Евгения Широкая-Ляшко
Подарок для Алёнки
– Цыть! Я не трус! – оборвал сестру Рома и с некоторой долей обиды в голосе прибавил, – все мастера фланкировки* перед тем как настоящими шашками упражняться начинали с деревянных, – он поменял тон на нравоучительный, – и хочу напомнить тебе, неразумная моя сестрица, что у Вакулы другой случай. Оксана ему сама сказала, что именно ей достать.
– А ты мне не цыкай! Если смелый, то пойдёшь, а нет, то я сама без тебя справлюсь!
Брат насупился и процедил сквозь зубы:
– Нам Алёнка не сознается, что ей надобно. Даже пробовать нечего.
– Разузнаем через удд, какой подарок нужен, чтобы она поняла, что Денис серьёзно запал. И выпросим, чтобы удды доставили нам этот подарочек.
– Ишь ты чего захотела! И как ты собираешься это всё провернуть?
Юля откинула одеяло и, свесив ноги, суетливо искала тапки.
– Давай переоденемся, чтобы нас не раскусили и…
– Сейчас пойдём?! Ты случайно головой не ударилась?
– А когда?! Удды же сегодня на горе с духами общаются, – невозмутимо ответила сестра, натягивая на пижаму тёплые штаны и свитер.
– В глупости тебе нет равных!
Проворно заплетая волосы, Юля сделала выжидательную паузу, а полностью собравшись, с вызовом спросила:
– Ну? Ты идёшь или меня одну бросишь?
– Хватит меня задирать, – проворчал Рома, выбираясь из постели, – куда спешить? Всё равно надо ждать, когда бабушка спать пойдёт.
Сестра вскинула указательный пальчик:
– Верно. А мы пока подумаем, что нацепим для маскарада.
– А что тут думать? Вот шкаф, там полно барахла.
– Точно! Мы с мамой вещи из него летом проветривали. Там папкины старые тулупы из овчины лежат. Напялим их наизнанку! А лица золой перепачкаем!
Рома криво усмехнулся:
– Я же говорю, тебе нет равных в глупостях!
Он взялся за одежду, но тут звякнула щеколда. Близнецы моментально застыли, упёршись друг в друга растерянными взглядами. На лицах обоих читалось понимание того, что если бабушка к ним заглянет, то их план полностью провалится. Но прыгать под одеяла дети не рискнули – скрип кроватей выдаст. На их удачу, бабушка прошла к себе в комнату. Рома оделся, и близнецы припали к щёлочке между шторками. Когда тонкая полоска света под дверью бабушкиной комнаты погасла, они осторожно вышли. Жмурясь и почти не дыша, дети очень медленно открыли скрипучие дверцы шкафа. Юля знала, где искать, поэтому они шустро справились с задачей. Придерживая щеколду, близнецы вышли в коридор и проскочили на веранду. Не давая себе отдышаться, взволнованные дети, надели куртки и ботинки. Вывернув шиворот-навыворот тулупы, они втиснулись в них, подвернули рукава и подвязались пуховыми платками. Реквизитом для головных уборов послужили шапка-ушанка, она досталась Роме и пёстрый шерстяной шарф, его Юля намотала себе чалмой. Грим наносили каждый себе, макая одним пальчиком в ведро с золой.
– Ну, ты и страши-и-и-ла! – протянула Юля.
– На себя посмотри, кикимора! – хохотнул Рома. – Нас теперь и мама не узнает!
Они отодвинули засов. Распахнули дверь. Свежий морозный воздух защекотал ноздри.
Юля похмыкала:
– Ночь ясная, но фонарь нам бы не помешал. Так, так, так в амбаре один точно был.
– Туда нам не попасть, бабушка стопудово замки повесила, а где ключи я не знаю. Хох… И в багажнике папин не позаимствовать, машина тоже закрыта.
– Телефоны! – воскликнула Юля и осеклась, – тьфу ты, мой-то на зарядке, а всё, потому что ты первый розетку занял!
– Да ладно тебе и одного фонарика хватит. Сейчас принесу, – сказал Рома, скидывая ботинки.
– Только в зеркало посмотрись! Возвращаться – дурная примета!
Рома прокрался в столовую. Прислушался. Из зала раздавался мирный храп папы. Мальчик проскользнул за шторку, отыскал мобильник. Вдруг за стенкой что-то брякнуло и скрипнули половицы. Боясь быть застуканным, Рома на цыпочках стремглав рванул вон. Он запрыгнул в ботинки и выскочил на крыльцо, где ждала сестра.
– В зеркало глянул? – строго спросила Юля.
– Да смотрелся я! – соврал Рома, предположив, что из-за суеверия сестра опять заставит возвращаться.
Рома включил фонарик. Раздалось грозное рычание. Близнецы вздрогнули. Из-за обледеневшего куста смородины, оскалив зубы, показалась Чара. Глаза кавказской овчарки угрожающе сверкали. На ночь собаку отпускали с цепи. Громко сглотнув, Юля ласково заговорила с бабушкиной любимицей и та, для верности обнюхав замаскированных детей, завиляла хвостом.
– Можно идти, – выдохнула Юля.
Скользя по мощёной булыжниками дорожке, они прошли к воротам. Из открытой форточки некогда дедушкиного врачебного кабинета донёсся бой часов, ознаменовав, что наступила полночь. Только Рома открыл калитку, Чара шмыгнула со двора.
