Евгений Греков
Показаний не подтвержу
1 глава.
Впервые после сделанной операции только на десятые сутки Елена открыла глаза и сразу признала в сидевшей на стуле фигуре свою мать. Лена сморгнула раз-другой, и лёгкая затуманенность, плывущая перед лицом, вовсе прошла. Теперь она хорошо различала её, в том числе и глаза, которые в тот момент мало что выражали, кроме крайней усталости. Повернуть поудобнее шею больная и не пыталась – сознание работало точно и ясно – и она понимала, что раз голова сплошь стянута бинтами, то и её ранение непременно в голову.
Татьяна Владимировна почувствовала и, от того встрепенувшись, заметила, что дочь смотрит в её сторону. Она склонилась над Леной и осторожно поцеловала ту в открытый глаз, а затем, отстранившись от лица дочери и перебарывая другие эмоции, попросту подмигнула.
Ровно десять суток минуло с тех пор, как её дочь оказалась в реанимации, и ровно десять суток, как погиб её сын. Две постигшие её враз трагедии были каким-то странным образом переплетены между собой, и эта страшная тайна вместе с кровоточащей раной в груди десятикратно терзала душу Татьяны Владимировны. Почему Лена направила свои «жигули» под колёса гружёного самосвала? Почему у неё в машине оказались трупы беглого зэка Усковца, некой гражданки Костромской и, наконец, снохи Марианны?
… Лена потихонечку поправлялась. С её лица уже размотали бинты, и она поведала матери, что приключилось в тот роковой день. Дочь в подробностях рассказала, как очутилась в загородном доме у Костромской, о появлении там беглецов из колонии, и только промолчала о роли брата в шайке преступников, не желая добивать мать, тем более, что Андрея уже и похоронили со многими почестями. Впрочем, Лена считала, что брат хоть и оказался преступником, однако в последние трагические минуты жизни проявил себя достойно и не остался в её глазах подлецом.
2 глава.
Сегодня Елена Владимировна Яснова, уже как третью неделю после выписки из больницы, работала на своем прежнем месте. В данный момент она стояла в кабинете у зеркала, что висело здесь на стене, рассматривая шрам, наискось протянувшийся через левую щеку от виска и чуть ли не до уголка рта. Теперь она регулярно созерцала в зеркало свое новое «приобретение» и горько думала, что эта отметина – вечное и неотступное напоминание о братишке, который и сейчас был бы живым, если бы она повнимательней присмотрелась к Марианне, а не помчалась с ней в Подгорново, словно последняя дурочка. После всех этих событий в ее жизни вообще произошел какой-то надлом. Муж Виктор вдруг начал прикладываться к рюмке, хотя никогда этим ранее не грешил. А вот неделю назад он и вовсе подал рапорт об освобождении себя от обязанностей начальника, где одновременно просил перевода в Улуйский РОВД на любую должность. Этот рапорт явился для Лены полнейшей неожиданностью, и она даже несколько растерялась, поскольку муж не обмолвился с ней об этом ни словом. Но она не стала задавать Виктору никаких вопросов; а вот мыслишка глупая, очень глупая, в голове все-таки проскользнула; да так, что она и сама досадливо поморщилась.
После того, как Яснова направила свои «жигули» под колеса МАЗа, прошел еще час, прежде чем на место происшествия прибыла скорая и милиция. Как назло, в тот момент на трассе не оказалось проходящих машин; и шофер самосвала, не по своей воле подмявший «восьмерку», выпрыгнул из кабины с выпученными глазами, да так с такими глазами и побежал посередине дороги в сторону города, пока перед ним испуганно не скрипнул тормозами какой-то «москвич».
Госавтоинспекция, примчавшаяся на место аварии несколько раньше скорой, увидела в салоне раздавленной легковушки трупы мужчины и двух женщин. Все трое погибших находились на заднем сиденье, а удар МАЗа пришелся по «жигулям» с правой стороны, и отбросил их в сторону лесопосадки на 24 метра. Один из инспекторов на всякий случай принялся прочесывать росшую вдоль дороги высоченную и густую траву и через десяток шагов наткнулся на женщину. Она лежала на правом боку, согнувшись калачиком, а лицо было залито кровью. Теперь уж тщательнейшим образом порыскав в травяных зарослях и никого больше не найдя, гаишники стали предполагать, что и как, и сошлись на гипотезе, что водитель «восьмерки» сбежал, а раненная – это не иначе, как пассажирка с переднего сиденья. Еще, как назло, все инспектора дорожно-патрульной службы оказались новенькими, служившими в ГАИ всего по несколько месяцев, а поэтому они и не знали номера автомобиля, принадлежавшего начальнику ГОВД, тем более, что и ездила-то на нем преимущественно жена. Ясность в отношении пострадавшей внес старший инспектор Госавтоинспекции Иваненко, прибывший на место ДТП вслед за скорой, да тут же и обматеривший своих молодых коллег, и из чего, собственно, те сразу же себе уяснили, кто эта раненая. Пока медики скорой помощи колдовали над Леной, Иваненко по рации связался с дежурным по горотделу и коротко сообщил: «Доложи полковнику, что Елену Владимировну отправили в больницу в результате аварии».
И все-таки колесо этой истории завертелось тогда, когда из салона раздавленной легковушки удалось наконец извлечь трупы погибших, а вслед за тем в нем обнаружились автомат с рожком патронов и пистолет. Работники угрозыска быстро установили, что мужским трупом является бывший заключенный Усковец, находящийся в розыске, а поэтому резонно предположили, что пятым в машине был его друг по лагерю и побегу, некто Дунаев. И все же время оказалось упущенным, и предполагаемого пятого нигде не нашли, хотя срочно прибывший взвод солдат вдоль и поперек прочесал всю лесопосадку.
Первое, что подтвердила Яснова, как только пришла в себя, это то, что в машине с ней ехал никто иной, как разыскиваемый Дунаев.
Вспомнив сейчас про этого типа, Елена приблизилась к сейфу и, отперев дверцу, извлекла из него папку с делом. С этим человеком впервые она столкнулась, еще будучи следователем милиции. Разбираясь с обычной, вроде бы, кражей, докопалась до убийства, причем, крайне запутанного; но на Дунаева все-таки вышли. Кроме того, преступника задержал ее муж в личной схватке, получивший при этом ножевое ранение. Но злодей оказался везучим и изворотливым. Первый раз он сбежал из-под носа у конвоя прямо при посадке в спецвагон, а вторично и вовсе улизнул из колонии, причем так, что, если кому рассказать, подумают, что плохой анекдот. И вот уж совсем недавно судьба свела ее с Олегом Савельевичем в загородном доме уголовницы Костромской, где именно он застрелил ее брата. Но этот негодяй не сыскал себе погибели даже тогда, когда она, не желавшая жить сама и рассчитывавшая разом похоронить всех этих ублюдков, буквально запихала свою «восьмерку» под колеса МАЗа. И в такой ситуации, только чудом оставшись целым и невредимым, Дунаев не просто исчез, а еще зачем-то подложил ей в кармашек серебряный крестик. Зачем и когда успел? Ответить на эти вопросы было явно сложнее, чем составить кроссворд для «Поля чудес».
Этот крестик Елена обнаружила уже дома в своей одежде, когда принялась ее оттирать от засохшей крови. То, что у нее никогда вообще не было крестиков, она знала точно; в том, что не свихнулась, оставалась уверена; а потому, поразмыслив над странной находкой, как и откуда она могла появиться в ее одежде, направилась в НТО. Дактилоскопическая экспертиза без труда установила, что на крестике имеются отпечатки пальцев, и принадлежат они Дунаеву Олегу Савельевичу. Подтверждение сей догадки не то, чтобы привело в замешательство, но натолкнуло Лену на неприятную мысль, что ее встречи с Дунаевым как-то фатальны. А от этого еще более разозлившись, твердо решила приложить все силы, чтобы встретиться с ним опять, а затем окончательно и расстаться.
Однако переворошить материалы по делу Дунаева Ясновой помешал телефонный звонок. А беспокоил шеф. Возвратившись от него в свой кабинет и подойдя к окну, Елена стала прикидывать, что взять в дорогу. Дорога предстояла в Верхнетурск, а это чуть ли не сутки поездом. Дело, по которому туда следовало выехать уже завтра, прямо на расстоянии припахивало висяком. Где-то там сотрудники местной милиции обнаружили два трупа трехмесячной давности. Правда нашлись родственники погибших. В городской газете поместили их фотоснимки, а наутро в редакцию пришел некто Липунов и заявил, что это его дочь и зять, проживавшие в Татьяновске.
Из разговора с шефом для Ясновой на том информация и закончилась. «Ну и что из того, что погибшие являлись жителями их города, ведь убили-то их в Верхнетурске!» – невесело рассуждала она. И тем не менее, официальное распоряжение, что Яснова с завтрашнего дня откомандирована в этот самый Верхнетурск, лежало у нее на столе, к которому, не иначе, как заботливой рукой того же самого шефа, была подколота справка с анкетными данными на убитых супругов Избаевых.
«Ну и ладно,» – Елена Владимировна убрала в сейф папку с материалами по Дунаеву, решая вначале съездить в паспортное отделение, а уж затем побывать по адресу, где проживали Избаевы. Позаботиться о билете на поезд шеф пообещал сам, хотя пребывал сегодня в самом смурном настроении. Обычно при появлении Лены Лев Григорьевич так и искрился радостью, а сама она знала, что зампрокурора весьма к ней не равнодушен. Об этом, впрочем, знал и Еленин муж; но поскольку сама Елена Владимировна была равнодушна к неравнодушию шефа, то на сей счет в их семье разговоров не возникало. Не возникало и с того дня, когда она вновь пришла на работу после больницы; хотя, конечно же, в тот самый день буквально была ошарашена. Дело в том, что в конференц-зале внезапно собрали всех работников прокуратуры; и после помпезных речей зампрокурора о том, какой подвиг она совершила и что-де ей полагался бы орден, он вдруг объявил: «Мы, по решению нашего коллектива обратились к некоторым предприятиям города…» Пауза. «И они нам оперативно прислали живые деньги…» Короткая, но ощутимая пауза. «Поскольку вы, Елена Владимировна, пострадали, как говорится, при исполнении профессионального и гражданского долга, наш коллектив постановил хоть в какой-то мере компенсировать ваши потери!» Длительная пауза. «Вот, это ваши ключи от новенькой «семерки»!» С этими словами зампрокурора приблизился к Ясновой, по чистой случайности оказавшейся в первом ряду, и втиснул ей в ладошку ключи. Растерявшись, а от этого с запозданием, она все же довольно настойчиво начала протестовать; но в зале со всех сторон одобрительно шумели; потом принялись уговаривать, логично рассуждая, что на всех все равно на разделят; показали все надлежащие документы принятого решения и, в конце концов, уговорили принять нескромный подарок.
…Выйдя из здания прокуратуры на улицу, Елена Владимировна, все еще не без тени смущения, заспешила к своей сверкающей новизной, бордовой «семерке». Выяснив в паспортном все, что там можно было узнать, Лена буквально в считанные минуты отыскала нужный ей дом. Оказалось, три месяца назад Избаевы из Татьяновска выписались и направились в Верхнетурск, что явствовало из собственноручно заполненного листка убытия. Вместе с родителями выехал и их несовершеннолетний сын – в последствии выяснится, что младший Избаев фактически уж полгода, как жил у бабушки с дедушкой по материнской линии. В квартиру Избаевых, которую теперь занимали новые жильцы, Яснова решила пока не идти, а позвонила в двери напротив. Открыл ей высокий парень в черном спортивном костюме, лицо и руки которого были изрядно вымазаны в белой краске.
– Разрешите с вами поговорить. Моя фамилия Яснова, я – следователь, – представилась Лена.
– Пожалуйста… Только у меня ремонт, – объяснил парень, для чего-то вытягивая при этом и без того гусиную шею, однако пошире распахивая дверь перед молодой женщиной со свежим шрамом на лице.
– Разговор пойдет о ваших бывших соседях из 140-й квартиры, – сразу же выложила гостья цель своего визита. – Вы знаете, что они уехали?
– Вообще-то да. Присаживайтесь! – хозяин широким жестом указал на большое кресло.
– Вы, похоже, капитальный ремонт затеяли? – нащупывая контакт с собеседником, поинтересовалась Яснова, кивая на открытые окна и оглядывая комнату.
– Когда-то ведь надо! – охотно и по-простому откликнулся парень.
– Верно, – улыбнулась Елена и, переходя непосредственно к делу, спросила:
– Вам известно, куда соседи уехали?
– Слышал звон, вроде бы в Верхнетурск к старикам.
– А в связи с чем, звона не было?
– Вы знаете, мы с ними как-то мало общались. Так, в лифте когда: привет-здорово! Вы зайдите в 141-ю – они их получше знали. Кажется, одно время Альберт вместе работал с Избаевым.
На том и поблагодарив хозяина, Яснова направилась в указанную квартиру. Открыл ей мужчина лет 45-ти, исключительно лысый и исключительно толстый.
Опять то же самое: я такая-то, а надо мне то-то и то-то. Короче, вы нас не ждали, а мы приперлись! В работе это основная нудятина: начинать с одного и того же, порою десятки раз. Похоже, что квартира четырехкомнатная. Хозяина звать Альбертом Самойловичем. Парень с гусиной шеей проинформировал верно: работал Избаев с Альбертом Самойловичем.
– Аркадий уволился из нашего цеха еще в прошлом году.
– По какой причине, не поделился?
– Причина? Зарплату задерживают. У них хоть и один пацан, а кормить надо! У нас огород, а у них ничего. А без огорода теперича сколько получать надо, чтобы только поесть и обуться? А если пивка попить?! – мужчина вопросительно уставился на следовательшу, а затем сам же и подытожил: – По самому скромному – миллион! Либо спекулировать нужно на рынке! Да-к ведь не у всех приспособлены руки тряпками торговать! – и он наглядно продемонстрировал перед Леной свои и впрямь огрубелые и мозолистые ладони.
– Избаевы обменяли свою квартиру или продали?
– А этого, убей бог, не ведаю. Дня за три до отъезда Аркадий указал, что они уезжают к родителям, а что с квартирой и как, не говорил. Сам я не любопытствовал – меньше знаешь, больше живешь!
Жильцы 140-й вначале долго не отзывались; и Яснова успела подумать, что там никого нет; но в это время в глазке блеснула желтая точка, а затем дверь отворилась, и на пороге одновременно предстали оба супруга. Хозяин с солидной седой шевелюрой с вопросительной строгостью взглянул на пришелицу; а хозяйка в легком халате, наброшенном на голое тело, что по-женски без труда определила Елена, первой разомкнув сердито сжатые губы, спросила:
– Чем обязаны?
– Я следователь. Хотела бы с вами поговорить о ваших прежних жильцах.
На невыразительном лице женщины вдруг отразилась целая гамма чувств, после чего она бросила обеспокоенный взгляд на мужа.
– Проходите, – первым посторонился хозяин.
В двухкомнатной квартире стерильный порядок наблюдался с порога. В прихожей ни единой пары обуви или брошенной впопыхах одежки – все во многочисленных шкафчиках, и лишь сквозь незакрытую дверь в спальне виднелась расхристанная постель. Перехватив взгляд гостьи, хозяйка поспешно притворила ее и, сердито сжав губы, озабоченно забегала глазами по всем углам.
– Расскажите, пожалуйста, как вы вселились в эту квартиру?
– В смысле?.. – и так не слишком-то расположенная к визитерше, насторожилась женщина.
– Ну в смысле: получили от производства, обменяли, купили, досталась по дарственной… – доходчиво пояснила Яснова.
– Ах, вот оно что! Мы сделали все по закону! – это уже заторопился хозяин. – Все через нотариуса, могу показать! – и он метнулся в сторону комода, похожего на антиквариат.
– Мне не требуется никаких документов! – пресекла его намерения следователь.
– А что же вам требуется? – в разговор поспешно вступила хозяйка. Тут же, не дожидаясь ответа, успела выдвинуть первую версию: – Если эту квартиру нам продали аферисты…
– Да обождите вы, ради бога! – с нескрываемой досадой прервала ее Елена Владимировна. – То, что вы купили квартиру, это ясно. Я же рассчитываю узнать, почему Избаевы продали жилплощадь? С вашей помощью узнать!
– Ну и вопросец! – фыркнула женщина, стягивая двумя руками на грудь ворот халата, и тут же посоветовала: – Взяли бы, да и спросили у них самих! Небось налог с продажи не заплатили и…
– Да прекрати ты болтать! – грубовато осадил ее муж, однако тут же, состроив улыбку следовательше, принялся объяснять: – Мы постоянно читали объявления о продаже. Надоело, понимаешь ли, прозябать на Севере. Платят везде одинаково: я имею в виду, что нигде не платят; а цены там были у нас в два раза выше. Вон огурцы, к примеру, возьмите: здесь четыре, а у нас – семь пятьсот! Так их еще не всегда возьмешь! – назидательно заключил он.
– А где вы конкретно прочли объявление о продаже? – спросила Яснова, не поддержав его рассуждений насчет огурцов.
– Ааа! – чуть ли не пропел хозяин. – На столбе было приклеено.
– Скажите, пожалуйста, откровенно, во сколько вам обошлась квартира?
– Пятнадцать, – явно недружелюбно и нехотя отозвался мужчина.
– Пятнадцать тысяч долларов? – уточнила Елена Владимировна.
– Да! – отрывисто подтвердил хозяин.
– Вы не обижайтесь на мою навязчивость, – Лена примиряюще улыбнулась. – Мои вопросы диктуются только необходимостью моего задания. А еще: столько везде говорят о всяких жуликах, махинаторах, прохиндеях! Кстати, как вы только не побоялись пойти на такую сделку без помощи специального агентства?
– А что, разве в агентствах не махинаторы?! – кинулась на помощь мужу жена. – Там еще почище сидят! Я всю жисть в торговле работаю и разбираюсь в людях! – секунду подумав, не зря ли вспомнила про торговлю, продолжила: – Мы приехали сюда с мужем, все посмотрели. В квартире у них был порядок, приличные сами на вид. Поговорили… Потом я с соседями покалякала: выведала, что они за люди. Вот так! – она вытянула губы в победную трубочку.
– С кем же именно из соседей вы говорили?
– Ай, забыла ужо на лицо! Какая-то женщина, вроде с нижнего этажа. Тут с этими контейнерами чуть голову не потеряли, пока ждамши!
В конце концов расставшись с Муратовыми, Лена вышла на улицу и подумала: «В чем-то они помаленьку врут… Незаконность сделки? Но с какой стороны? Или что-то другое? А возможно мне показалось. Люди всегда пугаются, когда заходит разговор об их собственности, особенно если его заводят такие, как я. Кстати, у Избаевых был ребенок, а поэтому прежде, чем продать квартиру, они были бы должны получить справку из попечительского совета, дающую в этом случае разрешение на продажу недвижимости. Недавно подобный порядок стал обязательным – слишком уж много появилось случаев, когда родители, продав жилье, скрывались на радостях от своих чад, а то и попросту пропивали вырученные деньги на месте или, как говорят, не отходя от кассы. Значит, в попечительском совете мне и должны подсказать, для посреднической ли фирмы заручались Избаевы справкой или они вообще избежали сей процедуры каким-то иным образом. У нотариуса тоже следует побывать, но это уже после поездки в Верхнетурск».
