Exist Error
Радиационный вальс
Глава 0: «Добро пожаловать в новый мир»
Пустошь. 2147 год. Мир сменил три поколения людей. Первые люди были из бункеров, вторые были рождены в пустоши, но, выросли от лица прошлой памяти, а последнее поколение уже было способно выжить.
Пустошь. Бескрайняя, безмолвная, она лежала под низким свинцовым небом, словно гигантская рана, которая никогда не заживёт. Когда-то здесь кипела жизнь: города, дороги, поля – всё это теперь лишь тени, призраки прошлого, погребённые под слоями пепла и пыли. Ветер, сухой и колючий, нёс с собой запах гари и тления, будто сама земля дышала смертью. Он гулял по пустым улицам, шелестел обрывками старых газет, кружил пылью над руинами, которые когда-то были домами.
Четыре штата – Юта, Невада, Калифорния, Аризона – когда-то были сердцем Америки. Теперь они стали её могилой. Лас-Вегас, некогда сияющий огнями и надеждами, теперь был лишь бледным отражением себя самого. Его небоскрёбы, словно скелеты великанов, торчали из песка, а улицы, когда-то заполненные толпами туристов, теперь были пустынны, если не считать бродячих псов да редких выживших, скитающихся в поисках воды и пищи. Огни города, которые когда-то освещали ночь, теперь были лишь воспоминанием. Теперь здесь горели лишь костры, разведённые теми, кто ещё цеплялся за жизнь.
Юта, с её красными каньонами, теперь казалась ещё более кровавой под лучами солнца, которое, казалось, жарило землю без жалости. Калифорния, некогда земля мечты, превратилась в пустыню, где океан, когда-то ласковый и голубой, теперь выбрасывал на берег мёртвую рыбу и обломки кораблей. Аризона, с её бескрайними пустынями, стала ещё более безжизненной, а её города – лишь грудами развалин, где ветер выл, как голодный зверь.
Но даже в этом мёртвом мире жизнь нашла способ пробиться. Люди, выжившие после войны, научились существовать среди руин. Они строили свои маленькие миры среди хаоса, создавая новые правила, новые законы. Лас-Вегас стал столицей этого нового порядка, местом, где власть принадлежала тем, кто мог её удержать.
«Красавчики». Они правили здесь, как короли. Их костюмы, безупречные даже в этом мире грязи и разрушения, выделялись среди серости пустоши. Они собирали налоги, обеспечивали водой, светом, работой. Но за их улыбками и изысканными манерами скрывалась железная хватка. Они не были убийцами, но и милосердие не было их сильной стороной.
«Ангелы», напротив, не скрывали своей жестокости. Они рыскали по пустоши, как стаи голодных волков, оставляя за собой лишь кровь и пепел. Их вера в то, что они – посланники Бога, делала их ещё более опасными. Они не искали власти, они искали искупления – даже если для этого нужно было уничтожить весь мир.
«Псы», с их бинтами и воем, были другими. Они не претендовали на троны, не искали спасения. Их мир вращался вокруг нефти и наркотиков, которые они добывали и продавали. Их мотоциклы, рёв которых разносился по пустоши, стали символом их свободы – и их безумия.
«Франки», с их красными куртками и взрывами, были словно призраки. Они не хотели власти, они хотели разрушить её. Их анархия была их оружием, их идеалом, их проклятием.
И среди всего этого хаоса, среди песка и крови, среди руин и надежд, пустошь жила своей жизнью. Она была матерью и могилой, судьёй и палачом. Она не прощала ошибок, не знала жалости. Она просто была. И те, кто выживал в её объятиях, знали: пустошь не выбирает. Она просто забирает.
Пустошь не знала покоя. Её дни были долгими и беспощадными, а ночи – холодными и беззвёздными. Солнце, поднимаясь над горизонтом, заливало землю ослепительным светом, превращая песок в раскалённое стекло. Тени, короткие и резкие, словно ножи, резали землю, а воздух дрожал от жары, как будто сам мир задыхался. К полудню пустошь становилась печью, где даже ветер, если он решался подняться, приносил лишь новую волну пыли и жажды.
Но пустошь была жива. Не так, как раньше, не так, как в старых книгах, где зелень покрывала землю, а реки несли свои воды к океану. Теперь жизнь здесь была другой – жёсткой, выносливой, приспособленной к новым правилам. Среди песков и камней пробивались редкие кусты, их листья толстые и мясистые, словно созданные для того, чтобы удерживать каждую каплю влаги. В трещинах скал ютились ящерицы, их чешуя блестела под солнцем, как металл. Они были быстры и осторожны, словно знали, что любая ошибка станет последней.
Люди, выжившие в этом мире, тоже научились приспосабливаться. Они строили свои поселения там, где ещё можно было найти воду – у высохших рек, в тени каньонов, возле редких источников, которые били из-под земли, как последние слёзы планеты. Их дома были сделаны из того, что осталось от старого мира: обломков машин, ржавых листов металла, досок, вырванных из разрушенных зданий. Эти поселения, маленькие и хрупкие, как паутина, цеплялись за жизнь, словно зная, что пустошь в любой момент может стереть их с лица земли.
Торговля в пустоши была делом опасным, но необходимым. Каждое поселение имело что-то своё: одно – воду, другое – еду, третье – оружие или лекарства. Караваны, состоящие из грузовиков и повозок, запряжённых мулами, двигались по пустыне, как кровь по жилам. Их маршруты были извилисты и тайны, известные лишь проводникам, которые вели их через пески и скалы. Но даже они не могли гарантировать безопасность. Пустошь была полна опасностей: бандиты, мутанты, песчаные бури – всё это могло уничтожить караван за считанные минуты.
Вода была валютой. Чистая, прозрачная, она ценилась выше золота. Те, кто контролировал источники, имели власть. Они строили вокруг них укрепления, нанимали охрану, устанавливали свои правила. Но даже самые сильные не могли удержать воду вечно. Пустошь была ненасытна, и рано или поздно она забирала своё.
Еда была скудной. Консервы, оставшиеся с прошлой эры, давно закончились. Теперь люди питались тем, что могли вырастить или поймать. В некоторых поселениях были огороды, защищённые от солнца и ветра. Там выращивали картофель, тыквы, редкие злаки. В других местах охотились на мутантов – странных существ, появившихся после войны. Их мясо было жёстким и горьким, но голод не оставлял выбора.
Оружие было частью жизни. Без него нельзя было выжить. Винтовки, пистолеты, ножи – всё это было на вес золота. Но оружие не только защищало, оно и убивало. Конфликты между поселениями были обычным делом. Иногда из-за воды, иногда из-за еды, а иногда просто из-за старой вражды, которая тянулась годами. Война в пустоши никогда не заканчивалась. Она лишь меняла свои формы.
Но даже в этом мире были свои островки надежды. В некоторых поселениях люди пытались сохранить то, что осталось от старого мира. Они собирали книги, картины, музыкальные инструменты – всё, что напоминало о том, что когда-то мир был другим. В редкие вечера, когда солнце садилось за горизонт, а воздух становился чуть прохладнее, они собирались вместе, чтобы петь, рассказывать истории, мечтать. Эти моменты, короткие и хрупкие, как пламя свечи, напоминали им, что они всё ещё люди.
Пустошь была безжалостна, но она не была пустой. Она была полна жизни – странной, жестокой, но жизни. И те, кто выживал здесь, знали: пустошь не прощает слабости. Она либо ломает тебя, либо делает сильнее. И каждый день был битвой, каждый шаг – испытанием. Но даже в этом мире, где смерть была постоянным спутником, люди находили причины продолжать идти. Потому что пустошь, как бы она ни была жестока, всё ещё была их домом.
На пересечении Невады и Юты, где пустошь встречалась с редкими островками жизни, стояла деревня, словно последний оплот человеческого упорства в мире, который давно забыл о милосердии. Её жители, словно муравьи в гигантском муравейнике, медленно, но уверенно возделывали землю, превращая бесплодную почву в оазисы зелени. Их семена, купленные в Вегасе и доставленные грузовыми караванами, стали символом надежды – крошечными зёрнами жизни, брошенными в бездну отчаяния.
Теперь, спустя месяцы кропотливого труда, они отправляли около сорока процентов урожая обратно в Вегас, платя налог за право дышать воздухом свободы и хоть на миг забыть о тяготах пустоши. В городе они искали не просто развлечения, а глоток нормальности – алкоголь, смех, азарт карточных игр и тепло человеческого общения в VIP-комнатах, где милый обслуживающий персонал на время стирал границы между прошлым и настоящим.
Деревня, словно драгоценный камень, была встроена в ландшафт пустоши. Её сердцем стал небольшой водоём, окружённый парниками, где зелёные ростки тянулись к солнцу, словно молясь о жизни. Водоочистительный фильтр, установленный у кромки воды, был чудом инженерной мысли – он вкачивал воду и через сеть труб направлял её к растениям. Люди, сгорбившись, носили вёдра, поливая каждый росток с почти религиозным благоговением. Ночью деревня превращалась в тихое убежище, где Луна, словно нежная мать, окутывала её своим серебристым светом, даруя покой и силы для нового дня. Её свет был мягче, чем жгучий взгляд Солнца, которое, казалось, хотело выжечь всё живое дотла.
Но сейчас здесь царила тишина… Тишина, которая давила тяжелее, чем любая буря. Медленный дым поднимался в небо, окутанное тучами, словно сама природа оплакивала сожжённую деревню. Воздух был наполнен запахом гари и крови, а вдалеке слышался дикий смех, перемежающийся с криками агонии. По улицам метались люди, словно загнанные звери, пытаясь укрыться от свинцового дождя, который обрушился на них со стороны незваных гостей. Костлявые фигуры с голым торсом, украшенным шрамами-крестами, бродили по периметру, выслеживая тех, кто осмелился спрятаться. Их глаза горели фанатичным блеском, а движения были резкими и точными, как у хищников, почуявших добычу.