Евгений Касьяненко
Особая зона
Они утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями и т. д., а богатство – надменными, гордыми, невеждами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хвастунами, черствыми, обидчиками и т. д. Тогда как община делает всех одновременно и богатыми, и вместе с тем бедными: богатыми – потому что у них есть все, бедными – потому что у них нет никакой собственности; и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им.
Томмазо Кампанелла «Город Солнца»
1
Первый этап моего путешествия благополучно заканчивался. После очередной излучины, показался ровный и спокойный участок реки длиной не менее километра. Я бросил весла, позволив лодке самостоятельно плыть по течению, и вытащил из куртки свой смартфон. Непосредственно как телефон, он был весьма непрактичной вещью, занимая весь внутренний карман. В городе я им не пользовался. Но большой шестидюймовый экран позволял смартфону быть и читалкой, и компьютером, и навигатором в походных условиях.
Где-то здесь меня должны ждать. Я включил навигатор, проверяя на всякий случай координаты. Все совпало. И, однако…
К моему удивлению, в оговоренной заранее точке встречи стоял большой катер. «Адмиральский», как принято называть подобные быстроходные посудины. С крутыми обводами, позволяющими ходить ему и по морю в непогоду, с мощным двигателем и стальным корпусом, но все палубные надстройки и сама палуба изящно отделаны лакированной деревянной рейкой. На таких катерах обычно разъезжает высокое портовое начальство.
«Вот сукин сын! – возмутился я коварством своего давнишнего приятеля. – Обещал, что мы проведем вдвоём на реке неделю на большой рыбалке, а, кажется, замыслил рядовую пьянку. Ох, уж эти москвичи! Ну и что с того, если эти местные тузы с катера завалят нас рыбой из какого-нибудь соседнего кооператива? Разве мы за рыбой сюда собирались? Собирались отдохнуть в тишине, полюбоваться на вечернее золото реки, вспомнить старые времена, сидя у костра. А, выходит, обычная пьянка в шумной кампании? Ну, я ему покажу!»
Я резко развернул лодку, табаня обоими веслами, и воткнулся в песчаный берег, рядом с катером.
– Николай! – крикнул я. – Выходи! Выходи, подлый трус!
Единственный человек на палубе катера, стоящий с удочкой на корме, махнул мне рукой.
– Вы – Смирнов? – громко спросил он. Заходящее солнце находилось за его спиной, так что лица говорящего я сразу не разглядел.
– Смирнов. Но какого чер… – ругательство вдруг застряло у меня в горле.
О, господи… Это было невероятно… По трапу, упирающемуся в берег, я быстро поднялся на палубу.
Человек жестом поманил меня к себе, улыбаясь, протянул руку, но, естественно, не стал представляться.
Потом снова озабоченно посмотрел на поплавок и по-заговорщицки поднес указательный палец ко рту, мол, тише. Рыба несколько раз попыталась утащить поплавок на дно, но безуспешно. И лишь когда ей это удалось, он взмахнул удочкой и ловко вытащил из реки подлещика с ладонь величиной.
– Ну, слава Богу, почин мы сделали. Теперь можно и поговорить. Только не удивляйтесь. Это я вас сюда вытащил, уж извините великодушно за маленький розыгрыш. Но, наверное, прогуляться по летней реке десяток километров вниз по течению вам было только в охотку. Погода хорошая.
– Хорошая. А Николай где? – чувствуя себя полным идиотом, спросил я.
О чем я говорю?! Сдался мне этот Николай, когда беседуешь – вот так, накоротке – с…президентом!
– Николай? – засмеялся он с хорошо знакомыми интонациями в голосе. – Наверное, дома сидит, пьёт пиво у телевизора. Сегодня ответственный матч с итальянцами. Может быть, и нам стоит одним глазком взглянуть в каюте – каков счёт?
Точно, театр абсурда.
Но тут же мой фантастический визави опять замер, прошептав:
– Похоже, вечерняя зорька уже началась, снова клюет. Знаете что? Сходите, будьте добры, в каюту, пусть ребята вынесут телик на палубу. Только сделают звук потише, и сами не шумят, а то всю рыбу распугают.
Возвращаясь из роскошной каюты на палубу с двумя молодыми людьми и портативным телевизором, я украдкой прошептал:
– Слышь, мужики, а это не двойник?
– Не, самый настоящий, – осклабился один, – а вы у него паспорт попросите показать или удостоверение президента.
Я понял, что он так шутит.
Счет в матче, несмотря на то, что игра шла лишь полчаса, был уже разгромный для нас – 0:2. Президент что-то хмыкнул про себя и ловил рыбу ещё минут пять. Потом, с видимой досадой отдал удочку одному из свиты.
– Пойдёмте на нос, надо переговорить, через час темнеть начнёт, а вам ещё надо километра три вглубь острова пройти. Вы знаете, что там находится? – он махнул рукой в сторону берега.
Я пожал плечами:
– Военный объект.
– А какой?
– Ну, это же секрет Полишинеля, – улыбнулся я. – В этих краях еще десятилетия назад приходилось рыбачить. И в советское время все рыбаки доподлинно знали, что в глубине острова есть станция слежения за спутниками, а чтобы как-то замаскировать объект и ограничить свободный доступ к нему, на острове устроили охотничье хозяйство для военных. Однако егеря разрешают рыбачить и ставить на берегу палатки всем желающим, лишь бы в лес далеко не углублялись. – Я снова ухмыльнулся. – Только что здесь делать президенту? Таких объектов по стране десятки, а, может быть, и сотни. Просто порыбачить и поохотиться приехали, товарищ президент?
– Нет. Хотел увидеть объект своими глазами. Увидел. Останусь здесь на берегу порыбачить до утра. Только на острове совсем не то, о чем вы слышали. С недавнего времени не то. Хотя и станция слежения по-прежнему существует. Рядом. Но и объект совсем другого рода.
– Какой же?
– Скоро сами увидите. Об особых экономических зонах слышали?
– Слышал. Но… Это же остров, небольшой остров. Вернее, большой остров для реки, но крохотный для страны. Остров между двумя рукавами реки. Километров десять квадратных.
– Пятнадцать квадратных километров, – уточнил президент.
– Все равно, смешно для экономической зоны. Для России смешно.
– Не скажите, вольны у нас разбрасываться квадратными километрами. Где вы познакомились с Николаем? – неожиданно изменил тему президент.
От этого, вроде бы простого вопроса президента я полностью растерялся. Что ему ответить? Мол, я знаю, где фактически работал в те годы Николай, но нас связывала чисто личная дружба? Что в никакой «разработке» органов я никогда не был, то есть не был ни осведомителем, ни тайным носителем их кэгэбэшных погон? Но, наверное, и сам президент прекрасно об этом осведомлен.
Я усмехнулся:
– Зачем вы спрашиваете? Наверняка сами все знаете, если…если я имею честь пребывать на борту президентского катера.
– Знаю, но хотел бы услышать ответ от вас.
– О том, как познакомились журналист и чекист? Так ведь тут в двух словах не расскажешь. Сразу потянутся и другие вопросы: как я поступил в ВПШ, как стал работать в облисполкоме? Сегодня иного «правдолюбца» послушаешь – словно он сам с Луны свалился в 1991 году, а вокруг него в стране жили одни негодяи. Только в партии 20 миллионов негодяев, а сам он геройски выживал среди них, правда, тоже с партийным билетом в кармане.
Президент засмеялся:
– А вы и об этом расскажите. Минут десять у нас есть.
– Все очень банально. К тому времени я уже четыре года был редактором районной газеты и стал томиться этой работой. Новый район, работу я наладил, газета на хорошем счёту в области, но… Во-первых, сам я горожанин, житель большого города по менталитету, во-вторых, какой может быть творческий рост у редактора «районки»? В своём-то деле я главный в районе, дальше расти некуда. Стал просить первого секретаря райкома партии, чтобы он меня отпустил из района, а тот ни в какую. Смеётся, говорит: партбилет на стол, и катись на все четыре стороны. Стал снова настаивать, а он меня выводит из райкома на улицу, туда, где дома для главных специалистов строятся, и говорит: вот этот коттедж строится для меня, первого секретаря, этот для председателя райисполкома, этот для начальника управления сельского хозяйства. (Все они тогда ещё жили на съёмных квартирах, район-то новый). Говорит: какой тебе дом больше понравится, тот и занимай. Хочешь мой, хочешь предрика. Будешь жить припеваючи, но из района не отпущу, нечего тебе в городе делать. Может быть, он и прав был в чем-то…
– И вы поняли, что единственный способ улизнуть из района – поступить на учёбу в высшую партийную школу?
– Ну да. По направлению обкома партии. Тут уж и первый секретарь райкома бессилен возражать. Как говорится, против лома нет приёма, акромя другого лома.
– Дальше.
– А дальше все повторяется. Окончил ВПШ, по их номенклатурным раскладам надо вновь становиться редактором районной или городской газеты. И тут предложили работу в облисполкоме, инструктором. Тоже ведь их номенклатура. Я и согласился. Понимаю, что это не лучшим образом меня характеризует в глазах президента, но такова жизнь.
– Все мы через это прошли, – махнул рукой президент. – И дальше? Познакомились в исполкоме с Николаем, так?
– Мы работали там на схожих должностях. Только я действительно в облисполкоме, а он у нас только формально числился: помощником председателя по международным связям. А в действительности…
– …работал в Комитете.
– Да, в КГБ.
– Мы познакомились на почве общей любви к поэзии. Он мне книжки редкие доставал: Гумилев, Ахматова, Мандельштам. Тогда уже перестройка шла, но эти книги все равно достать было трудно. У него связи были круче моих. А потом я ушёл работать в областную газету.
– Выходит, я его знаю значительно раньше вашего знакомства. – Сказал президент. – Мы вместе с ним учились в школе государственной безопасности. И сегодня он работает у меня, в администрации. Он ваш хороший друг?
– Скорее, хороший приятель. С друзьями так не бывает, что десять лет не виделись. Но человек интересный, думающий. С таким в охотку можно провести неделю-другую на рыбалке. И надежный, как вся ваша братия. Извините, как-то неловко сказал.
– Ну, почему же, вполне лестно для спецслужб. Он вас тоже очень хорошо характеризует.
– Все понятно. Непонятно только одно – зачем я-то вам здесь понадобился? Рыбак из меня посредственный. И вообще, мало интересен для вас. Старый, в кадровый резерв не гожусь.
Президент рассмеялся:
– Для разового поручения вполне подходите. Начинаю загибать пальцы. Окончили университет и партшколу, это раз. Имеете опыт хозяйственной работы, это два. Хороший журналист и литератор вдобавок, это три. Не зашорены и не амбициозны, одно время руководили областной организацией КПРФ, но сами ушли и с партийных должностей и из партии.
Я возмутился:
– Извините, товарищ президент, но отношения с компартией – это мое личное дело. Я по-прежнему считаю себя коммунистом, хотя… Хотя для вас это, наверное, звучит смешно. Анахронизм, так сказать.
На этот раз президент не рассмеялся, напротив, он выглядел сумрачным.
– Вы забыли. Забыли, что мы оба когда-то состояли в одной партии. В КПСС. Если бы я был ярым антикоммунистом, то давно бы запретил партию Зюганова. Поверьте, нашёл бы легальные способы.
– Да кому она сегодня опасна? – хмыкнул я. – Партия парламентских соглашателей. Дедушек и бабушек, которые ностальгируют о времени СССР.
– Тем не менее, у КПРФ сегодня есть серьезная ниша в нашем обществе.
– Вот именно, ниша.
Президент минуту молчал. Потом сказал:
– Ладно, идите, а то стемнеет и придётся добираться в темноте. Единственное дело, о котором я вас прошу – вы должны составить мне подробную докладную записку обо всем увиденном на острове. Доклады вы писать умеете, но и эмоции не возбраняются. Записка должна быть в единственном числе, лично мне. Передадите через Николая. Его телефон у вас есть. Об ответственности за разглашение государственной тайны я не стану говорить. Пусть не будет формальностей. Вы, наверное, в своей жизни много раз давали подписки. И как офицер запаса, и как советский работник. Будем считать, что они в силе.
– А как быть с фофаном?
– Фофаном? Это вы о фанерной лодке, на которой приплыли? – удивился президент. – Согласно нашему с Николаем хитрому плану, вы её должны были купить в станице, откуда начали путешествие по реке. Не арендовать, а купить. Купили?
– Купил.
– Тогда мы возьмём ее на борт катера. Пригодится. Деньги вам потом вернет Николай. Да, – он спохватился – забыл: там, на острове, вас будут кормить бесплатно, но на обратный проезд с острова домой у вас-то деньжат хватит, или мне вам подкинуть?
– Хватит, – ухмыльнулся я. – Вашими заботами, товарищ президент, не бедствуем. А вы мне так ничего и не скажете об особой зоне?
– Нет, ничего не скажу, чтобы не сложилось предубеждение. Сами увидите.
Он молча наблюдал с борта катера, как я укладываю в лодке вещи в свой рюкзак. Но напоследок все же задал вопрос, сильно меня удививший:
– Вы что-нибудь слышали об израильских кибуцах?
– Слышал. Кажется, теперь их осталось совсем немного и они вырождаются в обычные капиталистические предприятия. А что вас интересует?
– Ничего. Счастливого пути и творческих успехов в составлении докладной записки. Скажите Варваре Петровне, что это я вас послал, и передайте ей спасибо за пирожки. Её найти легко. Как придете в поселок – первый дом слева.
2
Я бодро зашагал в посёлок. Через двести метров поле закончилось, и я попал в великолепный сосновый бор. Таких естественных хвойных лесов в наших степных краях не бывает, значит, бор насадили искусственно. Но уже очень давно – полвека назад, а то и больше, судя по высоте деревьев. На первой же встреченной мною сосне был прикреплён щит: «Запретная зона. Проход запрещён. Объект министерства обороны». Выше висел большой, круглый и жёлтый знак радиоактивности, который, как известно, действует на наших сограждан лучше, чем письменные запреты.
Но никакой будки по соседству со стражей я не заметил, поэтому пошел по лесной тропе дальше, продолжая в душе возмущаться коварством своего давнего приятеля и сослуживца по исполкому.
Верно в народе говорят – в «конторе» все работают до гробовой доски. Там пенсионеров не бывает. Как же ловко Николай меня провел! Когда три недели назад раздался звонок, и я понял, что это мой давний приятель, то действительно обрадовался, так как не виделся с ним уже лет десять. Мне всегда нравилось общение с мужиками из «конторы» – эдакая смесь изысканной вежливости, знаний и незримой силы. К тому же, с Николаем у нас были общие литературные пристрастия. И ещё – видимо, моё добродушное отношение к КГБ возникло в силу того, что мне никогда не доводилось попадать под его молохи, кроме одного-единственного случая. Это произошло еще в студенческие годы. Тогда, на первом курсе университета, мы пошли на творческий вечер двух диссидентствующих московских литераторов, а после напросились к ним в гостиницу, в гости. Этот визит закончился тем, что нас, пятерых студентов, на другой день пригласили в КГБ и там, долго и очень вежливо объясняли, что поведение литераторов, безусловно очень талантливых людей, вызвано их проблемами сугубо личного характера. И мы… охотно в это поверили. Страшновато было не поверить…
Но теперь-то какой был прок в этой дурацкой маскировке: спрятать под поездку на рыбалку поручение президента написать банальную докладную записку, которых я действительно написал в своей жизни десятки. Я и так бы сделал все, что ему нужно. Дело не в отношении к нему, как к человеку, а в его должности. Президент же, а не управдом. И, честно говоря, очень лестно, что президенту подсказали фамилию всеми забытого пенсионера. Однако, что там, на острове, может быть такого сверх неординарного? Контакт с инопланетянами? Но я-то, со своими знаниями, чем могу в этом быть полезен?
Неожиданно я встал, как вкопанный, на лесной дорожке. Метрах в двадцати справа от меня стрелой пронеслось семейство косуль. Однако остановился я вовсе не из-за этих грациозных животных. И стал думать.
Что меня удивило или насторожило в поведении президента? Почему он мне показался не таким, каким я его привык видеть на экране телевизора? В чем было это отличие? Почему его выбор «эксперта особой зоны» вдруг фантастическим образом выпал на меня? С чем связана его осведомленность о моём давно забытом опыте руководства областной организацией коммунистов? И, наконец, причём здесь богом забытые израильские кибуцы?
Я начал вспоминать, каким образом попал на остров. Предложение Николая организовать совместно большую рыбалку я воспринял «на ура», но поездка пару раз переносилась им самим под разными предлогами. Как теперь стало понятно, «окно» для поездки выбирал не он, а президент. И только вчера было уговорено, что мы встретимся на следующий день прямо на реке. Я должен был взять билет на утренний теплоход, в полдень добраться до станицы, купить у рыбаков лодку и сплавиться на ней по реке на десять километров вниз по течению. Лодка, по замыслу Николая, нужна была для того, чтобы рыбалка получилась полноценной. Не с берега ловить мелочь на большой русской реке, а «китов» возле фарватера. Кроме того, на ней же мы были должны после окончания рыбалки спуститься вниз по реке до следующей пристани и там продать ее за полцены или просто подарить какому-то рыбаку. Самого же Николая доставят на место рыбалки знакомые рыбаки на моторке.
Столь мудреный план вызвал у меня возражения, но Николай категорически сказал, что нужно поступать именно так, а не иначе. Мол, у меня, пенсионера, свободного времени куры не клюют, а он на ответственной работе и с трудом выцарапал у начальства недельный отпуск. Не исключено, что сам он может задержаться. Но я должен быть на месте вовремя в любом случае. Обязательно. И стоимость лодки он мне вернет. Я догадывался, что Николай вращается в каких-то высших сферах государства, поэтому, вздохнув, пообещал, что выполню его план в точности.
…В голове роились мысли. Я ускорил шаг. А потом снова остановился. Вот, наверное, в чем дело! Очевидно, президент сам не знает, как относиться к тому, что он увидел на острове. (А он, судя по всему, провёл там весь сегодняшний день). Поэтому всячески избегает каких-либо оценок и боится огласки этой поездки. Поэтому и выбрал человека, который вне системы, но который может достаточно компетентно разобраться с тем, что он сам увидел, согласиться или опровергнуть его оценки, о которых я не знаю. Поэтому и был придуман замысловатый план с лодкой, чтобы никто не мог заподозрить связь между ним и его «экспертом». Ведь с катера меня, по сути, почти мгновенно выставили. Даже перекусить не предложили.
Пришла в голову фантастическая мысль: а, может быть, меня потом по-тихому «уберут» после этой загадочной поездки и написания отчёта президенту? Ну, утонул на рыбалке одинокий пенсионер, только и всего. Кто догадается, что ему помогли утонуть? Но такая мысль слишком уж отдавала дешевым романом. Я был противником любых конспирологических теорий и в жизни всегда руководствовался принципом «бритвы Оккама»: не нужно умножать сущности сверх необходимого.
Хочется надеяться, что президент у нас именно тот человек, за кого себя выдаёт. Может позволить себе солёную шутку, а может и спонтанно поцеловать в голый пупок мальца в татарском селе.
Что там, на острове, находится, чёрт побери?! Израильский кибуц? Однако это просто смешно! Скорее можно поверить в инопланетян.
