Федор Тютчев
Лирика
Ламартин
Божественной Фебовой лиры струны
В руках его арфой Эола звучат.
А мысли – певучие, легкие сны,
Что в безднах, лелеемы словом, парят.
(Перевод М. Тюнькиной)
* * *
Comme en aimant le cœur devient pusillanime,
Que de tristesse au fond et d’angoisse et d’effroi!
Je dis au temps qui fuit: arrête, arrête-toi,
Car le moment qui vient pourrait comme un abîme
S’ouvrir entre elle et moi.
C’est là l’àffreux souci, la terreur implacable,
Qui pèse lourdement sur mon cœur oppressé.
J’ai trop vécu, trop de passé m’accable,
Que du moins son amour ne soit pas du passé.
<Конец 40-х – начало 50-х гг.>
Как любящую грудь печаль и ужас гложат,
Как сердце робкое сжимается тоской!
Я времени шепчу: остановись, постой,
Ведь предстоящий миг, подобно бездне, может
Зиять меж ней и мной.
Неумолимый страх, предчувствие потери
На сердце налегли; я прошлым удручен,
Я слишком долго жил, но пусть, по крайней мере,
Не канет в прошлое ее любовь, как сон.
(Перевод С. М. Соловьева)
* * *
Vous, dont on voit briller, dans les nuits azurées.
L’éclat immaculé, le divin élément,
Etoiles, gloire à vous! Splendeurs toujours sacrées!
Gloire à vous qui durez incorruptiblement!
L’homme, race éphémère et qui vit sous la nue,
Qu’un seul et même instant voit naître et défleurir,
Passe, les yeux au ciel. – Il passe et vous salue!
C’est l’immortel salut de ceux qui vont mourir.
23 августа 1850
Огни, блестящие во глуби светло-синей,
О непорочный блеск небесного венца!
О звезды! Слава вам! Божественной святыней
Зажглись вы над землей, – и длитесь без конца.
А люди, жалкий род, несчастный и мгновенный,
Которому дано единый миг дышать,
В лазурь глаза вперив, поет вам гимн священный,
Торжественный привет идущих умирать.
(Перевод В. Я. Брюсова)
* * *
Des premiers ans de votre vie
Que j’aime à remonter le cours,
Ecoutant d’une âme ravie
Ces récits, les mêmes toujours…
Que de fraîcheur et de mystère,
En remontant ces bords heureux!
Quelle douce et tendre lumière
Baignait ce ciel si vaporeux!
Combien la rive était fleurie,
Combien le flot était plus pur!
Que de suaves rêveries
Se reflétait dans son azur!..
Quand de votre enfance incomprise
Vous m’avez quelque temps parlé,
Je crois sentir dans une brise
Glisser comme un printemps voilé…
12 апреля 1851
О, как люблю я возвращаться
К истоку первых дней твоих
И, внемля сердцем, восхищаться
Рассказом – тем же все – о них!
Как много свежести и тайны
На тех встречаю берегах!
Что за рассвет необычайный
Сквозил в тех дымных облаках!
В каких цветах был луг прибрежный,
Ручья как чисто было дно,
Как много дум с улыбкой нежной
Лазурью той отражено!
О детстве, понятом так мало,
Чуть упомянешь ты порой, —
И мнилось мне, что овевало
Меня незримою весной.
(Перевод А. А. Фета)
<Из Микеланджело>
Оui, le sommeil m’est doux! plus doux – de n’être pas!
Dans ces temps de malheur et de honte suprême
Ne rien voir, rien sentir, c’est la volupté même!..
Craignez de m’éveiller… de grâce, parlez bas…[14]
<1855>
* * *
Il faut qu’une porte
Soit ouverte ou fermée —
Vous m’embêtez, ma bien-aimée,
Et que le diable vous emporte.
<Ноябрь 1956>
Иль откройте дверь, мой дружок,
Или плотно ее притворите.
Моя милая, вы меня злите,
Хоть бы дьявол вас уволок.
(Перевод М. Тюнькиной)
Е. Н. Анненковой
D’une fille du Nord, chétive et languissante,
Eclose à l’ombre des forêts,
Vous, en qui tout rayonne et tout rit et tout chante,
Vous voulez emprunter les traits?
Eh bien, pardonnez-moi mon doute involontaire,
Je crains que l’on ne dise, en voyant ce tableau:
«C’est l’oranger en fleur, tout baignè de lumière,
Qui veut simuler un bouleau».
Март 1858
Неужто томною, болезненной девицей,
Что в северных лесах живет,
Стать захотелось вам, в которой все искрится,
Сверкает, блещет и поет?
Простите мне, мой друг, невольное сомненье:
Не будут ли тогда все говорить вокруг
О том, что южное, цветущее растенье
Березой притворилось вдруг?
(Перевод М. П. Кудинова)
* * *
De ces frimas, de ces déserts
Là-bas, vers cette mer qui brille,
Allez-vous en, mes pauvres vers,
Allez-moi saluer ma fille.
5 марта 1860
От лютых зим, полей пустых
К блистанью моря, в край иной,
Лети, лети, мой скромный стих,
С приветом дочери родной.
(Перевод М. Тюнькиной)
* * *
La vieille Hécube, hélas, trop longtemps éprouvée,
Après tant de revers et de calamités,
Se réfugie enfin, reposée et lavée,
Sous l’abri protecteur de vos jeunes bontés.
23 февраля 1861
Гекуба древняя, гонимая судьбой,
Пройдя чрез беды все и испытанья,
Теперь, в обличье новом, обрела покой,
Обласканная вами, юное созданье.
(Перевод М. Тюнькиной)
* * *
Lorsqu’un noble prince, en ces jours de démence,
Décort de sa main le bourreau des chrétiеns, —
Pourrait-on dire encore, ainsi qa’aux temps anciens:
«Honny soit qui mal у pense»?
<Середина июля 1867>
Христианский король перед всем белым светом
Решил палача христиан наградить.
Так можно ли, как в старину, говорить:
«Стыдись, подумавший плохо об этом»?
(Перевод М. П. Кудинова)
* * *
Ah, quelle méprise —
Incroyable et profonde!
Ma fille rose, ma fille blonde
Qui veut se faire soeur grise.
<Ноябрь – начало декабря 1870>
Ax, нелепый каприз какой,
Непостижимо, нежданно.
Моя дочь, златовласа, румяна,
Пожелала быть серой сестрой.[15]
(Перевод М. Тюнькиной)
