Ф. К. Каст
Солнечная воительница
Лару завилял хвостом, продолжая пристально наблюдать за толпой своими янтарными глазами.
Уилкс внимательно посмотрел на своего спутника, и Мари почти почувствовала между ними связь. Затем высокий Охотник кивнул – и себе, и своей овчарке.
– Наши спутники приняли решение. Они, как и прежде, признают Лару своим вожаком. По традиции, выбор остается за нашими спутниками, и изменить его нельзя. Я предлагаю работать вместе и остановить пожар, а когда Племя будет в безопасности, мы соберем Совет и позволим людям решать, куда двигаться дальше, что делать с гибелью нашего Жреца и какие меры нам предпринять – если это действительно необходимо – против Ника и его землерылихи.
– Я Землеступ, – поправила его Мари сильным, уверенным голосом. – Мой народ зовется Землеступами. Называть меня землерылихой – значит оскорблять меня; кроме того, вам следует знать, что я Землеступ лишь наполовину. Мой отец был вашим соплеменником, Псобратом по имени Гален.
Мари увидела, как на лице Уилкса промелькнуло удивление. Это же удивление прокатилось по всей толпе – особенно отчетливо оно проступило на лицах старшего поколения.
– Она говорит, что она одна из нас, – оскалился Тадеус.
– Ей необязательно это говорить, как и тебе необязательно в это верить, – сказал Ник. – То, что ее выбрала овчарка, делает ее одной из нас.
– Ник прав. Не кровь делает тебя Псобратом, а сердце, душа и любовь к псам, – сказал Уилкс.
– И у Мари есть все, – Ник улыбнулся, с гордостью глядя на нее. Потом он обратил взгляд на толпу и возвысил голос, чтобы все на поляне его услышали. – А еще Мари знает, как лечить паршу.
– Ложь! – завопил Тадеус.
– Это правда! – отрезал Ник. – У меня была парша. Мари меня вылечила. И у О’Брайена, как вы знаете, тоже, а теперь он здоров.
– Пустые разговоры! Никто не видел О’Брайена с тех пор, как начался пожар, – сказал Тадеус.
– Я видел.
Всеобщее внимание переключилось на юношу по имени Дэвис. Он нервно переступил с ноги на ногу, и его маленький терьер повторил его движение. – Я видел, как он помогает Розе спасти помет Фалы. Возможно, он не выжил, потому что пожар отрезал его от нас обоих, но я точно его видел и могу поручиться, что он был здоров.
– Он выжил, – заверил его Ник. – Я видел его после этого. Он спас всех щенков Фалы и вел их с Розой в безопасное место.
– О, ну тогда все в порядке! – издевательски фыркнул Тадеус.
Мари надоело молчать. Она неприязненно помотала головой.
– Тадеус, ты худший из лицемеров, потому что ты еще и лжец. Это из-за тебя погибла моя мать. Из-за тебя и того старика Землеступы у Канала запаниковали, и начался пожар. Это по твоей вине отец Ника, ваш Жрец Солнца, мертв. И если сегодня мы погибнем в огне, то только потому, что ненависть для тебя важнее жизни. – Она окинула взглядом Псобратьев. – Для вас ненависть тоже важнее жизни?
– Не смей говорить со мной в таком тоне, землерыльская шлюха! – Тадеус, кажется, окончательно потерял над собой контроль и бросился вперед, протягивая руки к ее горлу.
С диким рычанием Ригель набросился на него и повалил на землю, а потом встал над ним, остерегающе рявкая и оскалив зубы у самой его шеи, в то время как Лару прижал к земле злобного терьера Тадеуса, вынуждая его открыть шею и брюхо.
Остальные псы дружно попятились от Лару и Ригеля, опустив головы и безропотно поджав хвосты.
– Ник, Мари, отзовите овчарок, – сказал Уилкс. – Тадеус, нам нужно сосредоточиться на борьбе с огнем. Позже мы решим, как поступить дальше, – если выживем. А до тех пор держись от Мари и Ника подальше.
Лару и Ригель вернулись к Нику и Мари. Тадеус и его терьер медленно поднялись на ноги. Где-то вдалеке раздался раскат грома, и ветер снова переменился, хлестнул порывисто с севера и принес с собой искры, дым и голодный вой приближающегося пламени.
– У нас мало времени! Нам нужен солнечный огонь, чтобы потушить пожар, но без Жреца Солнца…
Уилкс торопливо обратился к окружающим, и все переключились на него – все, кроме Мари. Она продолжала наблюдать за Тадеусом, размышляя, как один полный ненависти человек так круто изменил ее жизнь, когда заметила, что его рука потянулась к маленьким ножнам на поясе. Он с ненавистью посмотрел на Ригеля и одним отточенным движением вынул из ножен метательный кинжал.
Мари захлестнул страх.
– Не трогай его! – завопила она на Тадеуса и дала волю гневу, который бурлил в ней с того момента, как он впервые назвал ее шлюхой. Она выбросила вперед руку, и сорвавшийся с пальцев огненный шар ударил в землю у самых ног Тадеуса и подпалил ему штаны, заставляя его выпустить из рук кинжал, который упал острием вниз и вонзился в бок Одиссею. Мужчина и пес одновременно закричали от боли. Тадеус кинулся к ручью, пока Одиссей с мучительным визгом пытался ухватиться за рукоять кинжала зубами.
– Помогите ему! Помогите Одиссею! – закричал Тадеус из воды. Двое Охотников бросились вперед, чтобы вынуть кинжал из бока терьера и зажать кровоточащую рану.
Мари в ужасе уставилась на раненого терьера, разрываясь между пониманием, что никто не позволит ей помочь псу, и инстинктивным желанием это сделать. Должно быть, она невольно шагнула вперед, потому что Ник вдруг положил руку ей на талию.
– Это Тадеус ранил своего пса. Не ты. Держись, Мари. Ты только что призвала солнечный огонь. Ты доказала, что в тебе течет кровь Псобрата, – шепнул он.
Псобратья на поляне во все глаза смотрели на Мари. Она отвернулась от раненого пса, вскинула подбородок и смело встретила их взгляды.
– Вы еще сомневаетесь, что мой отец был одним из вас?
Тадеус выбрался из ручья и заковылял к Одиссею, грубо оттолкнув двух Охотников, которые обрабатывали терьеру рану. Он опустился на колени рядом с маленьким псом, который продолжал поскуливать от боли, и впился в Мари наполненными ненавистью зелеными глазами.
– Грязная тварь! Ты заплатишь за то, что сделала с Одиссеем!
Ник открыл рот, но на этот раз Мари остановила его, накрыв его руку своей.
– Ты хоть когда-нибудь берешь ответственность за свои действия? – поинтересовалась она и с отвращением покачала головой. – Все видели, что произошло. Ты угрожал моему псу. Я призвала солнечный огонь, чтобы тебя остановить. Это ты уронил кинжал, который предназначался Ригелю, и ранил Одиссея. Это была твоя вина!
– Этого бы не случилось, если бы ты не лезла на чужую территорию. И пожара бы не было, и Сол бы не погиб, – огрызнулся Тадеус.
– Все очень просто, – подал голос Ник. На Тадеуса он даже не смотрел. Вместо этого он обратился к наблюдающим Псобратьям. – Вы хотите упиваться ненавистью вместе с Тадеусом и пожинать плоды своей злобы – или вы готовы впустить в свою жизнь нечто новое, непривычное, нечто хорошее?
Повисшую тишину разорвал незнакомый голос.
– Все еще проще. Вы хотите напасть на единственного человека, который способен призвать солнечный огонь и спасти нас всех?
Мари распахнула глаза, когда из-за стены дыма вынырнул мужчина. Он вбежал в ручей, обдав их брызгами холодной чистой воды. Но Мари смотрела не столько на него, сколько на существо рядом с ним.
– Это рысь, – тихо пояснил Ник. – А ее спутник – наемник.
Несмотря на опасность ситуации, Мари распирало от любопытства. Животное было крупным – гораздо крупнее любого терьера. Мех, хотя и грязный и опаленный, выглядел густым и мягким. Огромные лапы почему-то наводили на мысли о гигантском кролике. Уши рыси украшали черные кисточки, напоминающие перья, а когда она посмотрела в сторону Мари, девушка оторопела, потому что ее желтые глаза сверкали, как маленькие солнца.
– Антрес прав, – сказал Уилкс.
Тут мужчина поднял голову, и Мари с удивлением заметила, что цвет его глаз в точности повторял цвет глаз его рыси. Он вытер лицо рукавом туники и произнес:
– На случай, если до вас еще не дошло, знайте, что прямо за огнем – то есть прямо за мной и Баст – рой насекомых пожирает все, что пропустил пожар.
– Рой? – повторил Уилкс. – Рой идет сюда средь бела дня?
– Да, если это можно назвать «белым днем». – Антрес махнул на затянутое дымом небо и скрытое пеленой солнце. – Времени нет. Если вы можете потушить пожар, делайте это сейчас. Если не можете, приглашаю следовать за нами с Баст. Нас отрезало от Канала, когда ветер переменился, но мы пойдем мимо Города-Порта в сторону Увилки.
За спиной Антреса что-то взорвалось. Мари заметила, что, прежде чем отреагировать, мужчина бросил взгляд на рысь, после чего кивнул и выскочил из ручья.
– Или можете остаться здесь и лаяться, как шавки. Мне все равно.
– Лаяться, как шавки? – повторил Тадеус. – Ты оскорбляешь нас в сердце нашего же Племени?
Антрес с Баст замерли напротив Тадеуса и Одиссея. Наемник был на несколько дюймов выше тонкокостного Охотника и смотрел на него сверху вниз.
– Я больше не вижу Племени. Я вижу толпу препирающихся детей.
– Ты, грязный кошколюб… – начал Тадеус, но тут рысь молнией метнулась между своим спутником и Охотником. Она выгнула спину и зашипела, опасно сверкая желтыми глазами.
Тадеус отшатнулся, и Антрес улыбнулся.
– Да, Баст не подчиняется вашим правилам. Она не станет валить тебя на спину, чтобы показать свое превосходство, – она просто тебя выпотрошит. Подойди ближе, собачник, и дай ей размяться.
– Тадеус, назад! – приказал Уилкс. Затем он кивнул Антресу. – Я не стану просить тебя остаться. Это не твое Племя, и пожар – не твоя забота. Я лишь попрошу, чтобы ты оставлял за собой метки – тогда Племя сможет при необходимости пройти твоим путем.
– Хорошо. – Антрес почтительно кивнул Уилксу и вместе с рысью растворился в лесу.
– Наш гость прав, – сказал Уилкс. – Мари, ты нам поможешь?
Мари ответила быстро и четко:
– Только если вы позволите нам с Ригелем свободно покинуть территорию Племени. А также Нику и Лару – и любому, кто захочет уйти с нами, когда с пожаром будет покончено.
Уилкс недоверчиво уставился на Ника.
– Ты хочешь уйти? С альфой и женщиной, которая, как ты утверждаешь, умеет лечить паршу?
Ник ответил, не раздумывая:
– Я иду с Мари.
Мари видела, какое действие оказали на Племя слова Ника. Люди смутились и явно не знали, как им реагировать. Ей было их жаль: их город горел, друзья и родные были в опасности, а теперь им еще и приходилось иметь дело с ней – незнакомкой, которая вторглась на их территорию… и была их единственным шансом на спасение.
Да, она испытывала жалость, но она не была глупа. Мари возвысила голос, чтобы перекричать вой ветра и рев огня, который подбирался все ближе.
– Я призову солнечный огонь и спасу вас. Кроме того, я даю слово, что вернусь и позабочусь о ваших раненых, а также поделюсь с Племенем секретами целительства Жриц Луны, но только если ваш Совет пообещает, что вы никогда больше не возьмете в рабство ни одного Землеступа.
– Ее слово ничего не значит, – сказал Тадеус, отрывая рукав от туники и принимаясь перевязывать Одиссея. – Если вы ее отпустите, то вернуть ее получится, только выследив ее и притащив назад на веревке, как дикого кабана.
Мари заглянула в полные ненависти глаза Тадеуса и обратилась лично к нему:
– Если ты не закроешь рот, я заставлю тебя замолчать навсегда.
– Ты смеешь мне угрожать, дрянь?
Ригель со свирепым рычанием сделал по направлению к Тадеусу пару шагов. Мари чувствовала ярость Ригеля – и черпала из нее силы. Она впустила ее в себя, и ее собственное лицо исказилось оскалом. Затем ярость ее спутника шевельнулась внутри нее, и все ее тело до последней клеточки затопил жар, который желтым пламенем пылал одновременно над ней, вокруг нее и внутри.
Ник отдернул от нее руку, словно обжегся, но ободряюще улыбнулся:
– Вот оно! Ты снова это делаешь. Ты призываешь солнечный огонь!
– Всем назад! – выкрикнул Уилкс. – На другую сторону Барсучьего ручья! – Племя бросилось бежать, а Уилкс направился к Мари и Нику. – Призывать солнечный огонь так близко и в таких количествах слишком опасно. Ник, помоги ей подняться вон на тот берег, – он махнул на склон, под которым ручей лениво менял направление и уходил в самое сердце Племени.
Ник кивнул, и все трое вместе с собаками поспешили на вершину склона.
– Что теперь, Ник? – шепнула Мари.
– Способность призывать солнечный огонь у тебя в крови, – заговорил он торопливо и тихо. – Она твоя по праву рождения – так же, как способность призывать силу луны. Просто прими то, что уже наполняет твое тело. Позволь огню использовать тебя, Мари. Выпусти его на волю.
От волнения у Мари засосало под ложечкой, но она кивнула и повернулась туда, откуда на них, пожирая все на своем пути, надвигался огонь.
Она закрыла глаза и размеренно вздохнула – один раз, два, три, – нащупывая опору, отрешаясь от окружающих ее жара и дыма, страха и ненависти и сосредотачиваясь вместо них на собственном дыхании. Мари представила, как дым над ее головой расступается, и перед ее внутренним зрением возникло масляно-желтое солнце, гордо сияющее в лазурном небе.
Она чувствовала жар, чувствовала силу. Солнце было там, где должно было быть. Она подняла руки, потянулась и ощутила, как золотистый филигранный узор, дремлющий под ее кожей, пробуждается, заполняя ее тело ни с чем не сравнимым желтым жаром.
Но он не кипел. Не становился мощнее, не накапливался, не рвался наружу.
Она открыла глаза и беспомощно уронила руки.
– Я не могу. Не получается.
– Ты можешь! – Ник обнял ее за плечи и развернул лицом к себе. – Я знаю, что можешь. Ты уже делала это раньше, у ручья, когда умерла твоя мама.
– В тот раз я не думала, Ник. Это случилось само собой – как только что, когда я швырнула в Тадеуса огненный шар. Внутри меня закипает жар, а потом он вдруг вырывается наружу. Но я не знаю, как заставить его закипеть.
– Может, так же, как ты призываешь луну? Наверняка это что-то близкое, – предположил Ник.
– Нет, это совершенно другое! Я знаю луну, а она знает меня. Я призывала ее всю свою жизнь.
– Что такое? – Уилкс держался чуть в стороне, чтобы не мешать Мари и Нику, но теперь встревоженно подошел ближе. – Что-то не так?
Ник начал объяснять, но Мари мягко коснулась его руки, и он замолчал.
– Я не знаю, как призвать солнечный огонь. Я делала это всего два раза, и оба раза все получалось само собой.
– Хочешь сказать, тот огненный шар ты кинула в Тадеуса не нарочно?
Мари кивнула.
– В первый раз это произошло, когда погибла ее мать, – сказал Ник. – Я собирался попросить Сола заняться ее обучением, но… – Он умолк.
Уилкс на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их снова, поймал взгляд Мари и произнес:
– Пожалуйста, прости меня.
Мари недоуменно гадала, что он имеет в виду, а Уилкс тем временем снял с пояса плетеный пеньковый ремень. Затем он стремительным движением выбросил вперед руку, накинув получившуюся удавку Ригелю на шею, и дернул за веревку с такой силой, что сбил молодого пса с ног и, подтянув его к себе, сдавил ему горло, так что овчарка начала вырываться и хрипеть.
– Убери руки! – завизжала Мари и в ярости бросилась к Уилксу, готовая вцепиться ему в лицо ногтями.
И тут она увидела, что Уилкс прижимает к шее ее спутника нож. Они с Ригелем замерли одновременно.
– Нет! Не надо! Пожалуйста, не трогай его!
– Если ты не призовешь солнечный огонь, я перережу ему горло.
Мари никогда не забудет, как бесцветно звучал в ту минуту голос Уилкса. Она заглянула Псобрату в глаза и поняла, что он готов это сделать – готов убить ее Ригеля.
Злость, страх, ярость и отчаяние захлестнули Мари с головой. Она чувствовала, с каким трудом дышит Ригель, видела, как мутнеет сознание в глазах ее овчарки, а нож все сильнее прижимается к шее. Он уже проколол толстую шкуру, окропив папоротник у ног Уилкса алыми пятнами.
Мари задышала глубже. Она потянулась к Ригелю через их загадочную мистическую связь и впустила в себя страх, гнев и боль молодого пса.
Жар внутри нее начал нарастать, и Мари с готовностью приняла его – приняла злость, страх, боль и силу, исходившие сперва от ее овчарки, а потом от нее самой, пока она не погрузилась в них целиком. Тогда Мари подняла руки и закричала, и переполнивший ее жар хлынул из ладоней жидким огнем, пронесся над головой Уилкса и над ручьем и обрушился на поваленные деревья, а вместе с ним, подобно вулканической лаве, полилась наружу ее ярость.
Никогда еще Мари не испытывала ничего подобного. Это была не холодная сила серебристой луны. Эта мощь – этот текучий жар – была величественна и страшна. Поток огня рвался наружу, набирая силу, и Мари оставалось лишь бессильно за ним наблюдать. Она увидела границу пожара. Казалось, пламя тянется к ревущему солнечному огню, как мотылек к свету. Когда две силы встретились, Мари ощутила лесной пожар внутри себя. Он был голоден – ненасытен! – и пытался поглотить ее солнечный огонь, чтобы продолжить пиршество.
– Нет! – закричала она.
Она знала, что ей нужно больше солнца – больше силы, больше жара. Она зажмурилась и открылась редким лучам солнца, которые пробивались сквозь дым, и они хлынули в ее тело с какой-то непонятной ей готовностью. Жар, который обрушивался на пожар, усилился, и страшное пламя словно взревело в ответ.
– У тебя получается! – зашептал ей в ухо Ник. В его голосе звучали радость и гордость. – Остановись, когда я скажу. Солнечный огонь может быть не менее опасен, чем лесной пожар. – Он немного помолчал, а потом крикнул: – Хватит, Мари!
Мари открыла глаза. Она вгляделась в поток пламени, который продолжал литься из ее ладоней, и по ее лицу заструились слезы. Ее начало трясти, и она с ужасом подумала, что в любую секунду у нее могут подкоситься колени. Она попыталась сжать кулаки. Попыталась остановить струю пламени, но у нее ничего не вышло. Она призвала солнечный огонь и теперь не знала, как его контролировать.
– Я… н-не могу. Он н-не прекращается, – выдохнула она, стуча зубами.
Руки Ника тут же оказались у нее на плечах. Она почувствовала, как его ладони скользят по ее коже до запястий, касаются кистей рук. Он взял ее руки в свои, мягко накрывая тыльную сторону ладоней прохладными пальцами, и тихо сказал ей на ухо:
– Посмотри направо, Мари.
Она оторвала взгляд от огненного водоворота на другой стороне ручья и увидела, что Уилкс отпустил Ригеля. Молодая овчарка прижималась к ее правой ноге и, заглядывая ей в лицо, умоляюще поскуливала.
– Ригель в безопасности, – сказал Ник мягким, успокаивающим тоном. – Ты в безопасности. Я и Лару в безопасности. Больше не нужно злиться или бояться, Мари. Сделай вдох. Расслабься. А потом направь огонь вверх и верни его солнцу.
Мари, не отводя глаз от Ригеля, сосредоточилась на любви, которую он ей посылал. Она вдохнула и выдохнула, отпуская гнев и страх и представляя, как они уходят в небо вместе с жидким огнем.
В ту же секунду солнечный огонь покинул ее тело. Она пошатнулась и упала бы, если бы не сильные руки Ника, который помог ей удержаться на ногах.
– У тебя получилось! – Он крепко ее обнял. – Получилось! Пожар закончился!
Мари вытерла лицо и повернулась в его объятиях. Только сейчас она увидела, как странно он держит ладони – неуклюже, отведя их в сторону.
– Ник, что с твоими… – начала она, но слова застряли у нее в горле, когда она взяла его ладони и увидела, что они покрыты ожогами и окровавлены. Ее снова затрясло. – Это сделала я. Я тебя обожгла!
Ник тыльной стороной ладони погладил ее по мокрой щеке.
– Мари, я готов терпеть ожоги весь день, если это поможет спасти Племя от пожара. – Он засмеялся. – Ты была великолепна!
– Но у тебя ожоги! Из-за того, что ты прикасался ко мне.
Мари, борясь с тошнотой, принялась отрывать от его туники полоски ткани и заматывать ему руки.
Ник улыбался во весь рот, словно мечта его жизни только что исполнилась.
– Что ж, Жрица Луны, похоже, тебе придется со мной повозиться. Снова.
Прежде чем Мари успела ответить, воздух начал вибрировать. Они с Ником развернулись и с ужасом уставились на зависшее перед ними рваное черное облако. Еще дальше земля рябила и дрожала, а из пепла выгоревшего леса поднимался рой, покидая свои темные лежбища и надвигаясь на Племя.
6
– Бегите! Всем наверх! Рой! Идет рой! – Крик Уилкса, подобно боевому рогу, разнесся над ручьем, и Племя – люди и собаки вперемешку – бросилось бежать.
– Мари! Нужно залезть на дерево! – Ник попытался перекричать панический гомон, когда она схватила его за руку и потащила за собой.
– На дерево? Нет, надо бежать! Найти нору. Спрятаться от роя. – Она провела трясущейся рукой по неестественно бледному лицу.
Ник быстро оценил ее состояние, и у него засосало под ложечкой. После призыва такой лавины огня ей нужно отдыхать. Побольше есть, пить травяной чай. Проспать сутки, а то и двое. Она плохо соображает. Она слишком устала, чтобы соображать.
Но у Мари не было привилегий, которыми пользовались Жрецы Солнца. Мари должна была бежать или умереть – а если умрет она, умрет и Ригель. В голове у Ника промелькнула простая истина: со смертью Мари умрет не только Ригель. Ник ее не оставит. А Лару не оставит Ника. Забыв о боли в перевязанных руках, он схватил ее за плечи и энергично затряс.
– Мари, послушай меня. Нам нужно залезть на дерево. Подняться в Город-на-Деревьях. Только так можно пережить нападение роя.
Мари покачнулась и помотала головой.
– Залезть? Ригель не умеет лазить. А значит, я тоже не полезу.
Ник не стал тратить время на уговоры. Он взглянул на Лару.
– Отведи нас домой! К гнезду отца! Скорей, Лару!
Пес гавкнул и сорвался с места, а Ригель припустил за ним.
– Так, Мари. Я тебе помогу. Обопрись на меня, и все будет хорошо.
Поддерживая Мари за пояс, Ник потащил ее вслед за спутниками, а его соплеменники обгоняли их, спеша добраться до сосен и своего спасения.
Догнать Лару и Ригеля не составило труда. Собаки остановились перед одним из главных подъемников, ведущих к древесному городу. Деревянная клетка была набита людьми, но Ник вытолкнул Мари вперед, пытаясь втиснуть ее и Ригеля внутрь, пока дверь не заперли.
– Назад! – Тадеус вскарабкался на крышу подъемника и устроился там, наставив арбалет прямо в сердце Мари. – Забирай свою шлюху и проваливай на территорию землерылов. Сомневаюсь, что рой туда заглядывает, – сказал он едко.
Ник не удостоил его даже взглядом. Вместо этого он обвел глазами тех, кто был внутри.
– Она спасла вас. Всех вас. Она призвала солнечный огонь, который остановил пожар.
– Эта дрянь устроила пожар! И ранила моего спутника! – выкрикнул Тадеус. С его тонких губ летела слюна. Одиссея, свернувшего в жалкий клубочек в углу подъемника, била дрожь.
– Это ты уронил кинжал и ранил Одиссея! Из-за твоей ненависти на Фермерском острове начался пожар. Сожри тебя парша! Это все твоя вина! – рявкнул в ответ Ник.
Люди на подъемнике обеспокоенно переводили взгляд с Ника на Тадеуса.
– Пойдем, Ник. – Мари взяла его за локоть и с неожиданной силой потянула прочь. – Ты не заставишь их меня принять. И, как по мне, лучше иметь дело с роем насекомых, чем с Тадеусом и его ненавистью.
Ник согласно хмыкнул и снова взглянул на Лару.
– Другой путь наверх, Лару. Быстро!
Овчарки сорвались с места, и Ник потянул Мари за ними. Вокруг нарастало жужжание роя – ужасный непрерывный гул, в котором то и дело раздавались мучительные вскрики несчастных, которые попадались на пути насекомых.
– Ник, мне надо остановиться. – Мари опустилась на колени и подняла на него потное, мокрое от слез лицо. – Я… я не знаю, что со мной, но я больше не могу. Прости, – всхлипнула она. – Возьми Ригеля. Не дай им до вас добраться.
– Ни до кого из вас этот треклятый рой не доберется, – раздалось вдруг сверху, с мощных ветвей сосны, на которую опиралась Мари. Ник вскинул голову и увидел на гигантской ветке Антреса. Его рысь, Баст, сидела рядом, не сводя с них светящихся желтых глаз. Антрес протянул руку вниз. – Простая рысья логика. Твоя Мари спасла нас с Баст. Теперь мы с Баст спасаем тебя и твою Мари.
– И Лару с Ригелем! – сказала Мари.
– И их тоже.
Ник благодарно кивнул Антресу и скомандовал Лару и Ригелю:
– Наверх! Живо наверх!
Он увидел, как Мари хмурится и качает головой, но не стал отвлекаться. Он знал, что Лару и его сын сделают в точности так, как их учили, раз за разом отрабатывая порядок действий в чрезвычайной ситуации. Ник наклонился, коснувшись лбом коры, поднял руки на манер импровизированных боковых сторон лестницы и крепко прижал ладони к дереву.
– Давай, Лару!
Большая овчарка не медлила ни секунды. Пес отбежал на несколько шагов, а потом разогнался и запрыгнул Нику на спину, карабкаясь по плечам и напрягая крепкие мышцы, пока Антрес не подхватил его под лапы и не втащил на одну из платформ Племени, которая, хотя и была ниже всех, все же располагалась на безопасной высоте от поверхности земли.
– Ригель! Наверх! – выкрикнул Ник.
Ригель последовал за отцом, используя Ника как трамплин. Антрес схватил его за загривок и втянул на дерево вслед за Лару.
– Скорее! – Антрес тревожно окинул взглядом лес за спинами Мари и Ника. – Они уже близко.
– Мари, забирайся мне на спину, как Лару и Ригель. Быстро! – велел Ник.
Мари с мучительным стоном поднялась на ноги и шагнула к нему. Она начала было карабкаться ему на спину, но руки и ноги у нее дрожали так, что она постоянно соскальзывала.
– Не могу, – выдохнула она так тихо, что он едва расслышал, и распласталась у него на спине. – Прости, Ник. Прости, Ригель.
– Извиняться будешь потом! Смотри сюда!
Ник поднял голову. Вид Антреса в его животной форме навсегда отпечатался в его памяти. Мужчина был от них в паре футов. Одну руку он протянул к ним, подзывая Мари, а другой цеплялся за ствол, вонзив в сосновую кору когти! Глаза у него светились тем же желтым огнем, что и глаза Баст. Ник мог поклясться, что в Антресе изменилось не только это – изменились его волосы и уши, но он отбросил все мысли и рявкнул Мари:
– Мари, живо сюда! Хватай его за руку! Давай, давай!
Слова Ника обожгли Мари, как раскаленные угли. Она вскарабкалась ему на спину и, цепляясь за дерево, встала на его плечи.
– Руку! – закричал Антрес.
Ник почувствовал, как она колеблется. Антрес вполголоса выругался.
– Прости, я сейчас втяну когти на этой руке. А теперь давай!
Ник почувствовал, как с плеч исчезает вес Мари, а в следующую секунду он остался на земле один, окруженный зловещим гулом приближающегося роя.
– Давай! Твоя очередь. Хватай меня за руку и забирайся по мне, как Мари забралась по тебе.
Забыв о боли в ладонях, Ник сделал так, как сказал Антрес. Человек-рысь мог не только выпустить когти, но и исполосовать ими всю его руку – Ник был готов терпеть что угодно, лишь бы оказаться наверху, подальше от смертельного облака насекомых.
– Ник! Помоги!
К деревьям мчались Дэвис и его маленький пшеничный терьер Кэмерон. Ник бросил на Антреса взгляд; мужчина пожал плечами. Ник быстро кивнул и, сложив ладони рупором, закричал Дэвису:
– Сначала Кэмми, а потом я подниму тебя!
Дэвис не стал тратить время на слова. Он занял ту же позу, что Ник до него, прижавшись к старой сосне и подняв руки. Выдрессированный терьер не колебался ни секунды. Разбежавшись, он запрыгнул Дэвису на спину и вскарабкался по нему к Нику, который обхватил ногами низкую ветку и висел вниз головой, протянув к псу руки. Ник поймал терьера и передал его Антресу.
Затем, с помощью Антреса, он поднял на дерево Дэвиса. Втроем они затолкали Мари на платформу к овчаркам и, вскарабкавшись на деревянный настил сами, упали на пол, пытаясь отдышаться.
Ник подполз к Мари. Она обвила Ригеля руками и прижалась лицом к его меху.
– Мари, после призыва солнечного огня такая усталость совершенно нормальна. Тебе надо поесть и отдохнуть – и скоро будешь как новенькая.
Она подняла на него пустые серые глаза, в которых застыло отчаяние.
– Ты же знаешь, что отдохнуть не получится. Рой нас убьет.
Ник помотал головой.
– Нет, мы в безопасности. – Он ткнул пальцем наверх. – Племя вскроет бочки и выльет на жуков смесь кипарисового масла, масла мяты, щелочного раствора и соленой воды. Она почти не позволяет им дышать, а если они не смогут дышать, то и наверх не полезут. Мы в безопасности, – повторил он и обнял ее за плечи. – Вот увидишь. Как только жуки подберутся ближе, Племя выльет на них масло и соленую воду.
Ник почувствовал, как напряжение отпускает Мари, когда у них за спиной с громким стуком спрыгнула на платформу девушка. Отстегнув ремни, удерживающие у нее на спине овчарку, она мрачно кивнула Нику.
– Клаудия! Я рад, что вы с Марией в порядке.
Клаудия сунула Нику арбалет и колчан со стрелами.
– Увы, нас осталось слишком мало – по крайней мере, на этой сосне, – так что масло лить некому. А если уж я застряла на платформе, окруженной роем, я предпочитаю держаться поближе к лучшему стрелку Племени. – Она повернулась к Дэвису. На спине у него висел его собственный арбалет. – Дэвис, тебе нужны еще стрелы?
– Если у тебя есть лишние, – кивнул Дэвис, и Клаудия протянула ему связку острых стрел.
Клаудия оценивающе прищурилась на Антреса. Ее овчарка демонстративно не замечала сидящую рядом рысь.
– Ты хорошо обращаешься с арбалетом?
– Если от этого зависит, сожрут ли меня голодные насекомые, то – да, я хорошо обращаюсь с арбалетом.
Клаудия хмыкнула, сняла с плеча еще один арбалет и вручила его Антресу вместе со связкой стрел.
– Пусть каждая из них попадет в цель.
Рысь повернула голову, напомнив вдруг Нику о совах, выгнула спину и предостерегающе зашипела.
– Рой, – сказал Антрес.
Ник почувствовал, как Мари снова затрясло.
– Я могу попытаться призвать солнечный огонь снова, – слабо предложила она.
Ник помотал головой.
– Нет. Если ты призовешь солнечный огонь, не имея энергии, чтобы его контролировать, это может тебя убить. Но мы выживем, обещаю. Отойди на середину платформы. Ригель! Держись рядом с Мари. А мы разберемся с роем.
Опираясь на Ригеля, Мари переползла в середину маленькой платформы, и ее место рядом с Ником заняла Клаудия. Лару прижался к нему с другой стороны, насторожив уши, задрав хвост и приготовившись сомкнуть свои мощные челюсти на первом же жуке, который осмелится к нему сунуться.
Ник бросил взгляд на другой край платформы, где стоял Дэвис.
– Мне кажется, Кэмми лучше отойти к Мари и Ригелю. Эти твари размером с него. Они его запросто утащат.
– Вот дерьмо! – тихо выругался Дэвис. – Ты прав. – Он взъерошил кудрявую пшеничную шерстку на голове терьера и быстро поцеловал его в нос. – Держись рядом с Мари, – сказал он своему спутнику, – помогай Ригелю ее защищать.
Кэмми лизнул Дэвиса в лицо и занял оборонительную позицию у ног Мари.
Клаудия сняла с пояса топорик, вырезала из сосновой ветки подобие дубинки и сунула ее Мари.
– Если кто-то из них проберется мимо нас, она тебе пригодится.
Ник хотел сказать Мари что-нибудь обнадеживающее. Она выглядела ужасно – бледная, напуганная, совершенно не похожая на ту величественную богиню, которая призывала неукротимую мощь солнца. Но времени не было. Воздух наполнился хорошо знакомым стрекотанием кожистых крыльев, и с хвойного ковра начали подниматься жуки размером с терьера, привлеченные запахом крови.
