Густая сень дубровы сонной, То зазовет дремучий бор, То приглашают гроты гор В свой сумрак неги благосклонной; Но чаще сходятся они В долу соседственном, глубоком. В густой рябиновой сени Над быстро льющимся потоком Они садятся на траву. Порой любовник в томной лени Послушной деве на колени Кладет беспечную главу И легким сном глаза смыкает. Дух притаив, она внимает Дыханью друга своего; Древесной веткой отвевает Докучных мошек от него; Его волнистыми власами Играет детскими перстами. Когда ж подымется луна И дикий край под ней задремлет, В приют укромный свой она К себе на одр его приемлет.
Но дева нежная моя Томится тайною тоскою. Раз обычайною порою У вод любимого ручья Они сидели молчаливо. Любовник в тихом забытьи Глядел на светлые струи, Пред ним бегущие игриво. Дорогой сорванный цветок Он как-то бросил в быстрый ток. Вздохнула дева молодая, На Друга голову склоня. «Так, – прошептала, – и меня, Миг полелея, полаская, Так на погибель бросишь ты!» Уста незлобной красоты Улыбкой милой улыбнулись, Но скорбь взяла-таки свое, И на ресницах у нее Невольно слезы навернулись. Она косынкою своей Их отерла и, веселей Глядеть стараяся на друга: «Прости! Безумная тоска! Сегодня жизнь моя сладка, Сегодня я твоя подруга, И завтра будешь ты со мной, И день еще, и, статься может, Я до разлуки роковой Не доживу, господь поможет!»
Невинной нежностью не раз Она любовника смущала И сожаленье в нем подчас И угрызенье пробуждала; Но чаще, чаще он скучал Ее любовию тоскливой И миг разлуки призывал Уж как свободы миг счастливый Не тщетно! Буйный швед опять Не соблюдает договоров, Вновь хочет с русским испытать Неравный жребий бранных споров. Уж переходят за Кюмень Передовые ополченья, — Война, война! Грядущий день — День рокового разлученья.
Нет слез у девы молодой. Мертва лицом, мертва душой, На суету походных сборов Глядит она: всему конец!. На ней встревоженный хитрец Остановить не смеет взоров. Сгустилась ночь. В глубокий сон Все погрузилося. Унылый, В последний раз идет он к милой. Ей утешенья шепчет он, Ее лобзает он напрасно. Внимает, чувства лишена; Дает лобзать себя она, Но безответно, безучастно! Мечтанья все бежали прочь. Они томительную ночь В безмолвной горести проводят. Уж в путь зовет сиянье дня, Уже ретивого коня Младому воину подводят, Уж он садится. У дверей Пустынной хижины своей Она стоит, мутна очами. Девица бедная, прости! Уж по далекому пути Он поскакал. Уж за холмами Не виден он твоим очам… Согнув колена, к небесам Она сперва воздела руки, За ним простерла их потом И в прах поверглася лицом С глухим стенаньем смертной муки.
Сковал потоки зимний хлад, И над стремнинами своими С гранитных гор уже висят Они горами ледяными. Из-под одежды снеговой Кой-где вставая головами, Скалы чернеют за скалами. Во мгле волнистой и седой Исчезло небо. Зашумели, Завыли зимние метели. Что с бедной девицей моей? Потух огонь ее очей; В ней Эды прежней нет и тони, Изнемогает в цвете дней; Но чужды слезы ей и пени. Как небо зимнее, бледна, В молчанье грусти безнадежной Сидит недвижно у окна. Сидит, и бури вой мятежный Уныло слушает она,
