Евгений Капба
Великий и Ужасный – 3
Пили кхазады страшно – литрами и даже галлонами. Как будто в последний раз! И подарки дарили такие, будто каждый из гостей был богаче Государя Всероссийского. Кроме шуток, сундучок с золотом – это, кажется, чересчур. Ну, понятно – сундучок был не очень большой, и дарили от целого большого рода, но тем не менее. Ну да – там оказались в основном украшения, так что лежали они неплотно и вряд весили больше пятисот граммов драгметалла, но… Сундук золота – это сундук золота. Правда, слыхал я, что такие вещи никогда в оборот не пускали. Точно так же, как и боевой молот с драгоценными камнями и платиновой инкрустацией никто в бою использовать не собирался. И серебряный бюст Дьюрина Лангобарда. Скорее всего, Хуеморген его спрячет, а потом кому-то точно так же передарит. Такие сувениры зачастую, пройдя множество рук, в итоге возвращались в ту же семью, что оторвала его от сердца… М-да, круговорот добра в природе. Не добра в смысле «мягкосердечие и благодушие», а добра в смысле «имущество».
А вот суперпроходимый пикап от «Trans-Siberian», бронированный и полноприводный – это был действительно царский подарок от родни жениха. А от родни невесты – целый вагон с оборудованием для пивоварни. Он уже стоял-дожидался на Сан-Себастьянском вокзале, на запасном пути. Черт знает сколько нужно было заплатить за перевозку контейнера с Магнитки и за это «парковочное место»… Но теперь, учитывая наши работы по расчистке Проспекта от хлама и развалин, можно было подобрать сразу несколько подходящих зданий, смонтировать это всё и запустить собственное производство! Не считая, конечно, поставок сырья, подводки коммуникаций, подбора специалистов и прочее, и прочее…
Сервизы на пятьсот персон, огромная вручную кованная двух- или трехспальная кровать, какие-то неимоверные вазы, люстры и прочая хрень в стиле «дорого-богато» – это всё стояло в углу зала, как музей «Поля Чудес». Деньги тоже дарили – непременно наличные, в шикарных конвертах-кошелях, с тисненными золотом буквами, сургучными печатями и всем таким прочим. При этом – пили и произносили речи. Чаще всего – на шпракхе, иногда – на кхуздуле, реже – на русском. Минут по пятнадцать-двадцать на каждого выступающего. Всё-таки Эсси была права: зануды, каких свет не видывал, эти гномы! Я и рад был бы сбежать, но Хуеморген вцепился в меня как клещ, усадил рядом с собой и шипел жалобно:
– Не бросай меня тут одного!
Вот я и не бросал. Хотя какой он «один»? У него жена вон сидит с другой стороны. Симпатичная. Но, наверное, психологическая поддержка женишку была нужна, так что я сидел себе рядом и жрал и пил в три горла. Глядя на то, как я откусываю очередной ломоть мяса, докладчики… То есть – гости, конечно! Гости часто путались в мыслях и заканчивали словоизвержение в сжатые сроки, после чего оставляли микрофон в покое. Так что польза от меня была, определенно.
Орк на гномской свадьбе – это, конечно, явление фантасмагорическое. В других обстоятельствах могли бы и отбуцкать из-за большой и давней любви между нашими народами, но! Во-первых, на гномских свадьбах не дерутся – нет такой традиции. Во-вторых – тут собрались те, для кого либо Фрида, либо Фриц представляли собой настоящую ценность, кто испытывал к ним искреннюю приязнь. Или нуждался в услугах их самих или их родни, ага. И потому – лупить толпой дружку жениха было бы конкретной дуростью. В-третьих, дотошные кхазады явно навели справки о происходящем на Маяке, и ко мне не раз и не два во время торжества уже подходили насупленные бородачи и совали украдкой визитки, шепча про возможные гешефты. Поэтому – буцкать меня не стали. Да и хрена с два у них бы получилось, задолбались бы буцкать. Здесь я на своей земле!
Хотя вот на ручках я поборолся с добрым десятком кряжистых гномов, в перерывах между едой и питьем. Это у них такая национальная забава – армрестлинг. Тоже – ввиду скученности и тесноты. Не всегда в штольнях и казематах подгорных городов вволю кулаками помахать удавалось, вот и практиковали там единоборства другого плана: или что-то вроде грепплинга, если место позволяло, или – армрестлинг. Мощные они ребята, крепкие, как камни, эти кхазады! Но я-то играл нечестно: у меня были татуировки и последствия приема экстракта Пха, так что, даже учитывая стальные мускулы и силу хвата, как у гидравлических тисков, гномы проигрывали – один за другим.
Девушки и женщины гномские тут находились в явном меньшинстве, но и они исполняли будь здоров: нрав-то у подгорянок был огневым, характер – жизнерадостным и непосредственным, достоинства – выдающимися, а недостатки – в связи с коротким периодом знакомства – для меня незаметными. Все эти пышные формы, облеченные в корсеты и корсажи, юбки, буфы, переднички и всякие шнуровочки – это живо напоминало мне официанток с Октоберфеста, на котором я никогда не бывал, но жутко хотел в свое время. И шляп гномские фройляйн и фрау никаких не носили, предпочитая яркие платки и кружевные чепчики. В общем – помимо мяса, армрестлинга и шипящего рядом Хуеморгена, у меня было еще одно развлечение – пялиться на женщин и девушек. Но – именно пялиться, как в музее. Глазами смотри, руками не трогай!
– Слушай, когда всё это кончится? – спросил я у осоловевшего уже от обильных возлияний и близости рядом молодой и привлекательной благоверной женишка.
– Утром будет третий день, – немного невпопад ответил он. – То есть завтра ты будешь уже не особо нужен. Фрида справится. Там больше уже женские всякие штучки, мы сможем выдохнуть и кофе попить.
– А послезавтра я уеду, – кивнул я. – Нормально.
– Как – уедешь? Погоди-ка! Ты что – лично решил на фудтраке по городам и весям прошвырнуться? Вроде же Евгеньич с Кузей собирались! – засуетился он. – А как мы тут? А как оно всё?
– Не-е-ет, я про экспансию заикнулся – мне первому и начинать. Я понесу в мир благую весть о явлении Орды народу, и… И шаурму. Ты останешься за старшего, так и знай!
– О! – тут же подбоченился гном. – Слышишь, жена? Я буду самым главным! Фрида, ты вышла замуж за по-бе-ди-те-ля!
– Ага! – сказала Фрида. – Вынь бороду из подливы, победитель.
И я понял, что Хуеморген в надежных руках. Не пропадет!
Глава 6. Д’Артаньян
Сел и поехал – это не про уруков в Государстве Российском. Для того чтобы сесть и поехать и не быть задержанным на трое суток в каждом населенном пункте вне великих трактов, нужно иметь в кармане три, а лучше – четыре рекомендации о благонадежности. Мол, податель сего является полезным членом общества и доказал сие примерным поведением и достойными поступками. Кто имел право составить рекомендацию? Например – полиция. Или – муниципалитет. Или – аристократический род.
Короче, я чувствовал себя гасконцем, который должен раздобыть то ли индульгенцию от кардинала, то ли рекомендательное письмо к де Тревилю. Вариантов у меня было немного, так что я связался со всеми, кто мог оказать протекцию: Коленька Воронцов, Лаврентий Нидгардт, Филипп Текели. Ну, и по официально-административной линии – Сан-Себастьянский муниципалитет. Прокофий Кондратьевич и Аполлинарий Яковлевич были мне многим обязаны, и спасти их от неминуемой расплаты по счетам могла только подписанная во всех местах бумага.
Бумага! В мире победившего киберпанка! Я долго не мог понять, в чем прикол, почему просто не выслать электронную копию мне на ящик, чтобы я демонстрировал экран планшета всем желающим, но эти матерые госслужащие мне ответили туманно, хотя и весьма решительно:
– Вы парень молодой, жизни не видали! В земщине бывать приходилось? Видно – нет, что весьма странно… Но ежели вы весь свой недолгий срок по диким пустошам обитались, а после в сервитут перебрались – то не спорьте с людьми, умудренными опытом. Бумага в земщине вам очень понадобится!
Нет, ну, я был в курсе ситуации по стране в целом и видосы смотрел, и передачи всякие, и книжки читал… Но – бумага!
– Давайте мы вам рекомендацию эту заламинируем, – предложил Прокофий Кондратьевич. – Будет солиднее. У нас Сан-Себастьянский сервитут, а не какой-нибудь Зажопинск, где ламинаторов в глаза не видели! Пусть знают!
Короче, документ получился представительный, внушающий уважение. Готичненький заголовок «Rekomendatel’noe pis’mo», подпись мэра, полицмейстера и нашего нового участкового пристава с очередной птичьей фамилией – Курицын, и три печати – треугольная, квадратная и круглая – с гербом города: колокольчики там, всадник, зеленые полосочки. И заламинировано всё, как положено. Оценил-таки муниципалитет мои старания на благо родного сервитута! Даже взяток давать не пришлось ради этой филькиной грамоты. Почти. Коньяк и шоколадный торт не в счет.
В принципе, этого документа хватило бы. Но оказалось, меня любят и ценят не только местные чинуши. От Воронцова прилетел целый конвертоплан, и Петенька Розен принес пергамент с размашистой монограммой светлейшего князя, подписью его наследника и родовой печатью – геральдическая лилия и девиз клана: «SEMPER IMMOTA FIDES». Очень символично для наследственных опричных командиров – «Вечно непоколебимая верность». От Текели и Нидгардтов бумаги были поскромнее, но тоже – солидные, с подписями и печатями. И там тоже было написано, что господин Бабай Сархан, ресторатор и общественный деятель (между прочим!), вообще-то большой молодец.
Словом, я собрал каре из тузов. С такими документами вроде как ничего мне от официальных властей в земщине и от аристократов в юридиках не грозило. Оставались беспредельщики, но на этот случай у меня был с собой лом и кард.
Когда друзья-соратнички увидели, что я собираюсь в дорогу, то и они решили снабдить меня «сопроводиловками». Евгеньич накатал несколько общих слов для собратьев-сталкеров из окрестностей Аномалии, которые могли попасться на моем пути, Щербатый нарисовал на борту фудтрака, сразу под Белой Дланью, некую снаговскую загогулину, которая сильно напоминала дулю. Ну, и Хуеморген вырвался из объятий жены и сунул мне тонкую металлическую пластинку с поблескивающими таинственным светом рунами.
– Аусвайс! – пояснил он.
Перевода не требовалось. В общем, я реально себя чувствовал д’Артаньяном – только вместо отца меня в дорогу снаряжали какие-то мутные типы. И это было хорошо.
* * *
За рулем фургона я ощущал себя уверенно. Управление – простейшее, как в наших авто с коробкой-автоматом. Хороший обзор. Удобное кресло. Полный привод. Максимальная скорость – сто пятьдесят километров в час, запас хода без подзарядки – четыреста кэмэ, раскладные солнечные панели на крыше на случай нештатных ситуаций, огромный запас полуфабрикатов и напитков, два спальных места сразу за кабиной и отличная аудиосистема. Чистый шик!
Выезжая через КПП, я помахал рукой знакомому охраннику – Алёше. Он проверил мои документы, лениво сунул лицо в кабину и спросил:
– Живых тварей не вывозите?
– Только полуфабрикаты, – откликнулся я.
– Огнестрельное оружие, боевые артефакты, зелья? – скучным тоном продолжил он.
– Дома остались!
– Но так-то ты дурак, – сообщил мне Алёша. – Тебя в первом же земском городе местные братки убьют. Не любят вашего брата люди. Ты если так сильно прокатиться хочешь – лучше с трактов не съезжай.
– Придется, – пожал плечами я.
– Ну, тогда царствие тебе небесное! – И размашисто меня перекрестил, идиота кусок.
– Тьфу на тебя, Алёшенька. Приеду – плюну тебе в кофе, – отмахнулся я.
– Давай, до свидания! – ухмыльнулся Алёшенька и нажал на кнопку, активируя моторы ворот.
Стальная плита отъехала в сторону, и я покинул Маяк. Тут-то и закончилось мое ощущение уверенности за рулем.
Езда по южным городам – удовольствие ниже среднего, если честно. Водители тут ведут себя как настоящие придурки: орут, сигналят, плюют на знаки и разметку и в грош не ставят пешеходов и других водителей. Так что я был рад, что борта моего фудтрака – бронированные, а каркас и вовсе сварен из гномского железа. Да и обычно высунутой в окно урукской рожи хватало для того, чтобы у лихих джигитов, матерящих мой шушпанцер за громоздкость и медлительность, отпала охота продолжать диалог. Как же я завидовал Роксане, которая могла взять – и поднять свой электрокар в воздух!
Но приходилось рычать и ворчать, пока я вел машину по улицам Сан-Себастьяна, и вертеть головой во все стороны, и ориентироваться по зеркалам. Никакого модного автопилота у меня не имелось – кто бы его мне установил, в Хтони-то? Одно радовало: ни прав, ни техосмотра тут в принципе как идеи не существовало. Устроил ДТП? Ну, отвечай по закону. Поломка машины создала препятствие для движения? Ну, плати неустойку… Убился? Идиот!
Так что девятнадцатилетний урук за рулем самопального фургона неизвестной модели никого не смущал. Пара постовых полицейских даже помахали мне, а один – оттопырил большой палец, выражая одобрение. Может, я их кофе поил, а может, они видосы в Сети смотрели? Я им тоже помахал, на всякий случай.
Чем дальше я отъезжал от центра Нового Города, тем свободнее становилось. Дорога постепенно поднималась в гору, вокруг уже виднелись огромные эвкалипты и лиственницы, дома приобретали характерную для Кавказа архитектуру: каменные, двухэтажные, с наружной лестницей, навесом, посреди обширного участка с плодовыми деревьями. Там и тут у магазинчиков и кафешек можно было увидеть столики с местным народом: нарды, шахматы, домино, кофе и вино – вот за чем коротали полуденное время мужчины. Нет, лентяями они не были. Просыпались просто рано, делали дела на участке, а когда подступал дневной зной – прохлаждались. Ну да, они жили за счет сдачи комнат курортникам и продажи субтропических фруктов и могли даже не устраиваться на официальную работу, но покажите мне того, кто не хотел бы жить так же?
Кроме меня. Я бы не хотел, по крайней мере – ближайшие лет десять!
У меня свербело в одном месте, душа жаждала приключений! Я включил музыку, какой-то местный аналог блюз-рока, и от души постукивал по рулю ладонями в такт воплям энергичной певички, которая верещала что-то на неизвестном языке. Чувство предвкушения большого путешествия, отрыва от ставших привычными за эти полгода мест и личностей переполняли меня, хотелось втопить педаль в пол и гнать те самые сто пятьдесят, чтобы стрелка спидометра не знала, куда ей двигаться дальше, но… Но серпантин такой хрени не прощает, а потому я ехал демократичные восемьдесят, любуясь горными красотами и потрясающим видом на море, который открывался время от времени.
Самый опасный участок дороги местные называли «Змеиный Язык» – он извивался по склону горы, заставляя здешних водителей материться, а пассажиров – блевать. Я тоже матерился, снизив скорость до минимума, крутя руль туда и сюда со страшной силой и проклиная свою самоуверенность. Щас, мол, без опыта вождения на конкретной машине в неизвестных условиях альтернативного мира я сяду – и доеду от Сан-Себастьяна до Байкала! Идиота кусок! Надо было хоть дня три по Проспекту погонять, по проулкам всяким, понять, на что способен я и на что – фургон!
– Твою ма-а-ать! – Прямо на одном из поворотов чуть ли не под колеса кинулся длинноволосый высокий парень с огромным плакатом «Na Karasun». – Псина ненормальная!
Но притормозить – притормозил, благо машин видно не было. Парень радостно засверкал голубыми глазами и, размахивая во все стороны своей шикарной каштановой шевелюрой, сначала метнулся за вещами, а потом – к фургону.
– Подвезете?.. – радостно спросил он, а потом, кажется, слегка потух, увидев за рулем урука. – Э-э-э-э…
– Садись, суицидник, – осклабился я. – Не буду я тебя есть, ты не в моем вкусе. И запихивай свои манатки вон туда, за сиденья. Это что у тебя – гитара? Музыкант, что ли?
– Ага! Еду в Карасун на фестиваль! – закивал он, оправившись от первого впечатления.
Что-то неуловимо знакомое было во всем его облике, в оживленной манере говорить, в голубых этих глазах… Каштановые длинные волосы здорово сбивали с толку – может, я и узнал бы его, а может быть, и нет. Скорее всего, он был похож на кого-то из моих друзей-товарищей из прошлой жизни, с кем вместе гоняли автостопом по необъятной родине. Или на меня самого, образца университетского курса эдак третьего? Черт его знает…
Парень хлопнул дверью и принялся устраиваться на сиденье. Я утопил педаль в пол, машина тронулась с места – и тут же нас обогнали вопящие из окон джигиты на каком-то невероятно зеленом седане. Они сигналили и орали, намекая на то, что мои навыки вождения не выдерживают никакой критики, и в целом были правы.
– Меня Бабай зовут. – Я протянул руку для рукопожатия, когда лихачи скрылись за поворотом.
– Демьян! – настороженно кивнул музыкант. – Будем знакомы.
– Будем. Как с этого конченого Змеиного Языка выедем – побеседуем, – соблюдая правила вежливости, буркнул я и набычился над рулем.
– Давно фудтрак водите? – спросил музыкант.
Сказал же – потом! Вот ведь… Пришлось отвечать:
– Сорок минут примерно.
– А… Ага! – И полез пристегиваться.
Вряд ли это его спасет, на здешних-то дорогах. С одной стороны – отвесная скала, с другой – пропасть, на самой дороге – коровы, которым вообще насрать на то, что тут как бы машины ездить должны. Лежат, копытные, жуют жвачку!
Опасный участок я проехал минут за двадцать, хотя местные его пролетают за пять. Ну и хрен с ними. Я хоть и бояться не умею, но как придурок помирать не собираюсь.
– Уф! – сказал этот Демьян и распрямился. – Это было страшновато. Я в Карасун еду, а вы куда?
– Да уж, твои буквочки на плакате только слепой не заметит! Кинулся под колеса, как та кура дурная! – трепался я, постепенно переходя на более спокойный режим вождения. – Карасун, значит? А я подальше, подальше. Но с многочисленными остановками. Я, как видишь, на фудтраке, так что намереваюсь расторговаться по ходу дела. Но вообще – сначала в Астрахань, а потом…
– О! – возбудился музыкант, явно намереваясь попросить меня подвезти, но осекся, еще раз глянув на мою страшную рожу и орочьи лапищи. И наверняка подумал о том, что расторговываться я могу долго. – Ну…
– Да не нукай. Могу и через Карасун, как скажешь. Мне на данный момент феерически похрен.
– Ого! – Говорить междометиями, похоже, вообще было его привычкой. – А за сколько доедем?
– Ну, не знаю. Видишь, какой из меня водитель? Водитель-говнитель. Может, пообвыкнусь – оно быстрее пойдет, или трасса дальше лучше будет…
– Да! От Адлера великий тракт начинается – там развязки, туннели… А если расторговаться – так я подсказать могу где! Вы…
– «Ты», – перебил его я. – Мне девятнадцать, кой хрен ты мне «выкаешь»?
– А… Мне двадцать четыре. А ты чем торгуешь, что продаешь? Бутерброды и гриль, как все?
– Хот-доги и шаурму! – гордо выпятил грудь я. – И кофе на песке.
– Так ты тот Бабай? О-о-о-ого! О черт! Охренеть, мне не поверят на фесте! А можно с тобой сфоткаться?
Это было даже приятно, но несколько смущала такая его бурная реакция.
– А на кой хрен, если мы вместе до Карасуна поедем? – Мне оставалось только плечами пожать. – Я, может, и на этом твоем фесте приторможу, если там людно. Что это за мероприятие вообще?
– Огонь мероприятие! Современная бардовская и фолковая песня! Там такие группы будут, закачаешься! «Жернова», «Террариум», «Балканская свадьба», «Рекорд-Ансамбль»… Призы от спонсоров крупные! Ну, а нас вроде как на разогреве пускать будут. У нас свой зачет – среди бардов-одиночек. Я – Демьян Скороход, не слышал? У меня есть записи, в Сети залиты, и на сценах разных в Сан-Себастьяне выступал… Музычка-то у тебя подходящая играет, ты мог и слышать…
– Не-а. Я-то по сценам не особо, я больше в Хтони…
– А-а-а, да-да-да! А я в Новом Городе живу. Но ты не думай! Я не из этих! Я, когда инцидент был, воевал! Мне Костас дал дробовик, я даже застрелил пару тварей, одну летучую, с зубами, а вторая такая, как крыса, ну… С таким хвостом страшным!
– Молодцом, – сказал я.
– Что? – удивился Демьян.
– Молодцом, говорю. Всё правильно сделал. Музыка музыкой, но если твари приходят в твой дом – в них надо стрелять. Я тоже, например, больше кофе варить люблю, – слукавил я. – Но вот приходится и за кард браться, сам понимаешь… О! Идея! Предлагаю бартер: если вдруг окажется, что у меня не противный кофе, а у тебя – не противный голос, то ты будешь играть и петь, а я тебя – кормить и поить! Кстати – в плане торговли это может быть тоже ничего такая коллаборация… Как насчет монет срубить?
– А что такое коллаборация? – поинтересовался попутчик.
– Союз! Временный.
– Ну, на улицах мне играть не привыкать… Идея неплохая, тем более жрать-то у меня и нечего… А давай я расчехлюсь и что-нибудь сбацаю, а? – предложил Демьян. – А ты решишь. Нужна тебе эта колба-как-ее-там или нет.
– Открой бардачок, там холодная шаурма и термос с кофе, – мотнул головой в нужную сторону я. – Голодный артист – это хрень собачья. Художник не должен был голодным, а то не дай Бог в рейхсканцлеры подастся… Поешь, попей – потом сыграешь. Сразу и определимся – удастся нам посотрудничать или нет.
– Ага, ага! – И он полез в бардачок, и уже через минуту радостно мычал, пожирая шаурму и прихлебывая кофе.
Мы как раз проехали курортно-туристическую Трахею с ее водопадами и многочисленными церквями самой необычной архитектуры и уже приближались к Питиунту, когда молодой бард наконец достал самую обычную шестиструнную гитару с множеством наклеек на корпусе и взял первые аккорды:
– …В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят…
– пропел он немного хриплым тенором.
– Твою мать, – вздрогнул я. – Это что – какая-то шутка? Это твоя песня, хочешь сказать?
– Нет, нет! – замахал руками он. – Это парень один сочинил, он настоящая звезда! Тиль его зовут. Тиль Бернес.
Тиль Бернес, чтоб меня! Ну-ну!
– Что, не нравится? Не петь? – забеспокоился Демьян.
– Пой, пой. Очень классно получается, и песня классная!
Он снова взялся за гитару и запел:
– Любимый город в синей дымке тает —
Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд.
Гитарный перебор, который он выдал, ни разу не напоминал ни один из вариантов исполнения этой песни и был явной импровизацией. Он давал возможность певцу вдохнуть и продолжить:
– Пройдёт товарищ все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны, и зеленеть среди весны!
Я бы расплакался, честное слово, если бы уруки умели плакать. Это был очень неожиданный и очень подходящий моменту привет с той, другой Родины, и я, наверное, впервые с того самого дня, когда меня убило молнией, ощутил приступ ностальгии. Демьян мог бы гордиться собой – он, наверное, стал первым из певцов Тверди, кому удалось растрогать черного урука.
– Когда ж домой товарищ мой вернётся,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнётся —
Знакомый дом, зелёный сад, весёлый взгляд!
– взял последний аккорд бард и отставил гитару за сиденье.
А потом проговорил:
– Ну, мне кофе и эта твоя, как ее… шаурма! Очень мне понравились. Если тебе по кайфу музыка – можем поработать вместе, почему нет? Я так понимаю – вечером будем у Гадомыса? Там в одном пансионате мой приятель работает, может нас запустить на территорию – развлечем публику, а?
– А с этим Тилем Бернесом ты меня познакомишь? Он на фестивале будет? – поинтересовался я, чувствуя, как щиплет кончик носа.
– Обещался! У него группа целая. Называется «Каменный таран», они сейчас на взлете, набирают популярность. – Демьян достал смартфон и принялся свайпить экран. – В сети пишут – на второй день будут выступать! Хочешь – приведу его к тебе кофе пить?
– Очень хочу!
Путешествие обещало быть весьма занимательным. Одно дело – знать, что где-то тут водятся попаданцы, и другое – встать на след одного из них! Это будет очень, очень увлекательное приключение.
