Евгения Леви
Чужие сны: Упырь
Глава 3
Меня?
Я приказываю ей прятаться, убегать и бросаю трубку. Вылетаю из клуба, сажусь в свою маленькую Kia и мчусь к ней. Сердце бьётся, где—то в горле, руки плохо слушаются. Я доезжаю до её двора чудом не разбившись сам.
Звоню ей. Не берет.
Блять!
Решаю искать её рядом с церковью и вдруг замечаю. Её дверь открыта. Ночью. Это странно. Может Ира там?
Поднимаюсь по лестнице. Да, приоткрыта. Но внутри темнота.
Толкаю дверь и вдруг меня окатывают холодной водой.
– Какого хера? – спрашиваю я во тьму. Из неё появляется лицо священника, огромного, больше похожего на боксера чем на попа.
– Чё надо? – интересуется он басом.
Вытираю воду с лица. Решаю промолчать об этом досадном недоразумении.
– Девушку видели? Такую рыженькую…
На мой голос реагирует кто—то позади священника и кидается ко мне.
– Ириш, – говорю я и выдыхаю. Глажу её по голове и успокаиваю сердце. – Что случилось?
Теперь мы оба у порога церкви, а священник стоит за порогом и наблюдает искоса.
– Я видела кого—то. Он был прямо как ты… И смотрел на меня, очень странно. Может мне показалось, просто прохожий. Меня позвал батюшка, и я побежала в церковь. Тут должно быть безопасно.
– Нечисть может оборачиваться близкими людьми и наводить морок. Но никакая нечисть, не может зайти в дом Божий, – перебивает нас священник. – И спокойно окунуться в святую воду.
– Понятно, – тихо говорю я. – И водой вы меня полили святой, чтобы я бы загорелся, как демон?
Он молчит, проходит куда—то вглубь, во тьму и я уже собираюсь с Ирой уходить, как священник возвращается. Но не глядя на меня дает ей что—то.
– Это свеча не простая, она с Чистого Четверга, девочка. Бери её и выжги ей маленькие крестики у всех окон и дверей твоего дома. Тогда чудовище, к тебе не придет.
– Ладно, – кивает она.
Священник почему—то не смотрит на меня.
– А почему вы мне не даете, я вот тоже хочу от чёрта защититься, – усмехаюсь я.
Он молча и закрывает дверь.
– Странный он, взял меня за руку, и просто затащил туда. Мы сидели в темноте, он только со свечкой ходил и что—то шептал, – рассказывает Ира, когда мы отошли к моей машине. – Ходил, во все окна заглядывал.
– Такое происходит в городе, маньяки. Я тоже параноиком стал, ты видишь, – отвечаю я и захлопываю дверь.
Как не стать? Когда все кажется, что за спиной стоит кто—то. Я слышу шевеление в листве и дергаюсь даже от него.
В свете фонаря кажется, будто на листве какая—то лишняя тень. Будто там что—то неестественное, и оно спряталось. Выжидает.
Качаю головой. Пора к врачу, это точно.
***
Уже глубокая ночь, но Ира соблазняет на успокоительный секс, после которого мы лежим в моей постели. Ириша спит крепким сном на моем плече, и несмотря на то, что рука уже затекла, я её не убираю. Не могу позволить себе потревожить сон моей малышки.
Тем более, затекшая рука не дает заснуть. А мне страшно отправляться в Царство Морфея.
Но тело оказывается сильнее меня и проваливалось в легкую дрему.
Она была прямо передо мной, но её увел поп в церковь.
А потом выглядывал из окна и смотрел на меня оттуда. Знал, что я не могу зайти, но все равно шептал свои молитвы.
А потом её увёл кто—то. Выглядел знакомым, смутно знакомым. Он почти заметил меня, когда я прятался в ветвях дерева обернувшись вороном. Я найду её запаху, теперь уж не отпущу.
А пока, нужно заняться попом. Разодрать его. Я слежу за тем, как он выходит из церкви, и приближаюсь. Он нервничает, даже отсюда чувствую. Понимает, что я пришел за ним. Но почему—то не защищается.
Я почти настигаю его, и готовлюсь к прыжку… Но появляется, тот, кого я точно не хотел бы видеть.
Нет, потом. Я разворачиваюсь и ухожу.
Я охочусь не так, как всегда. Я бегу за добычей, хватаю сзади, закрываю рот и впиваюсь ей в шею. Я слишком голоден чтобы кого—то поджидать. И слишком зол.
***
Теперь я знаю, что такое «разорвать тишину». А еще знаю, что такое крик, от которого стынет кровь.
Истошный. Протяжный. Это не вопль страха, не испуга. Это ужас, который взял тебя в оковы и это смерть.
Я уверен, так звучит смерть.
– Ты слышал? – громко шепчет Ира. Сидит, закутавшись в одеяло и дрожит как маленький котёнок.
– Кто бы не услышал… – ворчу я, глядя в потолок.
– Нужно помочь?
– Она мертва, Ира. Лучше сиди тут и зови ментов, ты ей уже ничем не поможешь, сама пострадаешь только, – я поднимаюсь на постели.
– Нет! Ты не знаешь. Не можешь знать! Может ей помощь нужна? Я вообще ветеринар по образованию, может рану перетянуть надо…
Начинает тянуться за одеждой.
– Сиди здесь! – рявкаю я и тянусь за брюками. – Я пойду, если она жива я скажу об этом. Звони в полицию, Ира. Это важно!
Она молчит, но не перечит, её рука послушно тянется за телефоном.
Я наспех одеваюсь, беру ключи и выскакиваю из квартиры. У порога вдруг понимаю, я из оружия у меня только ключи. Не густо. Возвращаюсь домой, в полутьме открываю кухонный шкафчик. Хватаю самый острый и большой нож, и выбегаю на улицу.
Выйдя из дома, оглядываюсь. Нигде, никого. Отчего еще тревожнее. Все тело ватное, но я лишь сжимаю сильнее рукоятку ножа, иду осторожно. Ничего.
Оглядываюсь. Проезжает машина и освещает фарой дерево рядом со мной. И я точно вижу там лежащую женщину. Брюнетка, в красном, блестящем пальто.
Черт.
Бегу к ней, глаза привыкают к темноте, и я даже могу рассмотреть её лицо. По телу проходит крупная дрожь, ведь я знаю это лицо. Я видел его сейчас. Во сне.
Горло женщины в крови, кажется, что оно разодрано. Но она неожиданно открывает глаза.
– Жива, – бормочу я удивленно. Неужели что—то спугнуло убийцу, и он её отпустил? – Лежите, не двигайтесь, сейчас я вызову «скорую». Не двигайтесь.
Но она смотрит на меня как—то тупо. Её глаза открываются шире, и она начинает истошно кричать.
В следующее мгновение я слышу только.
– Лежать! Мордой на пол!
Менты.
– Блин, ребят, ну вы чего? Я девушке вышел помочь.
– Брось нож!
Бросаю. Мысленно зову их идиотами. Думаю, о том, как сейчас все разрешится и они еще извиняться передо мной будут.
Но женщина в красном вдруг встает, держась рукой за шею. В свете мерцающих фонарей полицейских. Я вижу её рану – две маленькие дырочки. Выглядит не смертельно.
– Я просто пришел помочь девушке, услышал её крик… – начинаю объяснять я. Но меня перебивает женщина.
– Это он! ЭТО ОН! – кричит она, тыкая в меня пальцем.
Кажется, теперь я действительно попал.
Глава 4
Бежевые стены, окна с решетками. Старый ремонт. Мне думалось, что все здесь должно быть темно—зеленым или коричневым. Но нет, как приемная чиновника. Только наручники на руках. И смотрят на меня как на чудовище, спасибо что не нацепили маску как у Ганнибала Лектора.
Садится передо мной тип, крупный, с въедливым взглядом. Медленно раскладывает фотографии с убийств. Смотрит за моей реакцией, я отворачиваюсь. Да, я это все видел.
Все эти в ужасе искаженные лица, неестественные тела и очень много крови. Иногда одежда разорвана и видны раны. Я знаю, что это. Он ел их. Вкуснее всего это бедра и груди.
Боже, нельзя думать об этом!
Нельзя вспоминать какого это быть ИМ. Закрываю лицо руками.
– Вы думаете, если бы я был этим… человеком, – подбираю я слово. – Я бы сидел у тела одной из жертв, пытался ей помочь и просил свою девушку вызвать полицию? Это слегка тупо. Вам не кажется?
– Или хорошая уловка, если решил завязать и отвести от себя подозрения.
Я выругался.
– Идите нахер. Серьезно. Пока вы тут строите из себя незнамо что, он ходит по городу.
– Ты был у жертвы с ножом наперевес.
– Он не убивал их ножом! – кричу я.
– А ты откуда знаешь? – спрашивает он, округляя глаза.
В сводках об этом не говорили. Да. Ириша говорила, они все скрывали. Дурак. Выдыхаю, но нахожу решение.
– Ну вы мне покажите здесь одну рану ножом. Моя девушка ветеринар, мама тоже врачом была. Но такое я видел на работе у любимой. Когда собаки кошки раздирают. Это не нож.
Заливаю. Я о том, что у Иры образование вета узнал… вчера кажется. Тем более не работает она по профессии. Но пока сойдет. Тем более я прав.
– А еще у последней жертвы не было колотых ран, я увидел только на шее две маленькие, и судя по тому, как она поднялась они были только там. А маньяки имеют подчерк. Я знаю, я кино смотрел.
Он что—то хочет мне сказать, и даже угрожающе приближается. Но в дверь стучат.
– Мы продолжим, – говорит он и по моей спине пробегает холодок.
– Конечно, вам же делать нехер, – огрызаюсь я, но смотрю в стол.
Он уходит. Но не успеваю я перевести дыхание, как дверь открывается снова. И за ней оказывается священник. Тот самый, что был со мной и Ирой в церкви.
С ним в дверь пролезает круглое и небритое лицо лейтенанта.
– Эй, твой адвокат здесь!
– Какой блин адвокат? – спрашиваю я на автомате.
– Ну вот, – глупо улыбается лейтенант и кивает на священника.
– Он священник, – отвечаю я.
– Да? – искренно удивляется он, снова смотрит на «адвоката», но будто отвлекается и кивает куда—то в сторону шкафа.
– Понял, – говорит он шкафу и уходит, громко закрыв за собой дверь.
– Какого хера? – спрашиваю я у попа.
Тот садится передо мной, на тот же стул, где был следователь. Морщится, видя снимки девушек и перекрещивается.
– Господи, помилуй их во царствии твоем, – шепчет он.
– Адвокат вы что надо, – бормочу я.
– Меня кстати, зовут Алексей. Не надо всяких «отец» мои дети еще в школу ходят. А с ним, – кивает он на дверь. – Все просто, священника он бы не пустил.
– Логично, а почему пустил вас?
– Я его убедил.
– Как? – чувствую, что теряю терпение.
– Какая тебе разница? – выдыхает Алексей. – Ты лучше скажи другое. Как ты с этим связан? На самом деле? Включая все странное, непонятное и «вы не поверите». Вещай. Я слушаю.
– А вы поверите? – тихо бормочу я.
– Говори. У нас мало времени, а я единственный кто хочет тебе помочь. Давай.
Он слушает меня немного прикрыв глаза, будто дремлет. Иногда оглядывается куда—то сторону. Кивает.
***
– Ну и вот. Я здесь.
– Значит, мы все сделали правильно, – говорит он снова куда—то в сторону. Будто не мне.
– Что именно?
– На телах девушек твои отпечатки пальцев. Много. Очень.
– Блять! – я прикрываю рот рукой. Неужели?
Это невозможно.
Невозможно!
В висках начинает стучать молотком, я хватаюсь за них.
– Ты не убивал, – говорит Алексей. Я слышу его как в тумане.
– Но как? Как это может быть?
– Успокойся. Мы их убедили, что это не твои отпечатки. Они видят результат один, но читают его иначе. Мы боялись так делать, конечно, но теперь понятно, что сделали все правильно, – бормочет батюшка, а мой мозг пытается уловить все что мне говорят.