Евгений Сухов
Шнифер
– И что же это?
– Э, нет, – Мелихов сухо засмеялся. – Такие разговоры не для посторонних ушей, Артур. А мы с тобой все-таки по телефону разговариваем. Мало ли... Я сейчас уже в офисе. Подъезжай, и поговорим. Сколько времени тебе нужно, чтобы добраться?
Метбурзинов бросил взгляд на настенные часы.
– Сорок минут.
– Меня устраивает, – живо отреагировал Мелихов. – Приезжай, Артур. Жду.
В трубке раздались короткие гудки отбоя, и Метбурзинов, помедлив секунду, сунул мобильник обратно в карман пиджака. Обернулся и смерил пристальным взглядом лежащую в его постели блондинку. Девушка еще спала, смешно надув губы. Метбурзинов решил ее не будить. Пусть остается здесь, пока он будет на встрече с боссом. Ни одна проститутка в городе не возьмет на себя смелость обчистить его или подкинуть какую-нибудь иную подляну. Авторитет Артура в этой среде уже давно был непререкаем...
Потянувшись до хруста в шейных позвонках, Метбурзинов поднялся на ноги и направился в ванную комнату. Все его мысли целиком и полностью сосредоточились на персоне Евгения Сандаева.
Крыса!..
Метбурзинов сокрушенно покачал головой.
* * *
– Ну, что тут у нас?
Чертышный остановился в дверях, сунул руку в нагрудный карман рубашки и выудил из него пластиковый контейнер с биологически активными добавками. Скрутил крышку и вытряхнул на ладонь две продолговатые капсулы. Язва давала о себе знать с самого раннего утра, а принять надлежащую таблетку подполковник не успел. Вызов на место происшествия в загородный частный сектор произошел раньше, чем Чертышному удалось хотя бы наскоро позавтракать.
– Четыре трупа, Роман Григорьевич, – навстречу Чертышному выступила девушка в форме младшего лейтенанта. – Все с огнестрельными ранениями. Судя по всему, намечалась еще одна жертва, но она ушла через раскрытое окно. Мы обнаружили кровь на подоконнике. Лаврентьев сейчас со своими ребятами прочесывает лесопосадки на склоне.
Эксперты уже трудились вовсю, производя осмотр тел убитых и снимая отпечатки пальцев отовсюду, откуда их только можно было снять. Баллистик занимался подобранными с пола гильзами. В углу возле дивана примостился на стуле сотрудник прокуратуры в нелепом сером костюме и свернутом набок галстуке. Он старательно заносил в блокнот какие-то пометки и беззвучно шевелил при этом губами. Чертышный смерил прокурорского критическим взглядом. Любой оперативник предпочитал иметь дело с уже знакомыми ему коллегами из сопредельных ведомств, а этого человека в сером подполковник видел первый раз в жизни.
Почувствовав очередной приступ острой боли в области брюшной полости, Чертышный поморщился и вновь перевел взгляд на девушку в форме.
– А с чего вы взяли, Тамарочка, что раненный у окна человек должен был стать одной из жертв? – спросил он. – Это мог быть убийца и...
– Вряд ли, – бестактно перебила подполковника Тамара. – Ни у кого из убитых не было найдено никакого оружия. Их просто хладнокровно расстреляли, а потом ушли, Роман Григорьевич. И раз уж речь зашла об убийцах... Судя по количеству разновидностей гильз, стреляли из нескольких разных стволов... По предварительным данным, убийц было как минимум четверо. Но на эту тему вам лучше поговорить с баллистиком. Эту информацию я сама получила от него.
– Ясно, – к горлу подполковника подкатила тошнота. От биологических добавок на пустой желудок толку мало. Чертышный понимал, что ему сейчас просто необходимо хоть чем-то задобрить свою застарелую язву. – Личности убитых установили?
– Да. При них при всех были документы, Роман Григорьевич. Подождите... У меня тут все записано. – Девушка раскрыла папку, отыскала нужный листок и, подслеповато прищурившись, принялась читать написанное: – Михеев Артем Борисович, восемьдесят второго года рождения, Баранюк Игорь Николаевич, восьмидесятого года рождения, Платонов Андрей Аркадьевич, семьдесят шестого года рождения, Юналиев Петр Владиславович, восемьдесят...
Чертышный встрепенулся, и даже, как ему показалось, назойливое чувство тошноты вдруг отступило куда-то.
– Кто-кто? Как вы сказали, Тамара?
Девушка подняла на подполковника глаза.
– Юналиев...
– Нет, до этого, – нахмурился Чертышный.
Тамара вернулась к своим записям и прочитала еще раз:
– Платонов Андрей Аркадьевич...
– Платонов, – машинально повторил за ней Чертышный.
– Вы его знаете, Роман Григорьевич? То есть... Я хочу сказать, вы его знали?
– Покажите мне его.
Девушка развернулась, пересекла комнату и остановилась возле одного из распластанных на полу тел. Рядом с убитым стоял на коленях медицинский эксперт. Чертышный приблизился и взглянул жертве в лицо. Качнул головой в ответ на какие-то собственные мысли.
– Так что? – Тамара преданно заглянула подполковнику в глаза. – Вы знали его, Роман Григорьевич?
– Приходилось встречаться по одному делу, – уклончиво ответил Чертышный. – Пару лет назад.
Новый приступ боли пронзил брюшную полость, и подполковник машинально потянулся было к нагрудному карману, но остановился, покусал ус, а затем авторитетно произнес, обращаясь к своей сотруднице:
– У нас тут налицо разборки криминального характера, Тамарочка. Вы, конечно, можете пробить личности этих людей по базе данных, но я уже сейчас готов утверждать, что все четверо принадлежали к разряду карточных катал.
– Кого? – не поняла девушка.
– Шулера, – пояснил Чертышный и тут же добавил: – И кому-то в последнее время они наглым образом перешли дорогу. Кому-то из серьезных людей!..
– И кому же?
Чертышный улыбнулся.
– А вот это нам и предстоит выяснить, Тамарочка. Найдем ответ на этот вопрос – найдем и убийц, я так полагаю. Для начала надо будет пообщаться с работниками казино. Управляющие, охрана, крупье. Таких колоритных ребят должны были видеть и запомнить. Плюс агентурная сеть... – подполковник выдержал небольшую паузу. – Кстати, как у нас тут по части свидетелей?
– Один имеется, – Тамара закрыла папку. – Вернее, одна. Соседка, которая слышала выстрелы...
– Но наряд сразу не вызвала?
– Нет. Побоялась, – девушка виновато пожала плечами, словно это лично на ней лежала ответственность за нерасторопность местного населения.
– И где она сейчас?
– Ждет в предбаннике. Этот с ней уже побеседовал, – Тамара кивнула в направлении сотрудника прокуратуры. Последний уже закончил делать свои пометки в блокноте и теперь топтался рядом с ближайшим трупом. – Я сказала ей, чтобы она пока никуда не уходила. Думала, вы захотите тоже допросить ее...
– Правильно сделали, Тамарочка, – Чертышный усилием воли подавил очередной приступ тошноты. Если и дальше так пойдет, а перекусить в течение ближайшего часа не удастся, придется принимать обезболивающее. А подполковнику очень этого не хотелось. – Я с ней поговорю.
– Позвать ее?
– Нет, не стоит. Я сам выйду, – Чертышный еще раз окинул взглядом комнату и вымученно улыбнулся. – Здесь и так слишком людно. А вы, Тамарочка, сделайте мне пока одолжение. Сходите и узнайте, как там продвигаются дела у Лаврентьева. Вопрос с пятой жертвой кажется мне весьма интересным.
– Хорошо, Роман Григорьевич.
Тамара направилась к выходу, и подполковник последовал за ней. В проеме он слегка придержал девушку за локоток.
– А как у нас зовут бесценного свидетеля?
– Лидия Сергеевна.
– Понял. Идите, Тамарочка.
Чертышный отпустил девушку. Остановившись на пороге, он все-таки достал из кармана упаковку обезболивающего, отломил одну таблетку и сунул ее в рот. Проглотил, не запивая, хотя и знал, что тем самым наносит очередную порцию вреда своему и без того многострадальному желудку.
От общения с соседкой Чертышный не ждал слишком многого. Если бы она знала хоть что-то существенное, то тип из прокуратуры после разговора с ней не стал бы торчать тут столбом. Однако поговорить все же следовало. К тому же у подполковника вчерне уже имелся определенный план дальнейших действий, общую суть которого он успел изложить Тамаре. Чертышный знал, что покойный Платон был не последним человеком среди игорной братии города. А таких хороших катал, как он, и подавно по пальцам пересчитать можно. Чертышный знал, в каком направлении нужно рыть.
Боль в желудке подполковника начала понемногу угасать. И это не могло не радовать его.
Глава 2
– Налей мне еще бокальчик. Того же самого.
Кент не был знаком с типом, находившимся по другую сторону барной стойки. Три года назад, когда он в последний раз наведывался в «Реванш», на этом месте работал совсем другой человек. Антон. И их знакомство с Кентом было очень близким, учитывая то обстоятельство, что Кент являлся одним из завсегдатаев этого третьесортного заведения. Но то было давно. За истекшее время в «Реванше» многое изменилось. Да что там в «Реванше»! Кент с трудом узнавал и сам город.
– Триста.
Бармен поставил перед клиентом бокал красного вина и вновь сфокусировал все свое внимание на длинноногой брюнетке, сидевшей на высоком табурете в метре от Кента. Девушка с улыбкой потягивала голубоватый коктейль через соломинку и время от времени стреляла глазками в направлении входа. Кент отсчитал положенную сумму, бросил ее на стойку и тоже смерил пристальным взглядом брюнетку.
Девушка была хороша. Чуть раскосые восточного типа глаза, прямой нос, пухлые губы... Но куда большее впечатление производила ее фигура. Закинув ногу на ногу, она откровенно демонстрировала гладкие упругие бедра, едва прикрытые у самого основания мини-юбкой, которую Кент скорее охарактеризовал бы как широкий набедренный пояс. Босоножка на высокой платформе игриво болталась на кончиках пальцев. Пышный бюст рвался из декольтированного выреза белоснежной блузки...
Профессия брюнетки не вызвала у Кента никаких сомнений. Пригубив вино, он оторвал взгляд от девушки и огляделся по сторонам. В этот поздний час «Реванш» был забит до отказа. Яблоку негде упасть, как говорится. Три года назад забегаловка Антона не пользовалась таким спросом. Здесь отиралась только постоянная немногочисленная клиентура. И никаких проституток. Кент грустно усмехнулся, оказавшись во власти ностальгии.
– Никакой работы сегодня? Да? – Бармен склонился к брюнетке и с интересом разглядывал ее стройные ноги. – Могу угостить коктейлем. За счет заведения...
– У меня еще есть, – вяло отреагировала проститутка, и ее пухлые губки вновь сомкнулись на тонкой соломинке.
Лицо бармена сморщилось.
– Я просто хотел быть любезным...
– Спасибо, я обойдусь. Занимайся своим делом. Лады? Ко мне никто и не подкатывает весь вечер только потому, что ты пялишься на меня, как на собственность. Просекаешь, о чем я?
– Ладно, я понял, – бармен развел руками. – Извини. Больше не буду.
Кент взглянул на часы. Время уже перевалило за полночь, и нужно было трогаться с места. Визит в «Реванш», куда он, влекомый все тем же щемящим чувством ностальгии, завернул по дороге из аэропорта, не принес удовлетворения. Чужие лица, чужие разговоры, музыка, чужие кожаные табуреты у стойки... Даже вино было не тем, что прежде. Кент отодвинул от себя бокал, вставил в рот сигарету и прикурил. Затем сполз с табурета и подхватил с пола свою дорожную сумку. Повесил ее на плечо. Ни с кем не прощаясь и ни на кого не глядя, он покинул «Реванш».
Дом Разгуляя располагался всего в двух шагах от некогда излюбленного ими питейного заведения. Кент остановился во дворе и, зажимая сигарету зубами, вскинул голову вверх. В окнах нужной ему квартиры горел свет. Легкий ночной ветерок трепал длинные волнистые волосы Кента цвета спелой пшеницы и ворот его просторной пестрой рубашки. Лунный свет отразился в голубых глазах молодого человека.
Швырнув окурок себе под ноги и примяв его острым носком ботинка, Кент зашагал к подъезду. Пешком поднялся на третий этаж и вдавил пальцем кнопку электрического звонка.
– Я уже сказал, мне нужна как минимум неделя... – открывший дверь высокий, худощавого телосложения белобрысый парень осекся на полуслове. – О черт! Я... Кент! Ты?
– Привет, Роджер, – гость открыто улыбнулся. – Я не слишком поздно? А? Спать никто не ложится?
– Твою мать! – Роджер слегка отступил назад. – Глазам своим поверить не могу! Как ты здесь?.. Откуда?
– Только что с самолета, – Кент хлопнул рукой по висящей у него на плече дорожной сумке. – Заскочил минут на десять в «Реванш», пропустил пару бокалов вина и прямиком к вам. Город уже не тот, каким я его помнил, Родж.
– Ты прав... Ну, проходи же! Чего мнешься на лестнице, как не родной? Заходи-заходи!
Кент перешагнул порог квартиры, и они с Роджером только теперь обменялись крепким дружеским рукопожатием.
– Рад тебя видеть! Ну, как ты там? Как Израиль? Надолго к нам?.. А может, насовсем? Затосковал, бродяга! Оно и понятно. Я слышал, жизнь у капиталистов не сахар... Ты женился? Или как?
– Эй! Не гони лошадей, Родж, – Кент бросил сумку на пол. – От такого обилия вопросов не отобьешься. Все расскажу. Интересного немного, брат, но так... Наводим жизнь помаленьку. А где Разгуляй?
Улыбка сползла с лица Роджера, после чего он негромко выматерился себе под нос.
– А хрен его знает! Я этого ублюдка уже недели две не видел. Да и пошел он! Достал...
Кент уже направился в комнату, но последние слова Роджера заставили его обернуться.
– Что случилось?
Роджер вздохнул, прошел к дивану и тяжело плюхнулся на него. Скомкал лежащую рядом с ним газету и, не глядя, швырнул ее в угол комнаты. Кент отследил траекторию полета взглядом. Не считая только что добавленного бумажного кома, возле запыленного телевизора их уже валялось не меньше дюжины. Роджер тем временем поставил себе на колени грязную консервную банку, служившую ему пепельницей, и закурил сигарету. Кент придвинул себе стул и сел напротив, оседлав его верхом. Полминуты Роджер сосредоточенно курил, не произнося ни слова, но гость и не думал его торопить. Кент понимал, что старый приятель набирается мужества поделиться с ним чем-то наболевшим.
– Ты верно сказал, что этот город уже не тот, Кент, – Роджер стряхнул пепел в банку, но промахнулся. Серый столбик упал ему на трико и рассыпался. – И люди в нем уже не те, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Сейчас не развернешься, как раньше. Знаешь, чем я теперь занимаюсь?
Вопрос был из разряда риторических, и Кент предпочел на него не отвечать. Он пристально наблюдал за Роджером и за его нервно подрагивающими руками.
– Я теперь барыга, Кент. Причем барыга не самого высокого уровня. Перекупаю всякую краденую срань и благодаря этому кое-как держусь на плаву...
– А что стало с подделками произведений искусства? – Кент тоже достал сигарету, но закуривать не торопился. Плавно перекатывал ее меж пальцев. – Когда я уезжал, дело у тебя вроде было на мази.
Роджер небрежно махнул рукой.
– Оно заглохло. Я не способен сам находить клиентуру. Разгуляй помогал мне на первых порах, а потом у него появились свои делишки. То одно, то другое...
– Чем он сейчас занимается?
– Не знаю, – Роджер несколько раз глубоко и шумно затянулся. – Говорю тебе, я давно его не видел. Может, и ничем. Бухает и все такое... Ну, он вроде провел с месяц назад пару выгодных скоков. Со Шкетом. С Громилой у него вроде какие-то дела были. И это все, что мне известно. Но в основном... Разгуляй тоже изменился. Все чаще и чаще топит себя на дне бутылки. Застойные времена, Кент, если ты меня понимаешь.
– А Пит?
– Пит завязал, – Роджер криво усмехнулся. – Когда я общался с ним в последний раз, ты бы видел, с какой гордостью он заявил об этом. «Все! Никакого криминала!» Тоже мне законопослушный гражданин!.. Но это все его баба, на которой он решил жениться, вот что я тебе скажу, Кент.
– Пит женится?
– Собирается. На следующей неделе, – Роджер бросил окурок в банку, а затем и сплюнул туда же. – Она так придавила его каблуком, что тут уж не вздохнешь, не выдохнешь. Железная бабенка... Короче, все забились по норам, Кент. И каждый вроде как доволен этим.
Он замолчал и теперь сидел, насупившись, раздувая ноздри. Кент хорошо знал эту манеру. Роджер упивался жалостью к себе. Он всегда был самым хлипким из их старой компании.
Кент обвел взглядом комнату. Пыль на экране телевизора и скомканные газеты были далеко не единственными показателями царившего вокруг беспорядка. Усеянный плевками и окурками пол, обилие пустых бутылок и грязных захватанных сальными пальцами граненых стаканов на журнальном столике, остатки засохшей еды, жеваная серая майка, валявшаяся на неубранной кровати... А ведь три года назад эта квартирка выглядела очень даже ничего.
Взгляд Кента остановился на большом рекламном постере жевательной резинки, пришпиленном к стене двумя тонкими иголками. Белокурая миниатюрная девушка в розовом бикини демонстрировала в улыбке блеск своих белоснежных зубов. Кент удивленно вскинул брови. Лицо модели показалось ему знакомым.
– Это?..
Роджер перехватил его взгляд и мрачно кивнул.
– Марина. Да. Разгуляю чертовски льстило, что его подружку пригласили в эту дешевую рекламу... Будь они и сейчас вместе, Разгуляй не стал бы таким, как...
– Они расстались? – Кент поднялся со стула и вплотную приблизился к постеру.
– Что?.. Так ты... Черт! – Роджер одним движением взъерошил жесткие непослушные волосы. – Я и забыл, что ты не в курсе... Марина погибла.
Кент резко обернулся.
– Как погибла?
– Ну, она... Она утонула, Кент, – теперь уже Роджер выглядел растерянным. – Почти год прошел. Я думал, Разгуляй написал тебе...
* * *
– Здорово, братела! Вот сюрприз так сюрприз! Скажу тебе честно, не ожидал. Да какой там? Разве можно было ожидать чего-то подобного? Я ведь думал, никогда больше тебя не увижу. Все, свалил за кордон, обжился, большим человеком стал. Иностранец! Етих твою мать! А ты вот как, значит... Приехал все-таки? Старых корешей проведать решил? Молоток! Не, право слово, молоток! И как кстати приехал-то! Как раз почетным гостем у меня на свадьбе будешь. Это же настоящий подарок, Кент!
Всю эту тираду Пит выдал практически на одном дыхании, но не забывая при этом похлопывать Кента по плечу. Радость от встречи была вполне искренней.
– Ну, пошли тяпнем по маленькой, – предложил хозяин, увлекая Кента в кухню. – Пока моей зазнобы нет, слеганцухи накатить можно.
– Так вы уже вместе живете?
За истекшие три года Пит изменился, и Кент не мог не отметить этого с ходу бросающегося в глаза обстоятельства. Старый приятель заметно располнел, на остроносом носу появились квадратные очки в тонкой оправе, которых не было прежде. А главное, взгляд... У Пита был совсем другой взгляд. Мертвый и ничего не выражающий. Его бойкая речь никак не вязалась с его взглядом.
– А чего зря время терять, – Пит быстро соорудил на столе нехитрую закуску и увенчал все это пол-литровой бутылкой водки. Рядышком появились и две пузатые хрустальные стопки. – Мы ж вроде как не дети уже. Верно? Да и что меняет штамп в паспорте? Сам посуди. Главное, чтобы взаимопонимание было. А ты сам-то как, Кент? Женат, нет?
– Нет. Не довелось пока.
Кент с интересом наблюдал за тем, как Пит сноровисто разливает водку по стопкам. Удивительно, но он всегда это делал как-то особенно. Не так, как все остальные. С некоторой долей изящности, что ли?
– А что так?
– Наверное, не сумел найти подходящую спутницу жизни, – Кент пожал плечами. – Не все же такие везунчики, как ты. Значит, у вас это есть?
– Что есть?
– Ну, ты сам сказал. Взаимопонимание...
– А-а! Да. Конечно, есть. Как же без него, братела? Ну, за встречу!
Пит призывно поднял свою рюмку. Друзья чокнулись и выпили. Кент насадил на вилку порцию квашеной капусты и отправил ее в рот. Пит, невзирая на обилие яств на столе, закусывать не стал. Вместо этого он закурил сигарету и глубоко затянулся.
– Ее зовут-то как?
– Кого?
– Жену твою будущую, – Кент улыбнулся.
– А-а! Жену-то? Оля. Не девушка – сказка! Поверь мне, Кент, – Пит слегка подался вперед, и висевшая у него на шее массивная золотая цепь качнулась над столом. – Я, как ее встретил, сразу понял – вот она! Моя единственная и неповторимая. А что? Бывает такое, Кент. Я сам раньше не верил, а ведь бывает, видишь. До сих пор парю, как на крыльях.
– Да, это здорово, – сдержанно произнес Кент, наматывая на вилку еще одну порцию капусты. – Я слышал, ты даже из-за нее в глухую завязку ушел. Ни с кем никаких дел больше не имеешь...
Лицо Пита заметно омрачилось. Рука сама подхватила бутылку, и он по новой разлил водку.
– Ну, зачем ты так, Кент? – в голосе старого приятеля угадывалась неподдельная обида. – Я же не только из-за нее решил завязать. Это тебе Родж сказал? Да? Ну... Оля, конечно, просила меня. Я, естественно, не хочу ее расстраивать. Не хочу, чтобы она день и ночь волновалась из-за меня. Где я, что я... Но я и сам так решил, Кент. Посмотри на меня. Мне уже двадцать четыре. Как и тебе, кстати. И Роджеру тому же... Пора бы и остепениться. Надо же меру знать. Семья, дети... Жизнь коротка, Кент. А мне в мои двадцать четыре и оглянуться-то не на что. Ты так не думаешь?
Кент не ответил. Молча, без тоста подняв рюмку, он залпом опорожнил ее и вернул обратно на стол. Бесспорно, в словах Пита был определенный резон. Если бы не одно «но»... Если бы он не произносил сейчас заранее отрепетированных чужих реплик. Кент прекрасно чувствовал эту фальшь. Пит никогда не был хорошим актером.
– Где сейчас Разгуляй? – гость решил сменить тему разговора.
– Ты меня спрашиваешь? – Следуя примеру Кента, Пит тоже «приговорил» свою порцию водки и грустно усмехнулся. – Я в первую очередь хотел бы знать это. Разгуляй – мой свидетель. До свадьбы неделя, а я вообще не уверен, объявится ли он в поле моего зрения. Оля нервничает по этому поводу... Да и я тоже.
– Чем он хоть занимается сейчас?
Алкоголь уже начал оказывать свое дурманящее воздействие, и Кент откинулся на спинку стула. Пристроил во рту сигарету. Закурил. Пит толкнул пепельницу в направлении гостя.
– Да ничем он не занимается толком. Уже год, как не занимается, Кент. Бухает только, ну и, бывает, рубит капусту по-легкому, если фарт на его стороне. Повезет – хорошо, а нет, так и не надо вроде как. Недавно я слышал, он какую-то мутку в казино «Золотой Скарабей» замастырил. Так все дело кончилось тем, что Разгуляй только мосты навел, а затем всю тему на Шкета спихнул. А сам... Канул в небытие. Паразитирует, короче, по полной программе... Оплакивает Маринкину смерть.
– Да, я слышал об этом тоже от Роджера, – Кент глубоко затянулся и выпустил дым в направлении открытой форточки. – Но что там конкретно произошло? Как она утонула? Родж сказал, ты был там.
– Был, – Пит вновь сдвинул стопки и одним движением наполнил обе сразу. – Я был с Разгуляем, и Громила был. Несчастный случай, в общем-то, вышел. Причем по глупости. По Маринкиной в первую очередь. Но Разгуляй винит себя в ее смерти.
– Почему?
– Мы поплыли на лодке. Щуку острогой били. Втроем. Я, Разгуляй и Громила. Ну, прошлым летом дело было... – Пит вспоминал о происшедшем с явной неохотой. – А Маринка с Галкой на берегу отвисали. Костер они там жгли, что ли? Подробностей я не помню. Только потом она в реку ринулась. Ну, Маринка... И к нам поплыла. Кричала что-то, руками размахивала. А расстояние не учла. Да и плавала она, честно говоря, хреново, Кент. Короче, выдохлась на полпути и тонуть начала, ясный перец. Разгуляй с лодки сиганул и к ней, – Пит помолчал немного. – У него, как назло, ноги свело судорогой. Обе. Он сам топором и пошел под воду... Громила пока лодку развернул, пока туда-сюда... Короче, опоздали мы с ним. То есть к Разгуляю успели. Я его сам за волосы тянул. А до Маринки не доплыли. Нырял потом и я, и Громила... Только все без толку. Даже не нашли. Ее только через месяц кто-то из рыбаков сетью поднял. Километрах в трехстах от того места, где... А, ладно! Чего уж говорить теперь? Давай помянем ее, если хочешь, Кент. Ты ж на похоронах не был... Хорошая была девчонка. В рекламе снималась. Ты не видел?
– Видел.
Кент пристроил недокуренную сигарету на краешек пепельницы и взял в руки свою стопку. Слегка взболтал содержимое. Картинка, только что описанная Питом, стояла перед глазами как живая. И Кент пытался представить себе, что должен был чувствовать при этом Разгуляй.
Пит словно прочел его мысли.
– С тех пор он себя и топит в этой дряни, – он постучал ногтем по корпусу стопки, а затем вскинул ее на уровень рта. – Ну, за Марину. За помин, и...
Договорить Пит не успел. Рука его тоже замерла в воздухе, а уже через секунду он поставил стопку обратно на стол, так и не притронувшись к содержимому. Кент поднял на него глаза, проследил направление взгляда и обернулся.
В дверях кухни стояла невысокая рыжеволосая девушка в темно-зеленом брючном костюме и лакированных туфельках на высоком каблуке. Назвать ее красивой у Кента не повернулся бы язык. В лучшем случае, привлекательной, да и то с огромной натяжкой. И в большой степени облик девушки портили мужеподобные резкие черты лица.
Пит приподнялся на стуле.
– Привет, сладенькая... А мы тут сидим, видишь ли... Встреча старых друзей... Познакомься, Оля. Это Кент. Я рассказывал тебе о нем. Полноправный гражданин Израиля... Кент, это Оля. Моя невеста.
С этими словами Пит подошел к девушке, нежно обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. Ольга не ответила своему жениху тем же. Кент опрокинул в рот стопку водки, закусил квашеной капустой и только после этого встал из-за стола. На губах у него появилась дежурная улыбка.
– Очень рад. Именно так я и представлял вас себе. У Пита всегда был отменный вкус...
– Петя уже сказал вам, что он завязал? – Ольга никак не отреагировала на комплимент гостя и даже не сочла нужным элементарно поздороваться с ним.
– Оля!.. – попытался одернуть ее жених, но девушка только отмахнулась от него.
– Нет, я просто хочу, чтобы вы знали, – ее взгляд по-прежнему был устремлен на Кента. – Если вы пришли с каким-то предложением, то ответ сразу «нет». Петя и я, мы начинаем новый жизненный путь. И он никоим образом не может пересекаться с его старыми привычками.
– Я ничего ему не предлагал, – сухо ответил Кент. – Это просто визит вежливости.
– Я рада.
– Оля, перестань!
Теперь уже она обернулась к Питу и сфокусировала на нем свое внимание.
– Время – десять часов утра, Петя, – Ольга чеканила каждое слово. – А ты уже распиваешь спиртные напитки. По-твоему, это соответствует нашим представлениям о новой жизни?
– Кент приехал, и мы так давно не виделись... Я решил...
– Ты не собираешься на работу?
Кент демонстративно откашлялся.
– Вы меня извините, – сказал он, завладев взглядами обоих молодых людей. – Но я, пожалуй, пойду. А вы поворкуйте наедине.
Он похлопал Пита по плечу и вышел из кухни.
* * *
– Ты против настойки ничего не имеешь? – Сандаев предложил гостю сесть.
– Оп! Коньяк. Французский, – Метбурзинов поставил на стол бутылку «Хайна» в картонной коробке.
– Выдержка двадцать пять лет!.. Шикарный! – Сандаев рассмотрел упаковку. – Я так понимаю, ты не просто так пришел. Дело, говоришь, обсудить хотел?
– Да, – Артур покрутил на пальце брелок с ключами от «Альфа Ромео». – Наклевывается у меня вариант один денежный, Евген.
– Когда деньги идут, это хорошо.
Сандаев открыл коробку и вынул из нее бутылку.
– Сначала накатим, – Метбурзинов следил за ловкими движениями Евгения.
– Не обидишься, если я тебя не поддержу? У меня настойка на орехах, – произнес Сандаев, открывая бутылку.
– Как знаешь. Привычка – вторая натура? Да?
– Да, – Евгений налил коньяк и поставил рюмку перед гостем. Вторую наполнил ореховой настойкой из графина.
– Ну, за дело! Не чокаясь, – Метбурзинов вдохнул аромат «Хайна», а затем сделал несколько маленьких неторопливых глотков. – Только давай договоримся, Евген. Разговор строго между нами...
– Ну, разумеется.
Запах лимона, которым Сандаев закусил настойку, живо распространился по комнате.
– Кореша на меня старые вышли, – начал Метбурзинов. – На зоне вместе отбывали. Короче, хорошо в карты играют. Их даже хозяин на зоне к себе звал играть. Таких во всей России человек двадцать пять найдется. Не больше.
– Первоклассных игроков действительно мало, – Сандаев придвинул к себе пепельницу. – Карты – это большое искусство.
– Вот и я о том же, – Метбурзинов вновь пригубил коньяк. – Парни откуда-то узнали, что я на Мелихова работаю. Сведи, типа, говорят, с его казиношниками. Мы, мол, в долгу не останемся. Деньгами не обидим. Я говорю, ладно. Перетру этот вопрос с одним человечком. Тебя имею в виду. Пацаны, в общем, серьезные, сразу скажу. Ну, я и подумал, на кой хрен нам Мелихов? Мы с этого дела с тобой такие сливки снять можем! Ты только представь, а?
Сандаев потянулся за сигаретами. За последнее время он привык рассчитывать на деньги, которые ему приносили каталы Платона. Внезапное исчезновение его людей было для Евгения весьма некстати. Если парни Метбурзинова действительно настолько хороши, почему бы ему не воспользоваться ситуацией? Сандаев давно искал возможность увеличить куш от «левых» заработков в казино. Платон был его первым удачным проектом. Второй случай подворачивался так же неожиданно. На этот раз в лице Метбурзинова.
Сандаев неспешно вытащил из пачки сигарету.
– Ну, и что ты скажешь? Сможешь организовать им работу у себя в казино? – Метбурзинов осушил рюмку. Поставил ее перед собой на стол. – Само собой разумеется, даром работать никого не просят. Все оплачивается. Хорошо оплачивается.
– Артур, дорогой, – Сандаев говорил медленно, тщательно подбирая слова. Несмотря на то что предложение Метбурзинова его заинтересовало, Евгений старался не подавать виду. – У меня сложилось впечатление, что у тебя несколько неверное представление о моей роли в казино... – Евгений размял пальцами кончик сигареты. – Ты понимаешь, Артур, я ведь всего лишь управляющий. А кто есть управляющий? Это – человек подневольный, Артур. Казино все равно принадлежит Мелихову.
Евгений глубоко затянулся.
– А что Мелихов? – Артур поставил рюмку на стол. – Крупье кто на работу берет? Ты? Ты! В бухгалтерию ты вхож? Вхож. А у Мелихова своих дел по горло. Зачем ему забивать голову лишними заботами? Он и знать-то ничего не будет. Для него это – копейки. От него не убудет, Евген. Мелихов и не заметит ничего. Понимаешь?.. Да, ты всю жизнь свою на кого-то батрачил. Не разгибаясь.
Метбурзинов замолчал. Перегнуть палку, задев самолюбие Сандаева, он не хотел. Это значительно осложнило бы переговорный процесс. Он потянулся за бутылкой «Хайна».
– Я налью тебе? Попробуй. Настоящий. Французский. Заказывал приятелю. В Марсель.
– Нет, Артур, я привык, – Сандаев покачал головой. – Куда нам, старикам, до вас.
– Обидишь, если не выпьешь, – Метбурзинов твердо взглянул на Сандаева, а затем осмотрелся вокруг. Встал и с бутылкой в руках подошел к серванту. – Зуб даю, парни не проколются, Евген. Говорю тебе, ребята – золотые руки.
