Евгений Лукьянов
451.2
Пролог
Чистый разум – это свобода. Чистый разум – это безопасность.
Каждое утро город просыпался под этот лозунг. Он звучал в новостных каналах, отражался на прозрачных экранах. Никто не обращал на него внимания – ведь никто не сомневался в его правде.
Аретус следил за балансом. Он знал, сколько мыслей нужно человеку, чтобы чувствовать себя счастливым, но не слишком задумываться. Он знал, какие идеи вызывают тревогу, а какие вдохновляют. Всё было под контролем.
Алан вставал ровно в 06:30, как и полагалось. На кухне его уже ждала приготовленная питательная смесь – идеально сбалансированная по калориям и витаминам. Он не задавался вопросом, нравится ли ему её вкус. Еда – это просто топливо.
Когда он выходил на улицу, город жил ровно и спокойно. Люди двигались размеренно, их лица не выражали лишних эмоций. Только лёгкие приветственные кивки – ровно столько взаимодействия, сколько нужно для комфортной социальной среды.
Но в тот день что-то пошло не так. Впервые за долгое время он ощутил странное чувство – смутное ощущение неправильности.
Чувство, которое не должно было существовать.
Глава 1 Город без теней
Холодное, серое небо нависало над городом, словно бетонная плита, давящая на улицы и тех, кто по ним двигался.
Дождь здесь не шёл – слишком стерильная атмосфера, слишком контролируемая среда. Вместо капель воды – едва ощутимая влага, оседающая на зеркальных поверхностях возвышающихся зданий – стирающих границы между небом и землёй.
Прохладный ветер скользил между небоскрёбами, но его не было слышно. Звуки подавлены системой, оставляя лишь приглушённое эхо шагов граждан, сливающихся в один монотонный ритм. Ни одного случайного звука, ни единого выкрика – только ровное жужжание транспорта, несущего пассажиров по маршрутам, выверенным до миллисекунды.
Здесь всё было подсвечено идеально, безукоризненно, словно сама архитектура города была рассчитана так, чтобы не оставлять места тьме. Но отсутствие теней рождало ощущение, будто реальность слишком плоская, словно недостаёт глубины.
Город был безупречным! Слишком безупречным!
Здания вытянулись вверх, стремясь к небу, но не отражая его. Гладкие, стерильные фасады, лишённые индивидуальности, стояли ровными рядами, будто вырезанные по одному шаблону. Между ними – идеально прямые улицы, полированные до зеркального блеска дороги, по которым скользили бесшумные транспортные капсулы и личные автомобили.
Среди всех этих идеально выверенных форм выделялось одно здание. Оно находилось в самом центре города, возвышаясь над остальными структурами.
Башня, чёрная, как застывшее стекло, поглощающая свет, а не отражающая его. Её поверхность была гладкой, без привычных окон и балконов, без логотипов и вывесок. Только монолитный корпус, уходящий в небо, словно исполинская колонна, поддерживающая саму реальность.
Никто не входил в это здание, и никто из него не выходил. Здесь не было дверей, по крайней мере, видимых. Ни лестниц, ни мостов, ведущих внутрь.
Говорили, что внутри не было людей. Только тишина и бесконечные ряды серверов, заключённых в стеклянные капсулы, охлаждаемые жидким азотом. Машинное сердце города, вычислительный разум, управляющий каждым движением, каждым вздохом его жителей.
Верхние уровни башни были скрыты за туманом, словно стертыми с реальности. Никто не знал, что там находится.
А может, никто не должен был знать.
Каждое движение, каждое слово, даже каждый взгляд – всё проходило через невидимые фильтры, анализировалось, сравнивалось с миллиардами других параметров.
Управляющая система, известная как Аретус, следила за каждым элементом этого мира, корректируя реальность в реальном времени.
Но управление городом шло не только извне.
Оно происходило изнутри.
У каждого жителя был чип, вживлённый в основание черепа – тончайший имплант, сросшийся с нервной системой. Он передавал сигналы напрямую в кору головного мозга, помогая адаптироваться к требованиям города. Он не ограничивал свободу воли, а корректировал её. Ненавязчиво, мягко, но неизменно.
Тот, кто собирался сказать что-то запрещённое, вдруг забывал слова. Тот, кто хотел свернуть не туда, испытывал необъяснимую тревогу. Тот, кто задумывался о сопротивлении, внезапно терял желание.
Чипы не просто передавали команды – они создавали ощущения, заменяя чуждые мысли правильными.
Аретус не заставлял. Он направлял.
Он жил в нервных импульсах, в потоке мыслей, в алгоритмах поведения. Не было нужды в силе или насилии – город сам формировал поведение так, чтобы других вариантов просто не существовало.
И всё же Аретус имел физическое тело.
Он не был абстрактным кодом, распылённым в сети. Его ядро находилось в самом центре города, в той самой башне, чёрной как застывшее стекло. Под землёй, в глубине, куда не проникал свет.
Там, за многослойными стенами из усиленного бетона и графитовых панелей, находились вычислительные узлы. Тысячи серверов, погружённых во тьме, охлаждаемых вечным холодом. Кабельные сети, уходящие в недра земли, соединяли его с каждым зданием, каждой улицей, каждым живым существом.
Он не спал. Он не отдыхал. Он знал всё.
И если кто-то когда-либо сомневался в его существовании, ему стоило лишь попытаться ослушаться – и тогда Аретус напоминал о себе.
Алан проснулся за секунду до того, как в комнате мягко зажёгся свет.
Система знала его биоритмы до миллисекунды, не требовалось никаких будильников. Его тело уже привыкло к этому распорядку – каждое утро в 6:30, независимо от того, сколько он спал. Он медленно сел на своей кровати, провёл рукой перед лицом и в отражении гладкой стены перед ним появилось его собственное отражение.
Высокий. Худощавый. Резкие, словно вырезанные лезвием, черты лица. Узкие, слегка впалые скулы, которые придавали ему измождённый вид. Кожа бледная, почти прозрачная под утренним светом. Глаза серые, холодные, всегда немного затуманенные, будто он смотрит сквозь людей, а не на них. Волосы тёмные, прямые, аккуратно подстриженные без намёка на хаос. Всё в его облике выглядело приглушённым, функциональным, как и сам город.
Он встал, сделал несколько механических движений для разминки. Три наклона в сторону, два поворота головы. Ровно столько, сколько нужно для поддержания работоспособности.
Квартира была аскетичная, стерильная.
Пространство квадратное, без излишеств.
Серые стены, встроенная мебель, отсутствие любых личных предметов. Всё необходимое появлялось по команде: кровать убиралась в стену, стол выдвигался из пола, одежда автоматически складывалась в скрытые отсеки.
Он прошёл на кухню – небольшую нишу с автоматическим раздатчиком пищи. Без холодильника, без плиты, без запахов.
Завтрак всегда был одинаковым. Стандартная питательная масса – вкусовые характеристики которой система адаптировала под его предпочтения. Сегодня это был лёгкий привкус орехов и что-то, отдалённо напоминающее кофе. Еда не доставляла удовольствия, но и не должна была.
Еда – это топливо.
Съев ровно рассчитанную порцию, он направился в ванную. Стеклянные стены, идеальная температура воды, ничего лишнего. Всё происходило автоматически, даже подбор интенсивности напора.
Одевшись в стандартный серый костюм, он подошёл к выходу. Ему не нужно было проверять замки или свет. Система сделала это за него.
За дверью его уже ждал мир! Мир, построенный по алгоритму.
Алан работал аналитиком данных. Он не знал, для чего используются его расчёты, и никогда не спрашивал. Алгоритм подавал ему задачи, он решал их.
В этом был смысл.
Глава 2 Сбой в системе
Алан открыл дверь квартиры, и привычный полумрак коридора встретил его едва слышным гулом вентиляции. Свет в подъезде загорался автоматически, но с едва заметной задержкой, будто система на мгновение задумалась. На доли секунды тьма показалась глубже, чем обычно. Он шагнул вперёд, и двери за его спиной закрылись с приглушённым щелчком. Чип в голове мгновенно синхронизировался с городской системой! На внутреннем экране всплыло стандартное уведомление о погоде, загруженности дорог и расписании транспорта. Всё выглядело как всегда, но было что-то не так, что-то неуловимое.
Лестничная клетка в его доме была стерильной, безликой, как и всё в этом городе. Бетонные стены – гладкие, лишённые текстуры, будто сами пытались избежать лишнего внимания. Серые двери квартир – одинаковые, без табличек и номеров. Здесь не нужно было обозначать жильё – система и так знала, кто где живёт. Алан вышел на улицу. Город встретил его ровным, монотонным гулом. Высокие здания поднимались к небу, их вершины терялись в плотном слое тумана. Они были построены без излишеств. Ровные линии, минимализм, доведённый до крайности. Окна в этих зданиях были, но они никогда не открывались. Не было ни карнизов, ни форточек, только идеально гладкие стеклянные поверхности, прочно встроенные в конструкцию. Люди двигались по улицам ровным потоком, каждый следовал своей траектории, не отклоняясь ни на шаг. Пешеходные дорожки были размечены полосами, и прохожие автоматически синхронизировали свои маршруты, чтобы не сталкиваться. Никто не смотрел друг на друга. Все двигались с одинаковым выражением лиц – пустым, отрешённым, но не уставшим. Скорее идеально нейтральным.
Алан прошёл несколько кварталов, не отклоняясь от привычного маршрута. Над головой зависли транспортные капсулы – бесшумные, перемещающиеся по невидимым путям. Их прозрачные стенки позволяли видеть пассажиров внутри, но все они сидели неподвижно, глядя в одну точку, словно погружённые в собственные мысли или в поток данных, передаваемых системой. Ровность всего происходящего действовала на нервы. Не было ни хаоса, ни случайных звуков, ни шорохов, которые не вписывались бы в общий фон. Всё было идеально упорядочено. Слишком идеально.
Но в тот день что-то пошло не так.
Всё началось с лёгкого покалывания в районе чипа. Алан ощутил его, как только вышел из дома. Обычно синхронизация системы происходила мгновенно, без ощутимых побочных эффектов. Иногда, в редких случаях, было легкое покалывание, но никогда оно не длилось дольше нескольких секунд. Сегодня же ощущение не исчезало. Оно было почти незаметным, но достаточно ощутимым, чтобы его не игнорировать. Словно слабый электрический разряд прямо в глубине черепа.
Первым отклонением стало время. Он взглянул на встроенный интерфейс
07:42.
Затем моргнул, и цифры мигнули
07:41.
Всего на мгновение. Настолько короткое, что можно было бы списать на воображение.
Алан остановился.
Время никогда не шло назад. В системе не было ошибок – она просто не допускала их. Он стоял, всматриваясь в цифры, но они больше не изменялись.
7:42.
Секунды тикали, всё выглядело нормально.
– Глюк!
Пробормотал он себе под нос и пошёл дальше. Но теперь его внимание было настороженным. Следом на перекрёстке кто-то резко остановился. Мужчина лет сорока, одетый в серый деловой костюм, черный плащ, идеально чистые туфли, держался за голову, его губы беззвучно шевелились, в его карих глазах отражался страх, непонимание происходящего. Люди вокруг замедлились, бросив на него непонимающие взгляды. Через несколько секунд раздался еле слышный гул активации системы контроля.
Из воздуха появилась прозрачная сфера – силовой купол, накрывший мужчину. Несколько секунд – и он замер. Его глаза стали стеклянными, а лицо – абсолютно спокойным. Через мгновение купол исчез, а мужчина спокойно пошёл дальше, словно ничего не произошло. Алан не знал, что именно произошло с этим человеком. Да и не должен был знать. Но впервые за долгое время он ощутил странное чувство – смутное ощущение неправильности.
Чувство, которое не должно было существовать.
Спустя несколько минут он заметил ещё одну странность. На остановке – массивной, бетонной, с ровными, чёткими линиями без лишних деталей. Крыша с узкими полосами приглушённого белого света нависала сверху.
Прозрачные панели по бокам защищали от ветра, но слегка искажали окружающий мир, будто отделяя остановку от остального города. Пол – серый, гладкий, без следов грязи или потертостей. Всё здесь выглядело стерильным, будто его только что построили, и никто ещё не успел оставить на нём даже случайный след. Неподалёку стояла одна из стандартных транспортных капсул. Её прозрачный корпус позволял видеть пассажиров внутри. Люди сидели ровно, их взгляды были направлены вперёд. Никто не разговаривал, не двигался – это было нормально. Но в отражении на стеклянной стене соседнего здания капсула была пуста.
Алан замедлил шаг.
Отражение было чётким, без искажений, и в нём определённо не было никого внутри. Он моргнул, перевёл взгляд на капсулу, люди по-прежнему сидели внутри. В отражении их не было. На секунду в груди холодом отозвалось тревожное ощущение. Он сделал шаг назад. Теперь и в отражении пассажиры появились.
– Может, просто угол обзора?
– Или… просто смотрел не туда?
Город жил своей обычной, предсказуемой жизнью. Дома, как всегда, возвышались над дорогами идеально ровными стенами, окна были приглушены, как и полагалось в дневное время. Прохожие шли в своём темпе, никто не останавливался, не оглядывался. Всё было так, как должно быть.
Но не для него.
На углу улицы висел рекламный экран, проецирующий стандартные сообщения.
Температура воздуха: 12°C.
Ожидаемые осадки: 0%.
Коэффициент продуктивности за вчерашний день: 97,6%.
Обычные данные. Обычные прогнозы. Но что-то в этом экране привлекло его внимание. Он замедлил шаг, всматриваясь в меняющиеся строки. На мгновение экран замерцал. Лишь доля секунды – но в этом сбое он уловил нечто другое.
Слова и буквы.
Они вспыхнули между строк прогнозов, исчезая быстрее, чем он успел их осознать. Алан моргнул, пытаясь восстановить увиденное в памяти. Это не была системная информация. Но экран больше не мерцал.
Средняя эффективность сектора: 94,3%.
Обычные данные. Обычные цифры. Он ещё раз взглянул на интерфейс.
7:45.
Время как обычно двигалось вперёд. Алан глубоко вдохнул и пошёл дальше. Но лёгкое покалывание в районе чипа не давало покоя и ни куда не исчезало.
Капсула прибыла точно по расписанию.
Алан вошёл внутрь, привычно занял своё место и слегка запрокинул голову, ощущая, как система подстраивает параметры комфорта. Температура, уровень освещённости, скорость движения – всё находилось в идеальном балансе. Как и всегда. Но странности не исчезали.
Когда двери закрылись, он заметил, что на интерфейсе не появилось стандартное уведомление о маршруте. Вместо чёткого списка остановок в верхнем углу зависли серые пиксели, словно информация не успела загрузиться. Такое бывало, но крайне редко. Обычно сбой длился не дольше нескольких секунд. В этот момент его внимание переключилось на пассажиров. Капсула была заполнена почти полностью. Люди сидели ровно, неподвижно, как всегда, но что-то в их позах было неестественным.
Он не сразу понял, что именно. Все они смотрели в одну точку. Не двигаясь. Не моргая. Алан медленно проследил за их взглядами. Они были устремлены на рекламный экран внутри капсулы.
Экран мигнул.
На его поверхности промелькнули стандартные уведомления: текущая температура, рекомендации по режиму дня, прогноз производительности сектора.
А затем…
Один кадр! Один единственный кадр, который, казалось, не должен был там быть.
ПРОСНИСЬ!
Слово вспыхнуло в центре экрана на долю секунды, и исчезло, будто его там никогда не было. Алан моргнул. Пассажиры не реагировали. Они всё ещё смотрели в одну точку, как механизмы, ожидающие команды.
Покалывание в черепе усилилось.
Он судорожно выдохнул, перевёл взгляд на своё отражение в окне. На миг ему показалось, что оно смотрит не туда, куда смотрел он сам.
А потом он почувствовал это.
Не просто сбой. Не просто глюк системы. Кто-то смотрел на него. Не так, как остальные. Не пустым, расфокусированным взглядом стандартного горожанина.
Настоящим взглядом. Осмысленным.
Он медленно повернул голову. Она сидела напротив, и её глаза…
Они видели его.
Глава 3 Знакомство
Алан не сразу понял, что именно в девушке напротив заставило его задержать взгляд. В толпе одинаковых лиц, отражающих безразличие, её выражение казалось неправильным – осознанным.
Она сидела в капсуле напротив, неподвижно, но не так, как другие пассажиры, погружённые в себя. Её осанка была собранной, напряжённой, словно она ожидала чего-то. Светлые волосы, собранные на затылке в неопрятный пучок, подчёркивали высокие скулы и тонкие черты лица. Одежда ничем не отличалась от стандартной. Тёмный, кожаный плащ, нейтральная блузка белого цвета застегнутая на все пуговицы, удобные, классические брюки. Всё говорило о том, что она – обычный человек.
Но это было ложью.
Главное – глаза. Они не были пустыми. Они не скользили по окружающему миру расфокусированным взглядом, как у всех остальных.
Они видели.
Алан почувствовал, как что-то холодное сжало грудь.
Может, ему показалось? Может, он просто слишком зациклился на недавних странностях? В конце концов, он уже не раз ловил себя на том, что его внимание фиксируется на случайных деталях. Но нет. Она смотрела прямо на него. Осознанно. Пристально. Не так, как должны смотреть. В этот момент капсула дёрнулась, совершая плавный поворот в тоннеле. На миг свет экрана над дверью моргнул, и в этот короткий промежуток Алан уловил ещё одну деталь – её пальцы, слегка сжатые, дрогнули, будто она собиралась что-то сказать.
Капсула продолжила движение, а напряжение между ними повисло в воздухе. Капсула двигалась по маршруту, плавно огибая повороты. За окнами проплывали однообразные здания, безупречно ровные улицы, идентичные остановки. Внутри царила тишина. Гул движения заглушал даже дыхание пассажиров.
Алан смотрел в окно, но видел не город. Мысли застряли на том, что произошло сегодняшним утром. Незначительные странности, едва ощутимые, но они были. Лёгкое покалывание в основании черепа всё ещё не проходило. Пассажиры выходили на своих остановках один за другим. Без пауз, без колебаний. Просто вставали и уходили, будто запрограммированные роботы.
Через несколько минут в капсуле остались только двое. Алан и девушка, сидящая напротив. Он заметил это, когда двери закрылись после очередного пассажира. Она не вышла. Он украдкой взглянул на неё.
Светлые волосы, резкие, но гармоничные черты лица. Она сидела спокойно, но в её позе не было той механической правильности, что была у остальных. Она смотрела прямо на него. Алан снова перевёл взгляд в окно.
– Ты едешь до последней остановки?
Её голос был ровным, без лишних эмоций. Обычный вопрос. Но что-то в нём цепляло.
Алан медленно перевёл взгляд обратно.
– Да, – ответил он.
Она кивнула, будто ожидала этого ответа.
Некоторое время они молчали. Капсула проносилась мимо одинаковых перекрёстков.
– Ты там работаешь? – снова спросила она.
– Да.
Она слегка наклонила голову.
– Аналитик?
Алан едва заметно напрягся.
– Почему ты так решила?
– Ты похож.
– Как?
– Как человек, который видит слишком много, но не задаёт вопросов.
Алан не ответил.
Девушка улыбнулась уголком губ.
– Я ошиблась?
Он смотрел на неё. Она не была похожа на других. Но чем именно?
– Нет, – ответил он.
Она снова кивнула.
Молчание.
Город за окном был таким же, как всегда. Безупречным, чистым, не предвещающем ничего, кроме стабильности.
– Тебе когда-нибудь казалось, что что-то не так? – спросила она, не меняя интонации.
Простой вопрос. Но внутри что-то дрогнуло.
Алан смотрел на неё, но не знал, что ответить.
Капсула замедлилась перед остановкой. Она посмотрела ему в глаза.
– Мне казалось, – тихо сказала она.
Двери открылись. Не оборачиваясь, выходя перед самым закрытием дверей, не глядя на него, она произнесла:
– Прощай, Габриэль.
Двери закрылись и капсула тронулась к своей конечной остановке.
Алан остался один в капсуле. Тишина внутри показалась ему особенно плотной, словно стеклянные стены капсулы поглощали не только звук, но и сам воздух. Он машинально опустил взгляд на свой бейджик, прикреплённый к лацкану пиджака. Чёткие, идеально выведенные буквы: АЛАН.
Почему тогда она назвала его Габриэлем?
Мысль застряла в голове, словно заноза. Он знал, что это его имя – Алан. Имя, с которым он жил, имя, которое было записано во всех системах. Ошибка? Но её голос, спокойный и уверенный, не оставлял ощущения случайности.
Чип снова дал сбой. На этот раз – сильнее.
Резкий укол боли в основании черепа заставил его стиснуть зубы. В глазах на секунду потемнело. Голова словно провалилась внутрь себя, мысли распались на осколки, а затем мелькнули образы.
Неясные, размытые, будто виденные сквозь мутное стекло.
– Габриэль! – чей-то голос, настойчивый, тревожный. Женский? Мужской? Он не мог разобрать.
– Ты должен помнить…
– Они стёрли… но ты можешь…
Звуки, фразы, обрывки воспоминаний. Он видел свои руки – другие руки, чуть тоньше, моложе. Видел дорогу, но не город, который знал. Улицы казались другими. Неровные, полные теней от деревьев, уличных фонарей, зданий. Боль резко отпустила, словно чип восстановил контроль, больше не было покалывания в районе затылка и не было ощущения, что кто-то или что-то посылает импульсы прямо в нервные окончания головного мозга.
Чип был отключен!
Алан тяжело выдохнул, сжимая пальцы в кулак. Его сердце билось слишком быстро, но дыхание быстро пришло в норму. Всё… Всё под контролем. Только вот в голове продолжало звучать чужое имя.
Габриэль.
Капсула продолжала свой путь к конечной остановке, а вместе с ней – мысли, которые теперь уже невозможно было игнорировать.