Филип Пулман
Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков

Полная версия

Philip Pullman

THUNDERBOLT’S WAXWORK

Text copyright © Philip Pullman, 1995

THE GAS-FITTERS’ BALL

Text copyright © Philip Pullman, 1995

© А. Осипов, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Музей восковых фигур

Глава первая. Притязания Диппи

Ламбет, 1894

Преступная карьера Грома-с-Ясного-Неба Добни (для краткости просто Грома) началась одним туманным ноябрьским вечером аккурат возле Музея восковых фигур. Самого себя Гром никогда преступником не считал – напротив, он был отрок благонравный и ученый. А еще страстный любитель собирать всякие диковинки. Вот и сейчас его уже несколько дней кряду переполняла жажда заполучить некий свинцовый слиток замысловатой формы, находившийся во владении его одноклассника по имени Гарри Флетчер.

После долгих переговоров ему, наконец, удалось уломать Гарри обменять желаемое на отрез рогаточной резинки.

Сделка состоялась под шипящим газовым фонарем у входа в Музей восковых фигур.

– Эта вещь – краденая, – со значением обронил Гарри. – Она с той старой статуи царя Нептуна, что торчит у входа в «Овен и флаг». Ну, сам знаешь.

Сознание того, что у него в руках – самый что ни на есть настоящий кусок криминальной истории, преисполнило Грома гордостью.

Гарри умчался, чпокая своей новой резинкой по ногам прохожих, а Гром опустил свинчатку в карман, ежась от сладкой виноватости.

Остальные меж тем вовсю глазели на афишу, рекламирующую новые экспонаты «Восковых фигур».

– Жертва-Жуткой-Смерти-От-Тысячи-Ножевых-Ударов, – старательно прочитал Бенни Камински, коренастый темноволосый джентльмен одиннадцати лет.

С первого взгляда Бенни немудрено было принять за обычного мальчика. Но пообщавшись с ним ближе хотя бы с полчаса, вы неизбежно приходили к выводу, что перед вами гений. Проведя с ним день, к вечеру вы начинали думать, что он – сам дьявол во плоти, впрочем, к тому времени было уже поздно: вас успевало засосать. Всех, кто знал Бенни, неизбежно засасывало, потому что это был водоворот в обличье мальчика. Нью-катская банда страшно гордилась, числя его своим вожаком.

Гром тоже прищурился на афишу, которую разглядывал Бенни.

– А! Я читал об этом в энциклопедии, – сказал он. – Они их сначала связывают, а потом отрезают разные кусочки бритвой. Обычно с ног начинают, потом движутся вверх. Целые часы на это уходят! – добавил он с явным энтузиазмом и грязным пальцем вернул очки обратно на переносицу.

– Ну? – спросила Брайди. – Мы внутрь идем или как?

Брайди Малоун имела пылающе-рыжую голову, такой же горячий норов и общей свирепостью не уступала Бенни.

Всюду, куда бы Брайди ни шла, неизбежно оказывался и ее младший братец, Акуленыш Боб – умиротворенное и доброжелательное дитя, которое могло съесть что угодно… и часто ело. Члены банды ничуть не возражали против присутствия Акуленыша – напротив, они его приветствовали. Так они могли биться с разными людьми об заклад на то, что он способен разжевать и проглотить разные не вполне обычные вещи – собачье печенье, пробки от шампанского, рыбьи головы и все прочее, что скармливали ему азартные жители Ламбета, – и гарантированно выигрывать.

Сейчас он, к примеру, кротко пощипывал сестрин рукав.

– Диппи продает каштаны, – заметил ребенок, оторвавшись от текстиля. – Я его видел.

– Люблю каштаны, – специально для непонятливых объяснил он.

Каштаны любили все.

Мигом позабыв про Жуткую Смерть и ее Ножевые Удары, компания ринулась через дорогу и за угол – к «Распродажному универмагу Гребби», возле которого обосновался со своим лотком горячих каштанов Диппи Хичкок.

«Распродажный» раскинулся сразу на несколько витрин – это был самый большой магазин в Ламбете. Стекла его сияли огнями и истекали осажденной влагой. У входа Старый Диппи как раз отсыпал каштанов только что вынырнувшему из дверей покупателю и весело помахал детишкам.

– На три пенса, Диппи, пожалуйста, – солидно сказал ему Бенни.

Сегодня он уже успел разжиться шиллингом – за то, что подержал лошадей для «Братьев Перетти» («Переезды, похороны и экскурсии на побережье»). За пенни можно было получить целых шестнадцать каштанов – так что всего выходило по двенадцать на нос.

Ребятишки обступили Диппину жаровню, чтобы скорее насладиться добычей. Они выуживали дымящиеся орехи из треугольных газетных фунтиков и катали между ладонями, чтобы скорлупа отстала.

– Что, уже ходили в «Восковые»? – полюбопытствовал Диппи. – От бы мне быть такой восковой фигурой!

– Они там не делают восковых фигур с каштанников, – сочувственно сообщил Гром. – Только с королей и преступников. Ну, и всяких в таком роде.

– А я ведь был преступником, – поделился Диппи. – Собирался карманником заделаться. Но отказался от ентой идеи. Все она, совесть.

– Ежели ты не какой знаменитый душегуб, все остальное им не годится, – сказал Бенни. – Ты же больше ничего не сделал, чтобы стать знаменитым, а, Диппи?

Диппи поскреб щетинистую челюсть.

– Нет, – скорбно ответил он. – Но я хотел бы быть ентой восковой статуей. Вроде как жизнь бы тогда не зря прошла.

Из универмага вынырнул еще один покупатель и взял на пенни каштанов, расплатившись шестипенсовиком.

Брайди, которую восковые фигуры, конечно, тоже интересовали, тем не менее, уставилась в ближайшую витрину, где круглый лоснящийся человечек по имени мистер Пейджет, глава отдела готового мужского платья, возился, облачая манекен, – там было гораздо интереснее!

Стоило ему поднять руку (не свою, манекена) в нужное положение и отвернуться за какими-нибудь перчатками, рука падала обратно. Человечек свирепел и с каждой минутой лоснился все сильнее. Рука вверх… – рука вниз… – уронить перчатки… Кукла качнулась вперед и съездила ему по носу. Мистер Пейджет явно сказал некое плохое слово и виновато покосился на пару больших голубых глаз, внимательно следивших из-за стекла за его действиями. Коварная Брайди тут же поймала добродушного пожилого джентльмена, как нарочно проходившего мимо, и, тыча пальцем в главу отдела, невинно осведомилась, что это интересное слово могло бы означать.

– Нет! Нет! Нет!!! – в ужасе изобразил мистер Пейджет, замахал руками, нырнул вбок, ловя подлую куклу, и перевернул стоявший рядом стул.

Именно на этом этапе из дверей магазина пулей вылетел сам мистер Гребби и, потрясая кулаками, взревел:

– А ну-ка все вон от витрины! Я не потерплю никаких бродяг и коробейников рядом с моей собственностью! Я на вас закон спущу! Коптят мне тут стекла, мусор по тротуару разбрасывают! Вон отсюда! Убирайтесь! Ноги в руки!

Диппи, естественно, никуда убираться не хотел. Свету много, толпы входят, толпы выходят – бизнес движется хорошо. Увы, мистер Гребби был записной крикун-держиморда (и морда у него была красная!) – никто не мог долго выносить его вопли. Так что банда помогла Диппи сняться с места и откочевать малость подальше. Мистер Гребби волком зыркнул на них и удалился обратно в магазин.

– Вот ведь оручий какой пустобрех, – задумчиво прокомментировала Брайди.

– Надо бы ему отомстить, – сдвинул брови Бенни.

Банда давно питала к мистеру Гребби неприязнь – с тех самых пор, как он выгнал их из магазина за предложение расширить клиентский сервис. Блестящая идея принадлежала, конечно, Бенни. Она состояла в том, что банда будет демонстрировать туристическое снаряжение. В торговом зале предполагалось поставить палатку, готовить еду на Патентованной-Складной-Плитке «Везувий», фильтровать воду через Антимикробный-Фильтр «Нежучок», спать в Патентованном-Спальном-Мешке «Сладкий храп» и т. д. В пакет услуг входило даже исполнение воинственной пляски апачей для развлечения публики.

Бенни очень гордился своим планом. И, как у него всегда бывало с планами, этот тоже очень быстро пошел вразнос. Бенни уже грезились Специальные Отряды высокопрофессиональных и превосходно натренированных Демонстраторов, общим числом для начала… ну, скажем, тысяч десять, которые будут наглядно показывать покупателям, как пользоваться вещами из ассортимента магазинов, и получать за это от благодарных хозяев симпатичные деньги.

Себе он собирался брать совсем небольшой процент – ну, скажем, семьдесят пять от общей суммы. Где-то в течение года Бенни планировал порядком разбогатеть, завести сеть филиалов в Америке, вывести компанию на фондовую биржу, баллотироваться в парламент и, как говорили в древности, всякая прочая et cetera.

В общем, он как раз объяснял мистеру Гребби, как все это будет потрясающе, но тут с Громом случился некий досадный казус в процессе пользования Складной-Зонтичной-Палаткой «Люксуриозум»… а близняшек Перетти как назло именно в этот момент унесло на Самодвижущемся-Инвалидном-Кресле «Пегас»… и вдобавок Акуленыш Боб обнаружил «Офицерский сюрприз» – Полноценный-Сублимированный-Рацион-в-Банках… Ну, и все как-то вышло из-под контроля.

Короче, мистер Гребби вышвырнул их из магазина и запретил впредь в нем появляться.

– Эй, Диппи, – сказал Бенни, отрываясь от воспоминаний. – А сдача-то моя где?

– Ой, звиняйте, – спохватился каштанщик. – Вы мне, стал-быть, шиллинг давали? Нате вам вот трехпенсовик и к нему славные новехонькие шесть пенсов.

Деньги Бенни взял, но посмотрел на них как-то подозрительно – а потом даже укусил!

– Эгей, Диппи, – сказал он. – Да ведь это ж фальшивка! Ты где ее взял?

Он показал монету. Отличная такая монета, действительно блестящая, новенькая – вон и королева Виктория, и буковки нужные по ободу, а прямо на носу у ее величества – на тебе! Отметка от зубов.

– Фальшак, как пить дать, – подтвердила Брайди. – Слушай, Диппи, это ни разу не правильный шестипенсовик!

Банда сгрудилась вокруг жаровни. Диппи взял монету и проверил ее сам – прямо всеми своими четырьмя последними зубами.

– Ну и ну, – озадаченно изрек он. – По всему видать, вы правы. Зуб дам, фальшак. И кто же это мне его всучил? Нате-ка вам лучше нормальных денег.

Другой такой монеты у него не сыскалось, так что он выдал Бенни шесть отдельных пенни и снова с отвращением уставился на предательскую деньгу.

Впрочем, Гром разглядел в выражении его лица и кое-что другое. Ежели зарабатывать всего по два-три шиллинга в день, шесть пенсов – это целая куча денег.

Тут за каштанами подошла старая леди – купить кулечек своей внучке, а вслед за ней сразу нарисовался Джонни Хопкинс, явившийся, вытирая усы, из «Валлийской арфы», и Диппи сразу стало не до ребят.

Они попрощались и побрели восвояси.

– Это нечестно, – решительно заявила Брайди, когда они снова оказались перед «Восковыми фигурами». – Тот, кто дал Диппи эту деньгу, точно знал, что мухлюет.

– Не давать ему заделаться восковой фигурой тоже нечестно, – согласился с ней Бенни. – Те, которые у них есть – да что они сделали в своей жизни? Ну, людей убивали, Америку открывали да это… королями с королевами были – и всё. Справедливость, я спрашиваю, где? Вот пари держу, будь Диппи жертвой Смерти-от-Тысячи-Ножевых-Ударов, они б его живо куда надо вставили.

– Диппи маловат будет, – резонно возразила Брайди. – Откуда там тысячу кусочков-то взять, чтоб ножи втыкать?

Бенни смерил двери «Восковых фигур» суровым взглядом.

– Мы отправим туда Диппи, даже если это будет наше последнее деяние, – твердо сказал он.

Когда у Бенни делалось такое лицо, остальная банда знала – с вожаком лучше не спорить. А потому, оставив его наполеоновски хмуриться на дверь музея, тихонько двинулась в сторону дома (то есть Клейтон-террас).

– Я вообще-то не прочь утереть нос тому профессору… ну, которому «Фигуры» принадлежат, – поделилась Брайди. – Он нас с Акуленышем как-то вышвырнул – в прошлом июле дело было, как сейчас помню.

– И я даже догадываюсь почему, – заметил Гром.

– Да ладно, всего-то один палец откусил. У того парня из Камеры Ужасов и так уже много чего недоставало – его, видишь ли, там пытают. Ты бы и не заметил.

– И как тебе пальчик, Акуленыш?

– Вкусный, – невозмутимо ответствовал Акуленыш Боб.

– А профессор, представь, заставил нас за него заплатить! У меня с собой три пенса было – так он все их забрал! Да на это цельную новую руку состряпать можно!

Они брели сквозь сгущавшийся на глазах туман – газовые фонари в нем походили на белые одуванчиковые головки.

– Надеюсь, Диппи не всучат еще один фальшивый шестипенсовик, – сказал задумчиво Гром.

– Ма вот всучили – вчерась, в мясной лавке, – пожала плечами Брайди. – Небось, сам слышал, как она ругалась. Эй, а это не твой па там часом?

Они как раз дошли до дома номер пятнадцать, где на нижнем этаже обитали Гром с папой – Брайди и остальное ее семейство (весьма немаленькое) жили выше. Сквозь грязное подвальное окно на мокрые кирпичи выплескивалось озерцо зловещего мерцающего света.

– Ага, – не без гордости сказал Гром. – Варганит кое-что новое. Не знаю что. Это коммерческая тайна.

Мистер Добни держал сувенирный и подарочный бизнес. Сувениры у него были странные. Он делал подсвечники в форме драконов; настольные автоматы в форме собачьей будки, раздающие ершики для трубок; держатели для бутылок с содовой водой, вращавшиеся вокруг своей оси на маленьком пьедестале, и всевозможные другие хитрые устройства. Его последней новинкой, например, был держатель для перчаток, скрещенный с собачьим свистком, – по каким-то непонятным причинам спроса на него не оказалось и продавался он из рук вон плохо.

То есть, будем честны, никак.

Поэтому мистер Добни специально арендовал подвал в их же доме и засел там со своим новым проектом – втайне даже от Грома. Единственное, что Грому удалось узнать, это что там как-то замешано электричество: па спустил в подвал уйму тяжеленных батарей и мотков проволоки, после чего за дверью началось гудение и какие-то вспышки.

– Я, пожалуй, пойду к нему, – сказал Гром. – Ужином покормлю. Чаю заварю.

– Чай я люблю, – заявил Акуленыш Боб. – И печенье. И вообще.

– Да, Акуленыш, мы в курсе, – Брайди, не глядя, погладила его по головке. – Что у вас на ужин-то?

– Пара селедок.

– Как их, кстати, готовят?

– Не знаю… варят, наверно. Это ж, типа, копченая рыба. А копченую рыбу варят.

Брайди сердито потрясла головой.

– А, слушай, давай я лучше сама!

Гром уже с год приглядывал за собственным папой, и тот пока еще ни разу не жаловался. Выказанное Брайди презрение к его кулинарным навыкам мальчика, конечно, расстроило, но чего уж там… Брайди ворвалась на кухню и свирепо загремела посудой – к счастью, сковородка нашлась довольно быстро. Уже собравшись было поставить ее на плиту, Брайди присмотрелась, содрогнулась и понесла находку под лампу – рассмотреть получше.

– Ты что здесь готовил в последний раз? – грозно спросила она, с неприязнью ковыряя пальцем какой-то мазут на дне.

– Наверное, жидкую карамель, – Гром глубоко задумался. – Па тогда задумал торговать яблоками в карамели и искал самый дешевый способ ее делать. Помню, взял рыбий жир вместо сливочного масла… но масса почему-то толком не застыла.

Брайди закатила глаза, отставила сковородку и снова углубилась в поиски.

– Так, это подойдет, – сказала она, выуживая из беспорядка ковшик с ручкой. – Давай сюда селедок, нож и найди мне соли.

Опытной рукой пошерудив ножом туда-сюда внутри рыбы, она извлекла на свет божий некие интересные с виду жилочки и комочки, представлявшие собой, вероятно, ее внутренности. Рыбы, разумеется.

Акуленыш Боб оторвался от своего занятия – он вылизывал сковородку – и рассеянно потянулся за ними, но схлопотал по пальцам.

– Так, – сказала Брайди. – Дальше надо нагреть ковш, кинуть на дно большую ложку соли и положить сверху рыбу. Она достаточно жирная и зажарится сама, без масла. Эй, ты что там читаешь?

Она положила селедок куда, где до них точно не добрался бы Акуленыш, заправила за ухо кудрявую рыжую прядь и с подозрением уставилась на раскрытые на столе книги.

– Это моя домашняя работа, – объяснил Гром. – Надо выписать из словаря и выучить десять слов вместе со значениями.

– Аардварк, – прочла Брайди. – Неполнозубое насекомоядное четвероногое млекопитающее. Гм. Наверняка очень полезная информация.

Амбра серая. Жирная субстанция мар-мо-ри-форм-ной или бороздчатой конфигурации, выделяемая из кишечника кашалота. Высоко ценится в парфюмерии. Буэ.

Асбест. Высококачественный волокнистый амфиболит или хризотил, обладающий свойством огнеустойчивости… Что это все, к чертовой матери, значит?

– А нам не надо знать, что оно значит. Только запомнить определение.

– И этому вас в школе учат? Да уж, нечего сказать, – она отняла у брата сковородку. – Пошли, Акул, нам пора. Пока, Гром.

Гром тоже сказал «пока», помешал огонь в печке и подбросил еще пару кусков угля, потом отнес лампу на стол и сел доделывать домашнюю работу.

– Здорово, сын, – сказал, входя, мистер Добни. – Ну и холодрыга же там, внизу. Брр! А что у нас на ужин?

Он потер руки и протянул их поближе к огню.

– Селедки, – сообщил Гром. – Не знал, что у них внутри потроха, как у куриц. Брайди их выпотрошила и показала, как правильно готовить. На этот раз вкус будет нормальный.

– Да и в прошлый раз было вполне ничего.

Мистер Добни уселся в качалку и развернул газету.

Гром папу любил и знал, что папа любит его, но ни одному из них даже в голову бы не пришло сказать об этом прямо. Зато мистер Добни всегда хвалил готовку сына, а сын искренне полагал, что папино последнее изобретение уж точно выйдет самым лучшим.

Хорошо, однако, сидеть вечером у камелька – чайник кипит, медный будда посверкивает на каминной полке; мистер Добни вслух читает про очередной скандал из газеты, а Гром возится со своим музеем.

– Я смотрю, ты отчистил старую сковородку, – одобрительно заметил мистер Добни. – А это что у тебя такое?

– Кусок свинца, – с гордостью объяснил Гром. – С той статуи царя Нептуна, что возле «Овна и флага», помнишь?

Он снял с полки сундучок с латунными углами, принадлежавший еще его дяде, матросу Сэму. В сундучке хранилась коллекция его личного музея диковинок: моржовый бивень с выгравированным на нем кораблем «Катти Сарк»… – хотя, точнее будет сказать, выцарапанным; сушеный морской конек; несколько ракушек каури; самая настоящая косточка из носа вождя племени каннибалов, которую дядя Сэм выиграл у него (вождя) в покер; ком какой-то резинистой субстанции родом из Саргассова моря, который Гром считал бывшей медузой. Но среди сокровищ были и его собственные находки: полпенни, попавший под трамвай; прутик с куста в Беттерси-парке, который, если правильно его повернуть и еще немного прищуриться, выглядел точь-в-точь как маленький такой старичок; треснутый стеклянный слайд для волшебного фонаря, на котором был замок Глэмс: в одном из замковых окон виднелось (Гром был в этом совершенно уверен) привидение. А, еще сорок шесть осколков старомодной курительной трубки со дна Темзы – найдены во время отлива в грязи. В древние времена люди курили глиняные трубки, и когда те разбивались, делать с ними было совершенно нечего, только выбрасывать – вот большинство из них и оканчивало свои дни в реке.

Гром разложил коллекцию на столе и подверг тщательной инвентаризации. Тут же обнаружилось, что «Саргассово море» на карточке было написано неправильно. Гром переделал карточку и еще снял ногтем пушинку с резинового кома. С виду тот явно знавал лучшие времена: цвета был тусклого, вроде как серого, с прожилками потемнее, как от сажи. Что любопытно, от царапанья часть этой черноты забилась под ноготь – на который Гром с подозрением и уставился.

– Что такое? – спросил папа. – Это у тебя там Сэмов нефтяной парафин, что ли?

– А я думал, это сушеная медуза, – пробормотал сын.

– Не-не, это просто нефтяной парафин, Сэм его с Тринидада привез. У них там целое огромное озеро есть, целиком из гудрона – по нему даже ходить можно! Ого! А это мысль! Обувь с дегтярной подошвой – она же получится водонепроницаемая, так? Надо будет об этом поразмыслить. В общем, твоя штука – воск, можешь мне поверить.

– Воск! Диппи! Восковые фигуры!

Гром так и подскочил. Папа глянул на него поверх газеты с кротким удивлением. Пришлось объяснить ему про притязания старого Диппи.

– Понятно, – папа подкатил к себе поближе тяжелый слиток. – А из этого выйдет недурная голова, вот что я тебе скажу. Правда, забавного цвета… Но и у самого Диппи цвет тоже не то чтобы очень здоровый.

– Можно сделать к ней туловище и контрабандой протащить в музей… «Диппи Хичкок, Знаменитый-на-Весь-Мир-Продавец-Горячих-Каштанов». Жалко, конечно, что он не убийца – тогда все было бы гораздо проще, – вслух подумал Гром.

– А зачем тайно тащить в музей всё? Хватит и головы, – резонно заметил папа.

– Ну, не может же он быть просто головой! – возмутился Гром. – Диппи Хичкок, Знаменитая-Каштановая-Голова-Без-Тела, ага!

– Да нет! Просто снесите кумпол Карлу Второму, или адмиралу Нельсону, или еще кому и приладьте сверху Диппин кочан.

Гром задумался.

– Не знаю, не знаю. Думаю, он заслужил быть целиком собой, а не прикидываться кем-то другим. Это как будто не совсем он получится…

Он подкатил к себе слиток нефтяного воска. Фунта четыре, небось, никак не меньше – а то и все пять. Тут взгляд его упал на газету, за которую снова взялся папа. На обращенной к нему странице виднелся некрупный заголовок.

– «Незаконный оборот фальшивых металлических денег…» Па, это про что? Вон та статья.

– Где? Ах, эта. Так, много шума из ничего. Давай-ка, Сэмюэл, завязывай с игрушками, уже пора на боковую.

Громом па его никогда не звал. На самом деле юный Сэмюэл стал Громом только этим летом, когда отправил в нокаут Громилу Уоткинса из банды Нижнего Марша. Громила что-то такое неудачно сказал про Громову маму, и Гром отвесил ему всего один колоссальный тумак, который и выбил из противника дух – как гром с ясного неба! С тех пор Сэмюэл жил в постоянном ужасе встретить Громилу еще раз… но, вообще говоря, между нами – приключение того стоило!