Евгения Паризьена
Лицемер
ГЛАВА 10
Тиша
Сплошной дискомфорт. Сложно отдохнуть, при столь пристальном внимании. Будто очутилась в лесу, вблизи голодного зверька.
– Язык не отсох критиковать?
– Мысли читаешь? Да? Доминик? – нарушила молчание, а потом натянула одеяло повыше.
– Чем не угадил? Богатством? Видимо, непорочная Тиша обожает простых парней. Слушай, а если я завтра милостыню пойду просить, согласишься сходить на свидание? – говорил он с неугасающим огоньком, тогда усмехнулась.
– Не верю, что ценитель толстых банкнот готов сидеть рядом с помойным контейнером. Запачкаться боишься, – шептала в темноте.
– Спорить вздумала? Ты проиграешь? Давай так. Я попрошу денег, на вокзале, но после своенравная художница, отужинает со мной, – заманивал своими речами.
– А не боишься заразу подцепить и микробов?
– Придирчивая какая. Ну люблю чистоту. Это ужасный недостаток? А сама милашка. Носишь старый свитер. Там уже дырки.
– А меня он греет. Память мамы. И неважно, как выглядит человек. Душа истинное зеркало, – взбила подушку.
– Признаю, победила. Любишь философствовать. Ну так что согласна?
– Сложно поверить лгуну.
– Да наплевать на лифт. Я тебя, что покусал? Тиша? – незаметно подлег ко мне. Слегка напряглась. Ощутила некое смятение. От его сильных рук не избавиться.
– Доминик, имей совесть. Ляг подальше.
– Опять насильником считаешь? Я же просто согреть. Ты продрогла, – подлизывался, держала дистанцию.
– Вспомнила, ключ есть на шкафе. Сейчас возьму светильник.
– Лежи. Его там нет.
– Выпусти, пожалуйста.
– Какая ты напористая. Сложно выспаться со мной до утра? Я прям такой отрицательный? – Говорил с загадками. Но всё равно не послушала и подскочила на носочки.
– Да, злого хищника напоминаешь
– Сколько же во мне недостатков. Тиш, а достоинства перечислить не желаешь? Добрый между прочим, – шептал, а я забрала на табуретку. – Шею свернуть решила? Да брось его.
– Она выдержит не беспокойся. Точно. Он там, – обрадовалась, но этот хитрец взял, не желая отдавать, – верни.
– Ляг со мной.
– Всё равно ночью сбегу, Доминик. Насильно удерживать станешь?
– Да, возьму наручники и сделаю из тебя пленницу, – на моих глазах, достал металлические оковы. Наглец, таких лишь поискать.
– Начнешь распускать руки, закричу, – разместилась на подушке, и нарочно настигла зевота.
– Теперь моя рабыня. Захочу и поцелую, – говорил с неугасающим тщеславием. Устала с ним справляться, а после заснула. Помню его сладкий шепот. Но по утру, реально заурчал живот.
– В туалет отпустишь, авантюрист? – скорчила недовольное лицо.
– Не брезгливый, пошли вместе.
– Доминик, устраивай шутки своим девушкам.
– Я холост, Тиша. Как раз ищу спутницу. Согласишься есть стать? – выпроводил за дверь. И вот мы предстали перед Кристиной в дурацком свете.
– Вы ночевали вдвоём? Ого!
– Это дурацкое недоразумение. Замок сломался.
– Тиш, не оправдывайся. Всё нормально. Приготовлю завтрак, – хлопотала девушка, пот выступил на лбу. Грубиян не рассчитывал освобождать.
– Мне на унитаз садиться при тебе?
– Какие подробности. Действуй, художница! – расшатывал мою нервную систему, тогда чуть не вскрикнула.
– Доминик! Сжалься. Да, я стесняюсь.
– Любезной больше нравишься. Согласись на наш спор. Тружусь на вокзале, в обмен идёшь на свидание. При свечах. На крыше великого Питера, – говорил загадочно, тогда поддалась и кивнула. Сжалился и снял наручники. Едва оказавшись в туалете, испытала облегчение. Стоит как коршун, с ним сложно сконцентрироваться. Дальше исчез, проигнорировав еду. После душа, подруга принялась выспрашивать.
– Горячие любовники! Вас можно поздравить?
– Не смеши. Просто спали на диване.
– Тиша, вот глупышка. По тебе сохнет завидный холостяк. Доминик пылает от страсти. Как не замечаешь? – налила нам чай, обожает его расхваливать.
– Слепая, наверное.
– Вот почему такая противная? Он же нравится тебе.
– Кристин, все ловеласы жуткие обманщики. Ну не сватай, пожалуйста.
– Ох, пугливая. Ну чем он отталкивает? Просто позволь ухаживать. Гляди, согласился обитать на вокзале. Уж прости, лучшее доказательство, – угостилась она бутербродом. Всё прокручивала нашу беседу. Возможно оно права.
Сама удивилась, оказавшись в центре города. Где среди суеты, он сидел в старом потасканном пальто.
– Доминик? Да, ты испачкаешься.
– Не помогай. Докажу одной эгоистке, что ценю ее. Но после этого не отвертишься, Тиша, – разгуливал с протянутой рукой. Люди охотно соглашались помочь. Его простодушие привлекало. Тогда засмотрелась. А после и вскоре уселась рядом.
– Угостить булочкой!
– Задабриваешь меня?
– Беспокоюсь о твоем желудке! – посмотрела в нахальные карие глаза, а он прошептал в губы.
– А про сердце не думаешь? Оно страдает уже которую ночь. На свидание пойдешь? Шампанское, устрицы и мы одни?
– Спасибо, откажусь, – проронила вслух, а этот ненормальный сжал в тисках.
– Наручники достать? Пощады не жди.
– Хорошо, неугомонный! Но я не стану наряжаться. Не люблю фальшь. Если стесняешься, пригласи другую спутницу, – напомнила ему, а тот не отрывая коварного взгляда проронил.
– Обойдешься, ищешь предлог сбежать. Я опасный похититель. Лучше не спорь. До вечера, – оставил в недоумении.
Опасалась нашей встречи, но в животе просыпались бабочки. Заметила, как часто разглядывала его. И сейчас не избавиться от мурашек по коже. В назначенный час, около подъезда остановилась машина. Вся на нервах села в салон. Ночной Питер поражал незабываемыми огнями. Город не спал, все веселились, заряжая непохожей энергией. От зрелища разводных мостов становилось так тепло на душе. И вот водитель приглашает выйти на улице, а дальше предстояло подняться высоко на крышу здания. Поднимается ветер, и шапка едва не улетает. А кругом замечаю множество зажжённых свечей. Доминик приглашает за стол, где находятся изысканные блюда.
– Моя Тиша опоздала. Как же я зол. Не боишься, что изнасилую? Нельзя сердить мужчину, властного и корыстного, – обвил мою талию руками, не позволяя продохнуть.
ГЛАВА 11
Тиша
Боюсь его ненасытного взгляда. Нервничаю, садясь за стол. Сложно восстановить пульс.
– Повара вызвал?
– Да, кушай, а то остынет, – глядел с возникшим искушением.
– Сколько заплатить?
– Дурная художница, всё бесплатно! Нарочно злишь? Всю душу вложил, напряг музыканта. Глянь какая красота, – расхваливал он вид с крыши. Только кусок в горло не лез.
– Почему не пригласил Кристину? Вы созданы друг для друга!
– Портишь свидание? Моё терпение скоро лопнет, – сжимал руки в кулаки. Нервно взяв салфетку.
– Обидела, прости.
– Недотрога! Её и пальцем опасно касаться. Чихал на твою пустоголовую подругу. Она не нравится мне! – ударил Доминик кулаком по столу. Ужин проходил в нервной обстановке.
– Зачем её оскорбляешь? Девушка протянула руку помощи мне!
– Отблагодарить? Тиша, я кажусь тебе плохим парнем? Интересно, что отпугивает?
– Скрытность, Доминик!
– Глупость. Полностью откровенен с тобой! – плеснул нам обоим шампанского.
– Разговор становится нервным. Прощай! – подскочила, но не разрешил уйти.
– Удрать решила? А может ты закомплексованная? Старомодная дива, боявшаяся людей. Угадал, Тиша?
– Отпусти мою руку. Мы не поладим. Смею расстроить, – оставила его в полнейшем недоумении.
По возвращению на квартиру, взяла акварель и начала творить. Касалась кистью холста, в надежде забыть наглые карие глаза. Не выспалась, чем вызвала критику у Кристины.
– О здоровье подумала? Совсем не отдыхаешь!
– Дурные мысли в голову лезут, поэтому мучает бессонница! – взяла тряпку, и начала вытирать руки, желая у неё спросить. – Давно с ним знакома?
– С кем?
– С Домиником? – уставилась я с любопытством.
– Понравился? Неужели в душу запал. Два года. А что, Тиш?
– Он из богатой семьи, наверное, – предполагала я, а та сказала обратное.
– Глубоко заблуждаешься, дорогая. Бывали времена, когда спал на улицах. У него случилась трагедия. Разве не рассказывал? – сварила нам кофе, раскрывая все тайны.
– Сестра умерла?
– Это одна из бед. А то, что его отец избивал и морил голодом в подвале? Поверь, Доминик знает цену деньгам, – положила она в чашку два куска сахара.
– Господи. Кошмар какой!
– Да, мучился бедный. Прости, но несправедлива к нему. Поверь, он нуждается в чужой любви, – сказала с настигшей тревогой.
– И как они выживали с малышкой?
– Вроде Доминик работал на судне. Спроси сама. Поверь, ты должна ему довериться, – оставила дельный совет. Тогда честно совесть загрызла. Действительно, человек нуждается в чужой помощи, а я проявляю хладнокровие. Так нельзя. Это эгоизм, по отношению к другим.
Выследила его на парковке, встречаясь с сухим тоном.
– Ценительница живописи пожаловала! Что грустно по ночам?
– Извини меня. Кристина поведала про твою грустную жизнь.
– В жалости не нуждаюсь, Тиша. Рассчитывал другом стать! А ты отвернулась спиной! – достал бумажник, чтобы купить бензин.
– Но я не умышленно обидела.
– Святоша наша слезу ещё пусти, вдруг подействует. Возможно в твоих глазах мерзавец. Но сердце тоже есть! – говорил сердито, а после я вручила ему подарок.
– Загладить вину хочу!
– Что там? – поинтересовался, не скрывая своего азарта.
– Взгляни, всю ночь рисовала. Это адский труд. Если раскритикуешь, соглашусь! – вся беспокоилась, когда он разорвал бумагу и обнаружил картину, смягчился. Там был запечатлён Питерский мост, с которого открывался фантастический вид.
– Да ты талантлива!
– Льстишь, Доминик.
– Ангел с волшебными руками. Младшей сестрёнке понравилось бы! Значит, мир, художница? Мы друзья? – протянул руку, тогда неуверенно её пожала.
– Да, но не целуй меня.
– Запрещаешь? Это чертовски сложно. – нежно коснулся щеки, вся вздрогнула. Но на душе расцвела весна. Проснулось вдохновение, а нашей встречи ждала с нетерпением. Кристина даже сделала макияж.
– На танцы пойдёте?
– Это просто прогулка! Не сватай!
– Ох, вот мучаешь его, Тиша. Благо согласилась, хотя бы дружить, – расчесала мои длинные волосы. Вспомнила про краски, нужно купить новые. Поэтому я вышла на час раньше. Гуляла довольная, вдыхая осенний аромат. Забыла предупредить Доминика, и явилась раньше. Но, клянусь, чуть не побледнела от увиденного скандала. Он ругался с некой девушкой. Жестоко с ней обращаясь.
– Шваль продажная! Убирайся, или пожалеешь!
– Я люблю тебя! Не отворачивайся!
– Потасканная стерва, сколько объяснять? Воротит от твоего запаха. Спрашиваю, мало трахнули? Беги, с бомжами целуйся! – обзывал её всеми гадкими словами. Казался другим. Жестоким, безнравственным. В него словно вселился бес. Бедная захлебывалась в слезах, а он был каменным.
– За что? Уничтожил жизнь!
– Заткнись, сука! Заткнись! – зверски ударил её, от чего несчастная упала на тротуар, поджимая колени. Охватила тревога, она полностью раздавленная. И тогда наши глаза встречаются с ним.
– Какое же ты животное! Ублюдок! Рука не дрогнула бить слабый пол? – проронила я с осуждением.
– Тиша, подожди! Тиша!
ГЛАВА 12
Доминик
Шваль использованная, она всё испортила. Схватил зверски за волосы, причиняя боль.
– Крыса из подворотни, кто звал сюда? Между нами всё кончено. Давай утоплю, чтобы отстала! – разговаривал на повышенных тонах. Забилась возле урны, вызывает лишь омерзение. А раньше прям азарт горел в глазах.
– Лгун! Я чуть не погибла из-за тебя!
– Пока не ударил страшное лицо замолкла! Драму разыграла, не растрогают слёзы! – показывал своё превосходство.
– Твоё сердце ледяное. Садист проклятый, терпела грубую близость, а потом избавился! – умышленно громко визжала, тогда вцепился в тусклые пряди.
– Проболтаешься, брошу под машину! Мне свидетельницы не нужны. Хоть раз твою прыщавую физиономию увижу, в канализации подохнешь, – угрожал у всех на виду. А проходящая женщина выронила свои авоськи.
– Изверг! Так обращаться с девушкой!
– Ваши советы спрашивали, дамочка?
– Да, ты хам. Дай ей одежду тёплую. Она в одной футболке, – тараторила невпопад, сразу показал свое высокомерие.
– В помойке одеяло возьмёт. А если у вас душа разрывается на куски, приютите! – взбесившись на всю ситуацию, вернувшись в авто. Промахнулся, а ведь слабовольная художница почти оказалась в ловушке. Доверилась. Но данным поступком всё очернил, долго отмываться придётся. Рассуждал за рулём, сложно даже представить, как выкручиваться.
Вламываюсь в бар, терпения и выдержки нет. Сам медленно превращаюсь в слабака. Бармен в шоке, сорвался на нем.
– Вам что налить?
– Коньяк плесни!
– Плохой день, да? – вставил своё слово.
– Я в общении нуждался, твердолоб? Твоя обязанность пойло разливать, – зарычал, терпеть поражение это гнусно. Не посмотрев на поздний час, набрал этой подстилке.
– Бросай своего клиента! Да, плохи дела! Кого учить собралась? – отвечал я с возникшим расстройством. Успел пропустить несколько бокалов, и лишь тогда эта гадина заявилась.
– Он оплатил за ночь. Я еле наврала про головную боль.
– Другого хахаля отыщешь, не обломишься, – гаркнул, устав перед ней отчитываться.
– Легко сказать! Думаешь они все с деньгами на дороге валяются?
– Чего рот свой открыла? Плевал на твой заработок проститутки. Весь план покатился к чертям. Наша серая мышка увидела как я избивал шлюху, Кристина!
– С ума сошёл? Как можно было так опростоволосится?
– Одна швабра выследила. Они же все влюбленные, убиваются по мне. Выглядел демоном! Как теперь выпутаться из болота?
– Сложно, Доминик. Девушка принципиальная, со своей моралью.
– Да, вызывает одну головную боль! – пил спиртное не переставая.
– Слабаком стал?
– Аккуратнее выражайся, дешевка! Я не в настроении!
– Да, просто блеск. Меня оставил без приличного гонорара, сейчас кричишь.
– Потаскуха с мышлением как у курицы. Мне сколько раз объяснять? Мы разругались с этой сучкой Тишей!
– Успокойся, и не ори! Пьяным вопрос не решить! – отвела за стол.
– Достала утешать!
– Нельзя держать эмоции под контролем? Если упустишь её, точно станешь болваном. Доминик, соберись. Она же просто гордая! – делилась мнением.
– Как её завоевать? Она ломает меня изнутри!
– Стань ей жилеткой, в которую она сможет поплакать! Ладно, постараюсь всё уладить, – достала мобильный из сумочки.
Разговаривала долго, закончилось терпение.
– Сколько можно болтать? Прям секретничаешь с ней! – весь негодовал, а сообщница продолжила.
– Навру ей про грипп. Она привезёт тебе куриный бульон. Не испорть ваше примирение! – удосужилась пояснить.
– Чушь собачья! Не согласится!
– Тиша умеет сочувствовать. Плохо её знаешь.
– Спасибо, сам не догадался! – проронил с настигшим разочарованием.
– Не груби, Доминик. Сам всё разрушил. Она почти доверилась! – цинично промолвила.
– Не ударю лицом в грязь. Изображу несчастного!
– Отсыпайся, донжуан! – направилась к выходу.
Пьянствовал до самого утра. Сухость в горле страшная, не мешало похмелиться. В особняке творился хаос, прислуга лентяйничала.
– Что за помойка? Пылесос разучилась включать?
– Извините, ремонт идёт!
– Почему я хозяин дома не знаю? Убери хлам! – рявкнул, а сам отправился искупаться в бассейне. Удалось хоть немного отрезветь. Вода с лимоном помогла прийти в чувства, закутался в полотенце, но сразу увидел кикимору в равном свитере. Спустился, изображая унылый вид.
– Злорадствовать пришла. Я знаю, что скотина, Тиша.
– Бульон возьми. Подруга попросила отдать. Выздоравливай! – добавила очень быстро.
– Какой сухой тон. По-твоему, зверь не достоин нормального общения?
– Живи как хочешь!
– Да, хватит строить из себя милосердную. Ну да, влепил ей пощёчину! – остановил в дверях.
– Ошибаешься. Избил. Она слабее тебя.
– Выслушай, я помочь ей хотел!
– Как? Заработать больше синяков? Не касайся! – шарахалась, словно огня.
– Противен тебе? Да, вам не угодишь, великая художница с великим вкусом! – гневался на свои промахи.
– Оставь меня в покое. Не умеешь уважать других!
– Зато не холодный как ты. Сейчас настигла простуда. Даже не соизволила узнать самочувствие? Этот ледяной голос, полный равнодушия убивает с каждой секундой.
– Перестань, Доминик! Показал свое истинное лицо!
– Пусть сволочь, но будь любезна налей бульон в тарелку, а не отдавай как бездомной собаке, – жалобно проронил…
ГЛАВА 13
Доминик
Крутится возле плиты, прям хозяюшка. Сдерживаю смех, такая рукодельница.
– Салфетку возьми, немощный!
– Грубый голос, наша эгоистичная художница, как всегда, жестока.
– Переживёшь, бездушный тиран!
– Компанию составишь, или так и будешь про себя обзывать?
– В одиночестве посидишь! – добавила с возникшей чёрствостью.
– Отталкиваешь своим характером! Благородная девочка! Даже за больным псом ухаживают лучше!
– Доминик, здесь омерзительно находиться. Просто согласилась выручить подругу, – нахально высказалась, её бы проучить.
– Я противный такой? Прям урод во плоти! Да, Тиша?
– Проще назвать абьюзером! – вымолвила с настигшей нервозностью, ступая вниз. Но около самих дверей догнал её.
– Да, это выглядело по-свински. Хрупкая девушка терпит побои самодовольного козла. Но это было от бессилия, – схватил её за плечи, стремясь остановить.
– Издеваешься? Оправдание ищешь?
– Нервы не трать и послушай! Совершил ошибку, но с ней иначе не договоришься. С наркоманками опасно вообще общаться.
– Та раздавленная девушка страдает зависимостью?
– Да, распродала все вещи из квартиры. Как адекватный мужчина надеялся её вылечить. Мне счета из клиники показать? Врачи её возненавидели, своим пристрастием, – лгал, продолжая запудривать мозги.
– Откуда её знаешь?
– Она бывшая соседка. Стала частой гостью в ломбарде. Ей совести хватило отнести обручальное кольцо матери, а потом купить наркотики, – всё приукрашал, ради общей цели необходимо навешать лапшу.
– Жалко как. Её, наверное, терзают страдания.
– Утешать слабохарактерную? Обойдётся. И тогда на мосту клянчила деньги на дозу. Я устал давать их. Думал на лекарства, а когда снова нашёл шприцы, прости терпение лопнуло, – обвел овцу вокруг пальца. Обязательно поверит в чушь, иного пути нет.
– Но не бросать же её умирать!
– В больницу отправил уже. Тиша, мне извинится перед воровкой? Пригласить тебя в квартиру, где пустые стены? Всё вынесла. Это страшное зрелище. Не защищай, мерзавку!
– Возможно, ты прав! Но бить её тоже неправильно, – гундосила идиотка. Напористая до ужаса.
– Признаю, не сдержался. Конфликт исчерпан?
– Нет, Доминик. Устрой нам встречу, – предложила зараза.
– С кем увидеться желаешь? С наркоманкой?
– Мне решать!
– Я не позволю общаться со всякими дурами! Опасными для общества! – воспротивился данной затее.
– Снова увиливаешь?
– Уговорила, мучительница. Нравится терзать сердце? Раз мы помирились, проведёшь время со мной!
– Картину пишу, прости!
– Опять отговорки. Сбегаешь от ненасытного волка. Сколько терпеть? Садись и поболтай со мной. Сложно? – уставился на неё звериными глазами.
– Сначала поговорю с девушкой.
– Выполню волю, но потом останешься должна, – чуть не зарычал от поражения.
Упорхнула гадина, ей бы расследования проводить. Везде ищет подвох. Всё равно сломаю хребет, ползать будет. Стискиваю зубы, разбивая тарелку вдребезги. Испуганная домработница сразу подоспела.
– Убрать, хозяин?
– Нет, по осколкам должен ходить? Тупорылая! – срывал голос, они все невероятно бесят.
Сидел голым на балконе пока не позвонила гадкая Кристина.
– Ловелас, солгал нашей художнице?
– Ликуешь, да? Думаешь, я проиграл в грандиозной битве. Ошибаешься, слюни своей приятельнице тебе вытирать, – заявил без особого сожаления.
– Доминик, ты раздавишь её. Жажду увидеть сломленной, – бросила трубку.
Вечер показался жутко унылым. Без того звонкого голоса. Всё пора ехать к той испорченной мрази. С трудом откапал среди знакомых трущоб. Подкараулил около подъезда, от рассеянности обронила пакеты. Вся грязная, неухоженная.
– Доминик! Любимый!
– Руки убрала, сначала продезинфицируй! Коза тупая, из-за твоей халатности, план порушился! Значит так, девица к тебе нагрянет. Скажешь о наркотических проблемах. Уяснила? – демонически разговаривал.
– Но это ложь!
– В нос мало поучила? Не заставляй превращаться в кровожадного типа, – показывал насколько недоволен.
– Новая ложь. Очередное коварство. Не меняешься. И как она выглядит? Плевал на мою любовь. Даром не нужна, – обливалась горькими слезами. Ей так грустно на душе. Глядите там нагадили.
– Правильно. Кому сдалась шалава? Сколько членов обслужила?
– Скотина ты. Запомни, справедливость восторжествует. Найдётся та, в которую влюбишься. Она заставит горько плакать, – вымолвила с угрюмым видом.
– Проклятье такое, да? Страшно прям! Заучи свою роль, давалка из переулка! Кстати, очень быстро мне наскучила, – сел обратно в автомобиль, не желая тратить время на болтовню.
На обратном пути заехал к Кристине, та выскочила на лестничную площадку в халате.
– Что за срочность?
– Снотворное ей дай.
– Как? Заставить выпить насильно?
– Дура! В суп добавь. Через час заеду.
– Убить её вздумал? – тратила время, тогда прислонил к стенке.
– Трахнуть хочу безумно. Полежит в отключке на моем бильярдном столе, потом шелковой станет, – жаждал проучить невинную девку.
