Евгений Ильичев
Save Man
Глава 23
Как и в прошлый раз, молчание прервал Воронов вопросом о судьбе профессора. Данила, проматывая весь диалог в голове, с ужасом понимал, что развязка неумолимо близится, и начал лихорадочно думать. Как им выбраться наружу? Как отодвинуть страшную минуту расправы? Беседа подходила к моменту, когда Сидоров обратил внимание на Данилу.
– А может, это ты с кем-то связался, а?
Данила смотрел на капитана полными отчаяния глазами. Он понимал, что никто никого не выпустит. Теперь у Сидорова был лишь один путь – избавиться от лишних свидетелей. Да и информация о том, кто теперь за ним следит, его не сильно интересовала. Рано или поздно он сам поймет, с кем имеет дело. Данила понимал, что весь этот допрос проводится капитаном исключительно для того, чтобы хоть как-то оправдать ту жестокость, на которую через несколько минут он пойдет. Неожиданно парень выпалил первое, что взбрело ему в голову:
– Я скажу.
Сидоров изумленно уставился на Данилу, он явно не ожидал такого ответа. Данила же теперь искал в голове любые факты этой истории, для того чтобы придумать максимально правдоподобную ложь и хоть немного потянуть время.
– Но только при одном условии.
– Я слушаю, – участливо произнес Сидоров.
– Я понимаю, что вы нас всех убьете, – Данила немного запнулся, мысли никак не хотели выстраиваться в логические цепочки.
– Ну, продолжай, продолжай! – нетерпеливо воскликнул заинтригованный капитан.
– Я … – парень сделал глубокий вздох. – Я люблю её.
Сидоров опешил. Отстранившись немного от Щеглова, он взглянул на Свету.
– Её?
Данила потупил взгляд, на щеках вспыхнул неподдельный румянец. Он вновь посмотрел на капитана и продолжил.
– Да. Я уже давно влюблён в неё. Не знаю, что она сделала со мной, но после всех вечеров, что мы провели вместе, решая мои проблемы, я понял это.
– И что же ты от меня хочешь? – с усмешкой спросил капитан. – Поженить я вас не смогу, саном не вышел.
– Я ничего не хочу. Просто не хочу видеть её смерть.
Сидоров вновь посмотрел на Свету. По щекам девушки катились крупные капли слез. Сыграть такое было невозможно, и ему пришлось поверить.
– Что ж, я полагаю, симпатия у вас взаимная. Но, увы и ах, я не могу поддаваться на сантименты. Вы, так или иначе, покинете этот свет. Чего ты хочешь?
– Убей меня не здесь? Во дворе, в лесу, на чердаке – где угодно, только не у неё на глазах.
– Ну что же, – Сидоров изобразил сомнение, – последнее желание приговорённого – закон. Так и быть, пристрелю тебя во дворе. Выкладывай, что знаешь.
Данила собрался с мыслями, посмотрел на Свету и мысленно повторил то, что минуту назад сказал вслух: «Люблю».
– Я работаю в транспортной компании, слесарем.
– Это я знаю. Дальше.
– Со мной работает один человек, Николай Патрушев. Он бывший сотрудник спецназа ГРУ.
Капитан слегка прищурился, сопоставляя факты.
– Это я тоже знаю. Продолжай.
– Когда вся эта история закрутилась, и вы меня взяли в оборот, я не знал, что делать, у меня в голове всё перемешалось. Вы, бандиты, слежка, опасность… Я испугался. Нужно было что-то делать. Обратиться мне было не к кому, и я решил спросить у него совета, как быть.
– Твоего алкоголика Патрушева я знаю, наводил справки, когда на тебя вышел. Что же он тебе посоветовал?
– Да ничего особенного. Я ему не всё рассказал, только то, что у меня проблемы с полицией и бандитами. Он выслушал меня, но толком так ничего и не сказал. Лишь руками развел, мол, уже давно не при делах и ничем помочь не может. Это всё, что я знаю. Больше я ни с кем не разговаривал.
– Хочешь сказать, этот твой Патрушев решил в итоге старые связи поднять ради тебя?
– Не знаю. Я сказал всё, что мне известно. Больше мы с ним не виделись, и на работу я больше так и не попал.
Сидоров отвёл взгляд в сторону, словно взвешивая полученную информацию, затем вновь посмотрел на Данилу.
– Информация, конечно, так себе, не это я хотел услышать. Вряд ли старый отставной вояка решил из-за тебя старые связи налаживать. Ладно, приму к сведению.
Капитан достал пистолет. У Данилы защемило в груди, он вжался в стену и зажмурился.
– Сука ты, Сидоров, – прорычал Воронов. – Даже убить достойно не можешь.
– Поговори мне тут.
Следователь подошел к Даниле, схватил его за шиворот и одним сильным движением поднял на ноги. Данила уперся затылком в стену.
– Только без глупостей, Ромео.
С этими словами он достал короткий охотничий нож и перерезал веревки на ногах.
– Пошел!
Он ткнул Данилу пистолетом промеж лопаток и повел дулом в направлении крутой лестницы. Ватные ноги не хотели подчиняться, но, пересилив боль, парень неуверенно стал подниматься наверх. Следом поднялся Сидоров. Возле сараюшки стоял какой-то старик в лохмотьях.
– А, уже имидж сменил, ‒ с усмешкой сказал капитан старику. ‒ Ладно, веди его на задний двор. Сейчас кончать будем.
– Может этих, ‒ старик ткнул в подвал пальцем, ‒ тоже наверху того?
– Эти пусть сидят.
– Трупы-то потом как поднимать?
– Пусть сидят! ‒ прикрикнул Сидоров. ‒ Ничего, не надорвётесь.
Странный дед, кряхтя и охая, повел Данилу на задний двор роскошного особняка. Они обогнули высокий кирпичный дом и остановились рядом с гаражом.
– Сюда встань, ‒ старик указал на небольшой пятачок аккуратно постриженного газона. Подошел Сидоров. Данила получил не очень сильный удар по ногам и вынужденно упал на колени.
– Больше ничего сказать не хочешь?
Парень промолчал. Всё, что мог, он сделал. Времени он у смерти отнял не так много, как хотелось, но всё же у его друзей появился призрачный шанс на спасение. Своей жизни он не жалел и даже не вздрогнул, ощутив холодное дуло пистолета у затылка. Единственным, о чём он действительно переживал, было то, что он не смог напоследок сказать Свете о том, что сказанное в подвале было правдой.
***
– Товарищ майор, – обратился к начальнику молодой айтишник, прижимая к уху наушник, – есть сигнал с телефона. Заложники живы.
– Отлично. Приступаем.
Глава 24
Данила крепко зажмурил глаза и напрягся всем телом. Слишком уж часто за последнее время ему приходилось умирать, такое хобби кого угодно заставит нервничать. Капитан не стал тянуть с казнью, и мгновение спустя уши парня заложило от оглушительного хлопка. Он был гораздо громче тех выстрелов, что он слышал в подвале, когда его убивали в первый раз. Одновременно с выстрелом грудь Данилы обожгло, и парня буквально швырнуло вперед. На этот раз боль не просто сопровождала смерть, она буквально разрывала сознание Данилы на части. Руки парня по-прежнему были скованы за спиной наручниками. Он открыл глаза. Взгляд застилала белая пелена, сквозь которую бледно-зеленой кашей виднелся газон, в который он уткнулся лицом. Даниле захотелось в последний раз ощутить запах свежей травы, но никаких запахов ощущать он уже не мог. Дыхание перехватило, и он тщетно хватал воздух ртом. Шевелиться Данила тоже боялся, поскольку горячая, жгучая боль, разливающаяся по всей груди, угрожала окончательно поглотить остатки его сознания. А ему еще так хотелось пожить! Пусть всего минуту, пусть вот так, уткнувшись в мокрую траву лицом, но пожить. Странный предмет жизнь, подумалось Даниле. Когда ей ничто не угрожает, мы даже не задумываемся о ней. Воспринимаем, как что-то само собой разумеющееся. Принимаем не как дар, а как данность, не ценя ее по достоинству. Еще мгновение, и воздух в лёгких начал превращаться в углекислый газ. Боль отступила, и на ее место пришла печаль. Острое сожаление о непрожитых моментах, нереализованных возможностях. Еще вчера его жизнь казалась ему пустой и никчемной, а сейчас он горько сожалел о том, что потерял её. Данила не знал, как и с кем поделиться этой печалью, а поделиться хотелось так же сильно, как и жить. Постепенно картинка перед его глазами стала темнеть, веки начали моргать гораздо медленнее ‒ сейчас они больше напоминали занавес, который нерадивый режиссёр никак не мог закрыть окончательно. Актер всё прощался и прощался со зрителем, а занавес всё не закрывался, но каждое новое его открытие было короче, чем предыдущее. Наконец на Данилу навалилась дикая усталость, глаза открывать больше уже не хотелось. Сердце начало стучать в висках, его шум нарастал с пугающей силой. А потом все стихло.
***
– Он всё еще без сознания?
– Врачи говорят, угроза миновала, но он потерял очень много крови.
– Он нужен нам.
– В качестве кого?
– Во-первых, как важный свидетель. Без его показаний дело, конечно, не развалится, но он нужен нам для полной картины.
Данила не сразу понял, что речь идет о нём. Голоса доносились издалека, словно из параллельной реальности. Причем голоса незнакомые.
– Смотри, зашевелился.
Щеглов напрягся, но открыть глаза так и не удалось. Постепенно звуки стали более резкими, он почувствовал, что к нему кто-то подошел.
– Щеглов, ты как, оклемался? – спросил смутно знакомый голос, слегка присвистывая его фамилию.
– Я жив? – едва слыша собственный голос, спросил в ответ Данила.
– Живее всех живых, – с ноткой радости ответил второй голос, который Данила не узнал вовсе.
– Где я?
– В госпитале, – ответил шепелявый, в котором Данила, к своему удивлению, признал Воронова. Это открытие придало ему сил, и она даже смог приоткрыть глаза. Палата была залита ласково пригревавшим солнечным светом. – Тебя буквально с того света вытащили.
Данила перевёл взгляд в направлении голоса и увидел перед собой Воронова. Тот был одет в больничную пижаму, что само по себе было для него странно. Рука его была загипсована и висела на груди, держась на смотанном в жгут бинте. Лицо Сергея уже не выглядело, как кровавое месиво, каким его запомнил Данила, но все ещё хранило следы сильных побоев. Глазницы были густо окрашены гематомами, а левый глаз был налит кровью, что придавало и без того суровому лицу Воронова оттенок свирепости. Но всё изменилось, лишь только он улыбнулся беззубым ртом. Данила не смог сдержать ответной улыбки.
– Вот уж не думал, что когда-нибудь обрадуюсь, увидев тебя таким.
– Каким, живым? – весело отозвался Воронов. – Но-но, поговори мне тут еще… Вот встанешь на ноги, я тебя быстро уму-разуму научу.
– Ладно, товарищи, – вмешался в дружескую перепалку незнакомец, – не стоит сыпать угрозами, только выпутавшись из такой передряги.
Данила посмотрел на спутника Воронова.
– Кто вы?
– Прошу извинить мою бестактность, молодой человек. Я не представился. Полковник ФСБ Голицын Валентин Эдуардович.
– ФСБ? – слегка смутившись, переспросил Данила. – Так значит, капитан Сидоров имел в виду вас, когда выпытывал информацию?
– Да, брат, – вмешался Воронов. – Как оказалось, ты популярен не только среди бандитов.
Данила вопросительно уставился на Воронова, но того опередил полковник Голицын, невысокий сухонький мужчина достаточно преклонного возраста. Он деликатно кашлянул в кулак и ответил за Сергея:
– Эмм, да. Ваш товарищ прав, гражданин Щеглов. Мы за вами давненько приглядывали. Ваши, так сказать… – мужчина слегка запнулся, – способности привлекли наше внимание задолго до кульминации всей этой истории. Около полугода мы изучали вас и ваши, эмм… методы.
– Методы? – Данила не сразу понял, о чём речь.
– Да, изучали вашу работу, ваши связи. Искали источники информации и пытались понять, как именно вам удается вычислять потенциальных жертв. Мы даже приставили к вам своего человека для более детального изучения вашего психологического портрета.
– Своего человека? – Данила начал запутываться. – Кого, Воронова, что ли?
– Нет, к сожалению, гражданин Воронов не является нашим сотрудником. Более того, нам пришлось проанализировать немало информации, чтобы понять, что он не состоит в сговоре с вышеупомянутым капитаном Сидоровым.
– Тогда о ком речь?
– Шесть месяцев назад на место вашей работы был внедрен наш сотрудник, Шемякин Николай Степанович. Знаете такого?
– Дядя Коля? – изумился Данила.
– Он самый, – подмигнул Даниле полковник. – Мы от него много информации о тебе получили. Сотрудник он опытный, и всё нам про тебя поведал. Кстати, именно ему вы все и обязаны жизнью.
Слово «все» приятно отозвалось в сознании Данилы. Значит, Света тоже жива… Улыбка невольно тронула его лицо.
– В смысле, обязаны жизнью?
– Когда вы пропали из виду, именно его группа вышла и на товарища Воронова, и на капитана Сидорова, и на всю его шайку-лейку. В нашем распоряжении оказались все ваши данные, включая мобильные телефоны и средства передвижения.
– Но у меня с собой телефона не было, – возразил Данила.
– Вашего не было, а вот телефон капитана Сидорова, переданный вам в метро вашим другом Сергеем, оставался с вами до самого конца. Именно благодаря ему мы были в курсе всего, что происходило на той платформе, где вы чуть было под поезд не угодили. Единственное, чего мы не знали, это где находится, так сказать, штаб-квартира всей этой крысиной организации. Главаря мы, кстати, уже прижали к стенке. Почти всех повязали, так что вам больше ничто не угрожает.
– Всех? И Сидорова?
Воронов кашлянул и тихо произнес:
– Убили Володьку. Жаль дурака.
– Убили?
– Да, – подтвердил полковник Голицын, – перестарались мои архаровцы. Хотя, если бы не их действия, то он, скорее всего, успел бы вас убрать. Снайпер снял его в самый последний момент, когда он уже взвел курок, чтобы вас, так сказать…
– Так вот почему он выстрелил мне не в голову, а в спину… – в пустоту пробормотал Данила.
– Он просто был ослеплен свето-шумовой гранатой и начал палить куда попало, вот нам и пришлось его ликвидировать. Ваше же ранение, к счастью, оказалось не смертельным. Но зато в наши руки попались почти все остальные члены банды.
– Что значит «почти»?
– Эмм, главарю скрыться так и не удалось, он уже вовсю показания дает. Также были задержаны практически без сопротивления семеро его охранников. Изъято несколько единиц огнестрельного оружия и, самое главное, вся их подпольная бухгалтерия ‒ имена инвесторов и списки жертв. Кстати, если бы не вы, эти списки были бы куда масштабнее, скажу я вам.
– Кому же удалось уйти? – не понял Щеглов.
– Вот тут мне, конечно, за сотрудников стыдно немного, – покаялся полковник. – После штурма усадьбы и короткой перестрелки была зачистка, в ходе которой и были задержаны все члены группировки. Среди них в доме оказалась пожилая пара, муж с женой. Как они представились ‒ клиенты фирмы, подписавшие договор пожизненной ренты. Стариков трогать не стали, только препроводили их в служебный ПАЗик, что называется, до выяснения. Ну, пока суть да дело, эти гаврики наш автобус взяли и умыкнули. Бросили на ближайшей железнодорожной станции и скрылись в неизвестном направлении.
– Знаю я их, – сказал Воронов. – Братья-близнецы, работали на главаря. Хитрые черти, любят маскарад. Переодевались постоянно, когда я сам за Щегловым следил.
– Ну, ничего, – ответил полковник, – далеко не уйдут. Личности мы выясним да в розыск их объявим.
Данила слегка отвел взгляд в сторону и тихо спросил:
– А что со Светой?
Воронов помрачнел и отошел к окну. Полковник Голицын ответил за него.
– Горина Светлана Владимировна сейчас тоже под следствием находится. Всю вину она взяла на себя, но следствием уже установлена и вина профессора Филюшкина. Его совесть запятнана куда сильнее. К слову, она сделала это, когда узнала о его состоянии здоровья. Уже в изоляторе у профессора случился обширный инсульт, и он в данный момент находится в реанимации. Прогноз неутешительный, в ближайшее время ему вряд ли придется отвечать за свои действия.
Данила ничего не ответил, лишь закрыл глаза. Представлять Свету в роли подсудимой ему было мучительно больно, да и новость о профессоре не радовала.
– Ну, вы не переживайте, – постарался приободрить Данилу Голицын. – Светлана Владимировна активно сотрудничает со следствием, и её мотивы нам уже известны. Она, конечно, не избежит наказания, но, тем не менее, суд учтёт в своем решении все факты. Именно поэтому нам необходимо подробно побеседовать с вами.
– Я расскажу все, что знаю, – холодно ответил Данила.
Полковник кивнул и направился к выходу. У двери притормозил немного, словно задумавшись, затем обернулся и сказал:
– Кстати, гражданин Щеглов, на ваш счёт у нас тоже есть планы. Мы не просто так обратили внимание на ваши нестандартные способности. Не пропадайте.
Он подмигнул Даниле и вышел. В палате воцарилась тишина. Воронов по-прежнему стоял спиной и молча смотрел в окно.
– Много ей светит? – спросил Данила тихо.
– Поживем – увидим, – сухо ответил Воронов и направился к выходу. ‒ Ты поправляйся. И, если что, – мужчина замялся, – обращайся, в общем.
Глава 25
Данила открыл глаза, не сразу осознав, где находится. В окно падал холодный лунный свет, бледным пятном выкрадывая у мрака силуэт письменного стола. На столе мигал ноутбук, давно погрузившийся в спящий режим от бездействия. Часы показывали три часа ночи. «Это произойдет сегодня», – подумал Данила и одним резким движением вскочил с постели. Всё равно уже не уснуть. Наспех одевшись, парень прошмыгнул в ванную. Умылся ледяной водой, проклиная бережливость Воронова, который вечно на ночь отключал бойлер, и вышел во двор. Холодный ноябрьский воздух тут же заставил Данилу поёжиться. Обняв себя руками, он быстро прошмыгнул через знакомую калитку, ведущую к озеру. Осень выдалась зябкая, и деревья, уже давно обронившие листву, легко пропускали лунный свет сквозь свои кривые сучья. Тропинка, ведущая к воде, была хорошо различима, и уже спустя минуту Данила стоял у края моста. Того самого, что послужил ему однажды командой к самоубийству. Данила окинул взглядом ещё не скованное льдом озеро. Легкий пар, поднимавшийся от водной глади, слегка укутывал новенький мостик. Всё лето они с Вороновым мастерили это чудо архитектуры. Устанавливали и крепили на цепях понтоны, натягивали от берега к берегу толстые канаты и устилали на лаги струганные доски. Мост получился грубым и неказистым, зато устойчивым и широким, на нём можно было легко разминуться двум велосипедистам. Работа заняла практически всё лето, учитывая, что работать приходилось исключительно в выходные. Вчера они с Сергеем докрасили последние метры моста и бережно установили табличку с надписью «Окрашено!» и датой окончательного запуска сооружения в эксплуатацию. Дата была выбрана не случайно. Оба ждали её с неописуемым трепетом, а потому трудились без устали и почти не ругались. Данила научился избегать острых углов в общении с Вороновым, стараясь уступать ему в спорных моментах, а Сергей научился прислушиваться к мнению этого «рукожопа, которого ему Бог послал в помощнички». Данила улыбнулся, вспомнив, сколько раз Воронов называл его именно этим новомодным, но при этом таким ёмким словом – «рукожоп». Многие вещи парень действительно делал впервые и потому не мог похвастать правильным анатомическим расположением рук, на что постоянно обращал своё внимание Сергей. Но, тем не менее, работу они закончили вовремя. И сегодня был тот самый день, когда этот мост официально предстанет на суд первому пешеходу. Именно сегодня Света выходила на свободу.
Данила ещё раз осмотрел их с Вороновым детище и побрел обратно в дом. Не в силах больше терпеть этот холодильник, он на цыпочках прошмыгнул мимо комнаты Сергея и выкрутил ручку газа на полную. Бойлер задумался секунд на пять и начал набирать обороты, натужно покрякивая, качая горячую воду по трубам. Спустя десять минут в доме уже стало заметно теплее.
Данила сидел на кухне и задумчиво пялился в кружку с горячим чаем. Последний год стал переломным в его жизни. После ранения и больницы был суд, на котором всем членам банды, в зависимости от их роли, дали от трех до пяти лет. Главарю впаяли пятнадцать лет строгого режима с конфискацией. Причем, судя по словам полковника Голицына, сладкими они ему не покажутся, поскольку попадет он в компанию людей, у которых брал деньги на свой гениальный проект. Далеко не факт, что он вообще когда-либо выйдет на свободу.
Свете же дали год. Учли её мотивы и активное сотрудничество со следствием. Также учли, что от её рук, по сути, погиб лишь один человек, которого тогда не смог спасти Данила. Причем не спас он его при активном содействии помощников главаря. Тех самых, что, перевоплотившись в немощных старичков, ловко скрылись во время штурма. Их, кстати, так и не нашли, они как в воду канули. Да и не мудрено, с такими-то талантами.
Данила сидел и молча представлял, какой будет их встреча, как Света отреагирует на его появление. Ни Воронову, ни ему до самого освобождения она не позволяла себя навещать. Она не выходила на свидания и никому не писала. Благодаря своим бывшим связям в органах, Воронову удалось наладить контакт с одним из надзирателей в её колонии. И та, чисто за символическую плату, передавала Сергею всю интересующую его информацию о племяннице. Здорова ли, как чувствует себя, не нуждается ли в чём ‒ всё Сергею было известно, а через него обо всем знал и Данила. Сам же Щеглов не ленился и исправно писал Свете письма. В них он никогда не поднимал тему чувств, лишь однажды дал себе слабину и обмолвился, что ему очень не хватает их теплых вечерних бесед. В основном же он просто рассказывал о себе. О том, как после суда ему поступило предложение работать в службе охраны московского метрополитена. Он с гордостью рассказывал о своих успехах в предотвращении несчастных случаев в метро, рассказывал о том, как сильно изменился характер его предчувствия и что нового он смог открыть в себе. Поведал, что больше не испытывает этих мучительных панических атак, сопровождающих каждый потенциальный суицид, что теперь это чувство стало сродни обычному знанию. Словно кто сообщение присылает прямо ему в голову. Просто и лаконично: сегодня будет попытка суицида. Тогда Данила вызывал всех своих подчиненных и рассредоточивал их по всей подземке, согласно лично им придуманной схеме. Он не без гордости сообщал Свете, что за прошедший год ни одного случая суицида так и не случилось. Сетовал на то, что открыли линию Московского Центрального Кольца, и что теперь работы прибавилось на треть. И просто писал о том, что видел и чувствовал, развивая свои новые способности. О самих способностях он умалчивал намеренно, боясь раскрывать все карты до встречи с ней. Боялся, что без каких-либо особенностей он не будет интересен Свете, и поэтому приберегал их до момента встречи.
Данила не переживал из-за того, что не получал от Светы писем. Он знал, что с ней всё в порядке. И не только благодаря сведениям, что передавал ему Воронов. Света не просто вылечила его ‒ она подарила ему новую жизнь. Открыла в нём способности, о которых раньше Данила и не мечтал. Теперь он чувствовал её на расстоянии. Знал, когда ей грустно, знал, когда весело. Знал, что она чувствует и как работает над собой. Он понимал её. И потому не настаивал в своих письмах на том, чтобы она отвечала ему. Он понял, что этот год она решила посвятить искуплению. Многое изменилось в её мироощущении после встречи с Данилой, и это время ей было нужно, чтобы научиться жить с тем грузом ответственности, который она добровольно на себя взвалила, решив спасти его. Данила понимал, на какую жертву она пошла ради него. И эта жертва позволила ему самому осознать, какое место ему суждено занять в этой жизни. Теперь свои способности он воспринимал не как наказание, а как дар, ответственный и бесценный.
Конец.
