Филипп Бобков
Как бороться с «агентами влияния»
Непонятно, правда, как этот адмирал, которому присвоили звание Верховного главнокомандующего России, при финансах и полном вооружении Англии, да и всей Антантой поддержанный, с армией в 400 тысяч «офицеров последней выточки» такому сброду в итоге проиграл? В фильме на этот вопрос нет ответа, а он ведь прост: большевики не могли бы выиграть гражданскую войну, если бы их в этой войне не поддержал народ. Да и у власти они бы без этой поддержки не удержались. Почему же эта поддержка была? Да потому, прежде всего, что именно большевики прекратили насильственную мобилизацию и это они остановили массовые порки голодных крестьян. Потому, что нет для народа ничего страшнее, чем «заклятие хаоса», а большевики государственность восстанавливали, наводили порядок. Потому еще, что со своим народом они говорили на одном языке…
Почему обсуждаемая картина в определенном смысле вещь знаковая? Дело в том, что сегодня вряд ли какой-либо начитанный человек сможет спорить с тем фактом, что адмирал Колчак был прямым ставленником Запада, невозможно отвернуться от большого количества фактов, из которых в этой главе приведена лишь толика. Так вот и фильм, героизирующий белых, уже в новом веке создавался опять же на деньги Запада. Никто и не скрывает этого: в титрах идет заставка известнейшей голливудской киностудии «XX век Фокс». Ничего, казалось бы, страшного, пустячок, всего-навсего художественный фильм. Но как человек, долгие годы возглавлявший оборону СССР в холодной, или, как ее еще называют, в психологической войне, – вижу другое. Сеется из-за рубежа смута в головах россиян, и чтобы не быть голословным, назову такое слово: «Лиоте». Сделаем узелок на память, запомним это слово, а далее, когда тема коснется середины прошедшего века, вернемся к этой теме.
* * *
А теперь давайте рассмотрим «реперные точки» нашей истории с несколько необычного ракурса.
Нет сегодня на земле человека, которого не беспокоила бы тема мирового финансового кризиса. Аналитики, экономисты, политики и банкиры говорят нам о тромбах, образовавшихся в банковских системах, аварийных ситуациях на биржах, об экономическом коллапсе… Весь этот трагический процесс, напрямую задевающий, а подчас и разбивающий судьбы людей во всем мире, сопровождается массовым поворотом к тому, что когда-то было растоптано и предано осмеянию. В Англии, к примеру, издается полное собрание сочинений вождя Октябрьской революции Владимира Ильича Ленина. Во Франции собрания сочинений Карла Маркса скупаются, их переиздают заново с взлетевшими чуть ли не втрое тиражами – и снова раскупают на корню – дефицит. А значит, не столько в мировой финансовый кризис попало сегодня человечество – суть явления в гораздо более глубоких вещах. То, что мы с вами наблюдаем сегодня, – это кризис мироустройства.
Почему же именно к Марксу и Ленину обратились сегодня люди, проживающие, как у нас принято говорить, в сверхцивилизованных западных странах? В 2003 году вместе с уважаемыми соавторами Е. Ф. Ивановым, А. Л. Свечниковым, С. П. Чаплинским мы написали книгу «Современный глобальный капитализм» (Издательство «Олма-Пресс»). Мы там достаточно подробно исследовали тему и говорили, в частности, о том, что если внимательно присмотреться к течению глобальных общественных событий прошлого века, то в основе можно увидеть фундаментальное основание – стремление человечества отыскать новые формы общежития, позволяющие утвердить справедливость и равенство в народном, обиходном значении этих понятий. Именно в истории нашей страны был уникальный и бесспорный факт, когда вера в достижение этой цели, сама по себе, оказалась могучей силой, изменившей мир. Мы имели в виду факт Октябрьской революции, состоявшейся в 1917 году в России.
Кроме одной-единственной господствующей в мире капиталистической системы, – зародилась и утвердилась другая, пока еще совсем слабая – социалистическая. Новое государство – Союз Советских Социалистических республик – заняло шестую часть суши: Советскому правительству, как я уже говорил, удалось восстановить геополитическое пространство Российской империи. Все народы, за исключением стран Прибалтики, Финляндии и Польши, приняли советскую власть: гибкая система территориальных автономий была поддержана национальными меньшинствами – таким образом сохранилась территориальная целостность страны.
В этом государстве не было, как таковых, понятий безработицы, нищенства, платной медицины и платного образования. Людей учили и лечили за счет государства, им были гарантированы безопасность и социальная защищенность. Да, в ходе строительства этого государства были ошибки, просчеты, были допущены ничем не оправданные факты несправедливости. Но я не устаю повторять во всех своих интервью, статьях и книгах о том, что это был путь первопроходцев. (Особенно подробно об этом в статье, которая так и названа «История первопроходцев», найти ее можно в моей книге «Последние двадцать лет», изданной в 2006 году московским издательством «Русское слово».)
Подчеркну еще раз: впервые в истории человечества учение социализма начало превращаться в практику, совершенно новый общественно-политический и экономический строй на планете Земля. Такое бы не было возможным, если бы народ не поддержал этот строй. Поддержка оказывалась в самых сложных условиях жизни страны, проверялась тяжелыми испытаниями. Первым из них явилась война с интервентами, ворвавшимися в Россию с целью подавления власти Советов. Затем развязанная ими гражданская война – не менее жесткое испытание. Но молодая, новая власть устояла. Ее поддержали, в нее поверили народные массы России. В результате создавались условия, открывалась возможность идти дальше, развивать, говоря современным языком, социалистический эксперимент. Как же виделось его развитие? Естественно, что практика социалистического строительства вытекала из теории социализма, руководствовалась теорией Маркса – она служила компасом для первопроходцев.
Воплощал ее в практику вождь революции Ленин. Как же он определял будущее России и что говорил после Октября? Он говорил, что мы обрели самую демократическую передовую власть – советскую. Она должна иметь крепкую экономическую базу. Ее он видел в государственном капитализме. Уже в 1918 году Ленин в статье «О продовольственном налоге» писал, что государственный капитализм был бы шагом вперед для Советской республики. Сочетание советской власти с государственным капитализмом являло три четверти социализма. Это ленинское положение совершенно забыто.
А Ленин об этом четко и во многих выступлениях говорил. В известнейшей своей работе «Очередные задачи советской власти» он главной задачей называет необходимость «учиться торговать». Это и есть рыночная экономика. Ленин считал, что она вполне существует и при социализме.
Ошибочно растиражировано утверждение о том, что нэп был вынужденной политикой. Большевики изначально не отрицали рынка как условия развития экономики. Да, они ликвидировали капиталистическую частную собственность на средства производства, в том числе и собственность иностранных монополий. Они тем самым сняли путы экономической и политической зависимости вторгнувшегося в дореволюционную Россию иностранного капитала. Сняв «ошейник» из займов и долгов царской России, они прекратили превращение страны в полуколонию иностранного империализма. Да, они победили под лозунгом «фабрики – рабочим, земля – крестьянам». Но государственный капитализм был нужен, потому что экономику надо было развивать прежде всего за счет тяжелой промышленности. Без машиностроения, к примеру, экономика не поднимется, а частник поднимать тяжелую промышленность не станет просто по определению: при капитализме он будет делать только то, что даст прибыль минимум через год-два. Вкладывать же деньги в то, что даст прибыль лет через десять, – ему невыгодно. Ленин потому и ориентировался именно на государственный капитализм.
Кстати, благодаря тому, что государство взяло в руки тяжелую промышленность, Рузвельт в свое время вывел из кризиса США. После Второй мировой войны в Великобритании национализировали угольную промышленность и тем, по сути, укрепили страну. Мы же, в России имеем пример приватизации 90-х годов, когда пришел дикий рынок и остановились некогда бывшие мощными и уникальными советские предприятия. К сожалению, эта ситуация сохраняется, по большому счету, до сих пор: посчитайте, сколько лет прошло с начала 90-х годов прошлого века, когда мощь тяжелой промышленности СССР была разрушена, – и так она и не восстановилась…
В 20-х же годах ситуация была страшнее: страна находилась в глубочайшем политическом и экономическом кризисе, заводы и фабрики лежали в руинах, свирепствовал голод и лютовали многочисленные банды, еще шла гражданская война. И в такое время большевистское правительство под руководством Ленина принимает и начинает осуществление грандиозного проекта – Плана ГОЭЛРО. Уже через 15 лет – к 1935 году – было построено 40 электростанций вместо запланированных 30.
* * *
Даже только на одном этом примере можно видеть, что никакой титанический труд не привел бы в итоге к тем результатам, к каким пришел СССР, если бы в основу не был заложен четкий расчет и правильная организация дела изначально. Как это было возможно сделать в стране, где подавляющее большинство населения было безграмотным? Обратимся к ленинской брошюре «Успехи и трудности советской власти»: «Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем. А эта наука, техника, искусство – в руках специалистов и в их головах». Ленин не уставал подчеркивать, что в некультурной стране социализм построить нельзя, что он «останется мертвой буквой и пустой фразой» без «соединения победоносной социалистической революции с буржуазной культурой». Он был категорически против разговоров о том, что существует отдельная, особая пролетарская культура, вне всеобщей цивилизации. И ставил задачи: длительной культурной революции, всеобщей грамотности, личной вовлеченности каждого в строительство новой системы мироустройства – социализма.
Известные слова «о каждой кухарке», которую якобы большевики пустили руководить страной, происходят в мифологизированном нашем сознании опять же от незнания контекста происходившего. Если же следовать принципам объективного историзма, то нужно здесь непременно вспомнить дореволюционную дискриминацию граждан по сословному признаку, селекцию школьников, которую проводил царь Николай II. «Кухаркины дети» не имели ни малейшего шанса получить образование, так как доступ в «классические» гимназии был резко ограничен. В университет же поступить могли как раз выпускники таких гимназий – в основном это были дети представителей высших сословий. Даже выпускников реальных училищ царь запрещал принимать в вузы, что же касалось крестьян, то здесь на возможности образования для них изначально был поставлен жирный крест. Если же они каким-то образом все же получали образование – у них изымалась надельная земля и их исключали из общины.
Вот этой дискриминации граждан по сословному признаку Ленин своим решением о необходимости обучения всех трудящихся государственному управлению положил конец. При этом он заявлял: «Мы не утописты и, конечно, прекрасно понимаем, что с сегодня на завтра каждая кухарка управлять государством не сможет», но подчеркивал, что важно стремиться к тому, чтобы каждый гражданин общества понимал политику своей страны. Для этого нужна всеобщая грамотность, так как, говорил он, «безграмотный человек стоит вне политики». Он считал серьезной угрозой для всего строительства социализма плохую организацию культурной работы, считал, что именно на этой почве вызревают такие уродливые явления, как бюрократизм, взяточничество, национализм, – все то, что тормозит развитие общества.
Звучит, согласитесь, актуально, но ведь мало кому сегодня в России придет в голову обратиться, вслед за европейцами, к трудам Ленина. «Нет пророка в своем отечестве» – к Ленину это мудрое изречение подходит очень точно. Тому много причин – уже после смерти Сталина к учению Ленина подходили как к догме, а его жизнь превратили в житие святого. Далее, уже в годы перестройки 90-х, все перевернули с точностью до наоборот – глумливо и ернически подвергали ленинские статьи осмеянию, а сам же его образ представал не иначе, как образ кровавого монстра. Он же был только человеком, который имел смелость попытаться претворить в жизнь многовековую мечту человечества, стал первопроходцем в строительстве такой модели жизнеустройства, которая была бы удобна всем, – строилось общество равных возможностей.
Ленин имел удивительный дар прозорливости – прошел без малого век со дня его смерти, а многое из того, что он говорил в начале прошлого века, сегодня сбывается. Достаточно вспомнить ленинскую формулу о «борьбе держав за раздел и передел мира» и увидеть иллюстрацию в моменте расставания России с Советским Союзом, то есть вернуться еще раз мыслями к трагическим 90-м годам. А можно снова заглянуть в 20-е годы, когда страна социализма вдохновила и подняла рабочий класс многих стран мира на революции и опьяненные победой советские коммунисты гордились тем, что «мы вот-вот совершим мировую революцию». Тогда Ленин сказал, что надо взвесить очень многое, и прежде всего – не зазнаваться. Мол, мы считаем, что уже никогда не будем в каком-нибудь арьергарде, но не исключено, что центр тяжести коммунистического движения переместится в Индию или в Китай, и мы должны быть готовы это пережить. Не пережили! Как только центр стал перемещаться, Хрущев порвал все отношения с Китаем – в 1956 году. Но важно то, что Ленин действительно мог предвидеть: Китай сейчас идет социалистическим курсом, и в основе его успешного развития – ленинская формула о народной власти и государственном капитализме. Последние решения съезда компартии Китая напоминают о том, что государственный капитализм при народной власти есть две трети социализма. По моему убеждению, разговор о том, что социализм ликвидирован, что он больше не имеет под собой основы, беспочвенен. Социалистический строй рано или поздно все равно будет развиваться. То, что делает Китай, – это путь социализма, основанный на ленинских, марксистских принципах. Китайцы от марксизма никогда не отказывались, для того чтобы в этом убедиться, достаточно почитать Дэн Сяопина. Китай внимательно изучает опыт СССР, аккуратно относится к нашему социалистическому прошлому, не подвергая его никакой критике. Но и ошибок наших не повторяет.
* * *
Хотелось бы задаться еще раз вопросом: почему в сегодняшнем кризисе мироустройства европейцы переиздают труды Ленина и Маркса? Природа кризиса напоминает ту, что была на земле в годы Первой мировой войны: с одной стороны – накопление гигантской массы богатств в европейских странах (а сегодня – прежде всего в США), с другой – гигантский разрыв, не только имущественный, но и культурный, между верхами и низами. Разница в том, что в процессе противостояния социалистической системе капиталистический мир сплачивался, а после ухода из Европы социалистической системы мир свалился в глобальный капитализм. Промышленный капитал, не сойдя со сцены, уступил власть капиталу финансовому. По сути, глобальный капитализм есть капитализм финансовых олигархов, их путь к мировому господству, по существу, возрождает мировую колониальную систему, а соответственно усиливает противоречие не между трудом и капиталом (как при рождении капитализма), а между нищетой и богатством. Это означает, что практически всеми ресурсами, средствами производства и финансами владеет еще меньшая часть населения планеты, чем это было в мире капитализма во времена СССР.
…Как-то, во времена особо жестокого обращения с советским прошлым, когда даже нейтральное произнесение имени Ленина считалось в нашей стране дурным тоном, я выступал перед учеными мужами на одной конференции. Привел к месту цитату из ленинской работы «Империализм как высшая стадия капитализма». И все зааплодировали, сказали: «Как здорово и точно сформулировано». «Тогда сейчас скажу, чья это цитата, – пообещал я и тут же выполнил обещанное: – Это в 1916 году было сказано Лениным». Ленин писал, что империализм как высшая стадия капитализма будет развиваться так, что власть в нем возьмет финансовый капитал. Он уберет промышленников с основных ролей на роли второстепенные, и сам займет их места… Жизнь нам дает подтверждения – стоит только задуматься.
На память приходит то, что мировую колониальную систему промышленного капитализма сломало появление на мировой сцене социалистического пути развития человечества. Под его влиянием поднялось и развилось национально-освободительное движение, приведшее к окончательному краху колониальной системы во главе с ведущими капиталистическими державами мира.
Может быть, социализм, выйдя вновь на мировую сцену, станет основной силой борьбы с овладением миром финансовой олигархией. Ведь нежелающих нищенской кабалы в мире немало…
Напомним, что Октябрь 1917 года вызвал в свое время подъем революционного движения во многих странах мира. Реальность подтверждала тезис учения Маркса о том, что пролетарская революция, возникнув в одной стране, неизбежно поднимет на борьбу с буржуазией весь мировой пролетариат. В 1917 году действовал еще фактор Первой мировой войны: прежде всего именно в воюющих странах вызревали революционные ситуации. Народы мира устали от войны и они видели, что большевики в России пришли к власти именно с призывами к прекращению массовой бойни, провозгласив «мир народам».
Вспомним, что продолжения войны в то время требовала больше всех Англия. Но и в России Временное правительство пошло на сговор с союзниками и заявило о том, что страна будет продолжать войну до победного конца. Это и открыло путь большевикам к власти. Их наглядный пример привел к революционному взрыву в государствах, особенно сильно пострадавших от войны. Вот небольшой фрагмент хроники этих событий: в октябре 1918 года произошла буржуазно-демократическая революция в Венгрии, а уже 21 марта 1919 года была провозглашена Венгерская Советская республика. Но просуществовала она недолго, была подавлена силами иностранных интервентов в июле того же года. Могучий подъем революционных сил под влиянием Октября произошел в Германии. В январе 1918 года по всей стране прошла политическая стачка с требованием прекращения мировой войны и немедленного заключения мира с Советской Россией. Дальше события развивались так: 3 ноября 1918 года вспыхнуло восстание моряков военного флота в Киле – это и послужило началом буржуазно-демократической революции. Уже 9 ноября началась всеобщая забастовка рабочих Берлина, к которой присоединились солдаты. В тот же день была свергнута монархия Гогенцоллернов. К власти пришли правые социалисты и лидеры «Независимой социал-демократической партии», их первые движения были направлены на подавление революционных явлений. Они действовали провокационно: в январе 1919 года сами организовали выступление рабочих Берлина – неподготовленное и преждевременное. Разгромили это выступление с особой жестокостью, именно тогда и были зверски убиты руководители КПГ К. Либкнехт и Р. Люксембург. Немецкие республики, провозглашенные советскими, существовали недолго: в Бремене с 10 января по 3 февраля, а в Баварии с 13 апреля по 1 мая. Их жестоко разгромили с помощью вооруженных сил. Та же участь постигла октябрьское восстание, вспыхнувшее в Гамбурге. К 1923 году пролетарская революция в Германии была окончательно подавлена.
Новые факты образовывали новую реальность: выяснилось, что время для мировой революции еще не наступило, капитализм слишком силен. Мировая война, служившая в свое время мощным импульсом к борьбе с буржуазией пролетариев всех стран, теперь сказывалась иначе: страны, пережившие ее, ослабли. Особенно тяжело было Советской России, выдержавшей еще и войну гражданскую. Сил для оказания помощи антибуржуазным восстаниям соседних стран у молодого государства не было. Здесь очень важно понимание сути событий: да, в мире действительно нарастал революционный процесс и все ожидали, что вот-вот грянет мировая социалистическая революция. Вспомним строки из поэмы Александра Блока: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…».
* * *
Но наступил момент, когда революционный пыл в мире стал затухать. И вот на этом этапе перед большевиками России встал главный вопрос: «Куда и как идти дальше? Что делать в России и с Россией?» Выбор пути привел к расколу в партии большевиков. Сталин и большинство в Центральном Комитете ВКП(б) реально оценивали перспективы «мировой революции». Они хотели ее победы, но понимали, что для ее осуществления нет условий, нет на данный момент даже предпосылок. Россия должна была взять на себя роль спички и сгореть дотла, для поддержания огня мировой революции, – такой участи трезвомыслящие политики допустить не могли. Тогда и появилось решение, как выход из ситуации: был поставлен вопрос о возможности построения социализма в отдельно взятой стране. Троцкий и его сподвижники усмотрели в этом отказ от марксизма, увидели даже предательство дела революции. Полагаю, такой раскол в партии большевиков был вызван в известной мере еще и болезнью и уходом из жизни Владимира Ильича Ленина. Не развитие государства, а борьба за власть подогревала оппонентов Сталина, потому что логика жертвовать Россией ради мировой революции была ничем не оправдана, ничего позитивного для страны не сулила.
И все-таки в основе раскола партии большевиков назывался вопрос дальнейшего развития государства. Один путь: жертвовать Россией ради мировой революции, подчинить этому делу все ресурсы России. Второй: построение социализма в отдельно взятой стране. Для этой цели нужно было сначала отвести беду: слабое, обнищавшее государство легко могло стать добычей для ненавидящих ее новый строй капиталистических держав. Надо было сохранить и обеспечить государственную самостоятельность, а для этого – в кратчайшие сроки преобразовать экономику страны, подготовить ее к неизбежным испытаниям. При этом не идти на сговор с мировой буржуазией, а привлекать к строительству социализма симпатии мирового пролетариата в мирных целях.
Повторюсь, эти два пути и есть основа раскола в партии большевиков. После смерти Ленина Троцкий и ряд других социалистов не могли согласиться с укреплением роли Сталина в руководстве партии, а именно он был инициатором второго пути. А потому и сам этот путь не подходил троцкистам: они боролись со Сталиным и для этой цели готовы были жертвовать страной. Сталин же понимал, что возможность построения социализма в отдельно взятой стране есть в известной степени отход от учения Маркса и Ленина о мировой революции. Но и Маркс, и Ленин всегда говорили о том, что теория не есть догма, практика же диктовала именно такую необходимость. Уже в последний год жизни Ленина, а после его смерти особенно явно было видно, что готовится военный марш на Советское государство. Международная обстановка требовала постоянной мобилизационной готовности защищать, если не спасать страну. Угроза вооруженного вмешательства в ее жизнь никак не устранялась. И ставка на мятежи внутри страны не снималась с повестки дня – они постоянно подстрекались зарубежными антисоветскими центрами. Надо было решать вопрос: или мы будем защищаться, или потеряем свою самостоятельность. Надо было решать: или мы прекращаем развивать социалистическое государство, идем на поклон к Западу, получаем иностранные инвестиции, но одновременно и зависимость от иностранного капитала, или всесторонне укрепляем и развиваем это государство, закрепляем то, чего добились в октябре 1917 года: строим социализм в одной стране.
Второй вариант, по которому и пошло развитие страны, не вызвал восторга у государств, предрекавших гибель социалистического государства с первых дней его образования. Ярость в мире капитала усилилась, когда клич английских рабочих «Руки прочь от России!» подхватили народы других стран. Конечно, враги социалистического строя смириться с этим не могли, наша страна оказалась в политической и экономической изоляции. Нам ничего не давали в кредит и ничего не продавали за наличные: решили выждать, пока мы задохнемся сами. Страна находилась в тисках экономической и дипломатической блокады. У нас не было ни экономической, ни финансовой – никакой и ниоткуда поддержки. Мы опирались только на то, что у нас есть, а что у нас было? Руины…
Отсюда пошла жестокая экономическая политика – надо было укреплять государство, а это требовало неимоверной мобилизации внутренних ресурсов, вынуждало к насилию над экономикой, над объективными законами экономического развития. Укрепление государства требовало серьезного развития экономики, и прежде всего тяжелой промышленности. Индустриализация «требует колоссальных вложений, причем, как показывает история отсталых в промышленном отношении стран, тяжелая индустрия не обходится без колоссальных долгосрочных займов… Без развития тяжелой промышленности мы не можем построить никакой промышленности, не можем провести никакой индустриализации, – писал в одной из своих статей Сталин. – А так как мы не имели и не имеем ни долгосрочных займов, ни сколько-нибудь длительных кредитов, то острота проблемы становится для нас более чем очевидной. Из этого именно и исходят капиталисты всех стран, когда они отказывают нам в займах и кредитах, полагая, что мы не справимся своими собственными силами с проблемой накопления, сорвемся на вопросе о реконструкции тяжелой промышленности и вынуждены будем пойти к ним на поклон, в кабалу…».
* * *
Политика нэпа в такой ситуации уже не могла быть эффективной – крупную промышленность с ее помощью не построишь. Единственным источником средств для индустриализации было сельское хозяйство. Обстановка на селе после революции сложилась нелегкая. Раздел земли помещиков и иных крупных собственников обогатил землей крестьян, но осложнилась возможность обработки полученных в собственность десятин этой земли. У подавляющей массы не было самых элементарных орудий сельскохозяйственного труда, тягловых сил – плуга, бороны, лошадей.
Новоиспеченным владельцам земли приходилось обрабатывать свои участки вручную. Это привело к снижению урожайности, к резкому упадку производимого зерна. Так возникал питательный бульон для роста на селе кулачества: лишенные орудий труда крестьяне за бесценок продавали или сдавали в аренду свои десятины, кулаки же использовали обездоленных людей в обработке пахоты. Так возрождался принцип работы крестьян на помещичьих усадьбах. Свои трудом крестьяне заменяли нехватку техники и рабочего скота.
Для критиков советского периода, кстати, одним из самых веских аргументов служила тема о том, что дореволюционная Россия обеспечивала хлебом мировые державы. Мол, так его было много, что сбыт за границу помогал спасать излишки от гибели, а большевистская власть повернула развитие процветающей и благополучной страны вспять. Но если вспомнить правду истории, излишки хлеба были у помещиков, а подавляющая часть крестьян тем временем голодала, и лучше всех об этом рассказал великий писатель Лев Николаевич Толстой. Давайте вспомним его статью «О голоде», он ее написал, посетив черноземные уезды Тульской области: «Употребляемый почти всеми хлеб с лебедой – с 1/3 и у некоторых с 1/2 лебеды – хлеб черный, чернильной черноты, тяжелый и горький; хлеб этот едят все, – и дети, и беременные, и кормящие женщины, и больные… Чем дальше в глубь Богородицкого уезда и ближе к Ефремовскому, тем положение хуже и хуже… Хлеб почти у всех с лебедой. Лебеда здесь невызревшая, зеленая. Того белого ядрышка, которое обыкновенно бывает в ней, нет совсем, и потому она несъедобна. Хлеб с лебедой нельзя есть один. Если наесться натощак одного хлеба, то вырвет. От кваса же, сделанного на муке с лебедой, люди шалеют. Здесь бедные дворы доедали уже последнее в сентябре…».
Вспомним его же слова: «Народ голоден оттого, что мы слишком сыты». Так вот, экспортировали в дореволюционной России хлеб, который возделывали для помещиков полуголодные крестьяне. Собственных запасов им хватало, в лучшем случае, до февраля. А затем они шли в долговую кабалу к тем же помещикам и зажиточным соседям – к кулакам.
И такой же принцип начал действовать на селе и после революции. Вместе с тем для укрепления государства, для роста промышленного производства и подъема земледелия нужны были деньги. Для этого было два пути: разрешить обогащаться кулакам за счет забора земли у единоличников. Но это было бы против справедливости и означало, что и в Советской стране существует класс угнетенных. И второй путь: земельная кооперация, которая позже сменилась коллективизацией. Коллективные хозяйства позволяли внедрять технику, сплачивать крестьянский труд, тем самым повышая уровень обработки земли. Но кулачество препятствовало такой государственной политике, что и привело к непоправимым последствиям. Это были тяжелые годы. Было много ничем не оправданных жертв. Но их было бы больше на порядок, если бы не удалось выжать все внутренние средства, чтобы создать тяжелую промышленность. Народа бы не стало вообще как такового в 1941 году.
* * *
Но по порядку: после прихода к власти национал-социалистов в Германии угроза войны стала еще более реальной, чем прежде. Выступая 4 февраля 1931 года, Сталин сказал свои знаменитые слова: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Это был абсолютно точный реалистический прогноз: если бы именно через десять лет, к февралю 1941 года, оборонная промышленность СССР не вышла на уровень передовых стран, вряд ли наша страна смогла бы устоять через несколько месяцев под натиском гитлеровской Германии. Советских людей просто истребили бы, или превратили в рабов немецких «сверхчеловеков».
Фашизм вскармливался Западом, прежде всего Великобританией и США. Он служил для них силой, направленной против Советского Союза. И то, что война с Германией неизбежна, сознавали даже мы, довоенные дети. Но кроме угрозы с запада зрела агрессия и на востоке. К концу 30-х годов Япония уже развязывала вооруженные конфликты, были бои на озере Хасан в 1938 году, а через год – военные действия на реке Халхин-Гол в Монголии. Антикоминтерновский пакт, подписанный Германией, Японией и Италией в те годы, создал ось Рим-Берлин-Токио, нескрываемо направленную против СССР. В этих условиях защита отечества становилась первоочередной – общество сплачивалось, мобилизовывалось на ударный созидательный труд. А это означало подчинение, прежде всего экономики, развитию промышленности, способной обеспечить производство средств обороны, создать сильную армию, оснащенную современным оружием.
