Евгений Алексеевич Гришаев
Тайна Нотингер
Пролог
(Отрывок из книги, хранящейся в Эйвенхардской королевской библиотеке – «История Накры» – год – 7534».)
Прекрасный мир Накра, исторически известен со времён появления его первых разумных жителей Эльфиров. Красивые, сильные и умные, они несколько тысяч лет старались, сделать Накру лучшим местом среди звёзд. Великие маги тысячелетиями создавали великолепие своего государства с одноимённым названием, единственного государства, занимающего территорию всех трёх континентов пригодных для жизни. Казалось, что сам мир был рад существованию Эльфиров, помогая им улучшать себя. Но не только эльфиры, а и сама Накра создавала чудеса природы не хуже великих магов. Парящие над землёй скалы и удивительные животные, всего капля из того, что появилось в мире за несколько тысяч лет его существования. Красивейшие города, расположившиеся в горных долинах, лишь дополняли естественную красоту этих мест. Высокие башни, построенные магами методом сплавления камня в сплошной монолит, достигали высоты в тысячу локтей. Широкие дороги не знали, что такое яма и грязь. Жители были счастливы и думали, что так будет всегда, но всему приходит конец. Эльфиры стали тяготиться тяжёлой и грязной работы, им потребовались рабы, но их негде было взять, ведь кроме них в мире больше не было разумных существ. В один прекрасный день всемогущие маги решили, что они боги и попытались, создать существ по своему образу и подобию, чтобы сделать из них рабов.
Первая попытка была не совсем удачной, существа получились сильными, но были уродливыми на вид, к тому же оказались, очень злобными и тупыми. Их назвали орками, создал этих существ маг по имени Оркенхат. Попутно с Оркенхатом, созданием рабов, занимались ещё два мага, Пасаторм и Черовект. Их существа получились симпатичнее и умнее, так в мире появились Гномы и Люди, последних ещё называли Человек, если он был один. Оркенхат был расстроен тем, что его рабы получились хуже и занялся их усовершенствованием. Со временем ему удалось, сделать их умнее и немного симпатичнее, но в ущерб их физической силе.
Об улучшении рабов Оркенхата узнали другие маги, возомнившие себя богами, тоже взялись за улучшения своих рабов. Каждый старался, наделить своих существ каким-нибудь хорошим качеством, и это иногда получалось, но всё изменилось, когда рабы случайно получили магию. Маги не сразу это заметили, а потом уже было поздно что-либо с этим делать. Великолепный мир Накра захлестнула кровавая война, орки, гномы и люди возненавидели друг друга, но больше всего они возненавидели своих создателей. Пять сотен лет кровавых сражений привели к тому, что численность всех разумных жителей в мире сократилась в сотни раз. Маги создатели тоже приняли в этой войне непосредственное участие, ведь каждый стремился доказать, что созданные им рабы – самые лучшие.
Спустя триста лет от начала войны, сам мир Накра запротестовал и обрушил на головы враждующих кару реальных богов. Взрывались горы, расплавленная лава сметала на своём пути красивые города, перекрывала реки и выжигала леса. Один из трёх материков раскололся на несколько частей, добавив проблем уже уставшим от войны существам. Климат стремительно менялся, там, где когда-то было жарко – всё замёрзло, а там, где круглый год лежал снег – проросла трава. Цветущие сады превратились в безжизненные пустоши, где больше ничего не росло, даже самая неприхотливая травка. Удивительные и красивые звери превратились в кровожадных монстров, нападающих на всё живое.
С тех времён прошло две тысячи лет, сотни городов бесследно исчезли с поверхности Накры, ещё несколько десятков лежали в руинах. Первородные Эльфиры к этому времени уже потеряли былое величие и превосходство над своими рабами. Их маги больше не являлись самыми сильными и могущественными, большая часть древних знаний, доставшихся им по наследству от предков, была утрачена. Люди, орки и гномы давно перестали уважать и бояться своих создателей, и теперь они называли Эльфиров сокращённо, – эльфы. Со временем Эльфиры смирились с таким сокращением и сами стали называть себя так, уже не видя в этом ничего унизительного. Развитие науки в эти две тысячи лет не продвинулось вперёд ни на шаг, никаких технологий, облегчающих жизнь, не было создано. Даже оружие за две тысячи лет не изменилось, зачем что-то изобретать, если полоска остро заточенной стали, прекрасно лишает жизни любое существо.
Территория Накры была поделена на несколько частей, каждую часть занимал лишь один народ. Самая большая часть, досталась людям, так как их было больше чем эльфов, гномов и орков вместе взятых. Так появилась великая империя людей, но просуществовала она не долго, всего сто пятьдесят лет. Люди не смогли жить мирно все вместе, началась война. Всего за двадцать лет эта война разделила империю на десять королевств. Казалось, что после разделения территории, люди должны успокоиться, но не тут-то было. Каждый из королей хотел, получить ещё больше земель под свой контроль и опять начались войны.
Наблюдая за тем, как люди уничтожают себя, эльфы решили этим воспользоваться и отобрать часть принадлежавшей им ранее территории. Присоединить территорию получилось у них только один раз, и не такую большую, как планировалось. После этого люди на время забыли о вражде и объединились в войне против эльфов. Вернуть обратно земли люди не смогли, но и эльфы после жестокой войны больше не делали попыток что-нибудь забрать обратно себе. Люди, разумеется, дав отпор первородным, даже и не подумали о том, чтобы жить мирно и продолжили воевать между собой. Войны стали не такими кровопролитными и не такими долгими, какими были раньше, но они продолжались. Больших территорий никто из королей так и не получил. Пара деревень или небольшой приграничный город, вот и всё, что удавалось завоевать, да и их потом законный хозяин отвоёвывал обратно.
Глава 1
Последняя вялотекущая война на территории людей произошла между королевствами Эйвенхард и Вуширхор в 7542 году. Король Вушир вторгся на территорию королевства Эйвенхард, захватил две приграничных деревни и крепость Харит. Спустя год, король Эйвенхарда – Эйвен пятый, смог забрать своё и в отместку захватил у соседа небольшой город. Ценности в этих территориях не было никакой, поэтому Эйвен предложил Вуширу выкупить город за совсем не большую сумму. Вушир слегка поупорствовав вначале, согласился, после чего между королевствами был подписан мирный договор, и солдаты двух армий вернулись домой.
Десятник армии Эйвенхарда Тард Рантан возвращался домой после двух лет войны, надеясь зажить спокойной жизнью, но опять попал на новую войну. Король Эйвен объявил войну своему вассалу графу Нотингеру, заподозрив его в измене и попытке захвата трона. В это было трудно поверить, ведь граф Агор Нотингер всегда был верен королю. Мало того, он ещё являлся его лучшим другом с самого детства. Войско графа было лучшим по сравнению с другими войсками армии Эйвена в войне с Вуширхором. Несмотря на это, король Эйвен напал на крепость Нотингер и ценой больших потерь смог захватить её. Убив всех, кто был в крепости, включая самого графа и его семью, он объявил, что крепость отныне является проклятым местом и тот, кто тут поселится, в скором времени умрёт в страшных муках. Также он приказал своим магам, наложить проклятье на всех возможных бастардов графа, если у него таковые имелись.
Тард Рантан выжил и в этой войне, но получил ранение. Немного денег, это всё что Тарду досталось в награду от короля, после чего он был списан с воинской службы навсегда. Спустя месяц, залечив рану, Тард возвращался домой, но уже не один, а с невестой. Молодая и красивая Тила заботились о Тарде всё, то время, которое потребовалось на его выздоровление. Тила лишилась родственников и своего дома во время войны с Вуширхором и сейчас нуждалась в новом доме и семье. Немного подумав, она приняла от Тарда предложение, стать женой отставного десятника.
Семь лет они прожили счастливо в Терноле, родном городе Тарда. За эти семь лет Тила родила ему двух детей, сына Итмара и дочку Сентию. Вскоре Тард узнал, что у них вскоре появится третий ребёнок и очень обрадовался этому. Мальчик появился в назначенный срок, но с момента его рождения счастливая жизнь Тарда закончилась. Роды были тяжёлыми, Тила долго болела и жизненная сила в ней угасала с каждым днём. Спустя два с половиной года она умерла, Тард остался один с тремя детьми и разбитым, после потери любимой Тилы, сердцем. Маленький Кирит с каждым днём становился для Тарда всё более и более ненавистным ребёнком. Он считал лишь его виновным в смерти жены Тилы, ведь не родись Кирит, она бы осталась жива.
Час за часом, день за днём время шло вперёд, мальчик рос и, к сожалению Тарда ничем не болел. Со временем Тард смирился с потерей жены и жизнью Кирита, но любви к младшему сыну он не питал. Другое дело старший сын Итмар, в свои двенадцать лет он стал надёжным помощником не только по дому, но и в получении дохода. Тард Рантан владел небольшой торговой лавкой, расположенной на соседней улице не далеко от дома. Он купил это помещение на полученные в награду от короля деньги почти сразу, как только вернулся домой. Продавал там всё подряд, от старых гвоздей и фонарного масла, до оружия и доспехов. Прошло несколько лет, жизнь в маленьком городе наладилась, Тард окончательно успокоился и уже почти не ругал Кирита за его мелкие шалости.
Как-то однажды вечером вернувшись из лавки, Тард обнаружил свою дочь мёртвой. Девочка полезла на чердак по приставной лестнице и, упав с самого верха, свернула себе шею. Беда опять пришла в дом Тарда, в этот раз, забрав у него дочь, внешне уже очень похожую на свою мать. Тард был в отчаянии и стал пить, пил неделями до потери памяти. Когда он трезвел, шёл в свою комнату, открывал сундук, доставал оттуда маленький портрет Тилы, долго на него смотрел, а потом, положив его обратно, напивался снова. Этот портрет был выполнен местным художником на городском рынке. Тард заказал у художника этот портрет, чтобы потом подарить его Тиле в день годовщины их свадьбы.
С первого же дня как Тард начал пить, всё домашнее хозяйство легло полностью на плечи Кирита, а торговая лавка перешла под управление старшего брата Итмара. Торговля у Итмара шла плохо, денег стало не хватать даже на то, чтобы заплатить налог. У Кирита дела шли гораздо лучше и благодаря его стараниям, семья могла жить тем, что имелось в их скромном хозяйстве. Кирит хорошо заботился о трёх десятках кур, двух козах и свинье, которая должна была опороситься со дня на день.
Как-то проснувшись рано утром, после очередного загула, Тард посмотрел на обстановку в доме и решил, что с пьянством нужно прекращать. Младший сын Кирит просто не справлялся со всем тем, что свалилось на его детские плечи. Кирит не успевал следить за порядком во всём доме, он больше внимания уделял заботе о дворовом хозяйстве. Куры, козы и свинья ежедневно нуждались в заботе и давали семье то, без чего не прожить, то есть пищу. Если бы младший сын попытался заняться всем сразу, сейчас у них не было бы ни кур, ни коз, ни свиньи и соответственно и еды тоже.
Тард снова занялся торговлей, освободив от этого дела Итмара и направив его в помощь младшему сыну. Через несколько месяцев Итмара призвали в армию сроком на один год, для обучения воинскому делу. Это было обязательной повинностью перед королём. Каждый город или посёлок был обязан, направить на обучение определённое количество солдат и Итмар попал в этот список. Король Эйвен боялся очередного нападения какого-нибудь соседа и готовил солдат ополчения на случай новой войны. Разумеется, никому из ополчения оружие в руки не давали, их просто приучали выполнять команды своих командиров и ходить строем.
Со временем жизнь семьи Тарда понемногу стала налаживаться, в лавке опять появились покупатели, но вскоре вновь появились проблемы. В появлении этих проблем, по мнению Тарда, был виноват исключительно Кирит. Сдохла курица – виноват исключительно Кирит, не досмотрел. Коза залезла на крышу соседского сарая – опять Кирит виноват, не уследил. Молоко скисло – конечно же, это опять Кирит о нём забыл. Тарду было плевать на то, что младшему сыну всего одиннадцать лет, он строго наказывал Кирита за каждую мелочь. Сам Кирит не держал зла на отца, понимая, что отец просто не справляется со всеми делами, поэтому и злится. Стараясь, лишний раз не попадаться отцу на глаза, Кирит перебрался жить на чердак. Под небом Накры сейчас шла вторая половина лета, на чердаке было достаточно тепло, чтобы там можно было спать.
Когда Кириту исполнилось двенадцать, домой вернулся Итмар, и жизнь Кирита кардинально изменилась в худшую сторону. Теперь во всех бедах его обвинял уже не только отец, но и брат. Итмар открыто ненавидел младшего брата со дня его рождения, считая, что с его появлением, о первенце сразу забыли и мать, и отец. Всё внимание было приковано к писклявому существу по имени Кирит. Итмар просто был убеждён в том, что Кирит не должен жить в их семье, да и вообще жить, семье Рантан было достаточно и одного сына.
Два месяца спустя. Королевство Эйвенхард, город Тернол, улица торговая, Кирит Рантан.
Утро нового дня началось как обычно, я покормил кур, собрал яйца, подоил коз, почистил свинарник, не забыв после накормить единственного оставшегося у нас поросёнка. Приготовил завтрак на всех, свою часть завтрака съел на ходу, потом взял свежее молоко и отправился к бабушке Мараф, чтобы продать ей это молоко. Я ходил к этой старой женщине через день, иногда бегал для неё за хлебом, за что получал ещё один медяк вдобавок к двум за молоко. После смерти мужа она осталась жить здесь, в нашем маленьком городе и покидать насиженное место уже не собиралась. У неё был сын, но жил он не здесь, а в столице и время от времени присылал Мараф денег, чтобы она не голодала. Бабушка была очень доброй и как оказалась, ещё и была очень хорошо обучена грамоте.
За два года пока я носил ей молоко, Мараф научила меня читать и писать. Она много знала о разумных жителях Накры и о том, как они жили раньше и живут сейчас. Я узнал от неё много интересного о нашем мире, его волшебных местах и проклятых землях, оставшихся после тысячелетней войны. Затаив дыхание, я слушал рассказы об ослепительно красивых эльфийках и об уродливых, но сильных орках.
От неё я узнал о существовании гномов, живущих в городах, построенных в глубоких пещерах и о магии. Конечно же, она мне потом рассказала не только о магии, но и о магах, живущих сейчас, так и их древних предках. Я вначале думал, что бабушка Мараф из какого-нибудь знатного рода, если знает так много, но оказалось, что это не так. Она была всего лишь служанкой у одной молодой баронессы. К баронессе приходил учитель, а так как учитель был тоже молод, как и баронесса, их не оставляли одних в комнате. На занятиях всегда присутствовала Мараф и училась разным наукам вместе с баронессой. Потом была война, баронство было разорено, семья барона была убита и Мараф переехала в Керенард. С годами северный климат стал ей в тягость, и она с мужем и сыном переехала сюда, наш маленький Тернол.
Пройдя три квартала, я наконец-то добрался до её дома под проливным дождём, вымокнув за это время до последней нитки. Оказавшись под крышей крыльца дома бабушки Мараф, облегчённо вздохнул и постучал в старую дверь. Сегодня бабушка мне обещала подробнее рассказать об эльфах, ведь о них в нашем городе, наверное, никто не знал больше чем она. Я очень ждал этого рассказа, поэтому вышел из дома чуть раньше, чем обычно.
– Бабушка Мараф, это я, Кирит, откройте, пожалуйста, я вам молоко принёс! – Мне никто не ответил, я постучал ещё раз и крикнул громче, надеясь, что первый раз она меня просто не услышала. Ответа и в этот раз не получил. Возвращаться домой с молоком, чтобы сходить к бабушке позже, мне было лень, поэтому я решил оставить его за дверью. Дверь в её дом никогда не запиралась, и я спокойно попал внутрь. В доме было тихо, сухо и прохладно, а ещё достаточно темно из-за полузакрытых ставнями окон. Я позвал бабушку ещё раз, но она и в этот раз не откликнулась. Подумав о том, что её сейчас просто нет дома, решил, оставить кувшин с молоком на столе. Сделав несколько шагов в сторону стола, расположенного в центре комнаты, увидел ноги бабушки Мараф, а потом и её саму, лежащую с перерезанным горлом в луже собственной крови. От испуга выронил из рук кувшин с молоком. Кувшин, конечно же, разбился, упав на пол и к тёмно-бордовой луже крови, добавилась почти такого же размера лужа белого козьего молока.
От увиденного меня сразу замутило, я почувствовал, что ещё немного и меня вывернет наизнанку. Закрыв рот рукой, выбежал на улицу, и некоторое время глубоко вдыхал прохладный воздух дождливого дня. На самой улице сейчас не было никого, люди попрятались от дождя в сухие и тёплые дома. Не зная, как поступить, я перебежал на другую сторону улицы и вошёл в первую, попавшуюся мне дверь. В нос ударил запах кислого вина, пива, жареного мяса и чеснока. За дверью был обеденный зал маленькой и дешёвой таверны, где на данный момент компания искателей древних артефактов отмечала своё возвращение из похода.
– Что парень, тоже решил кружечку пивка пропустить? – громко спросил один из пятёрки поисковиков, после чего все громко засмеялись.
– Там кто-то бабушку Мараф убил, – выдавил я из своего сухого от волнения горла.
– Мараф? Это та, что живёт в доме напротив? – уточнил мужик, сидевший до этого ко мне спиной.
– Да, ей кто-то горло разрезал от уха до уха, – пояснил я и показал, как это было сделано на своей шее.
Вскоре вся компания искателей древностей, вместе с хозяином таверны, отправилась в дом бабушки Мараф, чтобы убедиться в том, что я их не обманул. Меня они оставили в таверне, решив запереть в кладовке, чтобы я не сбежал до их возвращения. Я слёзно доказывал им, что не могу здесь сидеть, так как за долгое отсутствие меня отец выпорет, но им на мои заявления было наплевать, они всё равно меня заперли. Сидеть в тёмной комнате среди пустых бочонков и глиняных горшков, чтобы после быть наказанным отцом, я не собирался. Достав свой нож, найденный мною ещё в прошлом году во время выпаса коз, я осторожно отодвинул его лезвием засов, находящийся снаружи. Вышел из кладовки и тихо прошёл на кухню. На кухне сейчас никого не было и я, спокойно выйдя через заднюю дверь, оказался во дворе таверны. Осмотревшись по сторонам и никого, не заметив, перелез через забор в соседний двор и уже оттуда попал на улицу.
Дождь, уже заполнив водой городские улицы – по колено, продолжал поливать землю и, судя по затянутому тучами небу, прекращать это делать не собирался. Не обращая внимания на проливной дождь, я быстро побежал домой, нужно было обо всём рассказать отцу. Бежать пришлось другой дорогой, так как, пройдя через соседний двор таверны, я оказался на улице, ведущей в центр города, а переулка, чтобы свернуть в сторону дома тут не было. Вскоре добежал до центра города и уже там повернул на улицу, ведущую к дому. Сбивая дыхание, я спешил домой, но через некоторое время остановился, увидев впереди клубы дыма. Испугавшись и подумав, что это горит наш дом, я побежал ещё быстрее и вскоре добрался до места пожара. Горел к счастью не наш дом, а лавка нашего конкурента Ливрета Корша. Он приобрёл этот дом два года назад, открыв на первом этаже лавку с точно таким же товаром, что был у нашего отца. Почти сразу доходы с продаж в лавке отца упали до ноля, все покупатели перешли к Коршу, так как он ощутимо снизил цены.
Пожар только набирал силу, не смотря на проливной дождь. Зевак на улице чтобы посмотреть, как горит лавка Корша, ещё не было. Я оказался первым, не считая самого Ливрета, стоящего напротив двери лавки, из которой густыми клубами вырывался дым. Он не делал попыток погасить огонь, он просто стоял, звал на помощь и ждал, что вскоре эта помощь придет, и лавка будет спасена. Люди и правда скоро появились, но не для того чтобы спасти дом и лавку Корша, а просто поглазеть, как это всё сгорит. Я тоже стоял и смотрел, мой подбородок дрожал от всего того, что произошло за короткое утро, можно сказать, у меня на глазах. Сначала убийство бабушки Мараф, теперь пожар, о том, что ещё может произойти плохого за оставшийся день, даже думать было страшно. Мне казалось, что и того что я уже увидел, было более чем достаточно, но вскоре произошло то, о чём я даже помыслить не мог.
Толпа зевак стояла на безопасном расстоянии от огня и обсуждала случившееся. Я не прислушивался к их разговорам до тех пор, пока не услышал о том, что лавку Корша специально подожгли и сделал это сын Тарда Рантана. Услышав это, я вздрогнул и попятился назад, ведь многие из тех зевак, что сейчас собрались посмотреть на пожар, хорошо меня знали.
– Вот он, поджигатель! – крикнул кто-то, и вся толпа повернула головы в мою сторону. – Тард теперь должен возместить ущерб! Пусть оплатит шалость своего отпрыска!
Я продолжил пятиться назад, собираясь бежать, домой и рассказать отцу всё что знал, и об убийстве Мараф, и о пожаре. Хотел объяснить отцу, что я к этому всему не причастен. Только повернулся, чтобы побежать домой, увидел своего отца. Он шёл мне навстречу, держа в руке топор. Взгляд, которым он смотрел на меня, ясно говорил, что ни одному моему слову он не поверит ни сейчас, ни потом, и сейчас он меня будет убивать. Поняв это, я стал медленно отступать в сторону проулка, там сейчас никого не было и по нему можно было быстро убежать. Пока отступал, пытался объяснить и доказать отцу, что я к пожару не имею никакого отношения, но он меня сейчас просто не хотел слышать.
– Тебя нужно было ещё в колыбели удавить, проблем бы потом столько не было, – говорил он сквозь плотно сжатые зубы. – Прав был Итмар, это ты во всём виноват.
Пятясь, я не заметил, что сзади находится угол каменного дома. В этом доме жил булочник, всегда относившийся ко мне с пониманием и сочувствием. Холодные камни стены его дома заставили меня, замереть на месте. Мои ноги предательски дрожали и отказывались, сделать хотя бы ещё один шаг к спасению.
– Беги парень, беги и не возвращайся, – раздался голос Ниртана булочника откуда-то сверху. Его тихий голос заставил меня очнуться от страха, после чего я побежал. Побежал по пустому проулку в сторону городских ворот, ещё пока открытых до вечера. Иногда их днём специально закрывали, чтобы не дать какому-нибудь преступнику сбежать из города пока его ищут. Сейчас этим преступником сделали меня, Кирита Рантана, двенадцатилетнего мальчишку, родом из маленького городка Тернол королевства Эйвенхард.
Бежал я быстро и долго, так долго, пока у меня были на это силы. Мои глаза были полны слёз, меня оклеветали, и отец в это поверил. Как он мог? Ведь я его сын, меня же сначала нужно выслушать! Была бы жива мама, она не допустила бы такого отношения ко мне, я это знаю, ведь она меня очень любила. Три года назад в отцовском сундуке я нашёл её портрет, долго смотрел на него, пытаясь запомнить мамино лицо. Потом, как только оставался дома один, сразу же бежал в комнату отца, доставал мамин портрет и смотрел на него. Иногда плакал, жалуясь маминому портрету на несправедливое наказание от отца или на жизнь, когда сильно уставал от домашних дел. Я не помнил маму живой, ведь когда она умерла, мне было всего два с половиной года. Мама была очень красивой и совсем не была похожа на простолюдинку, я в этом был уверен. Я каждый день встречаю на улице наших горожанок, они совсем другие не такие как моя мама.
Пока бежал, ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, гонится за мной кто-нибудь или нет. Когда упал, лишившись сил не только передвигать ноги, но и просто способность стоять на них, понял, что за мной никто не гонится, а городские стены остались где-то далеко позади. Как только смог восстановить дыхание, заставил себя встать и идти дальше, на то чтобы бежать, сил уже просто не было. В моей голове не укладывалось понимание всего того, что со мной произошло. Это была какая-то злая шутка богов, ведь я не делал того, в чём меня обвинили. Хотелось вернуться и ещё раз попробовать всё объяснить, но вспомнив об отце с топором в руках, желание возвращаться сразу исчезало. Возможно потом, спустя какое-то время, когда все успокоятся, я вернусь домой и всё объясню.
С наступлением темноты решил, что убежал я, уже достаточно далеко от города. Теперь мне было нужно найти подходящее место для ночлега. Глаза слипались от большого желания спать, даже голод отошёл на второе место, уступив место этому желанию. Жажда меня пока не мучила, после дождя водой была заполнена каждая ямка, так что проблем, где взять воду у меня не было. Чтобы получить костёр и согреться у огня, мне было необходимо иметь огниво. Это самое огниво вещь не дорогая и продавалось в городе чуть ли не на каждом углу, но я сейчас не дома и даже не в городе. Чтобы не спать на голой земле пришлось искать поваленное дерево с толстым стволом, чтобы на нём можно было лежать. Такое дерево нашлось быстро, лес старый и таких деревьев тут было много. Потом я выбрал дерево с пышной листвой. Из его ветвей собирался построить просторный шалаш над стволом дерева. Веток наломал много, хватило бы на большой шалаш, но строить его уже не было сил. К тому же наступила ночь, а в темноте шалаш строить ещё более трудная задача, поэтому я отломанными ветками просто укрылся как одеялом.
Утром у меня болело всё, любое движение причиняло боль во всех мышцах сразу. Скрипя зубами и сдерживая крик от причиняемой движениями боли, долго разминал воспалённые мышцы, чтобы вновь обрести способность к передвижению. Я ничего не ел со вчерашнего утра и сейчас мой голодный желудок, настойчиво требовал чего-нибудь в него положить. Притупив голод водой из ближайшей лужи, я занялся поиском еды.
Лес, в котором я сейчас находился, был смешанным и каким-то странным. Он рос не сплошной стеной, а клочками, несколько десятков хвойных деревьев, потом луг и снова лес, только деревья уже лиственные. Ничего съедобного кроме горсти перезрелой земляники я не смог здесь найти. Для моего организма после вчерашнего длительного забега, этого было мало, можно сказать, вообще ничего. Имея с собой лишь старый нож, какой обычно носят в сапоге, я решил поохотиться. Какого зверя можно добыть, имея только нож? Разумеется, мелкого, например, зайца или какую-нибудь птицу, не умеющую летать. Как я не старался, но никого не поймал, потому что никого не нашёл. Ближе к вечеру, когда от голода уже больше не мог ни о чём думать, кроме еды, я вышел к ручью, петляющему по лесным оврагам как заяц, бегущий от волка. Этот ручей стал для меня спасительным, я смог поймать пару рыбёшек размером с мою ладонь. Съел их сразу же, даже не ощутив вкуса. Лишь только после этого в моей голове появились другие мысли, не связанные с едой. Снова появилось желание вернуться домой, но я это желание душил, как только мог, прекрасно осознавая, что ничего хорошего меня там не ждёт. Поджог – преступление серьёзное, за это можно запросто угодить на каторгу, если ущерб возместить нечем. Надеюсь отец найдёт деньги, если не сможет доказать, что лавку Корша поджог не я.
Чуть позже на берегу ручья нашёл несколько камней, подходящих для того, чтобы с их помощью добыть огонь. Опыт получения огня таким способом у меня был большой, я каждый день этим занимался дома по несколько раз в день. Конечно же, то огниво что осталось дома, было гораздо качественнее найденных мною камней, но и с их помощью я смог добыть огонь, высекая искру ножом. Добыл его к тому моменту, когда ночное светило, уже заняло своё положенное место на тёмном небе. Всю ночь пришлось поддерживать жаркое и яркое пламя костра и не потому, что мне было холодно. Сразу после полуночи, лес словно ожил, что-то, трещало, скрипело, шуршало и где-то вдалеке, протяжно выл волк.
К утру я был уставшим и хотел спать, а ещё я опять хотел есть. На этот раз в ручье ни одной рыбины не поймал, пришлось довольствоваться лягушками, коих на берегу было превеликое множество.
Просидеть у ручья можно было бы ещё несколько дней, но это был не выход из положения, у меня нет ничего для того, чтобы облегчить себе жизнь. Нужно было идти туда, где живут люди, там проще достать еду и есть шанс найти временное жилище для того, чтобы пережить зиму, которая уже не за горами. Пройдёт ещё три месяца и в той одежде, что сейчас была на мне, уже не переночуешь в лесу у костра, замёрзнешь насмерть ещё до того, как наступит утро. Возвращаться домой, я уже не собирался, решил, идти вдоль ручья по его течению, должен же кто-то жить неподалёку, используя его чистую воду.
На следующее утро, как только солнце осветило Накру первыми лучами, я отправился дальше. Дорога оказалась совсем не такой лёгкой, какой она мне показалась вначале. Преодолевая крутые холмы, покрытые колючим кустарником и спускаясь в глубокие овраги, я уже к полудню вымотался так, что появилось желание остановиться и устроить привал до следующего утра. В итоге я так и поступил, только место для ночлега выбрал более безопасное, на крохотном островке посередине в несколько раз увеличившегося в ширину ручья. Для начала натаскал на этот островок сухих веток для костра и наловил лягушек, чтобы хоть что-нибудь съесть. Рыба в ручье была, но мелкая и такая шустрая, что попытаться поймать её я просто не решился, дело бесполезное, времени потратишь много, а еды добудешь мало или вообще ничего не добудешь.
Ночь прошла спокойно, я даже смог выспаться, не слушая волчьего воя и скрипа старых деревьев, раскачиваемых ветром. С рассветом отправился дальше, только теперь решил, двигаться с другой стороны от ручья, мне показалось, что там берег был ровнее. Местность на другом берегу оказалась ничуть не ровнее, но тут хотя бы колючего кустарника было гораздо меньше. К полудню добрался до того места, где ручей соединялся с другим ручьём образуя маленькую речку. Глубина этой речки достигала всего-то мне до колен, а вода была такой чистой, что был виден каждый камешек на дне. Рыбу я тоже увидел и уже не с ладонь размером, а втрое больше. Мой измученный лягушками желудок, моментально напомнил мне тянущей болью о том, что сейчас уже время обеда. Смастерив из длинной ветки подобие остроги, я объявил охоту на всё, что плавало в реке.
Рыбу мне всё-таки удалось поймать, и её размер меня очень порадовал. Четыре ладони длиной и икра внутри. Сегодня у меня был поистине королевский пир, я доел рыбу только к полуночи и сытым, впервые за несколько дней, заснул возле жаркого костра.
