Евгения Кретова
Крик горностая
– Да-да, – прошелестела Анна, – я поняла.
Макс поднял вверх указательный палец, и похлопал жену по плечу в знак одобрения.
– Он снова появился, да? – спросила Аделия и Макс, вставший было с кровати и направившийся из комнаты, застыл и медленно обернулся. Жена посмотрела на него и приложила указательный палец к губам. Макс помрачнел и вернулся на свое место, снова начав вслушиваться в разговор.
Анна Ревель вздохнула.
– Нет. Но он приходит раз в две недели и послезавтра как раз будет время нового визита. И если я его пропущу, то придется ждать еще две недели. И кто знает, что за это время случится… Мне страшно, Аделия, – она тихо всхлипнула. – Днем как-то меньше, все-таки люди кругом, дочь уроки делает. А вечером и ночью, когда все спят, на меня такая паника надвигается… Не знаю, что Илья может в следующий раз сказать. Вдруг… – Она испуганно замолчала. Когда заговорила вновь, казалось, что она буквально выдавливает из себя слова. – Вдруг, он перестанет убеждать и начнет требовать, чтобы я… последовала за ним.
Ада слышала, как у ее собеседницы перехватило дыхание, посмотрела на Макса: муж сидел, подобрав под себя ноги, мрачная морщинка на переносице, сосредоточенный взгляд – он слушал очень внимательно те обрывки фраз, которые до него долетали из динамика.
– То есть вы чувствуете, что его намерение – серьезно, осязаемо? – спросила Аделия.
– Да, – Анна отозвалась твердо, без сомнений. – Илья всегда был человеком действия, уверена, на том свете его характер не изменился.
– Бред, – беззвучно бросил Макс, чуть разомкнув губы. Аделия предостерегающе подняла вверх руку.
– Именно поэтому я и предложила вам подключить современные средства наблюдения. Моя практика говорит о том, что усопшие не тащат за собой живых. Иначе у нас тут были бы пустые города, понимаете? Более того, им важно, чтобы мы оставались здесь, вспоминали их, говорили о них, перебирали их вещи. Это всегда возможность вернуться…
Анна всхлипнула еще громче:
– Вот сейчас мне стало совсем страшно. Получается, меня кто-то хочет убить – Илья это или кто-то из родственников, уже не так важно.
– Разница есть – с живыми может разобраться правосудие. А вот если все-таки угроза исходит от умершего супруга и мы это выясним, то с призраком помогу вам я. Понимаете?
Она вопросительно посмотрела на Макса. Александров, поймав ее взгляд, неопределенно покрутил ладонью и пожал плечами, но выражение лица было озадаченным.
Анна пообещала созвониться с детективами назавтра. Макс, дождавшись, пока Аделия попрощается, вздохнул и набрал номер того самого бывшего коллеги:
– Романыч, здоро́во, – хохотнул: – Не говори, что разбудил…
Он коротко хохотнул, улыбка по-мальчишески лукавая и светлая, застыла на его губах.
– Ну, я рад… Слушай, Романыч. Тут такое дело, работенка наклевывается интересная. Ага… Но я пока там свои уши светить не могу. Но был бы рад, если бы ты меня держал в курсе… – Он покосился на Аделию. – Завтра тебе должна дамочка позвонить, Анна Ревель. Ее там не то родственнички на тот свет хотят спровадить, не то в самом деле муж с того света беспокоит.
Взгляд у него стал колким и профессионально «полицейским» – Аделия бесилась из-за него: словно он все про всех заранее знал, а это была ее прерогатива. Холодная усмешка, тяжелая и пронзительная, от нее щекотало под ложечкой и тревожно билось сердце.
– Александров, ты нормальный вообще? Нафига мне чокнутая дамочка?! Мне с ней чего делать?
Откашлявшись, он пробормотал:
– Ну вот она к тебе приедет, ты ее выслушаешь и сам мне скажешь, что с ней делать.
Бывший коллега, выдержав многозначительную паузу, уточнил:
– А если дело стоящее, что я тебе за это буду должен?
Взгляд Макса потеплел, губы растянулись в язвительной усмешке:
– Ты мне и так по гроб жизни должен еще со времен, когда я тебя из банды Го́рика вытаскивал…
– Засранец ты, Александров, никакого благородства в тебе.
* * *
Макс отложил телефон, посмотрел на Аделию.
– Ты довольна?
Девушка кивнула:
– Пока не знаю. Посмотрим на результаты работы этого твоего Романыча, – согласилась уклончиво.
Александров улыбнулся, похлопал ее по коленке:
– Не-не, ты это брось. Романыч – классный чел, хоть и на вольных хлебах, понимаешь?
Аделия не понимала. Максим снисходительно хмыкнул, но развивать тему не стал – сложно гражданским рассказать все непростое и зачастую неприглядное закулисье криминального мира, особенности агентурной сети любого следователя, наличие которой помогает расследовать дело иногда не выходя из кабинета.
– Это хорошо, – выдохнула Аделия. – Знаешь, я отчего-то волнуюсь за эту женщину, Анну Ревель. Она такая… беззащитная, потерянная.
Она пересела ближе к мужу, положила голову ему на грудь. Макс обнял за плечи, задумчиво поглаживал по плечу.
– Просто ты – впечатлительная натура, – сказал.
– Чего это?
– Ну, она пришла, всплакнула, потрясла перед твоим носом носовым платочком, так? Та-ак… Ты и растаяла. И вот уже решаешь ее проблемы.
Аделия отпрянула:
– Макс, мне не нравится, когда ты так говоришь, – у нее округлились глаза. – Это цинично.
Мужчина развел руки, изогнул бровь:
– А я и есть циник, и не скрывал это…
Аделия сбросила его руку, встала.
– Макс, мало того, что ты некрасиво отзываешься о незнакомой тебе женщине, так ты еще и мои умственные способности ставишь под сомнение. По-твоему, я – дура, которой можно так манипулировать?!
Она покраснела, взгляд стал искриться, будто внутри зажгли сразу несколько веточек бенгальского огня.
Макс понимающе кивнул – чем больше Аделия возмущалась, тем меньше ему нравилось ее участие в этой истории.
– Ты, помнится, недавно говорила, что хочешь стать следователем. Так вот… Тебе не хватает холодной головы и объективности. Знаешь, какие песни умеет петь человек, чтобы оправдать собственную трусость, подлость или глупость? – он закатил к потолку глаза и широко улыбнулся: – О-о, это стоит отдельного разговора. Поэтому, что твоя Анна Ревель вместо того, чтобы обсудить свои видения с родственниками, пошла к гадалке, говорит в первую очередь о том, что она нуждается в безоговорочном доверии. Ей не нужна критика и сомнения. Поэтому она пришла туда, где априори готовы поверить в любую дичь, какую она не скажи. Хоть про зеленых человечков или драконов.
Он раздражающе ласково улыбнулся, чем выбесил Аделию еще больше:
– Как у тебя замечательно все получается! – она всплеснула руками. – Все кругом доверчивые и мнительные дурочки, один ты – тонко устроенный организм, которому не свойственны ошибки и человеческие слабости…
Макс понял, что перегнул палку – вот эта его извечная расслабленность дома, когда кажется, что тут можно быть самим собой и говорить, что думаешь, особенно не выбирая выражения – не на службе же, – постоянно выходит ему боком. «Ой, дурак!», – отругал себя и примирительно воздел руки:
– Адель, я не то хотел сказать!
– Но сказал именно это!
Аделия развернулась и вышла из комнаты. Он слышал ее сердитые шаги по коридору, как они удаляются и стихают в кухне.
– Н-да, Александров, ты опять вляпался… Вечно ты, то в говно, то в партию…
Вздохнув, он встал и пошел на кухню.
Аделия сидела за столом, спиной ко входу. Он поскребся по косяку:
– Не убьешь?
Она фыркнула, повела плечом, как дикая кошка, на которую брызнули водой, но не обернулась. Макс прошел к столу, почесал подушечкой указательного пальца между лопатками.
– Мур? – спросил.
Аделия не ответила, продолжала сидеть, уткнувшись в кружку с чаем. Макс встал позади, погладил плечи, чуть надавил, массируя. Спрятал улыбку, заметив, как жена выпрямилась, подставляя ему спину.
– Я все еще сердита, – предупредила.
– А я заглаживаю, – Макс с готовностью промурлыкал. Склонился, поцеловал жену в макушку. У нее были мягкие золотистые волосы, от них пахло летом и облепихой, домом и уютом. Он поэтому все время забывался рядом с ней и делал глупости. – Простишь дурака?
Аделия вздохнула, запрокинула голову, подставив для поцелуя губы:
– А куда я денусь. На тебя невозможно долго сердиться… – Она перехватила его руку, потянула к себе, заставив обойти стол и сесть напротив. – Дело не в том, что я позволяю собой манипулировать. Я чувствую, что человек в беде. И возможно, я – единственная, кому она рискнула довериться. Именно в силу специфики моей… работы.
Она поймала взгляд Макса. «Я тебе именно об этом и говорю», – кричал он. Аделия кивнула.
– Да, согласна. Я слишком много на себя беру. Но если я отвернусь, не придам значения ее словам, а там в самом деле кто-то пытается свести счеты с бедной женщиной, если из-за моего бездействия она пострадает… – Аделия посмотрела с тоской на мужа. – Я ведь себе никогда не прощу. Понимаешь?
Макс молчал. Все сказанное женой, не исключало, что ею манипулируют. И это в купе с полулегальной схемой прослушки чужой квартиры, заставляло его быть особенно осторожным – у кого-то из них двоих ведь должна остаться холодной голова и критическое мышление?
Аделия, не отпуская его руки, заглянула в глаза:
– Неужели у тебя не было ситуации, когда ты понимал, что тобой манипулируют, но все равно не мог поступить иначе?
– Было… Да прям сейчас есть, – он ослепительно улыбнулся.
– Макс…
– Ладно, не бери в голову. Я просто хочу, чтобы ты понимала – мы лезем в не совсем красивую ситуацию. И твоя Ревель может рыдать в твоем кабинете сколько угодно, а потом написать заявление в полицию, на тебя – за мошенничество и проникновение в квартиру. Это может быть тупо развод, понимаешь?
– Зачем?
– Затем… чтобы потом тебя шантажировать, например. Тянуть деньги или сведения о твоих клиентах.
Аделия отвернулась, фыркнув:
– Ну ты уже фантазируешь.
– Я просматриваю разные варианты, это моя работа. Потому что дама, которая видит умершего мужа, это… очень банально, понимаешь? За этим может быть все, что угодно. И я призываю тебя к осторожности, чтобы потом не таскать тебе в СИЗО передачки.
Аделия закусила губу.
– И что мне теперь делать?
– Все, что мы оговорили. Анна Ревель едет к Романычу, подписывает договор. Он калач тертый, сам подставляться не будет и тебе не позволит, значит и опросит дамочку как положено, и документиками подстрахуется. Я это проведу со своей стороны как оперативное мероприятие… Ну, на всякий случай. Твоя задача – самой никуда не лезть, в квартиру не ходить, ничего не брать, наедине с Ревель особо не оставаться.
Аделия смотрела на него округлившимися от ужаса глазами. Сейчас она особенно сильно напоминала ему Мальвину из детской книжки про золотой ключик.
– Ты меня напугал уже донельзя, – прошептала девушка.
– Значит, ты меня услышала и я могу быть спокоен. – Он спросил строже: – Я могу быть спокоен?
Глава 4. Агентство «Детектив Гамильтон»
На следующий день Аделия ждала Анну Ревель у метро. Женщина появилась ровно в полдень, как они и договаривались, приехала на черной BMW с затемненными стеклами. Мужчина-водитель внимательно посмотрел на Аделию, будто оценивая ее. Взгляд его ей не понравился – слишком пристальный и подозрительный.
– Добрый день, – приветствовала ее Анна, загораживая собой автомобиль, подбросивший ее к месту встречи. – Спасибо, что отозвались. Мне, право, неловко, но сама бы я, наверное, не рискнула.
Аделия, наученная Максом, кивнула довольно холодно:
– Ничего, я рада, если вам смогут оказать квалифицированную помощь.
Анна доверительно подхватила Аделию под локоть, потянула вдоль проспекта.
– Расскажите, пожалуйста, подробнее, что это за детективное агентство.
Макс не инструктировал на этот счет, поэтому Аделия, подумав, уклончиво отозвалась:
– Очень хорошие, профессиональные ребята, опытные частные детективы.
Анна хихикнула. Получилось так по-детски, прикрыв ладошкой рот и втянув шею, что Аделия даже с удивлением покосилась на спутницу.
– Простите, я чувствую себя героиней американского триллера…
«Вчера ты выглядела более трагично» – не могла не отметить Аделия, вслух отозвалась:
– Вижу, за эту ночь вы немного успокоились.
Анна вздохнула:
– Знаете, да. Тигран… это мой старинный друг, еще со студенческих лет… очень поддерживает меня.
– Это хорошо, что у вас есть близкие, с кем можно откровенно поделиться страхами.
Женщина заметно стушевалась, какое-то время шла молча. Потом, еще теснее прижавшись к Аделии и склонившись к ее уху, прошептала:
– Не совсем так. Тигран – очень хороший, но у него – своя жизнь. Я как раз боюсь показаться навязчивой и нездоровой. Все сразу списывают мои жалобы на утрату и стресс, даже не допуская мысли, что это может быть правдой.
– Что именно? Ваш стресс или видения?
– Конечно, видения! – Анна, казалось, чуточку обиделась, во всяком случае голос стал холодным, но лишь на мгновение.
Аделия ловко перевела тему:
– А что, Тигран верит в них? Что говорит по этому поводу.
– Ой, Тигран очень хороший. Как все мужчины, он прагматик, и верит исключительно в то, что можно потрогать руками. А призрак… – Она улыбнулась и неопределенно повела плечом. – Он, конечно, верит, что я говорю правду, признавая, что я вижу что-то паранормальное, и никогда не скажет, что я схожу с ума…
– Хороший у вас друг.
Они как раз дошли до офиса частного агентства «Детектив Гамильтон». Аделия мысленно присвистнула – старый коллега и товарищ капитана Александрова устроился на широкую ногу: отдельный вход в крупном бизнес-центре, темный мрамор и представительная входная группа с массивными колоннами и панорамным остеклением пуленепробиваемыми стеклами, охрана. Анна, кажется, тоже была впечатлена.
– О, вижу, эти ваши знакомые – довольно уверенно держатся, – отметила тихо.
– Я же говорю – профессионалы.
Они шагнули к ступенькам. Двери автоматически разъехались в стороны, впустив в просторных холл, практически в объятия мрачного на вид охранника:
– Добрый день, – приветливо пробасил мужчина.
– Мы записаны к Игорю Романовичу, – пролепетала Аделия и откашлялась: охранник привстал и оказался почти вдвое выше самой Аделии.
Мужчина жестом пригласил к стойке регистрации, за которой, оказывается сидела хрупкая девушка в черном деловом костюме.
– Регистрируйтесь, я проводу, – сообщил охранник.
Макс велел не подниматься наверх, а дожидаться внизу. Аделия замешкалась, отстранилась от Анны и шагнула назад, к диванчикам в фойе.
Анна с недоумением обернулась:
– Вы разве со мной не идете?
– Думаю, там будет много конфиденциальной информации, вам будет комфортнее одной.
Женщина понимающе улыбнулась:
– Аделия, я вам уже доверила столько конфиденциального, что еще небольшая порция точно вам не повредит.
Удивительно, но хрупкая на вид и беззащитная женщина умела говорить ледяным и не терпящим возражения тоном. Взгляд ее при этом становился повелительным и жестким. «А ведь Макс прав, – отчетливо поняла Аделия. – Анна Ревель не так проста как хочет казаться». Она кивнула и со вздохом протянула администратору свой паспорт.
– Не обижайтесь, Аделия, – шепнула Анна, склонившись к девушке, – мне правда очень нужна ваша помощь, рядом с вами я чувствую себя в безопасности.
«Ну-ну», – Аделия скептически изогнула бровь, однако промолчала.
Романыч оказался низеньким и жуликоватым на вид мужчиной, с улыбчивым и внимательным взглядом. Если брать традиционную пару про плохого и хорошего полицейского, то он наверняка чаще играл хорошего, хотя определенно им не был. Он быстро окинул взглядом пришедших к нему женщин, с интересом взглянул на Аделию и спрятал улыбку в уголках глаз, а вот на Анне Ревель задержался. Зацепился взглядом на молодой коже и аккуратном макияже, неприметном маникюре и дорогой сумочке известной марки. Пригласил присесть:
– Чай, кофе? – предложил, устраиваясь не за столом, а на подлокотнике кресла.
Анна, покосившись на него, отказалась.
Поймав строгий взгляд Аделии, Романыч спохватился и сел в кресло напротив клиентки:
– Ну, хорошо, значит, без чая и сразу к делу… – Он поправил лежащий на столе пульт от видеокамеры, кивнул на небольшое устройство прямо напротив того места, где устроилась Анна. – Вы не будете против, если я буду записывать наш разговор, в оперативных целях – чтобы, в случае необходимости не пришлось снова вас беспокоить и переспрашивать то, о чем мы сейчас поговорим?
Анна неуверенно кивнула. Игорь Романыч просиял, придвинул к гостье упаковку с носовыми платками и сделал приглашающий жест:
– Расскажете, что у вас приключилось?
Анна начала свое повествование – большую часть которого Аделия уже слышала, поэтому смогла оглядеться. У бывшего коллеги мужа определенно неплохо шли дела или имелись богатые спонсоры. Дорогая мебель темного дерева, массивный моноблок на столе, представительный фарфоровый сервиз с характерным рисунком в виде голубой сетки стоял на чайном комоде – такие сервизы выпускал императорский фарфоровый завод, если ей не изменяла память и наблюдательность. Да и в приемной все было обставлено довольно прилично, с расчетом на деликатных клиентов. Получалось, Романыч ушел из органов на заранее подготовленные позиции, поэтому Макс относился к нему, как ей показалось, с некоторой долей пренебрежения. В органах таких «продуманных» не слишком жаловали.
– А что вы думаете об этом, Аделия, – неожиданно вернул ее в беседу старый товарищ Макса.
Девушка растерялась. Игорь пришел на помощь, заговорщицки подмигнув:
– Мы сейчас обсуждали с Анной Максимовной, что призрак ее супруга является с завидной регулярностью. Вам не кажется это странным?
– Собственно, поэтому я предложила Анне Максимовне обратиться к вам за консультацией.
Романыч продолжал улыбаться:
– А что, есть какие-то исследования, в какие периоды обычно являются призраки?
Ей это напомнило опрос на экзамене или проверку «на вшивость», Аделия почувствовала раздражение:
– А есть какие-то исследования, в какие периоды обычно обостряются психические заболевания?
Романыч посерьезнел:
– В принципе, есть… Но я бы не стал на них опираться, как на истину в последней инстанции.
– Ну вот и я бы не стала. Если уж с живыми нет никакой точности, то уж с усопшими и того подавно.
Мужчина кивнул. Анна посмотрела на него с отчаянием:
– То есть вы тоже думаете, что это – я сошла с ума? Или это постановка, что кто-то хочет свести меня с ума?!
Романыч покачал головой:
– Ни в коем случае. Пока я не получу убедительные доказательства того или другого, я воздержусь от выводов… Но первое, что мы должны проверить… конечно, если вас заинтересует наше предложение и условия сотрудничества… это наличие злого человеческого умысла. Вы как, Анна Максимовна, готовы приступить к сотрудничеству? – Анна кивнула. – В таком случае, пока нам готовят договор, я задам вам еще несколько вопросов. И первый из них: как распределено наследство покойного?
Анна опустила глаза:
– Вы думаете, что кто-то хочет завладеть моими деньгами? – она улыбнулась. – Я думаю, это самая неудачная мысль… Дело в том, что Илья – довольно обеспеченный человек. У него бизнес, недвижимость, это все есть. Но еще при жизни он все имущество распределил между детьми.
– Вы вроде бы говорили, что у вас одна дочь? – вспомнила Аделия и задала вопрос, на что тут же получила укол взглядом от Романыча. Сразу сникла, поняв намек, – это его территория и право задавать вопросы принадлежит только ему.
Анна посмотрела сперва на девушку, потом перевела взгляд на детектива:
– Все верно, у нас одна общая дочь, ей тринадцать. Но у Ильи от первого брака есть еще две дочери, старшие. Машуня, ей тридцать только-только исполнилось, она дизайнер штор, работает в ателье, и Светочка, ей двадцать восемь, поэтесса, издается в журналах. Илья очень переживал за нее.
– Почему же?
Анна поджала губы, скривилась так, будто съела кусочек горького лимона:
– Ну как же… Поэтесса… это ведь как-то… несовременно.
– Ну вы же говорите, что она в журналах издается, – напомнил Романыч, сделав пометку в блокноте, лежавшим все это время открытым у него на колене.
Анна всплеснула рукам:
– Ой, ну что там издается. Пару раз напечатали. Этим не прокормишься.
– Она замужем?
– Да, муж у нее не слишком, – Анна долго подбирала слово, хмурилась, – интеллектуал, знаете ли.
Игорь хохотнул, заметно повеселел:
– Не слишком интеллектуал? Это как?
– Он инженер на заводе, за все время прочитал пару книжек, одна из них «Незнайка», вторая – справочник по электромеханике, – Анна фыркнула.
«Вот ханжа», – Аделия изогнула брови, постаралась отвести взгляд.
Романыч пожал плечами:
– Ну, это вовсе не означает, что он не интеллектуал. Знавал я одного сантехника из Нижневартовска, который в оригинале Ницше почитывал и убедительно разбирался в переводах сонетов Ульяма-не нашего-Шекспира, – он посмотрел на Анну. И в этот раз в его взгляде Аделия прочитала снисходительную брезгливость. – Инженер – это довольно сложная аналитическая профессия… И как он, кстати, относится к творчеству супруги?
Женщину этот вопрос будто бы поставил в тупик. Она переспросила:
– Кто? Савватей?
– А мужа Светланы Савватеем зовут?
Анна кивнула.
– Да смеется над ней постоянно. Но по-доброму, ничего обидного не видела. Светочка не обижается.
– И что же старшие дочери? – Игорь сделал запись в блокноте. – Вы сказали, что покойный распределил наследство.
Анна всхлипнула, вытянула платочек из коробки:
– Вы все время говорите это «покойный», и мне… Очень тяжело… – Она деликатно высморкалась, скрутила платочек и зажала в кулачке. – Да, Илья оставил им по квартире. У Маши в Люблино, а у Светы в Марьино квартира, помог обставить, сделать качественный современный ремонт. Порядка пятисот тысяч каждой на счет положил… Да и вообще всегда помогал, и девочкам, и внукам – у Машеньки двое уже.
– Погодите, а зачем он все это сделал? Он предчувствовал смерть?
– Нет, что вы. Просто Илья никогда не оставлял ничего на последний момент, все делал заранее. Он не хотел ссор, конфликтов на почве имущества, поэтому распорядился так.
Игорь откашлялся, почесал кончиком модной серебристой ручки за ухом.
– И когда произошло это распределение?
Анна задумалась:
– Около года назад. Он тогда вернулся из командировки в Латинскую Америку, там познакомился с партнёром, как раз придерживавшимся таких взглядов, впечатлился.
– То есть это точно никак не связано с его смертью? – Уточнил Игорь. – А у вас квартира?
– У меня квартира, в которой мы и жили, рядом с «Афимолом».
У Игоря чуть изогнулась бровь, он переспросил:
– Это в районе Москва-Сити. Верно?
– Да. Илья предпочитал добираться до работы пешком.
– Ясно, – Романыч сделал еще одну пометку в блокноте. – И как, удавалось вам избежать конфликтов на финансовой почве?
– Да, конечно. Девочки никогда ни в чем не нуждались.
Игорь вздохнул и неопределенно улыбнулся: ни в чем не нуждаться с точки зрения мачехи – это вовсе не означало отсутствие конфликтов и обид. Подался чуть вперед, отложив блокнот на угол стола:
– Анна Максимовна, я немного не о том… Вы же понимаете, что одно дело не задавать вопросов при жизни отца, а совсем иное – претендовать на его квартиру в Москва-Сити и на часть бизнеса после его смерти.
Женщина выпрямилась. Она нервничала, скручивала бумажную салфетку в тугой жгут и теребила уголок, из-за чего на черной суконной юбке рассыпалась мелкая белая пыль, оседая крупой на дорогой ткани.
– Я понимаю, на что вы намекаете, но ни Маша, ни Света никогда со мной не говорили о наследстве.
– Вы уже вступили в права?
– Еще нет… Вернее, не полностью. – Анна отвела взгляд. – Юрист сказал, там какие-то сложности в передачи прав на долю в его фирме, нужно ждать решения собрания акционеров.
Игорь снова взял в руки блокнот и еще раз сделал пометку.
– И в каких отношениях вы с падчерицами сейчас?
Анна пожала плечами:
– В нормальных.
Романыч улыбнулся:
– Хорошо, зададим вопрос иначе. Когда вы в последний раз виделись с Марией и Светланой?
Анна покраснела и отвела взгляд.
– Три месяца назад, на процедуре вскрытия завещания Ильи.
Игорь кивнул:
– И как держались с вами падчерицы?
Женщина вздохнула, опустила глаза:
– Мы почти не говорили, – прошептала. – Они опоздали. Пришли, когда все уже собрались. И заслушав текст, встали и ушли прежде, чем я успела к ним подойти.
Игорь озадаченно почесал кончик носа, покосился на Аделию.
– Ясно. И после этого вы не говорили? Даже по телефону?
Женщина качнула головой:
– Нет… Я, признаться, не слишком искала встреч, очень тяжело переживала смерть Ильи. Вероятно, девочки это неправильно истолковали, что я не хочу с ними общаться.
Игорь и Аделия переглянулись. В глазах мужчины мелькнули неловкость.
