Евгений Львович Каплан
Вологодские рассказы
Рыцарь без страха и упрека
Перечитывая первую часть моего повествования, я подумал о том, что у некоторых моих читателей, развращенных тлетворным влиянием западных ценностей, могут возникнуть нескромные (я бы даже сказал – неприличные) вопросы по поводу Елены Александровны, которая оказалась в сомнительной компании трех пьяных и притом командированных научных сотрудников, среди которых, между прочим, находился и вечно «озабоченный» Самохин.
Не будем забывать, что дело происходило ночью и в отдельном купе. Так вот, я вам, со всей ответственностью, заявляю, что ничего такого не было, да и не могло быть. Вы спросите – а почему не могло? А я вам отвечу – не могло, потому что рядом с ней был Евгений Львович Каплан – настоящий рыцарь без страха и упрека (хотя, если сказать по чести, упреков было более чем достаточно).
Когда попойка была в самом разгаре и приближалась уже к весьма двусмысленному для этой добродетельной и благонравной женщины моменту, я, собрав остатки угасающего сознания, помог Елене взобраться на верхнюю полку, где она была в полной безопасности, потому что пьяный Самохин по деревьям, а тем более по верхним полкам, не лазает.
Более того , через некоторое время и через несколько стаканов я нашел в себе силы взгромоздиться на другую верхнюю полку, где и провел остаток этой бурной ночи громко храпя и охраняя покой безмятежно посапывающей молодой женщины.
Ах, Лена, Леночка – где ты сейчас, читаешь ли ты меня? Впрочем, зачем ворошить прошлое, что было, то не вернешь, лучше уж я взгрустну немного (пока жена спит) за голубым и равнодушным глазом своего верного компьютера.
Но вернемся назад, на вологодский вокзал, к толпе пьяных гопников яростно преследуемых милиционерами. Следует сказать, что гопники были хоть и пьяные, но очень резвые. К тому же они, видно, совсем не хотели провести ближайшие пятнадцать суток в местном отделении, подметая пыльные вологодские улицы.
А милиционеры были уже тогда, довольно таки, упитанными и неповоротливыми, поэтому расстояние между преследуемыми и преследователями скорее увеличивалось, чем сокращалось.
Не знаю – чем закончилась эта трагическая история, потому что на перроне, наконец – то, появился улыбающийся и несколько смущенный доцент Перепеченко со скромным букетом полевых цветов в руках. Впрочем, судя по сильно поредевшей вокзальной клумбе, цветы были не совсем полевые…
А что вы хотите – цветы тогда тоже были в дефиците, не то что сейчас, когда они высовываются из – за каждого угла. А смущенный он был потому, что комфортабельный и белоснежный лайнер, на котором мы должны были путешествовать по реке Сухоне и Кубенскому озеру, перехватил не больше, и не меньше, как заместитель Министра водного хозяйства СССР, которому, видно, тоже захотелось попутешествовать в эти жаркие летние денечки.
Однако Перепеченко заверил нас, что он все устроит, усадил в свои потрепанные красные жигули и немедленно повез на встречу с первым секретарем вологодского обкома партии (как его величали, ей богу не помню, да и не важно).
