Сестромам. О тех, кто будет маяться – Евгения Некрасова

Сборник рассказов о том, кому на Руси жить плохо. (Всем). В певучей манере заговоров, наговоров. Которая временами лишь смотрелась органично, но чаще раздражала. Многие обороты слишком глупы или нелогичны. Сделаны для красивости, которая увы не украшает. Не говори красиво, говори правильно

«Мужик с целлофановым пакетом наткнулся на неё сзади плоть к плоти, выругался, а потом выулыбнулся от такой короткой и приятной связи»Или

«Клин грачей летит в окне, или Анечке кажется с кухонного пола, на который она села для сородственности.»Клин грачей??? Они летят стаей.

«Саша встала впаянной в гранитный пол.»Чуть-чуть до отлить в граните.

«Саша сощурилась до своих мордовских предков.»Не люблю, когда так выделываются со словами. (Сами поменяйте глагол на нецензурный)

Сюжеты рассказов несколько закольцованный, в результате чего герои в конце возвращаются к тому же, что было в начале, и смысл того что было в середине теряется. С героями не происходит ничего хорошего, женятся, живут и умирают без любви, без надежды. А если вдруг промелькнёт где светлое чувство, внешний мир обязательно сделает с героями какую-нибудь гадость. Тоска и безнадёга.

Нет никакого удовольствия это читать, не советую никому.

Я знаю, почему многие не читают российских авторов. Дело в вечно мрачной атмосфере и бесконечном унынии: все плохо, а будет еще хуже. Невозможно добровольно погружаться в эту литературную муть. С другой стороны, такой национальный колорит у нашего письменного слова. У какого-то автора больше, у какого-то меньше. Тексты Некрасовой как раз идеально вписываются в общую линию отечественных авторов. Но не читать ее нельзя. Не читать Некрасову – преступление, так и знайте.«Сестромам» – странный сборник. В нем есть все, чем богата именно сегодняшняя наша литература: уныние, немного магического реализма и толпа мерзких персонажей. Жесткая реальность первых рассказов вдруг приобретает чертовщинку в последних – такое очень гоголевское заигрывание со славянской мифологией, не выливающееся никогда в сказку. Создается впечатление, что Некрасова убежденный мизантроп. Даже некоторые почти симпатичные персонажи все равно оказываются отвратительными и неприятными. Зато язык! Тот случай, когда дико радуешься, что это не переводной текст, потому что его надо чувствовать. Как и в «Калечине-малечине», здесь язык народных напевов и заговоров. Полутона и недодетали, короткие предложения с неправильным порядком слов убаюкивают, отвлекают от чернушности.Не знаю, как там у них, у писателей, все устроено, но если это внутренний мир автора высовывает голову из его текстов, то мне страшно. И сразу страшно интересно. Таким видит мир Евгения? Таким его ощущает? Вообще текст – дело интимное. Особенно когда не коммерческий и не фэнтези, а такое вот переплетение чужих историй с домашними тараканами рассказчика.После «Сестромама» понимаешь, чего не хватало в цифровой реальности. Не хватало души народной, которая прячется в мифологии, в странных певучих фразах, в гоголевских персонажах – все здесь. Тогда вдруг чернота непроглядная рисуется по-другому, карикатурно и неправильно, а значит, она только книжная. Заточила Некрасова всех уродов моральных в свой текст и не дает им выбраться, выйти к нам. Пусть сидят. А я буду ходить в ее книги, как в зоопарк. На нелюдей смотреть и жестокость. И надеяться, что никогда им не выбраться из буквенных клеток.

Рассказы очень нужны для начинающих авторов. Это опыт и практика, которые учат и растят. Мало кто читал рассказы Пелевина в сравнении с почитающими его прозу, но факт остаётся фактом, он вырастил себя рассказами и повестями, и большинство авторов только так и растут. Рассказы требуют внутреннего напряжения от читателя. В романе можно обвыкнуться и расслабиться, просто следить за действием. В сборнике каждый рассказ новый роман, в котором только обвыкся, а уже кончилось. В итоге расслабление так и не наступает.Дополнительное напряжение в данной книге создает язык. Предложения короткие, рубленные и зачастую сложные, сделанным (искореженным) под ритмику языком. Кажется, что писалась поэма, да не вышло, поэтому получилась проза, которая прозой себя не признает.

"Она часто думала, разглядывая себя в зеркале, что недаром природа сделала глаз столь похожим на лоно. Та же прорезь, те же волосы окоёмкой. Зрелище первого в Вериной жизни мужчины должно было вытолкать невинность из её зрачков."

"Декабрь поносило весной. Земля позорилась повсюду неприкрытой коричневой."

"Овраг наглотался первого снега."

Текст не вымученный, не искусственный, видно что автора переполнило изнутри и текст просто льется из нее как вода на бумагу, и контролировать это невозможно. Женские истории мужского мира наиболее обсуждаемая тема последних лет – сконцентрировалась, насытилась и полилась. В моей картине мира одна из основных функций литературы – это обучать людей эмпатии. Именно взаимное сочувствие и понимание главный признак роста личности. Книга «О тех, кто будет маяться» рассказывает тяжелые жизненные ситуации людей, показывает нам истории, о которых мы не знали и не догадывались, помогает встать на место этих персонажей, прочувствовать их боль и страдание, понять откуда оно произрастает и предотвратить в реальной жизни. Ведь когда заканчивается рассказ – мучения героя не заканчиваются. Они будут продолжатся до тех пор, пока окружающие не научатся сочувствию и пониманию, либо до простого человеческого конца.Человеку свойственно выстраивать логические цепочки произошедшего, вести линию из-за чего что произошло. А ведь чаще всего мир это хаос, но мы постоянно об этом забываем. Я не обесцениваю труд и чувства, но в жизни зачастую все происходит не по плану и не по нашему разумению и желанию, и об этом нужно помнить постоянно. Когда взаимодействуешь с людьми хочется верить в простой мир, где ты говоришь что должно и тебя понимают как надо. А жизни ведь оно вот так, все не так и все маются. Институт семьи разваливается, прежняя формула: муж, жена и дети потеряли свой экономический смысл, стали для современного общества рудиментарным органом. И если раньше агонию от требований общества и мучения с нелюбимыми людьми в своей искусственно созданной семье можно было оправдать сытостью и безопасностью (опять же не полной, обезопасиваясь от внешней агрессии внутренняя оставалась), то в рассказах отчетливо видно, что в современном обществе создавая архаичную семью нельзя получить даже архаичного одобрения. Одна маета. И, конечно же, я не говорю про все семьи, я говорю именно про искуственно созданные, когда семью формируют, потому что общество требует, а не потому что любовь и чувства, и требования изнутри тебя самого.В процессе чтения испытывала дискомфорт, описанный в начале рецензии, когда каждый рассказ это новый мир, и все время запинаешься об порог, привыкаешь к каждому рассказу долго, с трудом обживаешься, а тебя тут же выгоняют. Но прошла неделя между прочтением и написанием этого текста, и сюжеты начали по новому играть в голове, по своему обживаться, обрастать новым смыслом. Как эхо они возвращаются и возвращаются в мою жизнь.