Forthright
Амаранты. Окрыленный
Глава 13
Как обращаться с женщиной
Подсобка была едва ли не единственным местом на территории школы, где Эш чувствовал себя в безопасности. Но Тами повадилась устраивать там заседания их «специального комитета», которые, по правде говоря, больше напоминали долгие перерывы на кофе. Он честно старался сосредоточиться на делах, которые обсуждались во время этих встреч, но ее присутствие в месте, которое он считал личным и, следовательно, интимным, сильно отвлекало.
А больше всего его беспокоило то, что он начал привыкать к ее вторжениям. Пожалуй, даже ждал их с нетерпением.
– Они продолжают это делать, и это сводит меня с ума. Что бы они ему ни давали, оно слишком маленькое, чтобы я могла разглядеть.
Кип расхохотался, и Эш вытянулся по стойке смирно. Он потерял нить разговора примерно тогда же, когда понял, что Тами проколола уши. Обычно она ходила с распущенными волосами, но сейчас они были зачесаны наверх, обнажая граненые камни, свисавшие с мочек. Вслед за камнями он обратил внимание на форму ее ушей, изгиб челюсти, линию шеи.
– Сам ей скажешь? – спросил Кип. – Или мне сказать?
– Давай ты, – пробормотал Эш, даже не понимая, о чем речь.
– Скрепки. – Кип широко развел руки. – Дети дают ему скрепки.
Взгляд Тами метнулся в его сторону. Эш вздохнул, порылся в кармане своего комбинезона и вытащил полдюжины скрепок – две серебряные, золотую, розовую, зеленую и в черно-белую полоску.
– Но почему? – спросила она.
Эш ответил:
– Это Кип виноват.
Рыжий поднял руки:
– Эй, это была случайность. Ну почти.
Тами откинулась на стуле:
– Наверно, это хорошо.
– Могло быть и хуже, – признал Эш.
Кип закатил глаза:
– Тебе это нравится, и ты это знаешь.
В ответ Эш только фыркнул:
– Как директор, я должна знать, что происходит в моем кампусе.
– Пользуетесь служебным положением? – Кип развел руками. – Ну что я могу сделать, Эш? Она здесь начальник.
Эш вздохнул:
– Зачем столько шума из ничего?
– Ладно, – продолжал Кип. – Это было несколько лет назад. Возможно, из-за меня у некоторых первоклассников сложилось впечатление, что Эшу нравятся блестящие предметы. Это было на Рождество?
– На День святого Валентина, – поправил Эш.
Как будто Кип не помнил точно.
– Но это была ошибка, потому что для первоклассниц блестящее – значит глиттер. А Эш ужасно боится глиттера.
– Он липнет ко всему.
Отчистить эту штуку было практически невозможно.
– Поэтому, чтобы моему хорошему другу не пришлось вечно отмывать коридоры от блестящей пыли, я быстро придумал и предложил более приемлемую альтернативу – скромные скрепки. Вскоре об этом узнали все. – Кип пожал плечами. – С тех пор дети в знак привязанности дарят Эшу скрепки.
Эш беспокойно заерзал:
– В этом нет ничего дурного.
Кип наклонился к Эшу и задрал его рукав, показывая браслет из сцепленных вместе скрепок.
– О-о-о, как стильно.
В голосе Тами звучало одобрение. Сердце Эша забилось быстрее.
– Очень милая идея, – сказала она. – К тому же скрепки легко достать.
– Я их поставщик номер один. – Кип вскочил, подошел к верстаку и показал ей содержимое синего пластикового ведра. – Любви хватит на всех.
Тами запустила руку в ведро. Должно быть, тут были тысячи скрепок.
– Что вам больше нравится?
Эш нахмурился:
– Вы спрашиваете, какая у меня любимая скрепка?
– Я спрашиваю, какой у вас любимый цвет.
Кип весело заявил:
– Он не может устоять перед синим.
Тами достала небесно-синюю скрепку:
– А вы?
– О, я всегда больше любил желуди. Вся эта история со скрепками на самом деле вдохновлена тем, что когда-то затеял мой отец. Он подкладывал желуди в карманы маминого фартука. Когда я спросил зачем, он стал дарить их и мне. Желуди были везде: в карманах, под подушкой, в моей любимой кружке.
– То есть небольшие знаки привязанности – это семейная традиция. – Тами задумчиво кивнула. – И вы привнесли ее в свою школьную семью.
Кип коснулся ее плеча и пошел с ведром обратно к полке.
Эш боролся с непривычным чувством зависти. Кип всегда стоял между ним и миром, оберегая его самого – и его тайну. Эш любил высокие места и безопасные расстояния, а Кипу было необходимо похлопывать кого-то по плечу, держать за руку и обнимать. Он проявлял нежность ко всем, от работниц кафе до водителей автобусов. Эш не испытывал отвращения к прикосновениям. Ничуть. Но он был полукровкой, и скрыть его наследие было труднее, чем излишек шерсти.
Ему приходилось быть осторожным.
– Пора возвращаться, – сказала Тами.
По привычке оба встали. Старинные манеры укоренились слишком прочно.
– Я поищу желуди, – сказала она. – А пока…
Она направилась к нему. Эш отступил на шаг, но ненавязчиво уклониться от сближения с ней было невозможно. Он наткнулся на верстак и замер, загнанный в угол.
– Протяните руку, – велела она.
Эш повиновался, и Тами уронила ему на ладонь свою синюю скрепку:
– Это вам.
Кип что-то сказал, и Тами рассмеялась. Дверь закрылась, а Эш так и стоял у верстака, глядя на свою руку и тщетно пытаясь разобраться в ощущениях, которые одновременно сбивали с толку и воодушевляли.
– Эш?
Он что-то промычал в ответ.
– Что случилось? – спросил Кип.
– Она дала мне скрепку.
Его лучший друг кивнул:
– Подтверждаю. Дала.
Горло Эша сжалось.
– Как ты думаешь, что это значит?
Кип слабо улыбнулся:
– Готов поспорить, это означает именно то, что мы ей сказали.
– А что мы сказали?
– Ты знаешь ответ. – Кип осторожно взял руки Эша в свои. – Скрепки – знак привязанности.
– Ты уверен?
Кип постучал пальцем по своему носу и коснулся носа Эша.
– Несправедливо, друг. Ты заставил меня пообещать, что я не буду упоминать о твоих устремлениях.
– Я ни к чему не стремлюсь, – вяло возразил Эш.
На мгновение ему показалось, что его лучший друг грустен, но Кип наклонился и прошептал на ухо:
– Эшишише, я здесь не единственный, кто разговаривает во сне.
Эш не мог заснуть.
Откинув одеяло, он лежал на животе в кровати, занимавшей бо́льшую часть его мансардной комнатки, запутавшись в мыслях и простынях. Беспорядок. Недоразумение. Да, Тами дала ему скрепку. Но это сделали более половины детей в Лэндмарке. И она сказала, что поищет желуди для Кипа. Знак дружбы. Дружеской привязанности.
Но почему-то ее подарок будоражил его инстинкты.
И они не хотели успокаиваться, сколько он ни боролся с ними. Но он не мог поддаться этому внезапному влечению, даже если оно было взаимным. Тами обратила на него внимание только потому, что не видела его истинного облика. Он выглядел как неудачный лабораторный эксперимент. Уродливо. Неуклюже. Нечеловечески.
Может, ему и удалось завести горстку друзей среди людей, но лишь потому, что Кип держал их в блаженном неведении. Им обоим приходилось быть осторожными. Любого из них могли назвать монстром.
Что подумает Тами, если узнает, что амаранты, которых она так мечтала поприветствовать в начальной школе Лэндмарк, давно уже там? Возможно, она обрадуется. Но возможно также, что она почувствует себя преданной.
Вот почему большинство кланов продолжали скрываться. Люди и амаранты совместимы, но смешиваться им незачем. Эш понятия не имел, кто его биологический отец. И знал ли тот вообще, что человеческая женщина зачала от него. Сирил время от времени повторял свое предложение тайно провести расследование, но Эш отказывался сообщить какие-либо подробности, которые помогли бы найти его сородичей и клан. Сирил – единственный отец, который ему нужен, а Рук – мать не хуже прочих.
Он мог лишь не повторить ошибку, которую совершил его биологический отец.
Он должен сдерживаться, удерживаться… и ему нужно, чтобы его придерживали.
Он вылез из кровати, но задержался, чтобы положить синюю скрепку в ее центр. Его гнездо, безопасное место. Затем он спустился на первый этаж и забрался в кровать Кипа.
Его лучший друг отложил книгу, мягко обнял его и утешительно заворчал:
– Почему ты такой несчастный?
– Она замечательная.
– Огромная проблема, – серьезно сказал Кип. – Как она смеет быть замечательной?
Эш просто прижался к нему крепче.
Руки Кипа гладили его и успокаивали.
– Что ты хочешь сделать?
– То, что сделать не могу.
Кип усмехнулся:
– Ты уже большой мальчик, и я вполне уверен, что у тебя все работает нормально. И положительно реагирует всякий раз, когда она оказывается поблизости.
– Заткнись, – простонал Эш.
– Серьезно, Эш. Ты ей нравишься.
– Ей только так кажется. Тот, кого она видит, ненастоящий.
Кип спросил:
– Ты не был с ней честен?
– Я не практикую полное раскрытие информации уже много лет. – Помимо своей воли Эш начал расслабляться, находя в близости столь необходимое утешение. – Как и ты.
Его лучший друг хмыкнул:
– Может, я немного запутался в ощущениях, но личность, которая привлекает Тами… это и есть ты.
– Но это не весь я. – Эш расправил крылья и взмахнул ими. – Я не человек.
– Это не будет иметь значения. – Кип говорил медленно, подпирая голову рукой. – Как только я открою ей глаза, ей понравится то, что она увидит. Уж поверь. Ты неотразим.
– Это не сработает.
– Уверен? – Кип откинулся назад. – Ладно, твоя взяла. О чем я вообще думал? Выходит, мы приговорены друг к другу. Вместе навсегда. Печальная судьба.
– Эй!
– Шучу, шучу.
Хихикнув, Кип притянул Эша к себе. Рыжий хвост обернулся вокруг плеч Эша.
– Я не хочу влюбляться, – прошептал Эш.
– Это уже, считай, признание, что ты влюбился.
Эш застонал.
Кип привычно пригладил взъерошенные перья и стал делать Эшу массаж, снимая напряжение.
– Можно я скажу кое-что, как друг?
Эш со вздохом кивнул.
– Поговори с Сирилом.
– Наверно, и правда стоит с ним поговорить, – признал Эш.
– И…
– И?..
Кип чмокнул его в щеку:
– Ты тупица, и я тебя люблю.
Глава 14
Найденыш
Октябрь был самым утомительным месяцем самого утомительного сезона, и Джо лег очень поздно, потому что чистил пресс для сидра. Несмотря на это, он проснулся до рассвета и ускользнул в сад, прихватив пакет вчерашних пончиков с яблочным пюре и термос с горячим молоком. Встречаться и с соседями, и с чужими людьми было легче, если сперва удавалось встретиться с самим собой.
Иначе он весь день будет чувствовать себя не в своей тарелке, и любое дело пойдет наперекосяк.
Джо не знал, почему ему так нужны эти утренние часы наедине с собой. Или знал, но не был уверен.
Это началось, когда у Тами появилась жизнь вне дома: школа, стажировки, работа, конференции. Ему не нравилось терять сестру из виду, но ей нужно было ходить в разные места и заниматься разными делами. По крайней мере, она все еще каждый раз возвращалась домой. Сестра помогала ему сохранять равновесие, но стоять приходилось на собственных ногах.
Возможно, в этом и было дело.
Встречая рассвет в саду и в дубовой лощине, прислушиваясь к тишине пробуждающегося мира, наслаждаясь покоем, который он обретал, бродя среди деревьев, он достигал равновесия самостоятельно. Ему было необходимо это маленькое напоминание о том, что с ним все в порядке, даже если он один.
В прохладном утреннем воздухе дыхание Джо превращалось в облачка пара, под ботинками хлюпала обильная роса. Заморозков еще не было, но скоро будут. Он шел вдоль границы участка, осматривая забор и поглядывая, все ли ладно у деревьев.
Порой он останавливался, чтобы обрезать мертвые ветки и новые побеги, смотрел, не завелись ли вредители, нет ли признаков болезни. Дедушка всегда говорил, что проблемы нужно решать, пока они мелкие, чтобы не дать им вырасти.
Когда показалась дубовая лощина, он свернул туда, где маняще сияло их загадочное дерево. За какие-то сутки его крона превратилась в золотой купол. Надо собрать немного листьев, чтобы показать маме. А Тами вроде говорила, что ей нужен желудь?
Любуясь, Джо засунул руки в карманы и медленно обошел дерево.
– Красота! – постановил он, хотя это слово блекло перед осенним великолепием, которое предстало его глазам.
Кто-то рассмеялся.
Джо уловил движение, но тот, кто двигался, скрылся за деревом.
Здесь кто-то есть?
Ему не привиделось, но он не мог объяснить, что произошло. Возможно, это было что-то, чего другие не могли видеть, вроде его воздушных лент и драгоценных змеек. А может быть, даже фея. Смех был тихим и легким – так мог бы смеяться человек. Маленький человек.
Стараясь ступать тихо, Джо подошел ближе, надеясь подкрасться незамеченным. И застыл, едва увидев, кто был с ним в лощине. Среди корней дерева, подтянув колени к подбородку, сидел ребенок. Маленькая девочка.
– Привет, малышка, – тихо позвал Джо.
– Сестра? – спросила она.
– Я не сестра, но у меня есть сестра. – Он сделал еще несколько шагов. – Ты потерялась?
Она улыбнулась, и он поймал себя на том, что улыбается в ответ.
Какая-то часть его разума пыталась понять, как посреди их сада мог появиться ребенок.
До ближайших соседских домов было несколько миль, а мигранты закончили работу на этом участке больше недели назад. Клиенты и туристические группы начнут приезжать позже. Откуда же она взялась? И почему она без одежды?
Скинув куртку, он накрыл ее худенькие плечики. По возрасту ей бы следовало ходить в детский сад. В широко раскрытых глазах не было и следа беспокойства или страха. Напротив, она потянулась к нему с безмолвной просьбой.
Он взял ее на руки и укутал поплотнее, пытаясь осмыслить увиденное.
Должно быть, это ребенок тех. Кожа девочки была необычайно бледной, а глаза под густыми ресницами оказались темно-зелеными. Уши у нее были заостренные, но больше всего удивляли волосы. Точнее, не волосы. Джо осторожно потрогал золотые листья, которые тихо шуршали на голове у малышки. Мягкие, как ткань, но явно не надетые сверху. Листья росли на головке, словно на ветвях загадочного дерева.
– Твои мама и папа здесь?
Девочка нахмурилась в замешательстве:
– Сестра?
– Ты была здесь с сестрой? – Джо покачал головой. – У тебя имя-то есть, цыпленок?
Она хихикнула и положила голову ему на плечо.
И что теперь? Начать с того, что он никогда не умел ладить с детьми и был близок к панике. А уж как это выглядит со стороны… Вдруг родители девочки обвинят его в похищении… а то и в чем похуже? Не спровоцирует ли он неприятный инцидент в международных отношениях?
– Пожалуй, нам стоит пойти ко мне домой. Хочешь познакомиться с моими мамой и папой?
Девочка обвила руками его шею и проворковала:
– Малыш Джо!
Так его называл дедушка, но она-то откуда это знает? Он поспешил домой.
– Это правда. Я Джо. А тебя как зовут?
– Цыпленок!
Он определенно не умел ладить с детьми. Если повезет, он застанет Тами дома. Она многое узнала о тех на своей конференции и без труда находила общий язык с малышней. Он торопливо шагал к дому. Девочка вытянула шею, глядя туда, где он ее нашел.
– Куда мы идем? – обеспокоенно спросила она.
– К моей сестре.
– Сестре?
– Да, это моя сестра-близнец. – Джо робко улыбнулся. – Ты полюбишь Тами, а она полюбит тебя.
Девочка кивнула и устроилась у него на руках. На нежном личике отразилось безграничное доверие. Потом она вдруг протянула руку и коснулась его щеки.
– Джо?
– Что?
– Быстрее.
Услышав свое имя и топот на крыльце, Тами обернулась. Ее брат вбежал в кухню, широко раскрыв глаза и прерывисто дыша.
– Ты еще здесь!
– Как раз собиралась уходить.
Она показала ключи от машины.
Джо опустился на колени, напугав ее. И тут она заметила, что из свертка, который он нес, выглядывает пара глаз.
– Я нашел девочку, – пробормотал Джо. – По-моему, она… ну, у нее на голове листья, а кожа… У людей ведь кожа не похожа на древесину, правда?
Тами бросила ключи, термокружку и контейнер с обедом. Джо лепетал и запинался, что было на него совершенно не похоже.
Обычно из себя выходила она, а он ее успокаивал.
– Ты нашел девочку… – повторила она, подходя к двери, которую он оставил открытой. – В саду?
Ребенок вывернулся из куртки и запрыгал по кухне.
Джо указал на очевидное обстоятельство:
– Она не человек.
– Она не одета.
– Так и было, когда я ее нашел. – Джо умоляюще смотрел на сестру. – Не мог же я оставить ее на холоде.
– Откуда она взялась?
Тами наблюдала, как ребенок на цыпочках ходит взад-вперед, щупает поверхности кухонного гарнитура и трогает ручки.
– Она была под нашим деревом. – Джо схватил сестру за руку. – Она знает мое имя.
Вот так загадка. Но Тами нужно было взять ситуацию под контроль, и желательно до того, как папа и дедушка обнаружат малолетнюю дриаду между тарелками с овсянкой.
– Бери ее, – распорядилась она.
Джо послушно подхватил малышку со стола, а Тами пошла в комнатку, где стояли стиральная машина и сушилка для белья. Вытащила из корзины на складном столике розовую футболку и вернулась.
– Руки вверх.
Девочка подчинилась, и Тами осторожно натянула на нее мягкую футболку, просунув покрытую листьями головку в разрез ворота.
– У тебя есть имя, маленькая мисс?
– Цыпленок!
Джо поморщился:
– Это я ей сказал, когда нашел ее. Извини.
Тами тихо рассмеялась и протянула руки, чтобы спасти мучительно покрасневшего брата и рассмотреть девочку вблизи.
– Судя по тому, что я слышала, амаранты пойдут на все, чтобы защитить своих детей. Из какого ты клана, детка?
– Цыпленок, – поправила девочка.
– Хорошо, мисс Цыпленок, – согласилась Тами. Прозвище глупое, но что в нем плохого? – Откуда ты?
Она погладила малышку по щеке, которая имела восковой оттенок, свойственный цветочным лепесткам. Вблизи на коже найденыша виднелся едва заметный узор древесных волокон. Джо был прав. Цыпленок выглядела так, будто ее вырезали из дерева, но была теплой, гибкой и бойкой, как и положено ребенку.
– Ты прекрасна, – пробормотала Тами.
Темно-зеленые глаза сверкнули, тонкие руки обвили шею Тами.
– Сестра?
Тами промурлыкала что-то утвердительное, думая, что это Джо объяснил малышке, кто она.
В этот момент, шаркая ногами, вошел дедушка.
– Что здесь происходит? – проворчал он.
Увидев Цыпленка, он замер.
Тами собиралась пуститься в объяснения, но девочка внезапно обхватила ее лицо маленькими ручками.
– Малыш Джо сказал, что ты полюбишь меня, а я полюблю тебя, – сказала она. Потом прижалась губами к губам Тами и заявила: – Ты моя Лисбет.
Дедушка издал сдавленный звук. Так звали его сестру-близнеца.
Тами не хотелось разочаровывать ребенка, но и лгать она не стала:
– Почти угадала, маленькая. Я Тамико Лисбет Риверсон. Обычно меня называют Тами.
Цыпленок слегка пожала плечами и мило улыбнулась:
– Люблю тебя, моя Тами.
Тут что-то произошло. На Тами обрушился целый водопад чувств. Страх и облегчение, тоска и удовлетворенность, утрата и обретение. Единственное, в чем она была уверена, – что их источником была Цыпленок.
– Наверно… наверно, мне стоит взять отгул на работе, – прошептала Тами.
– Что-то изменилось, – сказал Джо, бледный и нахмуренный. – Что сейчас произошло?
Тами понятия не имела.
Скрипнул кухонный стул, на который опустился дедушка. Его подбородок дрожал, а глаза были влажными.
– Не думал, что доживу до этого дня, – пробормотал он.
– Дедушка? – спросила Тами. – Ты знаешь, что происходит?
Дедушка вытащил красный носовой платок и промокнул глаза, а потом протер очки.
– Думаю, да, – сказал он тихо. – Где эта твоя кузина?
– Мелисса уже уехала в Беллуэзер.
– Лучше бы ей сюда вернуться, – сказал дедушка.
– Почему?
Но тут появился папа, и кухня наполнилась изумленными восклицаниями, а потом пришла мама – посмотреть, из-за чего шум, и дедушка больше ничего не сказал.
Глава 15
Новенькая
Джимини подавил зевок и робко улыбнулся наставнику:
– Извините, Первый-сенсей.
– Занятие и впрямь затянулось. Это только моя вина. Сколько там времени?
На другом конце света в поле зрения появилась чашка чая, а потом и самый настоящий дворецкий. Он приблизился к камере и скептически оглядел Джимини.
– Майкл, ты чудовище. В Америке скоро утро. Есть гораздо более интересные способы довести мужчину до изнеможения.
– Привет, Жак.
Джимини дружелюбно пошевелил пальцами.
– Мистер Фостер, – ответил дворецкий высокопарно-официальным тоном, который забавно звучал в устах мужчины, едва разменявшего третий десяток.
Жак любил важничать, но обязательно появлялся на занятиях Джимини. Майкл признавался, что их дворецкий – наполовину француз, наполовину англичанин – до сих пор плохо знает японский, поэтому Жак хватался за любую возможность поговорить… даже если у собеседника был американский акцент.
Мелькнула другая рука и забрала чашку.
Жак надулся:
– Это был чай для американца!
Так-так. Джимини подозревал, что кто-то подслушивает. Они с Майклом обсудили много вопросов, и у него сложилось ощущение, что диапазон тем определен заранее. Как на экзамене.
За кадром новый голос протянул:
– Он оценит жест, а я – вкус.
У Джимини засосало под ложечкой. Подслушивал не абы кто.
– Добрый день, лорд Меттлбрайт.
– Тц-тц. – В кадр вошел пресс-секретарь кланов лисиц, держа в одной руке чашку, а на другой – спящего ребенка. – Просто Арджент. Ну-ка, Смайт, заберите его.
От Джимини не укрылась мимолетная гримаса недовольства, но вслух Жак сказал:
– Да, милорд. Пойдемте, мастер Арно. Вас ждут в спальне.
Малыш, у которого был длинный пятнистый хвост и пушистые ушки с такими же пятнами, пролепетал что-то по-французски, но дворецкий резко ответил:
– Non.
Когда он ушел, Арджент Меттлбрайт заговорил снова:
– Ваша манера обращаться с чарами… небезынтересна.
– Спасибо, сэр!
Амарант покачал головой:
– Майклу не следовало потакать вашей склонности к импровизации. Ученики должны изучать основы. Их творческое применение – дело мастеров.
Джимини был потрясен:
– Вы называете меня мастером?
Майкл прикрыл рот, пряча улыбку.
Лис выгнул бровь:
– Я мог бы назвать вас разными именами.
– Ну, ну, старый друг, – вмешался Майкл. – Мой ученик претерпел достаточно и нуждается в отдыхе.
Арджент наклонил голову и удалился.
– Я подготовлю письменную характеристику для вашего личного дела. Ваш экземпляр прибудет примерно через неделю. – Майкл подался к экрану, и его глаза загорелись. – Подумайте еще раз о том, какую задачу поставить условием вашего посвящения.
Джимини кисло спросил:
– Мой список вам не понравился?
Майкл помолчал.
– Как заметил Арджент, мы проверяем, усвоили ли вы основы, а не вашу изобретательность… какой бы впечатляющей она ни была. А теперь отдохните.
– Скоро лягу, – пообещал Джимини. – Спасибо, Первый-сенсей.
– До новых встреч, Куроги-кун.
Джимини выключил звонок, встал и потянулся. Раньше ему пришлось бы довольствоваться обучением у первого попавшегося стража, который оказался бы поблизости. Но Открытие произвело революцию в Междумирье. Теперь использовать технологии – включая те, что позволяли обучаться за границей, – было безопасно. Опасность случайно выдать себя миновала, и наблюдатели могли спокойно созваниваться.
– Какую задачу поставить условием?
Джимини зевнул, потянулся и снова посмотрел время.
Обычно он отсыпался после занятий с наставником, но сегодня едва успеет закончить обход до начала смены. Придется обойтись долгим душем и большой чашкой кофе.
Девушка-наблюдатель пришла снова.
Рук предупредил, чтобы Джимини держался от нее подальше, поэтому он наблюдал с безопасного расстояния. Мисс Армстронг (класс бойцов) была выше среднего роста, но не настолько, чтобы выделяться среди других. Точнее сказать, она выделялась намного меньше, чем можно было ждать от новенькой. Она работала осторожно, тихо и серьезно. Дун-вену это наверняка понравится.
Ее светлые, коротко подстриженные волосы реяли вокруг головы непослушными волнами. Джимини не мог не задаться вопросом, как этим волосам хватало смелости представать перед ней в зеркале в таком беспорядке.
Смотрела ли она на них с таким же неодобрением, с каким смотрит на него?
Джимини втайне вел учет строгих взглядов Мелиссы. Он уже заработал четыре, еще не выйдя на работу.
Прислонившись к стойке у задней стены и попивая очень крепкий кофе, он созерцал ее нос. Как у особы, которая никогда не улыбается, может быть такой дерзкий нос? Чуть вздернутый, он явно должен принадлежать человеку развязному и игривому. Однако Мелисса работала молча и ни с кем не стремилась сблизиться. Ну почти. Она сделала одно примечательное исключение.
Для Рука.
На Рука то и дело западали молодые женщины, но Джимини впервые видел, чтобы Рук сам на кого-то запал. Волк рассыпал мягкие улыбки, мимолетные прикосновения и малозаметные знаки внимания. Большинство человеческих девушек были бы польщены или растеряны, поскольку он был внимательным ухажером, но Мелисса, кажется, понимала, что его интерес иного рода.
С ней обращались как с членом стаи, и Джимини очень хотел бы знать почему. Но Рук сказал держаться от нее подальше.
Странно, что Рук защищает не его, Джимини, а кого-то – от него.
Почему он защищает Мелиссу?
Джимини налил себе вторую чашку и стал искать объяснение, но был пойман с поличным. Мелисса увидела, что он смотрит на нее, и наградила его пятым строгим взглядом за утро. Он все еще расплачивался за катастрофически неудачное первое впечатление.
– Доброе утро, Мелисса.
– Доброе утро, Джимини.
О-о-о, как это было приятно. Хотя и не следовало придавать большое значение тому, что она назвала его прозвищем, поскольку она наверняка не знала, что это значит. Вместо того чтобы смущаться из-за клички[1], Джимини настолько к ней привязался, что она даже была написана у него на бейдже. Она была частью его образа в стае, проявлением нежности и знаком принадлежности.
Большинство коллег и клиентов звали его Джимом, но не Мелисса. Она решительно употребляла полную форму.
Ей понравилось прозвище? Или она жалеет того, кого так называют?
Она была совершенно невосприимчива к подмигиваниям и улыбкам из его арсенала. Любая другая девушка из числа посетительниц кофейни точно отреагировала бы, но Мелисса оставалась спокойной, хладнокровной, собранной… и разочаровывающей. Не то чтобы он отказался от своих планов.
Сегодня он был согласен и на меньшее. Например, на зрительный контакт.
Он подобрался к ней и сказал:
– Я мог бы научить тебя.
Мелисса чуть передвинула руку на черенке метлы – несомненно, готовясь использовать ее как оружие.
– Я знаю все о волках и жизни стаи.
Джимини демонстративно принял смиренную позу, уступая ей инициативу.
– Я мог бы научить тебя, как реагировать на Рука.
– Ты мне не нужен. Рук сам может меня научить.
– Это правда. – Он кивнул, но тут же возразил: – Однако это станет приятным сюрпризом.
Ее взгляд очень медленно поднялся к его лицу.
Зрительный контакт!
– Что именно? – спросила Мелисса.
– Трудно объяснить, – уклончиво ответил он. – Гораздо проще показать.
Она колебалась, явно разрываясь между согласием и отказом. По тревожному выражению лица Джимини понял, как много его предложение значило для нее. Но сейчас было не время и не место, чтобы дразнить.
– Это просто, – пообещал он. – Я только прикоснусь к твоей руке.
Мелисса кивнула, давая ему шанс, в котором он так нуждался.
– Ты замечала, как он это делает? – спросил Джимини, слегка прижав ладонь к ее плечу.
Затем его рука скользнула вниз, и пальцы стиснули ее локоть.
Мелисса задумалась и снова кивнула.
– Есть уместный ответ. – Джимини подошел так близко, как только посмел. – Теперь ты первая.
Она повторила жест, который он сделал раньше.
– Правильно! – похвалил он. – Это означает что-то вроде «Я здесь. Оставайся рядом. Разве ты не рада, что мы вместе?». Понятно, что имеет в виду Рук. Он очень рад твоему появлению, и это видно.
– Ой.
Ее лицо смягчилось и прояснилось, и она застенчиво взглянула на волка.
Когда она отстранилась, Джимини поймал ее за запястье, сдвинул руку ниже и потянул ее за мизинец.
– Делай вот так.
Мелисса, казалось, была удивлена.
– И все?
Джимини пожал плечами:
– Есть десятки способов ответить, но этот наиболее подходит Руку. Это означает что-то вроде: «Это то место, где я хочу быть. Я рада, что ты рядом со мной». Его используют с близкими родственниками и надежными друзьями.
– Дашь мне попробовать?
Он с радостью согласился и первым сделал нужный жест. Ее руки были теплыми, прикосновения – твердыми, взгляд – сосредоточенным. Она относилась к этому так же серьезно, как и ко всему остальному.
Джимини издал низкий гул, которым обычно заменял волчий рык.
– Теперь попробуй с ним, – прошептал он.
Мелисса кивнула и продолжила подметать.
Чтобы ничего не упустить, Джимини схватил фартук и заступил на смену пораньше. Проходя мимо, Рук похлопал его по щеке – в этом жесте любовь сочеталась с одобрением.
Прошел почти час, прежде чем Мелиссе представился случай применить его науку. Джимини увидел, как Рук сделал знакомое движение, а Мелисса потянулась к нему в ответ. У нее это получилось одновременно застенчиво и смело, и лицо Рука нужно было видеть. Даже не спросив разрешения, волк подхватил ее и закружил.
Хорошо, что Джимини был готов спрятать их от глаз посетителей.
Ему было приятно видеть, что Рук счастлив, но реакция Мелиссы, хотя и более сдержанная, стала подлинной наградой. Следующий взгляд, который она бросила на него, нельзя было назвать строгим. Возможно, его освещал лишь отблеск ее симпатии к Руку, но этого было достаточно, чтобы вывести Джимини из равновесия. Впервые в жизни он не знал, что сказать.
Мелисса вошла в его личное пространство и спросила:
– Поучишь меня еще?
Приняв смиренную позу, Джимини ответил:
– С радостью.
