Евгений Щепетнов
Ботаник. Поводырь
Глава 6
– Ешь, тетушка!
Мужчина в одной набедренной повязке посмотрел на Скарлу пристальным взглядом темных глаз, и она невольно усмехнулась. В последний раз, когда Скарла его видела, он был маленьким, очень маленьким, чуть выше ее колена. И смотрел на нее с восхищением, как на какое-то божество. Но ей тогда было не до него. Она мечтала о подвигах, о войне, и что ей какой-то мелкий щенок? А сейчас…теперь он превратился в могучего, широкоплечего мужчину. И кстати, не очень-то похожего на степняка. Степняки смуглокожие, ростом ниже имперцев, хотя шириной плеч им не уступают. Этот – высокий, выше большинства имперцев, и кожа его загорелая, но не смуглая. Скарла помнила, что его бабка была из имперцев – ее некогда захватили во время набега, и потом она стала женой деда Хессара. Женщина сильная, красивая, она выжила в Степи и произвела своему мужу еще пятерых детей. На шестом она скончалась от родовой горячки.
Скарла жевала баранину, приправленную острым перцем и пряными травами, и думала о том, как повернется ее судьба. Как ни странно – Хессар ее сразу узнал. И даже пригласил на обед, как одну из близких родственниц. Там она и рассказала Собирателю историю ее бегства из Империи. Почти настоящую историю. Почему «почти»? Потому что не надо ему знать всех подробностей. Ну а так – очень близко к правде. Барбара и Скарла были рабами молодого господина из Клана Конто, тот попал в немилость к Императору, и его попытались казнить, как и братьев. Господин бежал, и отпустил Скарлу на волю вместе с впавшей в кому Барбарой. Почему отпустил? Потому что они могли его выдать – одному легче скрываться от соглядатаев Империи. Что случилось с Барбарой, и кто она вообще такая? Наложница молодого господина, а еще – его телохранитель. Когда они со Скарлой убегали из Империи, Барбара убила много врагов, а потом впала в кому от переутомления и ран. Где следы ран? Не осталось. Господин помазал ее какой-то мазью, после чего девушка и «заснула». Шрамы исчезли, а вот сознание не вернулось. Вот, в общем-то, и все.
– Девушка-имперка убила кучу людей?! – Хессар недоверчиво помотал головой, потом хлопнул в ладоши – Принесите попутчицу Скарлы!
Двое воинов, стоявшие возле входа в юрту молча исчезли за опущенной занавесью, и скоро вернулись со свертком, в котором находилась Барбара.
– Разверните ее! – скомандовал Хессар слегка хриплым голосом, и легко вскочив с места, подошел к больной, которая лежала с закрытыми глазами. Воины вроде бы неспешно, но очень ловко развернули куколь, и по жесту предводителя подняли занавесь входа – для того, чтобы в юрту вошло больше света.
Хессар жадно впился взглядом в обнаженную девушку, исхудавшую так, что обозначились ребра, и груди, и так совсем небольшие, практически стали невидны – торчали только соски. Но лицо…лицо было невероятно красивым, даже…для степняков, привыкших к другим канонам красоты. А может как раз для степняков она казалась еще более красивой, чем для имперцев. Ведь в Степи у людей нет такой белой кожи и таких голубых глаз. А того, чего мало в природе, хочется больше, чем того, чего много. Потому алмазы и ценятся, что их мало. А валялись бы они в каждой куче камней – кто бы ценил их выше обычного кварца? Впрочем у алмаза есть свойства и получше красоты. Как например у той же Барбары – ее боевые качества гораздо более ценны, чем красота. Красивых девушек много, но способных перебить двести человек…наверное – больше таких нет.
– Красивая! – хриплым низким голосом выдохнул Хессар, щуря глаза, непохожие на глаза степняка – Хороша! Только тощая очень. Ты ее не кормишь, что ли?
– Ну почему не кормлю?! – Скарла даже слегка обиделась – Бульон даю! Жую ей лепешки, мясо! Она глотает. Сама-то есть не может, а сунешь в рот – тогда проглатывает.
– Шаманку сюда! Лекарку! Эльгу позовите! – внезапно скомандовал Хессар – быстрее!
Скарла на мгновение замерла, обдумывая, чем ей грозит вызов шаманки, а потом успокоилась – пусть поработает лекарка, авось и правда подымет девчонку. Скарла уже устала ее тащить, и бросить тоже не может – Альгис не поймет. Можно было бы конечно сказать, что Барбара умерла в дороге, что как-то утром Скарла обнаружила ее мертвой, но…он поймет, что это вранье. А Скарле почему-то не хотелось терять его доверие. Он для нее был как внук, любимый внук. Своих-то у нее нет, так вот Альгис ей все и заменил. Вся ее жизнь была в Альгисе, ради него она жила. Ведь ради чего-то надо жить? Нельзя же просто так коптить небо!
Эльга оказалась довольно-таки молодой женщиной, самое большее лет тридцати от роду, потому Скарла ее не знала. Впрочем – как и Эльга Скарлу. Потому посмотрела на старуху с удивлением – какая-то безродная бабка пирует рядом с Предводителем! С Собирателем родов!
А еще ее удивила лежащая на покрывале обнаженная белокожая девушка, худая, как после голода, с полупрозрачной кожей, через которую просвечивали синие жилочки, гладкая, полностью лишенная волос на теле. И прическа – очень короткая прическа! У степняков принято носить косы – даже у рабов имеются косы. Женщины с короткими волосами вызывают недоуменные взгляды, такие прически не приняты в Степи. На косах сидят Охранители, духи Степи, которые оберегают человека от нечистой силы, а если нет кос? Где сидеть Охранителям?
А волосы?! Золотые, как браслет на руке Эльгы! И синие глаза. Странные, безжизненные синие глаза. Девушка открыла глаза через пару мгновений после того, как шаманка перешагнула порог юрты, и колдунья вытаращила глаза от удивления, не сумев удержать возглас: «Ай-ях!»
– Ты меня звал, Предводитель! – шаманка взяла себя в руки и приняла величественный вид. Ее амулеты, сделанные из костяшек человеческих пальцев и гирляндами свисающие с шеи тихо пощелкивали друг о друга, будто жалуясь своей судьбе – и после смерти нет покоя.
Скарла недолюбливала шаманов. С ее точки зрения им слишком много давали воли, они осмеливались противоречить вождям родов, родовитым воинам, попугивая всех рассказами о том, что если шаманы исчезнут, степными людям точно придет конец. На самом деле они были примерно такими же магами, как те, что жили в Империи. Только здесь не существовало запретов на черное колдовство. Впрочем, и особых успехов в черном колдовстве шаманы так и не достигли. Если в Империи черное колдовство было под запретом, так откуда шаманы могут перенять запретные заклинания? Если у степняков нет никакой письменности, а значит и нет возможности сохранять свои знания для потомков. Знания – они или есть у всех, или нет ни у кого. За исключением маленьких глубоко скрытых групп, которые (по слухам) продолжают хранить тайные знания. Но Скарла всегда считала эти россказни детскими сказками. Инквизиция работает эффективно, и всех отступников давным-давно повыбили.
– Сделай что-нибудь с этой девчонкой! Хочу, чтобы она стала нормальной, ходила и разговаривала. Сумеешь?
Эльга подошла к девушке, поводила над ней руками, будто пыталась что-то пощупать. Скарла видела такое, и знала, что она делает. Аура. Она щупает ауру. Маги-лекари так воздействуют на больных, через ауру убирая болезнь.
Это продолжалось совсем недолго – Скарла успела только лишь допить кумыс из глиняной кружки – и вот шаманка встала и посмотрев на хозяина юрты, сказала:
– Она здорова. Это у нее в голове что-то случилось. Она не хочет просыпаться.
– Как это – не хочет просыпаться?! – удивился Хессар – Объясни!
– С ней случилось что-то такое плохое, что она отказывается выйти из сна – шаманка пожала плечами и посмотрела на Скарлу – Я не знаю, что это такое было, но эта девочка не хочет просыпаться. У нее очень сильная воля, и она держит себя во сне. И будет так спать до самой смерти.
– И что же такое с ней случилось, что она не хочет просыпаться? – задумчиво спросил Предводитель, и тут же, без перехода, приказал – Ты должна ее разбудить!
– Господин! – шаманка ошеломленно вытаращила глаза – Я не могу!
– Не можешь, или не хочешь? – жестко спросил Хессар, пристально глядя в глаза шаманке.
– Не могу – понурила голову женщина – Это все равно как самоубийство. Если спуститься в ее мозг, оттуда можно и не выбраться. А я бы не хотела остаться в чужом теле навсегда, застрять в нем!
Хессар снова тяжело осмотрел шаманку с ног до головы, и за ним Скарла внимательно осмотрела колдунью. Ну что сказать…ничем не выделяющаяся женщина. Точно не красотка – черты лица слишком грубые. Но фигура вполне неплохая, лишнего жира нет. Хотя в Степи насчет лишнего жира – это немного смешно. Тут почти нет толстых людей, на солнцепеке, да впроголодь, когда твое стадо баранов погибло от болезней – особенно не растолстеешь.
– Взять ее! – скомандовал Предводитель, и бойцы стражи тут же подскочили к шаманке и взяли ее за локти – крепко, но не так, чтобы сделать больно. Шамана лучше не гневить – потом сто раз ты будешь ругать себя за то, что был груб с шаманкой, только вот уже не знаешь, как выпросить у нее прощение.
– Вывести и казнить! – спокойно, без эмоций сказал Хессар, и Скарла вдруг даже удивилась это обыденности в произношении страшного слова «казнить». Вообще-то у степняков это называлось «отправить по светлой дороге», но удобнее называть так, как называют это событие англичане.
– Стой! Стой, господин! Я согласна! – Завопила шаманка, и Хессар усмехнувшись подал знак охранникам:
– Отпустите. Ну что, Эльга…разбудишь мне эту спящую пери?
– Да! – тяжело дыша ответила женщина – мне нужно только лишь сходить за снадобьями и приготовить…средство.
– Ага…хочешь удрать? – широко улыбнулся – Эй, Сеге, проводи шаманку до юрты. Проследи, чтобы никуда не исчезла…а то потом гоняйся за ней, ищи…
Эльга беспомощно оглянулась по сторонам, вздохнула и поплелась к выходу. На самом деле – первой ее мыслью было: «Бежать! Бежать отсюда! А потом можно и вернуться – когда Предводитель забудет о своей прихоти». Но она прекрасно понимала – он не забудет. Она знала его, недаром прожила рядом с ним все свои сорок лет. Да, сорок – ей уже было сорок лет. Ни семьи, ни детей…с шаманкой боятся связывать судьбу. Да она и сама не хотела. Тем более что красотой не отличалась – ноги тяжеловаты, широкий зад при практически полном отсутствии груди. Узкие плечи и длинные, костистые руки – кому она такая «красавица» нужна? В Степи ценят длинноногих, широкоплечих женщин, сильных, похожих на мужчин.
Нет, ну так-то мужчины у нее были…впрочем – разве рабы мужчины? Это так…инструмент для получения удовольствия. Она их постоянно меняла, когда надоедали, старалась покупать мальчиков лет четырнадцати-пятнадцати, они отличаются энтузиазмом, и могут продержаться много часов. Особенно если подкреплять их нужным снадобьем. А что еще остается? Она ведь тоже женщина… Когда мальчики вырастали и становились взрослыми парнями, она их обычно продавала. Чтобы не привыкать. Да и хочется новизны…
Надо было уехать из стойбища еще давно, до того, как Собиратель начал подминать под себя Роды. Но она все медлила – жадность! Здесь больше всего работы – много больных, раненых, много требуется снадобий и колдовства. И вот…дождалась. Пока Собиратель не подмял всех шаманов под себя. Раньше они были сами по себе, уважаемыми членами общества – теперь просто воинство Собирателя. И не дай Создатель сказать что-то против – тут же башка прочь. И не скроешься! Отступников преследуют, как худших врагов, и заканчивают свою жизнь они в страшных мучениях. Одного шамана, что посмел противиться воле Собирателя – с помощью других шаманов (проклятые задолизы!) лишили способности колдовать, заставив выпить специальное снадобье, а потом поджарили в масле. Живьем. В огромном медном котле. На медленном огне. Он сидел в этом котле со связанными руками и ногами, и голова его выглядывала из котла. Эльга до сих пор помнит его глаза и его крики. А прожил он довольно-таки долго, пока кровь не спеклась в его нижней половине тела.
Эльга передернулась, и зашагала быстрее – лучше сдохнуть во время колдовства, чем так, в котле. Или на колу, чувствуя, как тупой конец шеста, намазанный жиром, раздвигает твои внутренности. Собиратель любит такое развлечение – вон, на краю стойбища полсотни колов с разлагающимися на них трупами, исклеванными голодными стервятниками. Хотя нет, не все трупы – один вчера еще был жив. Глава Рода, который сказал, что не желает присоединиться к Орде. Удивительно, но он прожил пять дней. Впрочем – чего удивительного, если этот проклятый шаман Орис поддерживает его колдовством, чтобы мучился подольше и не умирал.
Нет, Эльга лучше бы жила в Империи, чем в Степи. Там маги уважаемые люди, даже аристократы, а тут, с тех пор как появился Собиратель – они для него ничем не отличаются от остальных соплеменников. И даже хуже их – потому что опасны. А все опасное надо или уничтожить, или сделать так, чтобы оно перестало быть опасным.
Нужные травы нашла быстро – да чего их искать, вон они, все развешаны, как положено. Она даже на запах их в полной темноте найдет. Тут же истолкла, положив в ступку, залила водой, и стала напитывать магией. Жидкость в стеклянной банке забурлила, запарила, исторгнув резкий, неприятный запах, и ее сторож, который все это время находился за спиной, опасливо отошел на пару шагов.
И вновь подумалось – а если сейчас оглушить его ударом воздуха, и бежать куда подальше? В Империю, например? И тут же отбросила эту мысль. В империи ее тут же схватят и определят в рабыни. А оно ей нужно? Степнякам там совсем не рады, особенно сейчас, когда поднялась вся Степь. Небось уже и до столицы Империи дошло известие о грядущем набеге.
Ну что же…придется идти и делать то, что от нее требуют. Эльга встала и пошла на выход. И тут же убедилась, что ее отказ от побега был совершенно верным – возле входа стояли еще трое бойцов из личной охраны Собирателя, а плюс ко всему – этот поганый старикашка Орис. Ухмыляется, подмигивает, знает, тварь вонючая! От него вечно воняет мочой и грязным телом. И эта тварь как-то подкатывал к ней, мол, от тебя не убудет, давай переспим. Да она лучше с охотничьей собакой трахнется, чем с этим гадом!
Он опасный. Лечить не умеет, а вот воздушными стихиями владеет так, как никто в Степи, а возможно что и в Империи. И ураган может вызвать, и проливной ливень, и град размером с кулак. Кстати – троюродный дядя Собирателя. Предан ему, как пес! Или не троюродный…но какая-то родня, это точно. Впрочем, какая разница, какая у них степенно родства? Ей бы выжить, и…пожить. Если переживет сегодняшний день – переселится в Империю. Как-нибудь отобьется от ловцов-работорговцев, все-таки она шаманка, а не простая степная баба. И пусть ураган не вызовет, но кое-что и она умеет. Думают, что лекарка только вправляет кости? Она их и ломать умеет! И очень даже недурно! А еще – насылать проклятия!
Грохнуть бы Собирателя…вот только после этого она и пяти ударов сердца не проживет. Убьют на месте. Или того хуже – захватят. И тогда…
Ее ждали. Странная старуха, которая сидела рядом с Собирателем, и еще двое мужчин – она их знала, главы двух самых крупных Родов, которые первые присягнули на верность Собирателю. Они с интересом посмотрели на Эльгу, прекратив беседу, и снова жадно уставились на обнаженную белокожую девушку, которую никто так и не удосужился прикрыть, и прелести которой были доступны похотливым взглядам всех, кто заходил в юрту. Эльга даже слегка поморщилась – все-таки женщина…скорее девушка. Юная, почти ребенок, и эти твари так алчут ее тела! Тьфу, поганцы!
И тут же усмехнулась: почему ей можно желать молоденького тела мальчиков, а этим мужчинам нельзя хотеть молоденькую девчонку? Несправедливо, да. Но все равно – чтоб они поносом изошли, гады! Стоп! Не надо! Догадаются.
– Заждались тебя! – недовольно бросил Собиратель – Давай, показывай свое искусство лекарки! Сумеешь ее поднять – я тебя награжу!
Дурной болезнью, что ли? – мрачно подумала Эльга – Поганый ублюдок!
Она аккуратно влила снадобье девушке в рот, следя за тем, чтобы та не захлебнулась, а потом допила остаток, глядя перед собой в пространство над головами веселившихся мужчин. Как бы она хотела сейчас их проклясть! Как бы хотела их уничтожить!
Но тут же смирила себя, подавив желание отомстить, и легла рядом с девушкой, взяв ее руку в свою и сжав вялую, безжизненную ладонь больной. От той пахло потом, мочой, и шаманке на миг стало противно, она чуть не бросила руку белокожей. Эльга очень брезглива, что для степняков совсем не типично. Мать ее была из рабов, взятых в Империи, так что многое Эльга переняла у нее. Черты характера, знание жизни, а еще – грамотность. У них были книги, их везли в караване, в котором ехала и мать Эльги. Степняки как ни странно с почтением относятся к свиткам и книгам, так что их не предали огню. По ним Эльга и училась – мать была травницей, но не шаманкой. А потом у Эльги вдруг проснулся Дар.
Сознание туманилось, голоса стали слышаться далеко-далеко…а потом Эльга Погрузилась.
Это была красивая комната, стены которой обиты тканью с вышитыми на ней узорами. В комнате – пианола, шаманка знала, что это такое, мать показывала Эльге этот инструмент на картинке в книге. У столика сидят две очень красивые девочки в пышных юбках и узорчатых кофтах. Они о чем-то беседуют, смеются. Девочкам лет по четырнадцать-пятнадцать, не больше. Золотистые длинные волосы уложены в красивые прически, голубые глаза поражают своим ярким насыщенным цветом. Солнце освещает обеих девчонок из приоткрытого окна, и Эльга вдруг видит, что девушки как две капли воды похожи друг на друга! Близнецы?! Или…та говорит сама с собой?!
– Кто ты?! Что ты здесь делаешь?! Как посмела сюда прийти?! – резко, угрожающе спрашивает одна из девушек, и встает с кресла. Она делает нетерпеливый жест рукой, и вторая девушка исчезает, будто ее никогда не было.
– Мерзавка! Ты все испортила! – кричит девушка, и солнце вдруг меркнет, а комната начинает превращаться в захламленное, грязное, воняющее нечто, больше похожее на брошенный дом, крыша которого прогнила и упала внутрь. Тканевые обои сползли грязными лохмотьями, пианола рассыпалась в серый порошок, вся мебель, вся обстановка в комнате стала ветхой и пахнущей тленом буквально за три удара сердца. И затем стала разваливаться. А потом развалился и дом, осыпав Эльгу порошком почему-то с запахом серы. И вот на серой, пыльной поверхности осталась только белокожая девушка, с тела которой сползло то самое красивое платье, обнажив грязную мосластую фигуру. На груди, боках, спине девушки черные пятна, и казалось, эти пятна шевелятся, грызут, терзают ее плоть.
Эльга собралась что-то сказать, но не успела. Девушка с невероятной скоростью прыгнула вперед, к ней, буквально размазавшись в пространстве, и шаманка ощутила страшный, сбивший ее с ног удар.
И понеслось! Девчонка рычала, визжала, и била, била, била! Эльга чувствовала невероятную боль, ее «тело» стонало, просто-таки вопило: «Я погибаю! Еще немного и я умру!» Эльга знала – если ее эфирное «тело» погибнет здесь, в мозгу больной, живое тело Эльги останется бессмысленной грудой мяса, бездушным овощем, способным только лишь ходить под себя. И ей стало страшно. Очень страшно! Именно того, что сейчас должно случиться, она и боялась.
А девушка била, била, била! Била умело, профессионально – уж в этом-то Эльга как и все степняки, с детства имеющие дело с бойцами и войной разбиралась прекрасно. Эта девица не была похожа на несчастную, красивую девушку безжизненно лежащую на полу юрты и вызывающую только жалость. Это был опытный, умелый и сильный зверь, замазанный в крови по самые уши и мечтающий об одном: убивать, убивать и убивать!
Эльга поняла, что уходит. Совсем. В никуда. И даже без возрождения в новом теле. Потому что в новом теле возрождается душа, а душу сейчас убивают. И она инстинктивно сделала то, о чем никогда не думала, и на что никогда бы не решилась. Она изловчилась, поймала девушку в очередной атаке, и….прижала к себе. Близко, совсем близко, близко так, как ближе и быть не может.
Души Эльги и…Барбары слились, объединились, стали единым целым! Уже на последних остатках прежнего сознания Эльга со горькой усмешкой подумала, что по крайней мере теперь у нее будет новое тело. Молодое, здоровое, красивое…длинноногое. И сознание погасло.
***
Скарлу едва не трясло от волнения, но внешне она была невозмутима, как статуя. А когда Барбара шевельнулась и открыла глаза, у старухи перехватило дыхание. Она вскочила, подошла к девушке, наклонилась над ней и спросила:
– Как ты?
– Я…Эльга! – тихо, практически неслышно шепнула девушка, и старуха невольно изменилась в лице. Она интуитивно поняла, что произошло, слышала о черной магии и переселении душ. Однако не думала, что увидит такое. И осознав происшедшее, надеясь на то, что все обойдется, так же тихо, с нажимом сказала:
– Ты Барбара! Запомни! Ты – Барбара! Эльга умерла!
– Я – Барбара! – сказала девушка, и из уголка ее глаза выкатилась слеза.
