Евгений Сухов
Один против всех
Глава 2
Ольга, подложив под спину подушку, курила. Делала она это очень изящно, впрочем, как и все остальное. С небрежностью, за которой чувствуется особый шик, сжимала сигарету между указательным и средним пальцами и, сложив губы словно для поцелуя, выпускала тоненькую струйку дыма, с интересом наблюдая за ее превращениями. Так же красиво Ольга готовила обед, залезая половником во вкусно пахнущее варево, без конца приправляя его чем-то и что-то подсыпая. И, конечно же, ей не было равных в постели: раззадорившись, она выписывала такие кульбиты, что даже вавилонские жрицы в сравнении с ней выглядели бы просто невинными созданиями. И вместе с тем ее фантазии были насколько же непосредственны, настолько высокоартистичны.
Даже сейчас, уже сполна насытившись ее телом, Стась не потерял к ней интереса и продолжал изучать ее глазами со страстью монаха, впервые нарушившего свой плотский обет. Все в ней было аккуратно, как будто, кроме создателя, над ее обликом поработал еще и прилежный садовник – Ольга была прибрана и подстрижена, словно английская клумба.
Проследив глазами за выпущенной струйкой дыма, девушка наконец перевела взгляд на Стася. В расширенных зрачках, в которых блуждало отражение от полыхающих свечей, читалось: а достоин ли ты моего откровенного ответа? И, видимо, отбросив последние сомнения, она отважилась на признание:
– Он был первым моим мужчиной. Даже не помню толком-то, как это произошло… Одно могу сказать точно, что в Новый год. Выпила я бутылку шампанского и поплыла. Как это бывает частенько с дамами. А потом было так хорошо – музыка, танцы, он прижимал меня к себе. Я чувствовала его сильные руки, плечи…
– В общем, тебе захотелось. – Стась уверенно положил ладонь на бедро подруги, и осторожно, безо всякой суеты его пальцы заскользили к ее паху. Он знал, что такая ласка ей нравилась, и Ольга, как бы соглашаясь с этим, подвинулась к нему ближе.
– Можно и так сказать. Он был со мной нежен, и я решила как-то отблагодарить его, что ли… Все неожиданно куда-то исчезли, оставив нас одних, он предложил выпить на брудершафт. Мы крепко поцеловались, а дальше все случилось само собой.
– Где он сейчас обитает?
От сигареты остался длинный фильтр. Ольга небрежно воткнула его в стеклянную пепельницу и равнодушно произнесла:
– В банке «Российские дороги» заведует отделом по внешним связям. У них там клерки по тысяче долларов получают, а что говорить о таких людях, как он. Так что он человек очень состоятельный.
Девушка закинула руки за голову и с интересом стала наблюдать за стараниями молодого человека. Она уже наперечет знала все его приемчики, беда, что они не отличались особым разнообразием. После того, как он погладит ее бедра, захочет погрузить два пальца во влажную плоть.
– После него у тебя был кто-нибудь еще? – Рука Стася поползла вниз вместе с нахлынувшим возбуждением.
– Да, был еще один парень, – в голосе послышалась едва заметная грусть. – Если впервые произошло случайно, то второго я любила всерьез.
– Кто он?
– Обыкновенный студент. Бегала за ним, как дура! Поджидала его в подъездах, встречала с лекций, прямо затмение на меня какое-то нашло!
– Это на тебя не похоже, – согласился Стась. – Трудно представить, что такая красивая девушка, как ты, способна бегать за кем-то. Скорее наоборот.
Ноготь слегка царапнул по коже, причинив боль. Ольга сделала вид, что не заметила грубости.
– Что делать, так и было, совсем голову потеряла. Он тогда бедный был, любил ко мне приходить, а я его котлетами откармливала. Это сейчас он крутой такой, да при деньгах, а тогда у него одни штаны были.
– Чем он занимается?
– Он танцор, работает в стриптиз-баре. Видела его не так давно, говорил, что за один вечер получает восемьсот баксов.
– Приличные деньги, – уважительно протянул Стась.
– Неплохие.
– Не переживай, малышка, пока я с тобой, все будет хорошо. Считай, что я тебя принял на полный пансион.
Ольга кокетливо улыбнулась:
– Мне, конечно, это лестно, но я ведь очень дорогая женщина.
– Меня не пугают предстоящие траты, я достаточно состоятельный человек.
Он слегка сжал бедро девушки, оно было таким упругим, а кожа прозрачная, на ней синими ручейками едва заметно обозначились вены, и очень тонкая, кажется, что нужно всего лишь небольшое усилие – легко провести по ней ногтем, – чтобы она беззвучно разошлась.
– Ты мне делаешь больно, – спокойно произнесла Ольга.
– Прости, не хотел, – отозвался Стась.
Действительно, на коже остались едва заметные следы от ногтей – он явно увлекся собственными фантазиями. Ольга имела безукоризненную фигуру, она возлежала на роскошных простынях с небрежной изысканностью.
– Ты что-то еще хочешь спросить?
– С чего ты взяла? – удивился Стась.
– Ну-у, – красавица слегка повела плечом, – просто ты как-то странно на меня смотришь.
– Ты очень красивая, и я любуюсь тобой. Я не хочу тебя больше делить ни с кем! Ты будешь всегда со мной.
– О! – приоткрыла свой крохотный ротик Ольга. – Это звучит как предложение, а ты не боишься, что я могу неожиданно согласиться? А потом привыкну к тебе и не захочу больше расставаться.
Стась убрал руку, но только для того, чтобы следующая его ласка сделалась еще более бесстыдной.
– А ты фантазер! – не то укорила, не то похвалила избранница.
– Когда ты меня узнаешь поближе, то поймешь, что это еще не все мои достоинства.
– Знаешь, что меня больше всего удивляет в наших отношениях?
– Любопытно послушать, что же?
– Почему ты обратил внимание именно на меня? Ведь в тот день в баре было много девушек, одна красивее другой. Ты парень видный, сразу заметно, что из состоятельных, никакая не посмела бы тебе отказать.
Ольга чуть приоткрыла рот, будто опасаясь задохнуться от нового нежного прикосновения. Удивительно, но за несколько встреч он научился играть на ее теле так же тонко, как Страдивари на своем инструменте.
– Ты желаешь откровенности? – Стась положил на ее бедро вторую руку, которая тут же неторопливо и с большим умением отправилась в сладостное путешествие.
– Разумеется. Ведь между нами, как мне кажется, установились доверительные отношения.
Неожиданно Стась почувствовал прилив страсти – острый и одновременно нежный. Он притянул к себе Ольгу за талию, и тела их соприкоснулись горячо.
– А здесь нечего объяснять, детка. Просто ты мне очень понравилась. И кроме тебя, я больше никого не видел. Еще ты покорила меня своей свежестью. И потом, от тебя так вкусно пахло; какими духами ты пользуешься?
Она довольно улыбнулась:
– Французскими, «Органза». Это подруга мне посоветовала, говорит, побрызгаешься немного, и любой мужик твой. Видишь, духи не подкачали. А я ведь тоже на тебя сразу обратила внимание. Как ты вошел в зал, я уже больше ни на кого и не смотрела. Все хотела, чтобы ты ко мне подошел, и ты меня услышал, – в ее глазах плескалась самая обыкновенная женская радость. – А ты не разочаруешься во мне, если я стану пользоваться другим парфюмом?
Когда Стась увидел Ольгу впервые, то она очень напоминала столичную штучку, которая в полумраке помещений, среди обилия самых дорогих напитков и разносолов, чувствует себя так же комфортно, как форель в проточной воде. Но стоило снять с нее золотые украшения и слегка разговорить, то под яркой оберткой и внешней недосягаемостью скрывалась самая обычная красавица из далекой глубинки, усвоившая принцип – не знакомиться с молодыми людьми на улице.
– Кто знает, кто знает, – очень серьезно отвечал Стась, – для начала я куплю тебе те самые французские духи, а там посмотрим.
Тело Ольги горело, все более наливаясь любовью, и требовало немедленного утоления желания, как истрескавшаяся земля благодатного ливня.
Стась взглянул на часы и печально произнес:
– Мне надо идти, детка.
– Фи! Какой ты противный, не расстаешься с часами даже тогда, когда лежишь в постели с очаровательной женщиной.
– К сожалению, мои дела за меня никто не выполнит, крошка, – произнес Стась и бережно убрал руку Ольги со своей груди. Неторопливо, всем своим видом демонстрируя нежелание расставаться, он поднял со стула брюки. – Я к тебе зайду завтра. Ты кому-нибудь говорила о том, что встречаешься со мной?
Ольга улыбнулась:
– Сейчас ты похож на строгого учителя, который отчитывает меня за то, что я не выполнила домашнее задание. Не беспокойся, никому не говорила. Это не в моих правилах – посвящать подруг в свои интимные переживания.
– Ладно, я тебе верю, – произнес Станислав, застегивая рубашку.
Ольга не торопилась подниматься. Она даже не пожелала набросить на себя одеяло, как это делают женщины после близости. Своей непосредственностью Ольга напоминала малолетнее дитя, которое возится в песочнице и не подозревает о том, что у него не прикрыты гениталии.
– А где твои эти… как их назвать… оруженосцы или, так сказать, телохранители?
– Один стоит у дверей, а двое других в машине у подъезда, – просто объяснил Стась, затягивая ремень.
– И все это время он стоял у дверей?! – ахнула Ольга.
– А что сделаешь, у них такая работа. И потом, за некоторый дискомфорт, что они испытывают у меня на службе, я их сполна вознаграждаю. Не переживай за них, девочка, с ними все в порядке. Ты не закроешь за мной дверь?
– Сейчас, – Ольга поднялась с постели и босыми ногами затопала к двери.
– И очень тебя прошу, не считай моих людей статуями. Они такие же, как и мы с тобой, и способны возбуждаться. Накинь, пожалуйста, какой-нибудь халатик.
– Подумаешь, – неопределенно повела плечами Ольга.
– И еще одна деталь, детка: я не хочу делить тебя ни с одним мужчиной, пусть даже это будет случайно брошенный взгляд.
– Я все поняла, – промолвила она, запахивая халат. Ольга была из того племени женщин, которых не смогла бы испортить ни одна одежда. Даже если бы она надела обыкновенный мешок с вырезами для головы и рук, то и в таком виде осталась бы королевой.
Запоры замков звонко щелкнули, и дверь мягко открылась, в проеме показался невысокий мощный парень. При виде Ольги лицо его мгновенно сменилось безразличием. Он старательно притворился, что не сумел рассмотреть под случайно распахнувшимся халатом крепкие аппетитные ножки. Его поведение было похоже на поступок голодного пса, мужественно отвернувшегося от жареной сосиски.
– Не будем целоваться, милая, я с тобой еще не прощаюсь.
Девушка слегка пошевелила пальчиками и захлопнула дверь.
– А киска у тебя, Стась, ничего. Когда ты ее присмотрел? – спросил крепыш.
Станислав никогда не отделялся непроницаемой стеной от телохранителей. В первую очередь он рассматривал их как партнеров по бизнесу, но сейчас вдруг уяснил, что пора определяться с границами.
– Послушай, Славик, и запомни раз и навсегда: все, что я делаю, не подлежит никакому обсуждению, тем более если это касается моих баб! Ты хорошо меня понял? – жестко спросил Стась.
Всем известно, что сцепившиеся волки обладают гипнотическим даром, и, прежде чем разорвать артерию на шее у противника, они прощупывают друг друга взглядами. Именно в таком бескровном поединке часто определяется сильнейший. По закону природы более слабый обязан виновато отвести глаза и в знак полного подчинения подставить горло. Если же этого не произойдет, то уже в следующую секунду строптивец может захлебнуться собственной кровью. Славик обезоруживающе улыбнулся и простовато ответил:
– Хорошо, как никогда.
– И если ты об этой крошке когда-нибудь нелестно отзовешься… в общем, мне это очень не понравится.
– Не нужно повторять, патрон, я из понятливых, – улыбка провинившегося сделалась совсем широкой.
В характере Стася происходили значительные перемены, и не заметить этого мог только слепой. Еще какую-то неделю назад они обменивались подругами так же легко, как мальчишки новенькими марками, и, не смущаясь, делились интимными ощущениями, а сейчас он не желал об этом говорить вовсе. И комнату покидал одухотворенный, будто вместо совокупления занимался очистительной молитвой.
Ах, Станислав, запал ты на эту блондиночку, крепко запал!
Опережая Стася лишь на шаг, Слава распахнул дверцу «Мерседеса» и как бы невзначай скользнул глазами по близлежащим подворотням, зацепив взглядом окна верхних этажей противоположного дома – очень удобная позиция для снайпера.
Плюхнувшись в кресло, Стась Куликов коротко бросил шоферу – гладколицему краснощекому парню лет двадцати пяти:
– Стриптиз-бар на набережной знаешь?
– А то! – весело заулыбался водила. – Там такие классные соски попками вертят.
– Давай туда, – коротко скомандовал Стась.
– Шеф, но сегодня там мужской стриптиз. Там полный зал голубых, как-то не с руки…
– Может, ты мне будешь советовать, что с руки, а что нет? – грубо оборвал хозяин.
– Все понял, – водила переключил первую скорость.
За те два года, что Игнат возит своего хозяина, ему казалось, он достаточно изучил его характер, и поэтому беспричинная раздражительность выглядела странной. Но куда более удивительным показался визит в «Мустанг» в такой день – прежде подобного интереса к сексуальным меньшинствам у шефа не отмечалось.
Уверенно вырулив на Тверскую улицу, шофер обогнал с правой стороны «десятку» и, притопив газ, смело поехал вправо, пересекая три полосы. Игнат Лобов был водитель отменный, еще не так давно он выступал за сборную России на автогонках и на трехполосной дороге чувствовал себя, словно ферзь на шахматной доске. Кроме собственного удовольствия, Игнат хотел и угодить шефу, тот тоже обожал расчетливо-агрессивную езду и по-мальчишески выставлял палец вверх, когда удавалось сделать иного лихача. Дорога доставляла Лобову сильные ощущения, и в быстрой езде он находил самовыражение. Впереди, не желая уступать, мчалась белая «Вольво». Ее невозможно было обогнать справа, потому что на соседней полосе, выстроившись в плотный ряд, колесили тихоходы. Удобно было обойти машину слева, выехав на встречную полосу, но в этом случае у Игната было всего пять секунд для маневра, потому что за поворотом показалась оранжевая кабина «КамАЗа». Он вдавил педаль в пол, крутанул руль, и «Мерседес» послушно съехал в сторону, едва не цепляя боковиной проезжавшую мимо «Вольво», и вырвался на длину капота. Водитель шведского авто, средних лет мужчина, тоже прибавил газу, и секунд десять машины ехали вровень. Игнат Лобов видел, что прямо на него мчится «КамАЗ», который напоминал сорвавшуюся с кручи лавину, что, подминая на своем пути все препятствия, движется к подножию. Еще секунды три, и огромные колеса тяжелого грузовика с легкостью подомнут под себя кузов «Мерседеса», расплющив тоннами железа сидящих в салоне. Игнат уже рассмотрел расширенные от ужаса глаза водителя большегруза, но в следующее мгновение резко крутанул руль вправо, заставив «Вольво» сбросить скорость.
– Еще одно такое лихачество, и ты останешься без работы, – очень спокойно заметил Стась.
Лобов посмотрел на шефа. Похоже, хозяин меняется, прорезалась неприятная черточка в его поведении – помнится, совсем недавно тот любил лихую езду, такую, чтобы от напряжения закипала кровь, а выделяющийся адреналин молотил в висках.
– Больше не буду, – покорно отозвался водитель, будто бы ничего не произошло, и, сбавив скорость, позволил обогнать себя «Вольво».
Обладатель шведского авто с интересом посмотрел на позорно отставшую иномарку, покрутил для убедительности пальцем у виска, и еще через несколько секунд его автомобиль затерялся в движущемся потоке.
У «Мустанга» в этот вечер народу было немного. Парадный вход перекрывали четверо парней в черных, безукоризненно отутюженных фраках. Но достаточно было показать приглашения, как они моментально расступались и с самыми располагающими улыбками пропускали в бар посетителей.
Неторопливо, как человек, знающий себе цену, Стась Куликов вышел из машины и уверенно, не замечая преграды из крепких мужчин, направился в сторону бара. Славик, сунув правую руку в карман, угловатой тенью последовал за боссом. Цепким взглядом профессионального телохранителя он улавливал любое движение. Стась был в нем уверен: даже если кто из вышибал надумает воспользоваться пушкой, неряшливо торчащей за поясом, то прежде, чем дотянется до рукояти, свалится лицом в грязь, простреленный из коротко-ствольного «вальтера».
Невидимая, но очень осязаемая угроза исходила и от самого Стася. Несмотря на его располагающую внешность и улыбку, превратившую лицо в застывшую миролюбивую гримасу, было ясно всем, что он опасен, как раскладная бритва. Нечто подобное можно чувствовать, находясь в явной близости с боеприпасами. Пускай запал в снаряд не вставлен, но всегда держись настороже, рвануть может так, что потом невозможно будет собрать даже по частям. Не увидели, а скорее угадали инстинктом, заложенным в каждом самце, что перед ними фигура непредсказуемая, и расступились, пропуская Стася вместе с телохранителем в бар. Парни во фраках проводили впечатляющую пару долгим взглядом до просторного холла, освещенного яркими огнями. И потеряли к ним интерес, когда гости свернули в сторону служебных помещений
– Ты что его пропустил-то? – спросил улыбчивый паренек с плечами тяжелоатлета у стоящего рядом напарника, такого же крупного детины с широкими, размером в большую сковороду, ладонями.
– Ну ты даешь! – искренне изумился тот. – Ты что, не узнал его? Это же Кулик!
– Да? – в голосе атлета прозвучала нотка уважения. А как еще следует относится к человеку, который дал «крышу» едва ли не половине города.
– Таких людей в лицо следует знать.
– Надо будет запомнить.
В этом здании Стась уже бывал. Несколько лет назад здесь была городская столовая, нынче – вполне приличный бар. Впереди – обитая дорогой кожей дверь. Не замедляя шага, Кулик уверенно толкнул дверь ладонью и прошел в комнату. В самом углу, спрятавшись за огромным дубовым столом, на низеньком кожаном диванчике расположился хозяин заведения – Алексей Москвин, крепенький гриб-боровик. А у него на коленях, закинув голые ноги на спинку дивана, сидела белокурая бестия лет восемнадцати и так весело крутила тазом, что напоминала ящерицу, которой прижали хвост.
– Кажется, я не совсем вовремя, – чуть смущенно протянул Стась.
– Брысь отсюда, – запросто согнал Москвин девушку.
Блондинка, приподнявшись, осторожно освободилась от объятий Москвина, встряхнула светло-русыми волосами и с независимым видом направилась к креслу, где лежало голубое платьице и черные полупрозрачные трусики. Она даже не посмотрела в сторону вошедших, на лице ни малейшего намека на смущение. Так же величаво по узкому подиуму разгуливают длинноногие модели. Гости в который раз убедились в том, что такие избранницы живут вовсе не на небесах и устроены по образу и подобию сотен обыкновенных женщин, полжизни проводящих на кухне.
Девушка мимоходом взяла трусики, вдела сначала одну ногу, потом – другую; ладонью расправила у самого паха образовавшуюся складку – причем очень буднично и непосредственно, словно находилась одна в своей ванной комнате. Затем неторопливо надела платье, которое оказалось необычайно коротким и при активной ходьбе могло запросто поведать окружающим о многих тайнах хозяйки, и весело произнесла:
– Пока, мальчики!
Обладательница черных трусиков игриво подвигала тоненькими пальчиками и уверенно направилась к выходу.
– Прошу, мадемуазель, – радушно распахнул Славик дверь.
Девушка даже не взглянула на него, воспринимая это как должное, лишь у самого порога она стрельнула в Стася зелеными глазищами, и он в ответ мгновенно оценил, что перед ним настоящая самка.
– Приглянулась? – Москвин застегнул ремень. – Могу организовать, девочка она понимающая. Стоит дорого, но тебя может обслужить по льготной таксе. Заметил, что ты ей понравился, глазки-то у нее вмиг вспыхнули. Сразу угадала в тебе состоятельного мужчину.
– Ты бы хоть дверь на ключ закрыл, – мягко пожурил Стась, присаживаясь на высокий мягкий стул.
– А-а, – махнул рукой Алексей, – обычно ко мне никто просто так не заходит, а если и стучатся, то ждут разрешения. Ты являешься… приятным исключением, приходишь ко мне без предупреждения.
Ближе к двери присел на край дивана Славик. Он умел быть незаметным, несмотря на широкие габариты, а через десять минут разговора окружающие воспринимали его почти как офисную мебель, обтянутую в дорогую кожу.
Стась улыбнулся:
– У меня такое впечатление, что тебя сегодня мало ласкали.
В Алексее Москвине уже ничто не напоминало прежнего гусара, держащего за ягодицы даму; в костюме за пять тысяч долларов, в сочетании с дорогим полосатым австрийским галстуком, он походил на президента какой-нибудь крупнейшей корпорации, но уж никак не на бывшего сутенера высшей квалификации.
– Ничего, у меня еще впереди целый вечер, так что без интимных встреч никак не обойтись. Так какие дела тебя привели ко мне?
– Я хотел у тебя спросить, в твоем баре танцует Ивашов Гера?
Брови Москвина удивленно подпрыгнули вверх:
– В моем.
– Что это за парень?
– Ты хочешь спросить, голубой или нет? Не замечал, чтобы баловался с мальчиками. Парень как парень, хорошо сложен – женщинам это очень нравится. На сцене вытворяет такое, что они пищат от восторга. Он ведь не только у меня выступает, но еще в четырех барах, так, представляешь, два десятка женщин мотаются за ним каждый вечер из бара в бар, только чтобы не пропустить его представление. Поклонницы. Ну что еще?.. Приятен в общении, очень остроумен. Его я не обижаю, плачу достаточно, так что на жизнь ему вполне хватает. А в чем, собственно, дело, он что, тебе деньжат задолжал?
– Все в порядке, не напрягайся, я слышал, что он пару лет прослужил в ФСБ, хотел бы через него выйти на одного человека, – спокойно сообщил Куликов.
Москвин блеснул «Ролексом» и почти с воодушевлением сообщил:
– У него сейчас номер, ты можешь посмотреть его в деле.
– Что ж, пойдем, – поднялся Куликов, увлекая за собой Славика, так и не проронившего ни слова. – А тебе не кажется немного странным, что биография разведчика развивается именно таким образом?
Алексей Москвин гостеприимно распахнул перед ними дверь, пропуская вперед, и, слегка пожав плечами, отвечал:
– В первую очередь меня интересует, как он танцует, а что у него в башке – дело десятое. И потом, в наше время каких только не встретишь метаморфоз. Я встречался с киллерами, которые в свое время были ментами, так что танцор – это не самое страшное.
Зал в «Мустанге» был небольшим, но он выигрывал за счет умелого расположения столов и узкой сцены, на которой было установлено три толстых шеста. Что сразу бросалось в глаза, так это преобладающее присутствие женщин. В подавляющем большинстве броско одетые, со сверкающими глазами, они напоминали молодых львиц, вышедших на охоту, и когда на сцене в черных переливающихся костюмах, под свет лазерных лучей, появилось трое гибких мужчин, женщины завизжали от восторга. За боевым кличем следует бросок, и через мгновение, не сговариваясь, расталкивая локтями друг друга, женская масса заторопилась поближе к танцорам.
В темном углу, взявшись за руки, сидела странная парочка – совсем юный круглолицый блондин и черноволосый мужчина средних лет. Они всерьез были заняты друг другом и только иной раз бросали короткие взгляды на сцену; совсем не нужно было обладать аналитическим мышлением, чтобы понять – впереди их ждала бурная ночь.
А страсти на сцене все разгорались: синхронно, как хорошо отлаженный механизм, парни под рваные ритмы сбросили с себя пиджаки и просторные рубахи. Девицы кричали, хлопали и выказывали такое восхищение, какое не часто увидишь на концертах ведущих групп. Стась с улыбкой подумал о том, что мужчины на женском стриптизе ведут себя куда скромнее, и самое большее, на что они отваживаются, так это похлопать проходящую танцовщицу по попке. Танцоры действовали умело и разогревали собравшихся отточенными движениями. Некоторые из дам, поддавшись общему веселью, чуть не выпрыгивали на сцену, и только сосредоточенные лица стриптизеров удерживали их от решительного поступка. Среди троицы выделялся шатен лет двадцати пяти, атлетично сложенный, с гибкой талией, на полголовы выше партнеров, он задавал ритм, и парни ориентировались на него, – точно так поступает многоопытный оркестр, услышав призыв первой скрипки. Трудно было сказать, в какой момент он расстегнул «молнию», но через миг брюки уже летели в сторону зала под громкое ликование поклонниц. Незамедлительно то же самое проделали и другие двое, представ в ярко-красных плавках – цвета любви.
Стась из своего угла с интересом наблюдал за тем, что же будет дальше. Девушки, разгоряченные выпитым шампанским и еще более пьяные от увиденного, вплотную подступили к сцене. И тут произошло неожиданное – шатен изогнулся и ловко выдернул за руку одну из девиц. Раздался короткий женский визг – полный ликования и отчаяния одновременно. Толпа отпрянула, но лишь на мгновение, чтобы вновь и еще теснее сплотиться вокруг своих кумиров. А парень делал с девицей все, что хотел, – он крутил ее, подбрасывал в руках, как бы невзначай поглаживая чувствительными пальцами по крепкой груди, и каким-то незаметным и выверенным движением, в две секунды, расстегнул на ней блузку и тотчас выбросил одежду в зал. Блузку моментально подхватило несколько рук, и она быстро затерялась среди ликующей толпы.
– Ты не догадываешься, кто из этой троицы наш герой? – повернулся Москвин к Стасю, с интересом наблюдавшему за представлением.
– Тот, что бабу раздевает?
– Он самый, – довольно протянул хозяин «Мустанга». – Я не знаю, чем он их берет, но раскрутить способен даже учительницу начальных классов откуда-нибудь из сельской глубинки. Достаточно ему притронуться к любой из них, как у баб просто слетают все тормоза. В этом у него настоящий талант. Ты смотри, что дальше будет.
Парень крутанулся, встав при этом на колено, и нежно, как это может проделать только самый искусный любовник, погладил девушку ниже талии, а потом рывком, вкладывая в движение всю накопившуюся страсть, расстегнул сбоку пуговицы. Юбка под восторг и благодарные хлопки зрителей сползла на колени, обнажив упругую попку неожиданной ассистентки. Ивашов осторожно и со знанием дела ткнулся лицом в ее мягкий живот и, обхватив бедра руками, помог освободиться от одежды, выглядевшей в данный момент просто лишней. Теперь на девушке оставались только синие изящные трусики да скромная золотая цепочка с небольшим распятием.
– Может, она пьяная или обкуренная? – засомневался Стась.
Москвин, разгоряченный представлением не меньше, чем женщины, широко улыбнулся:
– Если и выпила, то бокал шампанского, но этого совсем недостаточно, чтобы раздеться догола перед сотней зрителей. А «дурь» я не держу и гоню всех, кто принесет сюда хотя бы щепотку. Чего понапрасну подставляться, просто у парня к бабам самое настоящее призвание, и он эксплуатирует свой талант вовсю.
Динамично зазвучали басы, придавая развернувшемуся спектаклю еще большую притягательность, и уже в следующую секунду на пол соскользнул последний аргумент в пользу невинности – шелковые трусики, и на суд возбужденной толпы предстала нимфа. Неведомо откуда появилось большое покрывало, девушку укрыли с головы до ног, два крепких парня подхватили ее на руки и, сопротивляющуюся, отчаянно взывающую о помощи, унесли за кулисы.
– Если хочешь, я могу пригласить его к себе в кабинет. Поболтаете у меня без свидетелей, тем более что танец через пару минут закончится. Им осталось еще снять собственные трусы и победно помахать ими в воздухе, но это уже не так впечатляюще, – чуть поморщился Москвин.
– Хорошо, зови. – Одним махом Стась выпил рюмку коньяка, давно налитую, и поднялся из-за стола.
У самого выхода его заставил обернуться мощный взрыв восторга – шатен наконец стянул с себя плавки и принялся призывно размахивать ими над головой, словно боевым стягом. В зале творилось нечто невообразимое – девушки прыгали в экстазе, самые темпераментные уже успели сорвать с себя кофточки и блузки и, подгоняемые азартом, вскакивали на сцену. Если бы Гера Ивашов не скрылся за занавесом, то наверняка толпа поклонниц разодрала бы его на сувениры. Со сцены стриптизер ушел достойно, выгнув спину, так расставаться с публикой может только солист Большого театра.
Вблизи Ивашов производил впечатление наивного парня с сельской окраины, где за околицей начинается дремучий лес: светлые волосы цвета прошлогодней соломы, несколько веснушек, забравшихся на переносицу, и слегка скуластое лицо. Контраст являли его глаза – черные угольки с едва заметной лукавинкой в зрачках. Сразу становилось ясно, что он водится с нечистой силой, а дремучий леший и вовсе ему собрат. Теперь уже не вызывала никакого удивления его гипнотическая сила.
Уверенно, демонстративно не замечая стоявшего рядом телохранителя, Гера протянул руку Стасю. Помедлив секунду, Куликов с улыбкой пожал крепкую, чуть вспотевшую ладонь. Сели одновременно на два стула, стоявших у стены.
– Так о чем пойдет базар, начальник? – простовато заговорил Ивашов, закинув ногу на колено.
Ивашов Гера своим поведением сейчас напоминал солдата-первогодка, получившего увольнение. Приодевшись в цивильную одежду, он старался показать свою самостоятельность, хотя на лбу аршинными буквами было написано, что большую часть службы он соскабливал бритвенным лезвием загаженные унитазы.
На гонор танцора Куликов лишь снисходительно улыбнулся:
– Ты знаешь, с кем разговариваешь?
– А то! Тебя весь народ знает, ты – Стась Куликов.
– А чем занимаюсь, представляешь?
На лице Геры промелькнуло замешательство, но он тут же сумел с собой справиться, и располагающая улыбка оказалась как нельзя кстати.
– Об этом известно всем… думаю, и милиции. Ты даешь «крышу» бизнесменам, получаешь свою долю даже с крупных заводов. А так… числишься в одной охранной фирме.
– Хм, ты, оказывается, очень неплохо осведомлен обо мне. Тебе не приходилось слышать, чтобы я выступал в роли мецената?
– Что-то не припомню. Народ говорит, просто так ты деньги не даешь, их сначала нужно заработать.
– Все правильно. А что ты скажешь, если я отвалю тебе пятьдесят тысяч баксов? – Стась сделал движение пальцем, и телохранитель положил на стол кейс и впечатляюще щелкнул замками.
В аккуратных пачках, перетянутых тонкими легкомысленными резиночками, лежали доллары. Такого их количества Гере видеть не приходилось. Невольно он сделал судорожное движение, проглотив слюну.
От Куликова не скрылась растерянность танцора, и он понимающе, не отводя глаз от парня, спросил:
– Впечатляет?.. Не стесняйся, можешь говорить как есть, большие деньги и не таким орлам, как ты, голову кружили. Каких-то лет пять назад от меньшей суммы у меня самого глаза на лоб полезли. А ты молодец, стойко держишься, только слюну ненароком проглотил. Славик, оставь «дипломат» и подожди меня в коридоре, – распорядился Стась.
