Федор Галич
Жанна – дурак!
– Грибов очень мало в лесу сейчас. Дождя давно не было. Идите лучше за черникой на гору. Пока сухо, комары там не такие злющие, – слезая с печки в одних только беленьких плавочках, зевая, посоветовала Жанна и, не стесняясь своего обнажённого вида, начала подбрасывать небольшие полешки в печь, эротично склонившись над топкой, повернувшись ко мне своей попкой.
Мои предательски затрясшиеся от волнения руки выплеснули из кружки чай, который вылился на штаны и, тут же промочив их насквозь, принялся щипать ляжки. Соскочив со своего места, я машинально начал стряхивать остатки чая со штанов на пол.
– Чё, кипятком начал ссать от такой красоты? – съязвила бабка, уставившись на мокрое пятно между моих ног. – Она-то девка глупая ещё и не соображает, что стыд прикрывать нужно, так как с детства бегает по дому, в «чём мать родила». Да и стесняться некого было. А ты-то ведь мужик взрослый уже и соображать должен, на что смотреть прилично, а на что неприлично. Так не только яйца ошпарить можно, но и окосеть, от неожиданности.
– Не обращайте на неё внимание. Бабуля часто ворчит, когда не в духе, – сказала Жанна, укоризненно взглянув на бабулю. И подойдя ко мне впритык, по-хозяйски предложила:
– Снимайте брюки, я постираю.
При этом я почувствовал, что её нежные руки уже ловко расстегнули мой ремень и готовы были стягивать с меня брюки, а мой проснувшийся член, как змея почувствовавшая добычу, начал выползать в расстёгнутое пространство.
– Хорошо. Я переоденусь у себя и занесу к вам брюки. Благодарю вас. И простите, за неловкую ситуацию, – заикаясь, пробубнил я и, поддерживая руками штаны и рвущуюся на свободу «змеюку», поспешно проследовал в курятник.
Утро следующего дня оказалось не менее удачным и возбуждённым для меня, чем предыдущее. Традиционное верещание петуха сменилось не на привычную тишину, а на приглушённые отзвуки всплесков воды. Выглянув в окно курятника, я увидел возле стайки с сеном в нескольких метрах от себя, склонившуюся над бочкой Жанну, моющую в ней голову. Торс её был полностью оголён, а упругую и подкаченную попу со слегка расставленными в стороны бесконечно длинными ногами сексуально обтягивали светло-коричневые джинсы, которые «сидели» на ней в «облипку» точно повторяя контуры нижней части фигуры. Они настолько плотно прижимались к её телу и сливались с цветом смуглой кожи Жанны, что практически выглядели её «второй кожей» и создавалось впечатление, будто на ней их вовсе нет. Только карманы на попе выдавали их присутствие, а отсутствие следов от трусиков на идеально гладкой попе, выдавали её наготу под джинсами. Она опускала в бочку голову и, помотав ей там, через мгновение «выныривала» из неё, эффектно взмахивая волосами вверх. Разлетающиеся в разные стороны брызги сверкали на солнце, как рассыпающиеся бриллианты и, оставляя после себя разноцветную радугу, делали образ Жанны божественным, сказочным и совершенным, с художественной точки зрения. Ведь своими намокшими чёрными волосами, хлещущими по загорелой спине как гривой, она напоминала мне породистую и благородную молодую кобылицу с телом девушки, беззаботно беснующуюся на воле, скача и прыгая от счастья по мелководной речке с нависшей над ней радугой в виде мифического ореола. И если бы я был художником, то непременно запечатлел бы, это утреннее буйство красок природы смешавшихся с вихрем грации и пластики вырвавшегося из этой темпераментной плоти. И назвал бы я этот шедевр портретно-пейзажного идеализма «Купание смуглой кентаврицы».
Как только Жанна закончила свои водные процедуры, я направился к ней.
– Доброе утро, Русалка! А я и не знал, что ты спишь по ночам в бочке с водой, а по утрам так эффектно из неё выныриваешь, – поздоровался я, пытаясь произвести на девушку впечатление своим чувством юмора и остроумием.
– Ну, раз вы узнали мою тайну, теперь вы обязаны на мне жениться, – заговорщицки произнесла Жанна, прищурившись.
– Я – ЗА. И готов сказать ДА перед алтарём. Бежим скорее и разбудим бабулю, чтобы она нас благословила, – подыгрывая Жанне, согласился я, улыбнувшись.
– И вас не пугает перспектива жить со мной в бочке? – хитро спросила девушка, продолжая щуриться.
– Меня больше пугает перспектива «жить без тебя», – серьёзно ответил я.
Жанна смущённо опустила глаза вниз.
Чтобы не «выплёскивать», на только начавшую немного подсыхать девушку, все свои чувства, которые испытывал к ней, я решил «придержать коней» и вернуть разговор в прежнее, более непринуждённое русло и поговорить на отвлечённые темы.
– Жанна, а тебе нравятся кони? – вдруг спросил я, придавая вопросу лёгкий романтичный оттенок.
– Вы имеете в виду себя? И вы действительно хотите предложить мне своё копыто и сердце? – засмеявшись, сострила Жанна.
– Просто в это прекрасное утро, открыв глаза, я открыл в себе ещё и необузданную страсть к этим милым парнокопытным существам.
– А-а-а, ну, тогда я тоже испытываю к этим сильным и мускулистым животным, нечто подобное.
– А кататься на них любишь? – двусмысленно намекнул я.
– Если сверху на коне, то люблю. А если в телеге, то нет. Я люблю ощущать когда между ног что-то большое и горячее активно двигается и трёт мне приятно. Только у нас ни коня, ни телеги нет, а на старой корове далеко не уедешь. Ноги мои длинные, по земле волочатся, да и ей с такими сиськами огромными не до скачек. А почему это в вас именно сегодня вдруг такое неравнодушие к «скачкам» проснулось? Может сон эротический привиделся?
– Снилась мне сегодня фигня всякая. А вот неравнодушие «лошадиное» ТЫ во мне пробудила наяву. После того, как увидел тебя сегодня утром плескающуюся в бочке. Не знаю, откуда у меня возникли эти ассоциации, но ты мне напомнила, необъезженную, строптивую кобылицу, на которую так и хочется запрыгнуть и, обуздав её, поскакать на ней крича от восторга, хлеща по её упругим бокам ладошкой и чувствовать, как она трепещет всем телом под тобой, обжигая своим дыханием…
– Может вам отсосать? А то переполняющая вас сперма ещё ударит вам в голову, и вы действительно захотите набросить на меня седло.
И встав передо мной на колени, и взяв напряжённую «ситуацию» в свои руки, она погрузила меня на такую глубину своей души, что перед моими глазами залетали ангелы и спустя две минуты, выстроившись в ряд, хором пропели «HALLELUJAH» и именно в этот момент, я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире!
Когда мои закатившиеся от наслаждения зрачки скатились обратно в центр глазного яблока и увидели перед собой стыдливо вытирающую губы Жанну, я, продолжая, находится на «седьмом небе от счастья» и в состоянии эйфорического шока, поражённый самим фактом произошедшего между нами полового акта, о котором, я даже и мечтать не мог в своих самых смелых фантазиях, а ещё больше, удивлённый САМИМ процессом воплощения моей мечты в жизнь, осторожно спросил:
