Евгений Николаевич Матерёв
Джангл
Постепенно расслабленная атмосфера возымела действие, и мы с тобой погрузились в виртуальный сон.
Это не какой-нибудь там компьютерный шлем; это настоящий сон, только управляемый. Настоящий совместный сон! Технология будущего! Собственно, так и расшифровывается аббревиатура этой конторы.
Мы стали строить свой общий внутренний мир – он уже потихоньку стал вытеснять мир настоящий, с его убаюкивающей музыкой, похрустыванием синтетического ложа и ощущением на коже датчиков.
Поначалу на потолке можно было видеть абстрактные клипы, напоминающие заставки на рабочем столе компьютера. Затем начался полёт к звёздам. Последнее, что я наблюдал и запомнил, – это собственный глаз, спроецированный на потолок: хотелось спать от того, как я хотел спать…
Сквозь дрёму послышались голоса, стал приближаться шум проезжающих машин. Потом появилось визуальное оформление того, что мы с тобой слышим – Невский проспект. Никто не удивился нашему внезапному появлению на Зелёном мосту – все продолжали идти в своём темпе. Один прохожий даже успел вовремя сориентироваться и не столкнуться с нами.
Вот приспичит же целоваться посреди тротуара! Ну а что, если душа просит. Мы же никому не мешаем – прохожих не так много. Это через пару часов, когда все побегут на работы, так не постоишь – затопчут; а сейчас – можно.
За нашим с тобой поцелуем с рекламного экрана наблюдал глаз, похоже – мой.
Взявшись за руки, мы продолжили свою романтическую прогулку.
Если мы не были так поглощены друг другом, то скоро бы заметили – что остались наедине в нашем большом городе. Сие открылось нам лишь тогда, когда мы стали подходить к Триумфальной арке Главного штаба. Она послужила этаким преддверием совместного сна.
Дворцовая площадь пуста, призрачна. Город казался покинутым людьми.
Видимо, ты тоже так подумала – усилием общей фантазии арка стала быстро обрастать лианами, и когда мы оказались непосредственно под ней, вид, конечно, потрясал.
Мощные стволы, выглядящие как напряжённые мускулы, рвались к свету. Очень живописно проглядывали сквозь листву элементы лепнины, барельефы. Молодые веточки качались у ниш с доспехами, не решаясь прикоснуться к ним. Таких нерешительных было множество, и помощнее – они придавали кучерявость всей этой зелёной глянцевой красоте. Глядя на одну такую ветвь, грузно качающуюся от ветра, начинает кружиться голова.
Мы стали проходить дальше. Брусчатка теперь просматривалась местами, на всём остальном пространстве кеды погружались в мягкий мох. Я зрительно обманывался насчёт того, что мох проседал ниже уровня мостовой.
Эрмитаж, Главный штаб, Александрийская колонна стали обрастать лианами. Здание Адмиралтейства сейчас скрывалось за густыми лесными зарослями. Возможно, так в будущем будут выглядеть покинутые людьми мегаполисы.
Мы осмотрелись кругом, оглянулись назад – под сводами арки пролетела стая цветных птиц – такие никогда бы не завелись в серых городских джунглях. До слуха донеслась их скрипучая перекличка.
Несколько птиц бесстрашно пролетели рядом с нами и, описав дугу у Александрийского столпа, резко взмыли в небеса.
– Пашка, стой.
Ты, опёршись на моё плечо, сняла туфли.
Рискуя остаться без зубов – ведь в любую минуту ты можешь резко поднять голову, – я чмокнул тебя в пробор.
– Чего?
– Ничего. Давай руку, идём дальше.
И мы с игрушечными лицами, какие бывают у влюблённых, в обнимку двинулись вперёд. Не стал я тебе говорить про ужика, прошмыгнувшего между кочками. А вот на бабочек ты и сама внимание обратила:
– Пашка, смотри! Красота какая!
Видимо, так причудливо смешались наши думы о доме и отдыхе в Крыму; посему и началось наше сонное путешествие с Невского и Дворцовой. Остаточные впечатления стали вытесняться новыми: мы двинулись на шум водопада.
– Ого! Глянь туда!
Из зарослей, в которых утопало Адмиралтейство, вышли несколько слонов.
Фасад Эрмитажа тоже представлял собой поросшую зеленью стену, вдоль которой сновали маленькие птички. Но она была не сплошная: кое-где проглядывали элементы здания. Парадный вход почти полностью был свободен от лиан: фронтон, несколько окон, ряд пилястр и колонн. Через пропилеи можно пройти, но для этого придётся попасть под струи водопада, исходящего из поля фронтона. Скульптуры Аида и Персефоны были отделены друг от друга сим водным потоком.
«Интересно, куда вода вся девается?»
Мы подошли ближе. Ответ на вопрос остался открытым – стена воды просто упиралась в мшистый ковёр.
«Странно, почему мох не уменьшил шум от водопада?»
За водой угадывались очертания колонн; а вот что дальше расположено? Видно лишь прямоугольник света.
– Прохладненькая водичка, – ты коснулась пальцами потока, а потом стряхнула капли в мою сторону.
Мне было лень раздеваться, хотя с удовольствием посмотрел бы, как это делаешь ты. Ну ничего, сейчас всё устрою. Не дав опомниться, я взял тебя за руку и потянул вперёд, в эту прохладу – «вуаля!».
Это было необыкновенное ощущение – будто мы уменьшились в размерах и стали падать вместе со струями водопада! Нас подхватил водоворот, всё кругом закачалось.
Когда я смог открыть глаза, мы уже качались на… морских волнах. Пара взмахов ногами – и вот песчаное дно. Вскоре мы уже выходили на берег. Под ногами очередной наплыв медленно сползал назад, увлекая за собой песок и разноцветные ракушки – я таких ещё не видел!
Теперь к звуку волн добавился необыкновенной красоты звон, доносившийся с берега. А запах морского ультрамарина смешался с запахом цветов.
– Пашка, смотри!
Не все ракушки поддавались воле волн; из некоторых торчали лапки – их хозяин явно не хотел смываться и удерживал своё жилище на берегу под лучами солнца.
– Ты лучше туда глянь! – я сам не понял, как такое может быть – солнце овальной формы.
Видимо, какой-то оптический обман из-за явлений в атмосфере.
Поднялись с пляжа на плато. Оно оказалось поросшим множеством диковинных цветов, которые источали те самые пьянящие запахи! Цветы качались на легком ветру и… звенели! Да-да! Звенели!
За лесом, окаймляющим поле, высилась невероятной красоты Розовая гора. Её очертания были размыты клубящимся над ней паром. Слева от горы, на ультрамариновом небосводе, проглядывали очертания двух планет.
Небось, с полчаса мы ходили с разинутыми от удивления ртами и пучили глаза на всё это природное великолепие! Дополнительную пикантность добавляло то, что оба мы были обнажёнными. Будет что вспомнить…
– Ты чего растелешилась?
«Я хотел посмотреть, как ты будешь раздеваться».
– С тебя пример взяла, – ответила ты лукаво. – Вот тебе и «вуаля».
Как ты прекрасна! Ни один поэт не смог бы сочинить сколь достойные стихи! Даже если бы самый лучший художник мира решил написать картину с такой натуры, и тот растерялся б от изобилия чувственных деталей, без которых образ не был передан со всей полнотой. Его бы похлопали по плечу и молвили: «Да, братан! А ручонки-то у тебя не оттуда, откуда надо, растут! Иди лучше что-нибудь другое рисуй. А эту красоту лучше Бога никто не нарисует».
Вот так! Совершенно невероятный пейзаж не затмил своей красотой твою.
Но пора спускаться с небес на землю… или на Марс, или…
– Ну и где мы?
– Наверно, в Эдеме.
– Нет-нет. Если без одежды оставили, значит, Родина где-то рядом.
– Куда нам идти?
– Думаю, нам надо обследовать лес на предмет чего-нибудь питательного, – похлопал я себя по животу.
– Пашуля в своём репертуаре, – улыбнулась ты.
Взявшись за руки, мы пошли на рекогносцировку, углубившись в джунгли.
Что интересно, никакой тревоги мы не испытывали. Не всматривались напряжённо вперёд, не искали звериных троп, не прислушивались к говору ветра. Шли себе, как обычные туристы, не таясь, наслаждаясь свободой от одежды.
Какой путь можно нарисовать себе, если не знаешь местность? Найти какую-нибудь гору, скалу, откуда можно будет посмотреть вокруг. Вот и я решил пробираться к высоким оранжевым скалам – интересно, что за ними?
Исполинские раскидистые деревья словно оберегали нас ветвями. Мы только и успевали замечать райских птиц: одна, вторая, третья. И все необычные, красочные, издающие то свист, то треск, то чириканье.
Трава тут росла тоже исполинских размеров – двухметровые букеты колыхались от дуновения ветра как шторы; глянцевый блеск их напоминал о морских волнах либо о тлеющих углях.
Чернозём стал сменяться известняковой оранжевой крошкой. Чаще стали попадаться такого же цвета камни. Среди стволов деревьев замелькали скалы. Через полчаса мы были у самого их подножия.
Снизу скалы смотрятся куда эффектнее. Они были похожи на город термитов – останцы торчали из земли обветрившимися сталагмитами. Между ними были уютные размывы-улицы. Вот по ним-то и продолжили свой путь.
Вскоре оранжевый частокол уплотнился и приходилось уже взбираться наверх по материнскому монолиту. В этом помогали кусты можжевельника, каким-то образом ухитряющиеся тут расти – за них можно зацепиться, подтянуться и взобраться на одну ступень выше. Запах хвои стоял непередаваемый!
Неожиданное зрелище открылось на плато. За скалистой грядой оказалась обширная долина, причём ниже уровня моря, что поблёскивало вокруг острова. Ну, так мне казалось – может, опять оптический обман?
Спуск в долину был более отвесный – совсем рядом с обрывами шумели листвой кроны высоких деревьев.
Оранжевая гряда полукругом окаймляла лесную чащу и терялась из виду. И если бы не Розовая гора, возвышающаяся над островом, то вид не впечатлял вовсе. Другое дело, когда повернёшься лицом к морю. Изъеденные ветром и водой останцы отбрасывали тени. Оранжевый цвет их контрастировал с зеленью леса.
А дальше – только лучезарное море.
– А это можно есть, Паш? – спросила ты и сорвала с куста некий фрукт-овощ.
– Хрен его знает, Вика… Жива останешься – значит, можно.
Фрукт оказался сочным – по твоим рукам ручейками потёк сок.
– Ум-м-м. Вкусно. Тархун напоминает.
– Так. А это что за хрень? – и я сорвал небольшую шишку. Оказалось, это был нераспустившийся цветок. Пах он чем-то горьковато-терпким.
Я честно не знал, что это Ohmuriandus obeih polov! То есть афродизиак…
Глава шестая
Вот здесь коснусь, здесь, тут…
Вечер. Закат. Небо над пляжем похоже на то, каким его рисует Паша в своих рассказах: необычные оттенки и замысловатые облака. Такой спокойный вечер; можно долго сидеть и созерцать.
Вика неожиданно услышала над собой голос Насти и испытала чувство застигнутого врасплох человека.
– Зря не поплавала. Осталось три дня – и домой.
Настя вытиралась полотенцем, поэтому не увидела, как растерялась её подруга.
– Впрок не наплаваешься.
– Пашка опять строчит? Уткнулась. Я у тебя телефон точно отниму.
– Зависть – плохое чувство, Настя.
– Дело не в зависти. А в том, что ты не слышишь, когда я к тебе обращаюсь. Это бестактно и невоспитанно.
– Кто бы говорил! Сама в столовой глазками стреляешь.
– Ты же при этом у меня ничего не спрашиваешь.
– Я тактично помалкиваю, чтобы не мешать тебе охотиться за дичью.
Обе девушки рассмеялись – фраза прозвучала так, будто обе такие прям прожжённые соблазнительницы.
– Кстати, где твоя дичь? Почему не приглашает никуда?
– Какая? – деланно удивилась Настя.
– Я видела, как ты сегодня утром в холле ворковала с одним.
– Ишь, партизанка. Так просто, перекинулись парой фраз. А ты уже готова раздуть между нами пламя внеземной страсти.
Вика покачала головой: «Угу, ври больше».
– Ты плавать-то будешь ещё?
Вика чувствовала, что подруга спешит куда-то – наверняка интрижка намечается. Но решила пройтись с Настей до пансионата.
– Пойдём. Тебе ещё полчаса краситься.
Анастасии было немного совестно, что оставляет подругу одну в номере, но она же не виновата, что Виктории сейчас не до романтики.
– Ну, я пошла?
– Да иди ты уже! Люди мнутся.
И это было правдой. От Паши пришёл новый рассказ, и ей не терпелось погрузиться в чтение.
Настя поняла, что Вика не в обиде, и с лёгким сердцем упорхнула на свидание.
«Красотка», – подумала ей вслед Виктория.
21:10 ММС
Солнце было наполовину в воде, и небо вокруг него окрасилось радужными красками. Объяснилась и странная форма светила – просто светил было два!
Сейчас, когда их свет по минимуму интенсивен, было заметно, что одно солнце находилось за другим.
Мы сидели и молча любовались темнеющим небосводом: как на нём стали появляться звёзды, как две планеты наливались синим и красным цветами.
– Дельфины!
И правда, на спокойном океане появились круги, рябь. Стали высовываться мордашки, заскользили плавники.
– Похоже, их там много.
Один за другим они выпрыгивали из воды, оглашая окрестности треском своих голосов и звуками всплесков – даже до нашего слуха они доходили, хотя расстояние было довольно приличным.
Воздух свеж, как после грозы. Лишь редкое дуновение донесёт запах морского йода.
Отлив. Приличная часть берега обнажилась во время отлива; тут и там из песка стали высовываться шишки. Сначала мы подумали, что это какие-то рачки, но вскоре убедились – по берегу начнут распускаться неведомые цветки.
Я посмотрел на тебя и залюбовался: линиями, молодостью, одухотворённостью. Прикрыв глаза, ты прислушивалась ко всем факторам, воздействующим сейчас на твоё тело и душу. Внутри меня начало трепетать – я захотел стать главным фактором.
Такая нежная, беззащитная – мне хотелось быть великаном, чтобы взять тебя в свои огромные ладони и оберегать от всего, что может причинить тебе боль.
Соски твои умиляют, как детские рисунки; твоя грудь – само совершенство.
Влечение такое непостижимое. Как и полное счастье: сложится момент из нескольких слагаемых – и всё, и не понятно, сколько этих слагаемых и какие они конкретно. В своём телесном бытии мы можем лишь частично постичь Бога; так и тут – частично можем объяснить, что чувствуем. Остальное, непознаваемое, бесконечно влечёт нас, заставляя постоянно надеяться на лучшее, постоянно обманываться, увлекаться друг другом или ещё что.
Я невольно подался вперёд, подвинулся к тебе поближе. Твоя ответная реакция подтвердила, что мы с тобой на одной волне. В наших взглядах появилось лениво-счастливое выражение.
Начал неспешно покрывать поцелуями твоё лицо. Ты не спешила отвечать – лишь повернула голову, подставляя лицо поцелуям и прислушивалась к их звукам.
«Хорошо! Мне нравится такая игра!»
Мои губы – словно кисть художника, наносящего последние штрихи на портрете.
«Вот здесь коснусь, здесь, тут…»
Ты не спешила отвечать, зная, как я люблю целовать вокруг рта, как я люблю потянуть твои пассивные губы; чтобы язык проник между ними и почувствовал тепло твоего языка. После этого ты не выдержишь и начнёшь целоваться так, будто нам дали одну карамельку на двоих.
Ну вот, ресницы твои затрепетали. Ты не смогла не ответить, и два тёплых дыхания встретились.
«Как я рад, что ты со мной!» – это я хотел сказать, обхватив ладонями твой лик. С твоей стороны тоже последовало вербальное движение навстречу. Мы застыли в движениях, в этом длинном поцелуе.
А затем нам захотелось потрогать волны, идущие по телам. С каждым мгновением страсть нарастала. Я начал целовать твоё ушко, и ты рывком притянула меня к себе, инстинктивно желая иметь контроль над ощущениями, которые возвышали душу.
Мы так увлеклись друг другом, что не заметили наступление сумерек. На небе стали видны туманности, состоящие из миллиардов далёких звёзд; чётко обозначились две соседние планеты. На их поверхностях, как на луне, стали видны кратеры, моря.
Я на тебе, чувствую твои набрякшие сосочки. По-другому опершись, я начал массировать один из них, на что ты глубоко вздохнула. Мой эрегированный член тёрся между нашими телами. Ты дотягивалась до него, массировала, ощущала, как запястье и ладонь увлажнились смазкой.
Мы тёрлись друг о друга телами, ногами, руками, щеками. Удовольствие ощущалось в наших прохладных оазисах: чем больше распалялись наши тела, тем скорее хотелось убежать в них.
Наши сердца напрямую получали подпитку от сосков, ускоряя темп биения. И нас захватывали эти ускорения, эти моменты, когда перестаёшь контролировать свои ощущения – что они вот-вот пробьют болевой порог.
Твои соски так набухли! Мне подумалось, что из них брызнет молоко. Мне нравилось, как ты вся напрягалась от их массирования. Кажется, что я нашёл над тобой власть, и она тебе не претила; я благодарен тебе за доверие. Никому тебя не отдам, любимая.
Сумерки сгущались. Розовым светом озаряла окрестности Красная планета. По берегу стали распускаться белые кувшинки, которые горели изнутри мягким светом – он придал нашим телам более естественный цвет. Окатыши, что разбросаны по всему пляжу, тоже люминесцировали в темноте.
Ты прикусываешь губы, выпячиваешь грудь, судорожно хватаешь песок и камни и так же судорожно их отбрасываешь. В твоём оазисе повысилась влажность – мой язык раздвигал твои лепестки, словно собирая с них росу, дразня, продвигался вдоль них, обходя клитор. Наконец я дотянулся до нектара, в самую глубь цветка, одновременно раздражая пальцами венец.
Ощущая интимную прохладу, влажность, ты думала, что теряешь контроль над собой.
Конечно, светящиеся цветы источали аромат, напоминающий о ландышах. Но моё внимание приковано к твоему запаху. От твоих разведённых в стороны ног создавалось впечатление большой чаши, которую я пытаюсь испить.
Ты ощутимо ударила меня кулачками по плечам, и я понял, что играть дальше в кошки-мышки с твоей страстью не надо.
Вытерев член от песка, налипшего из-за смазки, я погрузился в твои мягкие, горячие объятия.
Ноготки раздирали кожу на спине, но я не чувствовал боли – я был занят тобой, любимая. А ты всё извивалась подо мной; тебе казалось, что чем сильнее выгнешься, тем скорее наступит разрядка. И таких попыток было множество.
Наши женское и мужское начала затеяли борьбу за доминирование. Мы катались по песку, как сцепившиеся змеи, жадно целуясь, подминая собой кувшинки. Так мы докатились до кромки воды.
В конце пути ты оседлала меня. Опершись руками о мою грудь, ты продолжила коитус. Сие действо продолжалось минут пять. Иногда ты наклонялась ко мне, чтобы поцеловаться, иногда откидывалась назад в чудном изгибе. А я лежал, поглаживая твой стан, ножки, грудь, наблюдая, как она подпрыгивает в такт. Целовал твои прекрасные ладони, слушал и смотрел, как ты постанываешь, грациозно откидывая волосы назад, как счастливо улыбалась и закатывала глаза. Ты прям владычица звёзд, что мигают над нами.
Морские волны вдруг стали набегать на берег – видимо, наши мечты оказались сильнее естественного хода природы; казалось, что нас относит в пучину, и оттого наш секс становился ещё красочнее, восторженней, чувственней.
Теперь сверху был я, смотрел, как подо мной в экстазе извивалась Любимая – какая красота. Волны океана распластали твои волосы вокруг головы.
Как будто водная стихия помогала мне совершать толчки; мы ускорили темп. Волны захлёстывали нас одна за одной, разбиваясь о наши тела на миллионы молекул восторга!
Как же так получилось, как же так всё совпало! Просто великолепно! Ничего более потрясающего нам не приходилось видеть и чувствовать! Мы встретились как два метеорита, и яркая вспышка озарила наши сознания.
Вдобавок в этот момент на берег набежала большая волна, и ты погрузилась в воду, что называется, с головой. Фрикции ещё продолжались, когда моя Любовь обхватила меня за шею, спасаясь от воды.
Чудесно!
Мы хохотали как ненормальные. Чтобы дать тебе выплюнуть излишки воды, я перевернулся на спину и помог сесть на меня. Новая волна прервала наш очередной поцелуй. Хохоча, ты, вместо того чтобы помочь мне привстать, упёрлась руками в мой лоб. Но твоё коварство было отомщено: только волна ушла, я выплюнул в тебя струю воды и повалил на лопатки.
Это было счастье!
Когда мы немного отдышались, я подхватил тебя на руки и отнёс подальше от волн, к большому камню. Мы лежали у скалы, всё ещё тяжело дыша, и смотрели на звёздное небо, на океан.
Над нами нависали ветви деревьев, наполовину загораживая звёздный купол. Сейчас уже совсем стемнело, и розовый отсвет спутника был очень насыщенным. Кругом тишина и умиротворение.
– Вика.
– Ум-м?
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, Паша.
Мы почувствовали, что земля под нами вздрогнула – пришлось прервать поцелуй и осмотреться. Резко подул ветер, на нас посыпалась листва. Что-то ещё звякнуло, послышался монотонный гул. Звёздное небо закачалось над нами – словно чья-то огромная рука стала сминать лист бумаги.
Вскоре стали различимы голоса; я проснулся в баптистерии. Неоновые лампы на потолке стали разгораться ярче. Зашли люди и стали снимать с тела датчики и манипуляторы.
– Как вы себя чувствуете?
Слов у меня не нашлось; я лишь состроил гримасу, которая должна была означать – «это было незабываемо». Человек в белом халате понимающе покачал головой.
Меня провели во дворик, и там я стал дожидаться тебя. Если бы не часы, висящие над аркой, я бы и понятия не имел о времени. Вся процедура заняла всего три часа.
«Надо же, как быстро там идёт время».
Наконец и соседняя дверь открылась. Судя по твоему взгляду, ты была впечатлена не меньше.
– Как ты?
Я опять не нашёлся, что ответить, – как ещё можно чувствовать себя после такого невероятного путешествия?!
Мы рассмеялись и двинулись к выходу.
Какой бесподобный микс ощущений, вдохновения испытывает сейчас Виктория: манящие дали за скальными воротами Бельбекского каньона, склоны Карал-Гача, лунная дорожка по морю…
Впечатления от Крыма и рассказы Паши так перемешиваются в душе, и это так захватывает – будто наблюдаешь за шариком в пинболе[16].
В степи[17]
Как красиво в поле, в закате
Ты танцуешь в красных лучах,
С нежностью за тобой наблюдаю,
В моём сердце сгорает печаль.
Тихий ветер прохладу приносит,
Прижимая к телу платье твоё,
Меня чувства к тебе превозносят,
В радости волнах мы плывём.
И кружимся мы на просторе,
Музыкальный окрас на мажоре,
Светотени на лицах играют,
Подчеркнув милых черты.
Я смотрю на тебя и не помню,
Когда счастлив был так, как сейчас!
Подёрнулись от истомы
Твои небесного цвета глаза.
Твои губы в улыбке раскрыты,
Так и хочется их целовать,
Твоё тело так беззащитно,
Я хочу тебя обнимать.
