Евгений Капба
Аркан. Книга 3. Кровная месть
– Он что – волшебник? – спросил Доэрти.
– Вряд ли… – провёл рукой по волосам Рем. – Вроде как ортодокс, а среди наших волшебников не водится. Хотя – чёрт его знает! Всякое может быть. В любом случае – решение проблемы он нам предложил, теперь мы должны им воспользоваться… Или нет.
– Вам нужен Ёррин, маэстру, – заявил один из гномов-провожатых. – Без этого убрю… То есть без него ничего не решите.
– Ёррин, Ёррин… Только про него и слышу! – начал закипать Аркан. – Чего тогда мы топчемся тут? Ведите!
Гном сверкнул на него глазами, а потом вдруг сунул два пальца в рот и оглушительно громко свистнул. Эхо отразилось от окружающих поляну с каменоломней деревьев и унеслось куда-то в небесную вышину. А один из рабочих, которые клали фундамент, оторвался от работы и гаркнул:
– Внизу он! Породу дорбит! – И снова взялся за мастерок и киянку.
Гномы в замешательстве переглянулись, стали близко-близко друг к другу и принялись перешёптываться, яростно жестикулируя. Смысла в этих действиях не было – говорили они явно на своей кхазадской тарабарщине, и мало кто из людей мог похвастаться знанием этого странного наречия. Аркан умел неплохо материться по-гномьи, но сомневался, что этот навык мог ему сейчас пригодиться.
– Вы пойдёте с нами, остарьные останутся тут. И вы ни одной живой душе не расскажете, что видери внизу, – безапелляционно заявил тот самый рыжебородый кхазад.
Дружинники напряжённо загомонили, их ладони легли на рукояти мечей. На их взгляд, условия были неприемлемыми. Какие-то подгорники хотят утащить их господина? Не бывать этому! Они сомкнули ряды, защищая сеньора и оглядываясь по сторонам. Но Аркан сделал успокаивающий жест рукой:
– Расслабьтесь, друзья! Если бы они хотели убить нас – устроили бы засаду по дороге. Но сами подумайте – зачем им убивать будущего работодателя?
– Если с вами что-то случится, маэстру баннерет… – Южане переживали, кажется, больше всех.
– Крянусь именем Верикого Мастера! С этим черовеком ничего не сручится! – сказал рыжий. – Мы все покрянемся, есри нужно!
«Сручится», «покрянемся» – дружинникам приходилось прятать улыбки очень старательно. Но Великим Мастером гномы называли Творца, а посему к их словам нужно было отнестись серьёзно. Рем скинул с плеча походный плащ на руки южанину Коннору и спросил:
– Я могу оставить меч?
– Можете, маэстру баннерет. Но внизу вам ничего не угрожает… Наверное.
Это «наверное» убедило Рема в том, что всё будет нормально.
* * *
Первое, что почувствовал баннерет, когда спустился в штольню, – это запах. Даже не запах – зловоние! Так пахло в трюме красного корабля, такие миазмы Аркан вдыхал, когда бродил по трущобам Смарагды – районам Печей и Монеточки. Здесь, в недрах этой каменоломни, ощущалось присутствие огромного количества людей, проживающих в условиях скученности, нищеты, антисанитарии…
Переходы и галереи штольни были наскоро разгорожены ширмами и занавесками, за которыми в ужасной тесноте ютились женщины и дети, вынужденные буквально прижиматься друг к другу. Аркан пребывал в состоянии шока: он не понимал, почему все они оставались тут, внутри, под землёй? Наверху ведь светило солнце, погода позволяла проводить время под открытым небом! Судя по одежде, обитатели штолен принадлежали к обеспеченным слоям гномьего общества: парча, бархат, золотое шитьё и дорогие украшения тут не выбивались из общей манеры одеваться, казались чем-то обыденным. То есть, скорее всего, заточение под землей было добровольным! Вряд ли те полные жизни бородачи, которые трудились на поверхности, запретили бы своим жёнам и чадам подышать свежим воздухом и размяться, если бы существовала хоть малейшая такая возможность.
Вот что имел в виду один из гномов, когда говорил, что штольня не подходит и места очень мало! Вот почему те кхазады наверху работали как проклятые! Им нужно было обеспечить жильём свои семьи. Обет, болезнь, другая напасть? Что привело к такой странной ситуации?
Даже сам факт того, что он видит персонажей почти мифических – женщин и детей гномов, о которых ходило множество досужих домыслов, – не произвёл на Аркана сильного впечатления. Гномы или не гномы – это были женщины и дети, которые находились в ужасной ситуации, и вся сущность баннерета требовала немедленного действия: он должен был разобраться и помочь им!
– Ёррин работает в забое… – проговорил рыжий. – Доржен работать. Но я не срышу его кирки!
– У него смены по двадцать часов, – хмыкнул ещё один кхазад, который выполнял роль провожатого в штольне. – Наверное, сейчас перерыв и наш регендарный вождь спит, подрожив камень под свою дурную горову! Пойдём разбудим придурка, разгарнак!
«Разгарнак» Аркан знал очень хорошо – так ругался учитель по фехтованию из детства, и это было очень, очень неприлично. Да и сама манера, в которой гномы обсуждали «легендарного вождя», кое о чём говорила. Рем мотал услышанное на ус – всё-таки учёная жилка в нём была никак не слабее квартирмейстерской, и если даже он пообещал никому ничего не рассказывать из того, что увидит тут, под землёй, то ничто не мешало ему использовать полученные знания самостоятельно!
В какой-то момент ему пришлось согнуться в три погибели – своды штольни явно стали ниже. Гномы же пёрли вперёд весьма энергично – похоже, что этот участок был выдолблен уже стараниями их сородичей.
– О! – Бородачи остановились так резко, что баннерет ткнулся в их спины. – Спит верикий вождь. С киркой в обнимочку! Ща-а-ас мы его разбудим!
Рядом со спящей в каменной нише фигурой, закутанной с головой в одеяло, стоял медный котелок с остатками какой-то еды и торчащей ложкой. Один из гномов вытряхнул объедки прямо на каменный пол, водрузил посудину туда, где должна была располагаться голова «великого Ёррина», и заколотил по котелку ложкой так громко, что металлический звон услышали, кажется, даже наверху.
– Дин-дон, разгарнак! Дин-дон!
Глава 5. Легендарный вождь
– Р-Р-РАЗГАРНА-А-А-АК!!! – Ёррин издал истошный вопль, вскочил как ошпаренный, и медный котелок, жалобно звякнув, отлетел в сторону.
«Великий вождь» тут же походя сунул кулачищем в рожу сначала одному гному, потом – второму, осоловело оглянулся, подхватил кирку и, удерживая её на манер боевого молота или чекана и свирепо вращая глазами в сторону Аркана, принял боевую стойку.
– Барук Кхазад! – выкрикнул он. – Кхазад ай-мену, дылда! Ща-а-ас я тебя вздую как Бог черепаху!
И никакого акцента у него не было. Рем на всякий случай отступил в сторонку и даже не стал браться за меч: если бы его кто-то разбудил подобным образом, баннерет тоже мечтал бы растерзать весь мир.
– Ёррин, это тот черовек… Тьфу! – Рыжий гном выплюнул кровь и с трудом поднялся с пола штольни, куда его опрокинул богатырским ударом «легендарный вождь». – Тот черовек, о котором говорир твой хромой приятерь. Парень, видно, борьшая шишка – пару дней назад захватир Цитадерь на хорме, и поровина города Крачки сбежара прямо нахер, ришь торько увидев его знамёна!
– Тиберий Аркан к вашим услугам! – галантно, насколько позволяли стеснённые условия подземелья, поклонился Рем.
– Ёррин Сверкер – к вашим, – буркнул «вождь», отставил кирку в сторону и поскрёб свою пшеничного цвета бороду.
Вообще-то он выглядел примечательно: ростом едва ли по грудь долговязому Аркану, зато в плечах – чуть ли не в два раза шире, с красивыми крупными чертами лица и блестящими зелёными глазами, в которых нет-нет да и мелькала безуминка. Его такая же лысая, как у остальных изгоев, башка была покрыта татуировкой из строгих геометрических рун – так же, как и голый, плотный и широкий торс, перевитый тугими жгутами мышц, и массивные руки с толстыми пальцами и широкими ладонями. Подобных татуировок у других кхазадов Аркан не видал и потому подумал, что наверняка иссиня-чёрные руны по всему телу самым непосредственным образом могли быть связаны с неким особым статусом этого необычного персонажа.
Из одежды на Ёррине Сверкере оказались только полосатые чёрно-белые штаны и башмаки из крепкой кожи. Поддёрнув портки, которые норовили сползти до самого неприличия, сей эпичный гном с тоской глянул на забой.
– Я вернусь к тебе, моя радость, – сказал он. – Я знаю, что ты таишь в себе…
Бровь Аркана дёрнулась, но он ничего не сказал: каждый имеет право сходить с ума по-своему. Главное, чтоб съехавшая крыша со временем не придавила собой окружающих.
– Мне нужны работники, – сказал баннерет. – Долговременный контракт, в идеале – вассальный договор. Нужно будет перестроить замок – его укрепления ни черта не стоят, если даже такой дилетант, как я, с парой сотен ополченцев и вчерашних бродяг взял крепость первым же штурмом. Поэтому требуются инженеры, архитекторы, каменщики, землекопы – все! А ещё – оружейники и бронники. Мне придётся вести долгую войну, а для этого нужна база… И достаточно припасов. И не только оружие! Прочные фургоны, осадные орудия, подковы для лошадей, сборно-разборные рогатки для заграждений и чёрт знает что ещё – у меня есть список, покажу, если договоримся.
– Вы что – не из благородных? – Ёррин почесал своё пузо, которое и пузом-то назвать было сложно из-за рельефных кубиков мышц, и огляделся в поисках одежды. – Рассуждаете как… как…
– Как квартирмейстер? – усмехнулся Аркан. – Это я и есть. Титул баннерета и право на герцогский скипетр не сделали меня кем-то другим, а? Ворвань, сапоги и квашеная капуста мне куда ближе, чем придворные политесы и тонкие интриги.
– О как! – продолжил чесаться светлобородый гном. – Вот же чёрт… Мне надо вымыться. Пошли наружу.
И они пошли наружу. И всю дорогу по штольне каждая из женщин, встреченных на пути, считала своим долгом проклясть или обозвать последними словами гномского и имперского языков «великого вождя» Сверкера. Ёррин только отмахивался и скалил зубы в ответ на самые страшные оскорбления, а ругнулся всего один раз, когда какая-то старушенция в цветастом платке сунула ему в ноги свою цельнометаллическую клюку и он едва не грохнулся на каменный пол.
– Ёррин, сраный придурок, я хочу, чтоб ты сдох! – заявила бабуля. – Мечтаю о том дне, когда могирьные черви сожрут твои граза!
– Я тоже вас люблю, тётушка Гудрун! – откликнулся Ёррин.
У самого выхода из штольни он пропустил гномов-провожатых вперёд, на секунду задержался рядом с Арканом и прошипел:
– Помоги мне сохранить лицо перед моей семьёй, и я буду тебе обязан до самой смерти, Буревестник!
– Что? – удивился Рем, но Сверкер уже полез по лестнице наверх, активно шевеля своими необъятными мускулистыми ляжками, с которых так и норовили свалиться эти невозможные полосатые штаны.
* * *
– Кхм-кхм! Я буду говорить по-человечески, кхазады! – Ёррин, умытый и приодетый в свежие шаровары и атласную красную рубаху, выглядел куда лучше, чем полчаса назад.
Он вскочил на деревянную бочку, чтобы собравшиеся гномы могли его видеть, и поднял руку, призывая к вниманию. Прочистив горло и решив, что настал подходящий момент, «вождь» продолжил:
– Несмотря на неприятности, которые возникли у нас на родине…
– На бывшей родине, упырь! – крикнул кто-то из толпы.
– Не у нас, а у тебя, придурок! – вторили ему раздражённые голоса.
Ёррин снова в своей манере оскалился, дождался, пока буря утихнет, а потом продолжил:
– Несмотря на всё это, я верю, что Сверкеры добьются могущества и процветания! – Он огладил свою лысую башку мощной дланью. – И моя уверенность…
– Верь в одну руку, сри в другую! – Они явно злились на «великого вождя». – И посмотри, какая быстрее напорнится!
– Р-разгарнак, кхазады! Дайте уже сказать, а? А потом хоть плюйте в меня, если мои слова вам не понравятся! – прорычал Сверкер.
– Прюнем, как есть прюнем! – заорали из задних рядов.
– Радно, радно, тихо! Пусть говорит регенда-а-а-арный вождь! – Тот самый конопатый и рыжебородый гном-провожатый обладал неожиданно зычным голосом.
Ёррин сжимал и разжимал кулаки, и Рем снова подумал, что обычаи и нравы кхазадов, а также причины их нахождения в штольнях старых каменоломен и весьма странное поведение – это всё чертовски любопытно, и он обязательно, обязательно с этим должен разобраться.
– Это – Тиберий Аркан Буревестник! Я говорил вам, что у меня есть план? Я говорил, что знаю, что делаю? Вот человек, который предлагает нам работу, жильё, обеспечение продуктами питания и местные недра в аренду на… – Гном с высоты бочки глянул на баннерета и после секундной заминки продолжил: – На три года с возможностью пролонгации на веки вечные в случае достижения устраивающих обе высокие стороны договоренностей. Я нашёл вам дом, кхазады, как и обещал! Обширный, богатый и прекрасный! И никаких кабальных контрактов!
На мгновение повисла звенящая тишина, а потом толпа взорвалась громом возгласов и выкриков, тональность которых здорово отличалась от пренебрежительных высказываний и откровенных оскорблений, которыми сыпали гномы буквально за минуту до этого.
* * *
– Здесь богатейшие недра! – заявил Ёррин. – Я почуял это ещё десять лет назад, когда работал на мастера Стуре тут, в Крачках. Подземный огонь бьёт мне в грудь, Буревестник! Я знаю, о чём говорю! Тут, под моими ногами – несметные сокровища!
Кхазад топнул ногой по грунтовой дороге, ведущей по холму вверх, к Цитадели, и толстая подошва башмака подняла целое облачко пыли. Втроём – Аркан, Доэрти и Сверкер – они уже больше часа бродили по лесу в поисках чего-то, известного только «великому вождю» гномов-изгнанников. Он периодически останавливался, ощупывал, осматривал обломки горной породы и едва ли не обнюхивал землю, а потом скалился по-своему и бормотал ругательства.
В лесу уже вовсю рубили деревья – горожане не придумали ничего лучше, как нанять на эту работу гномов… Которые – в лице «вождя» – уже подписали контракт с Ремом, и потому денежки за вырубку капали в аркановскую казну. Самих кхазадов на данном этапе звонкая монета интересовала мало. Гораздо меньше, чем возможность разместить своих женщин и детей в просторных замковых помещениях и подвалах и получить долгосрочные гарантии по обеспечению продовольствием и… пивом!
– Поверь мне, Буревестник! – Ёррин свернул с дороги в самую чащобу, ещё не тронутую топорами лесорубов, и Рему с Патриком ничего не оставалось, как следовать за ним. – На этих землях и под ними мы разбогатеем до безобразия. Ты, я, наши родичи… Мы будем валяться на кучах сокровищ и плевать на макушки всем ублюдкам, что смели смотреть на нас свысока! Это тебе говорю я – Ёррин Сверкер! А мои слова всегда сбываются, пускай иногда и… Хм! Иногда – через задницу.
Патрик Доэрти поперхнулся смехом – южанина в принципе веселила манера гномов общаться, а лысый и татуированный кхазад и вовсе сыпал перлами словотворчества на каждом шагу, давая возможность юморному орра позубоскалить.
– Скажи, чего ты ищешь, маэстру гном, и может быть, мы поможем тебе? Орра, всё-таки мы готовились к штурму и потом, как заняли замок, здорово прошерстили округу… – проговорил Доэрти.
– Я ищу вход! А свои маэстру-говнестру можешь в жопу себе запихать. Я – Ёррин Сверкер, предводитель всех Сверкеров, и мне не нужны эти ваши финтифлюшечки и заигрывания. Да, я изгой, и у меня больше нет ничего, кроме рук, ног, бороды, имени и моей семьи! Всё осталось там – под горами. И плевал я! Я построю своё царство: ещё больше и лу-у-у-у-у…
Разошедшийся гном потерял равновесие, его нога соскользнула с какой-то подгнившей коряги, и, шлёпнувшись на задницу, он поехал вниз по склону, раздирая в клочья те самые полосатые штаны. Рем и Патрик кинулись за ним: потерять только-только приобретённого союзника им не улыбалось.
– Да-а-а-а!!! Да-а-а, разгарнак! – Ёррин выскочил из-под огромного выворотня и принялся танцевать что-то отдалённо напоминающее то ли южную джигу, то ли боевые пляски фоморов. – Бузундуш тебе в душу, твою пещеру на куач сажал! Да-а-а! Скорее, скорее идите сюда, вы, бестолковые дылды, я покажу вам! Покажу!
Он снова бросился куда-то под корни огромной поваленной ели и принялся рыть – руками, ногами, всем телом, с ног до головы перепачкавшись в земле, но вовсе не обращая на это внимания.
– Орра, ты что делаешь? – поинтересовался Патрик.
А Рем предложил:
– Возьмёшь кирку или лопату? На кой чёрт мы тащили с собой весь этот инструмент, если ты прекрасно справляешься одними только конечностями?
– Кирку-у-у! – высунулась на свет Божий гномья лапища.
Аркан подал требуемое рукоятью вперёд, и дело пошло быстрее: раз, два, три мощных удара, металлическое звяканье, глухой стук и голос Ёррина, как из бочки:
– Факелы! Теперь нам понадобятся факелы. Я нашёл вход. – В голосе его слышалось удовлетворение.
– Вход куда? – спросил Патрик.
– Домой!
Людям пришлось пустить в дело лопаты и расширить проход – всё-таки отверстие, проделанное гномом в склоне холма, представляло собой не комфортную дверь, а узкий лаз, а ползти на животах компаньонам Ёррина не улыбалось. Доделав начатое, Аркан и Доэрти практически на ощупь двинулись вперёд. Через некоторое время мягкая земля под ногами сменилась гулким камнем. Ёррин меж тем в глубине высек огонь и зажёг факелы, сунув по одному в руку каждого из спутников, которые никак не могли привыкнуть к темноте. Но пропитанная горючим маслом ветошь вспыхнула, разгоняя тьму, и Аркан не смог удержать восхищённого возгласа:
– Благословен Господь, Творец миров, и велика сила Его!
Поражённый, он во все глаза смотрел на нерукотворный подземный дворец невероятных размеров, от стен которого многоцветным блеском отражалось пламя факелов.
Пещера была такой огромной, что туда могла вместиться, пожалуй, вся Цитадель Чайки вместе с барбаканом и донжоном, замковыми воротами, рвом и стенами! Огромные колонны из сталактитов и сталагмитов, гроты и галереи, арки и террасы – и всё это сверкало и переливалось немыслимыми оттенками, и простиралось так далеко, как мог достать свет факелов… Здесь были и целые озёра, и ручьи с чистейшей водой, и тёмные зевы провалов и туннелей, уходившие в глубь холмов.
– Сверкер-Дум! – сказал Ёррин. – Вот как я нарекаю эти благословенные чертоги.
– По праву первооткрывателя, – прозрачно намекнул Рем.
Гном осекся. Он понял, что позволил себе лишнее. Чтобы распоряжаться тут по-хозяйски, ему нужно или изменить условия договора – или забрать себе «благословенные чертоги» по праву сильного. А этого Ёррин сделать никак не мог: если бы кхазад просто взял и прикончил Аркана, против него ополчились бы все местные владетели-люди. Расовая солидарность – штука свирепая и неумолимая.
Сам-то Буревестник был в своём праве: Мишель дю Жоанар, а до него – Виктор, своими действиями поставили на кон всё своё имущество и жизнь близких людей, сначала поучаствовав в походе дю Массакра против Арканов, а потом и вслух заявив о кровной мести. «Победитель получает всё!» – так гласил древний Закон о вендетте. Так что формально и сам замковый холм, и небо над ним, и недра под ним, и вода на три мили окрест – всё это принадлежало Рему Тиберию Аркану.
Ёррин Сверкер пребывал в смятении. С одной стороны – прекрасный Сверкер-Дум: новый дом, надежда на будущее для изгоев. С другой, в качестве сеньора – тёмная лошадка, некто Аркан Буревестник, которого подсунул таинственный хромой приятель. Нет, этот необычный гном слыхал про Арканов и про младшего Тиберия – тоже, но слухи есть слухи…
– Три дня на подумать? – предложил он.
– Думай, – тряхнул шевелюрой баннерет. – Можешь начинать перевозить своих людей… Эм-м-м-м! То есть – своих родичей в замок. Если нужна какая-то помощь в организации этого процесса – обращайся. Ортодоксы – мастера строить фургоны, у меня есть пара десятков. Но в пещеры – ни ногой. Да, я обязан тебе за открытие этого чуда, но…
– Поговорим через три дня, – кивнул Ёррин Сверкер и оскалился.
Факелы искрили и роняли капли масла, которое шипело, падая на сырой пол пещеры. Троица первооткрывателей побродила тут ещё некоторое время, разглядывая подземные красоты. Гнома пришлось утаскивать чуть ли не силком – он снова принялся всё ощупывать, осматривать и обнюхивать.
– Кстати! – спохватился Аркан, когда они выбрались на поверхность. – Ты упоминал мастера Стуре, будто работал с ним тут, в Крачках… Чернобородый, толстый, с восемью косами и с бельмом на левом глазу?
– Да! – обрадовался Ёррин. – Ты знаешь, где он нынче обитает?
– Кхазада этого в Байараде видал, – кивнул Рем. – Кузнечными изделиями торгует.
* * *
Агорафобия – вот слово, объяснявшее одну из множества странностей, окружавших гномов-изгоев. Зарывшись в замковую библиотеку Жоанаров, Аркан нашёл несколько статей в Большой имперской энциклопедии на эту тему, а ещё – в записках некоего гнома Гхибли из Храмового Мыса, доктора философии университета Претории (это само по себе было примечательно, но предмет поиска состоял в другом).
Агорафобии, страшному бичу кхазадов, были подвержены все подгорники от мала до велика. Но женщины – особенно. Открытые пространства вызывали у них серьёзное нервное недомогание, вплоть до припадков падучей, с судорогами и сердечным приступом. Мужчины же, перешагнув пубертатный возраст, могли справляться с этой напастью, применяя некие индивидуальные психотехники и употребляя секретные снадобья, рецепты которых строжайшим образом охранялись каждым родом. Выходя на поверхность время от времени, кхазады потихоньку привыкали к новой обстановке и при большом желании могли проводить под открытым небом целые недели и даже месяцы. Но всё равно – их продолжало манить в уютные подземные жилища, гномы чувствовали себя комфортно и защищённо, лишь окружённые каменной толщей родных гор.
Теперь Рем понимал, почему те семьи гномов теснились в ужасной скученности штолен. Лучше теснота и антисанитария, чем припадок! И потому Аркан безвозмездно выделил тентованные фургоны и возниц для перемещения женщин и детей от старой каменоломни до Цитадели Чайки. В штольнях осталось несколько человек, да и сам Ёррин мечтал вернуться в забой и всё говорил про «мою радость».
Перевозили кхазадов партиями примерно по сотне за раз – в ночное время, когда разница между подземельем и внешним миром ощущалась не так явственно. Лысые бородачи всё время этого короткого путешествия шагали пешком, держась за борта фургонов и переговариваясь со своими матерями, жёнами и детьми, подбадривая их и утешая, рассказывая о том, что видят снаружи и делясь планами на будущее.
Это было очень, очень по-человечески, по-божески и по-ортодоксальному, так что у Аркана даже щемило в груди, когда он на коне проносился мимо каравана, вместе со своими дружинниками патрулируя дорогу. И ему казалось, что между людьми и гномами почти что и нет никакой разницы.
Не считая агорафобии.
