Евгения Ивановна Хамуляк
Революция микрондов
Я понял: времени ждать больше нет, придётся прямо сейчас действовать, и моя плазма стала возгораться, внутри бесшумно закручивался смертельный вихрь, который через пару секунд из микромира переместится в реальность, поглотит всё живое и неживое вокруг, расплавляя до прото-материала. Мне придётся оставить это месиво из Каламбии, детей, несчастных зомбированных куцоков и голодных самок на коре. Я вернусь сюда позже и соберу дорогих мне людей по крупицам из пепла и восстановлю до последнего электрона. До последней частички их индивидуальной души. Как обещал.
– Не надо, – остановила меня Каламбия и улыбнулась мне, свободной рукой выстраивая барьер между собой и мною. Другой рукой она вытащила ребенка из покрывала и отдала старшей дочери, стоящей прямо за ней. Затем выхватила горящую палку из рук одного из куцоков, который вдруг отпрянул от неё как от огня. Действительно, нечто изменилось в ней: там, где осталась моя плазма, смешавшаяся с плазмой её духа, возгорался новый огонь. Ещё совсем искра, но её было достаточно, чтоб подогреть тоненькие огонёчки душ куцоков, которые вдруг засияли.
Каламбия не мешкала, она подожгла свою левую руку, ещё миг назад ласкающую младшую дочь. Дети вскрикнули от ужаса. Толпа стала расходиться, мерзостная вонь усилилась.
Мать развернулась к своим детям и с печальной улыбкой, почти неслышно повторила недавние свои слова: что будет скучать по литературным кафе в зимние дни после коньков и ёлок.
– Всё будет хорошо. Доверьтесь мне, – говорило её лицо и своей горящей рукой она подожгла детей, которые безропотно поддались ужасным действиям матери. Их кожа стала пузыриться, они кричали от боли, но не убегали от неё.
– Этой жизнью ничего не заканчивается, – повторила она свой девиз и усилила жар силой мысли. Пепел физических тел слетел с давно ждущих своего часа живых плазмоидов. – Я счастлива, что вы будете именно теми, кто спасёт этот мир.
Файрфолы.
– Файрфолы! – крикнула Каламбия. Существа, ещё минуту назад бывшие детьми Каламбии, превратились в пылающие мячи, со страшной силой раскручивающиеся и разогревающиеся на месте, чтоб в следующий миг оторваться от коры и разлететься в разные стороны, разделяясь на десятки новых святящихся бомб, выжигающих всё видимое на своём пути, отталкивающихся от останков и вновь разделяющихся.
– Куцоки! – теперь обратилась к соплеменникам Каламбия, размахивая горящей рукой, словно факелом, обращаясь к каждому из стоящих на коре на своей волне. – Это наша Земля. Её нам подарили боги, оставив нас единственными наследниками. Поэтому мы сами способны решать своё будущее. Нам не нужны помощники. Даже самые могущественные во Вселенной. – Она больше не говорила, а вещала через кровь и плазму каждого куцока, что находился неподалеку, а файрфолы разносили новую сеть эфирных коммуникаций и послание матери дальше и вперёд по всей коре.
Оружие, предметы, которыми куцоки собирались навредить нам, теперь были направлены на гигантских чудовищ, пытающихся увернуться от пламени плазмоидов, как от вездесущей саранчи, от которой не было спасения. Огненными стрелами они пронзали волосатые тела, испепеляли изнутри и снаружи. Монстры исходили ужасными криками боли.
– Теперь твой черёд, – Каламбия обратилась ко мне и сняла сдерживающий меня купол. Освобождённый агрегат автоматически всосал все остатки соратников, вычислив из файрфолов изначальную плазму, которая вернулась назад разноцветными плазмоидами. Однако не тронул Каламбию.
Её существо являлось новой силой, синтезом того, во что объединились мои братья, рождая новый свет. Это являлось новостью, хотя, казалось, лежало на поверхности.
Я послал спектр моих чувств и обещаний вернуться. Она верила мне.
Последовал ещё один взрыв, и на этот раз кора Земли треснула, в разверзнувшиеся трещины стали падать люди, обломки зданий, обожжённые тела монстров.
Не дожидаясь перезарядки и нового залпа я оторвался от коры и взлетел вверх, видя, как оставшиеся в живых куцоки устремились к Каламбии, чтоб сгореть дотла и превратиться в плазму, которая нарастала мощным телом, похожим на наш корабль Радугу, на нём высилась фигура Каламбии с факелом, освещающим путь пробуждения для соплеменников.
Трещина в куполе разрасталась. Её разлом клубился чёрным дымом. Ещё один такой залп, и плазма окончательно обуглится, миллиарды макронейронных связей оплавятся и обнажат гигантский реактор Гелиос, фабрику материи Тартар, край Вселенной, кипящий жизнью во всех её проявлениях, которыми хотели поживиться паразиты, чьи корабли стояли на старте для последнего рывка.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, – агрегат с зарядом плавно влетел в большой ствол. Программирование началось. Я, Грог, перешёл в свой спектр, более не разделяя себя и плазму на составные части.
Обретший изначальную субстанцию в виде луча, ствол первым делом пронзил Луну, теперь похожую на червивое яблоко. Круглая конструкция из сплава металла и тверди со скрежетом накренилась и, словно оторванная пуговица, повисла над Землей, показавшись своей обратной стороной, на которой сгрудились ракеты, боевое оружие, приготовленные пробить купол.
Куцоки покинули свои клетки, называемые городами, и вышли на открытые пространства, чтоб узреть обман планетарного масштаба, где всё видимое являлось лишь завесой, за которой стояли нечеловеческие силы. Одни боролись за их жизнь, другие за их смерть, а оказалось, что будущее в руках самих аватаров.
Кора содрогнулась в третий раз, разнообразное оружие паразитов выстрелило разом, но уже не вверх, а вниз. Однако смертельный залп не долетел до Земли, перехваченный белым сиянием мощного тела расщеплённых куцоков и тут же поглощённый им. Корабль Каламбии распался на радугу. Я видел разлетающиеся мельчайшие обломки, похожие на осколки зеркал, разбросанные по всему Аду. Их собирали оставшиеся в живых люди, передавали из рук в руки, складывали из них новый корабль жизни. Живой образ плазменной Каламбии, в которую вливались всё новые и новые плазменные воды спасённых ею человеков. Огненные их души никто не крал, каннибальской Луны больше не существовало. По невидимому круговороту, словно по гигантскому колесу, их потенциал возвращался туда, где ему было место.
Каламбию и её народ, как и нас, теперь нельзя было убить.
Удивительным было и то, что от удара и распада её сознание не расщепилось, а наоборот укрепилось в осознании цели существования её мира.
Купол над Адом разверзся тоннами стекающей протоматерии. Люди называют её «водой» или «мировым океаном». Океан являлся новым эволюционным элементом, созданным в синергии с собратьями, когда мы прибыли сюда и начали обустраивать твердь. Он образовался как связующий материал, цемент, поддерживая и питая три наших острова Света. Именно космическими водами мы планировали смыть остатки паразитов с лица нашей Земли вместе с руинами и останками несчастных куцоков, чтобы начать всё сначала. Но потоп был не нужен. На коре осталось самое ценное и нужное, великое, пусть лежащее пока в руинах.
Я перенастроил оружие, мною созданное, на другую функцию, залатал брешь в куполе.
Тем временем братья, фейерверком спрайтов устроив настоящую интерлюдию, посыпались с неба, неся с собой агрегаты, тянущие свои световые сети к Гелиосу, а от него к родине, для спасения выживших, которым требовалась живительная плазма.
– Грог, нам очень тебя не хватало, – слышал и чувствовал я со всех сторон, понимая, что застрявший во вражьих лапах Аид являлся раной на общем плазменном сердце нашей расы. Но зря я думал, что нас бросили. На самом деле, нам оставили шанс выйти победителями самостоятельно, от всей Большой Души веря, что мы справимся и что невзгоды, потери, борьба лишь укрепят наш дух, который был особенно силён прямо сейчас. Они оказались правы. То что произошло за время заточения на коре, полностью изменило планы по освоению твердыни, которая, оказывается, имела на нас свои планы, решив дать жизнь там, где мы не ведали.
В плазме, оставшейся в Каламбии, я чувствовал шевеления новых нервных импульсов нового костного мозга, протягивающего свои уверенные корни в новые невиданные миры, о которых даже не мечталось.
Как это ни странно, но самая большая, совершенная сила в мире не сможет породить вторую силу. Если где-то высится гора, значит, кто-то где-то копает яму. Лишь распавшись и соединившись вновь в противоречии ли, в союзе ли обе силы способны породить третью. Рост – не всегда эволюция. Распад же – ещё один шанс взглянуть на мир новым взглядом.
Больше всего я желал разделить этот шанс, а вместе с ним и шаг с куцоками. Помочь им умножить жизнь и приумножить счастье во всех его проявлениях.
Каламбия с детьми ждали меня, как и было обещано.
