Фаддей Булгарин
«Евгений Онегин», роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Глава вторая
Читали ли вы «Онегина»? Каков вам кажется «Онегин»? Что вы скажете об «Онегине»? – Вот вопросы, повторяемые беспрестанно в кругу литераторов и русских читателей. Но если в дружеской беседе легко отвечать на сии вопросы, то, говоря с публикою, должно быть весьма осторожным и по существу предмета весьма неопределенным. «Онегин» – начатая картина. Из очерков и положенных в некоторых местах красок и теней мы узнаем кисть великого художника; узнаем ее в некоторых искусно отделанных подробностях, снятых с натуры, но не можем судить о целой картине, о характере главного лица, потому что он только в абрисе. Точно так же нельзя судить о драме или комедии по нескольким первым явлениям. В первой главе мы видели Онегина в Петербурге, знали его как молодого повесу, гоняющегося за ложными наслаждениями подобно заблудшему путнику, гоняющемуся за летучими огнями во мраке. Мы восхищались в первой главе подробностями петербургской рассеянной жизни, а более обращениями поэта к самому себе и некоторыми эпизодическими картинами. Прелестные стихи нежили слух наш. Поэт и его стихотворение обратили на себя наше внимание и привязали к себе, но герой романа, Онегин, остался нам чуждым. Характер его не очертан, и он был сокрыт в блестящих подробностях, как актер за богатыми декорациями. Во второй главе мы видим, что на молодого повесу Онегина нашла хандра: он живет в деревне, ни с кем не видится, ездит верхом, пьет стаканами красное вино, не подходит дамам к ручке, отвечает да и нет, и, дай Бог ему здоровья, уменьшил оброк с крестьян. Онегин здесь также в стороне, но являются другие занимательные лица: Владимир Ленский, возвратившийся из немецкого университета[3]; бригадирша с двумя милыми дочками, из коих романическая Татьяна мила до крайности, и, наконец, бригадир – всепокорнейший слуга своей жены, полной хозяйки в доме. Отдельные портреты всех сих лиц и подробности деревенской жизни прелестны и, поистине сказать, достойны искусной кисти великого художника. Но главный характер, Онегин, еще покрыт завесою. А как в поэме, романе и даже в драматическом произведении, так называемом характерном, главная вещь, или масштаб, определяющий меру достоинства, есть характер главного героя, то мы и не можем сказать ничего определительного о целом, потому что сей характер еще не очертан; подождем конца. До сих пор Онегин принадлежит к числу людей, каких встречаем дюжинами на всех больших улицах и во всех французских ресторациях[4].
