Алан Дин Фостер
Чародей с гитарой
Глава 12
В Древе наступила долгая тишина. Наконец Талея поинтересовалась:
– Какое же слово дошло до вас с Зеленых Всхолмий, Достопочтенный чародей?
– Как я сумел ощутить, – торжественно начал волшебник, – Скрритч Восемнадцатая, Верховная повелительница Куглуха, Кокметча, Кот-а-Крулна и всех земель и окраин Зеленых Всхолмий, наследная Главнокомандующая, призвала Броненосный народ к повиновению. Армию они готовят уже многие годы. Новая военная мощь и черная магия, которой они овладели, вселили в них надежду, что на сей раз они не встретятся с неудачей. И ощущение этой жуткой уверенности, кошмарной решимости сильнее, чем все остальное, отпечаталось в моем разуме.
– А ничего нового относительно этой магии вам не удалось выяснить? – поинтересовался Джон-Том.
– Одну только вещь, мой мальчик. За всем этим стоит сам Эйякрат, зловещий маг Броненосного народа. Об этом можно было давно догадаться – ведь его учения стоят за всякой гнусностью, слухи о которой доходят до нас с Зеленых Всхолмий. Не следует тебе, Джон-Том, недооценивать этого врага. – Волшебник указал в сторону невозмутимых Маджа и Талеи. – Твои приятели ведут себя как щенки, впрочем, их вины в том нет. – И Клотагорб пододвинулся ближе к двум рослым людям.
– Я хочу объяснить вам, что Броненосный народ не похож на нас: каждый из них с легкой душой убьет любого из вас, чтобы посмотреть, что там внутри. Для них это все равно что ветку сломать. Впрочем, виноват – мы-то и к дереву отнесемся с большим вниманием.
– Можно без подробностей, – сказал Джон-Том. – Я верю, что все обстоит действительно так. Но что же мы сумеем сделать, не покидая Древа? – Он провел пальцами по дуаре. – Магия ее музыки нова для меня, я даже не умею с ней справляться и не знаю своих возможностей. Вероятно, вам самим и под силу что-то сделать, но такой невежественный новичок, как я…
– Дело в том, мой мальчик, что твой метод отличается от моего. Я не знаю волшебных слов, которыми ты пользуешься. Быть может, ты окажешься полезен именно в тот момент, когда и сам не будешь подозревать об этом. Но и ты, и твоя спутница, – он показал на сосредоточенную Флор, – имеете весьма впечатляющий облик. Возможно, наступят такие времена, когда мне потребуется произвести впечатление на колеблющихся или сомневающихся.
– Мы способны биться, – отозвалась девушка с совершенно не подходящей к чувственному, еще чуть детскому личику жаждой крови во взоре.
– Потерпи, милочка, – с отеческой улыбкой порекомендовал волшебник. – Для кровопролития у тебя найдется достаточно поводов. Но сперва… Джон-Том, ты совершенно прав – не покидая Древа, много не сделаешь. Следует мобилизовать жителей Теплоземелья, нужно победить их неверие и сомнения, готовить их к грядущей войне. Письмом-другим ничего не добьешься. Поэтому поднимать их необходимо личным примером.
– Чертова чушь, – пренебрежительно фыркнул Мадж. – Я не собираюсь брести на край света в какой-то там крестовый поход.
– И я тоже. – Талея поднялась, и левая рука ее привычным движением легла на кинжал у бедра. – У нас есть собственные дела… Есть о чем подумать и позаботиться.
– Дети, – еле слышно шепнул Клотагорб и уже более громким голосом добавил: – Какие у вас дела? Бегать и прятаться от полиции Двенадцати Графств? Красть и ловчить? Я же предлагаю дело благородное и величественное… жизненно важное для судеб не одного – двух миров! Об участниках его будут слагать песни в течение дважды десяти тысяч лет.
– Извините, – сказала Талея. – Это не для меня.
– И не для меня, шеф, – добавил Мадж.
– Что ж, – с усталым вздохом проговорил Клотагорб, – ваш доход будет пропорционален приложенным усилиям.
– Ну и во что ж это выльется, Ваша неощутимость? – Позиция Маджа разом переменилась. – Как же будут оцениваться наши усилия?
– По достоинству, – отвечал чародей. – Я обещаю, даю слово.
– Не знаю, чего оно стоит… – Слова Маджа забарахтались, как акула в соленом озере. На лице волшебника проступило нечто новое, грозное и вовсе не старческое. – Конечно, сэрра, я тока хочу сказать, что все это очень здорово. Слово великого волшебника для нас – во! – И он опасливо глянул на Талею. – Так, любашка?
– Наверное, так, – осторожно ответила та. – Но при чем здесь именно мы? Если вам необходим почетный караул или там телохранители, почему бы не подыскать кого-нибудь, кто будет разделять ваши сумасбродные идеи?
Клотагорб отвечал без раздумий.
– Потому что оба вы сейчас здесь, оба вы уже знакомы с моими сумасбродными идеями и с историей этой пары. – Он указал на Флор и Джон-Тома. – И еще потому, что мне некогда подыскивать кого-нибудь другого: мы немедленно отправляемся к далекому Поластринду.
– Гм, шеф, – нерешительно проговорил Мадж. – Согласиться-то я согласился, слово, значица, надо держать… но чтоб в Поластринду? Значица, нам отправляться, сэрра… а вы знаете, без всякого неуважения, что это далеко, а?
– Знаю, и совершенно точно, мой добрый выдр.
– Так туда же не один месяц придется добираться! – негодующе воскликнула Талея.
– Пришлось бы… если путешествовать по суше. Но я не столь глуп и молод, чтобы предпринимать подобные походы. Мы должны передвигаться быстро. Да, я знаю теперь, что произойдет, но вот когда это будет… К тому же я совершенно не представляю, сколько времени может потребоваться на подготовку. В таких случаях следует приберечь то, чего потом может не хватить. Итак, мы не будем брести по суше, а направимся вверх по течению Вертихвостки.
– ВВЕРХ по реке? – Талея удивленно приподняла брови.
– Плыть можно и против течения.
– До поры до времени, ваша удивительность, – скептически заметил Мадж. – А чего будет, када мы доберемся до Дуггакуррских стремнин? Кроме того, там и на глубоких местах еще много кой-чего. Поговаривают и о разных опасностях.
– Все препятствия можно преодолеть. – Клотагорб говорил если не с уверенностью, то по крайней мере убежденно. – Препятствия не имеют значения. Есть они или нет – все равно надо спешить.
– Знаете что, а я лучше отправлюсь сушей, – проговорила Талея.
– Извини, дорогуша. Необязательно нам придется познакомиться со всеми тайнами Вертихвостки, только по воде путешествовать быстрее и чище.
– Хорошо говорить, – буркнула девушка. – Вам-то что, вы в воде словно дома.
– Дорогая моя, я уже не первое десятилетие захожу в воду только на отдыхе, да и то ненадолго. Быть может, физиологически мой организм и приспособлен для жизни в воде, но сам я предпочитаю дышать воздухом и жить в нем. Взять, например, мои свитки – они же под водой сразу же испортятся. Кроме этого, у нас есть на чем добраться до реки.
– Л'бореанская ездовая змея. – Талея задумчиво кивнула. – Ну а если отправиться на ней прямо в Поластринду?
– Водный путь и быстрей, и ровнее. К тому же твой молодой приятель Джон-Том вполне способен наколдовать нам что-нибудь подходящее для передвижения по воде.
– Наколдовать? – переспросила Флорес Кинтера, глянув искоса на Джон-Тома. – Это что, про магию?
– Про магию. – И Джон-Том постарался выпрямиться с дуарой в руках. – Клотагорб попытался найти в нашем мире помощника-музыканта и притянул сюда меня. Случилось так, что, когда я пою и играю на этом инструменте, с помощью неизвестно каких сил у меня получается разное волшебство.
– Весьма интересно, – отозвалась она тоном, от которого воспламенилась часть его тела… выше колен и ниже пупка.
– Интересно, если знаешь, что попадешь в точку. А у меня так выходит: выстреливаю песню и получаю, чего не ждал. Вот, например, хотел получить «Додж», а наколдовал дедушку всех питонов. К счастью, оказалось, что змеюгу выдрессировали для верховой езды. – Он улыбнулся. – Так что не о чем беспокоиться.
– Да я ж не беспокоюсь, – взволнованно ответила Флорес. – Просто я змей люблю. А где она? Действительно такая огромная, что на ней можно ездить? – И Флор крупным шагом направилась к выходу.
Мадж уже шептал на ухо юноше:
– Ты смотри, приятель, думай. Это тебе не обыкновенная девица. Будь я на твоем месте…
Остального Джон-Том не расслышал – он уже спешил за Флор. Клотагорб, хмурясь, поглядел им вслед.
– Где ты, Пог, пора собираться! – распорядился чародей.
– Здесь, Мастер! – Мыш без энтузиазма завис над спальней, понимая, что от него потребуется. Вдвоем они начали громоздить отвары и порошки в несколько объемистых кучек, комплектуя походный рабочий набор странствующего волшебника.
Талея поглядела на выдра.
– Поздно теперь напрягать мохнатый котелок. У нас нет выхода – ты сам согласился.
– Да-да, – прошептал Мадж, оглядываясь, чтобы убедиться, не видит ли их Клотагорб. Чародей не обращал на парочку внимания. – Если б я не согласился, старый свихнувшийся жук заколдовал бы меня, а как тада улизнуть, если представится такая возможность?
– Значит, в дорогу, – сказала она. – А знаешь, Мадж, если такой великий волшебник, как Клотагорб, утверждает, что мир ожидает огромная опасность, значит, ему действительно нужно помочь.
– Любка, ты меня не поняла. Этот чародей, Клотагорб, значит, он, конечно, мудрец, так. Но ведь может и он ошибаться… Понимаешь, о чем я? – И он постучал пальцем по мохнатому лбу.
– Ты хочешь сказать, что он от старости совсем из ума выжил?
– Ну не совсем… и не во всем. Ему, значица, за две сотни перевалило. Такое даже через панцирь проймет, а? По-моему, он просто преувеличивает всю эту опасность, которой грозят Броненосные.
– Извини, Мадж, но я с тобой не согласна. Все, что я видела здесь сама и слышала о нем, свидетельствует, что Клотагорб ничуть не поглупел от старости. К тому же, – прибавила девушка с некоторой надменностью, – старик прав, и в самом ближайшем времени нам с тобой ничего хорошего не светит. Ты не забыл? Мы и сами намеревались ненадолго убраться куда-нибудь подальше. А он ведь еще и заплатит. Выходит, что мы не ошибемся, если он в здравом уме, и не прогадаем, если старик свихнулся. Мадж как будто смирился.
– Может, и так, любка. Права ты, наверно. Тока мне хотелось бы услышать, во что он там собирается оценить наши услуги.
– Что ты хочешь сказать?
– Волшебники, любка, знают такие слова, которых нам с тобой ни в жизнь не понять. А вот когда они вспоминают более знакомые – тут могут начаться всякие неожиданности.
– Мадж! Ты хочешь сказать, что он собирается обмануть нас?
– Нет. Этого быть не может – иначе ему не быть чародеем. Тока есть прямая правда, а есть касательная… Маменька моя блаженная так говаривала.
– Надо же, и у тебя была мать?
Выдр игриво протянул к Талее лапу, девушка непринужденно ускользнула.
– Эх, любка, я ж тебя всегда высоко ценил. Вот было б на тебе шерстки побольше, хотя б на груди…
– Благодарствую. – Она направилась к двери. – Посмотрим-ка лучше, чем они там заняты.
Они шли по коридору.
– Меня-то лично великанша не волнует, – распространялся Мадж, – а вот друг наш, Джон-Том, явно страдает от одиночества. И боюсь, что появление этой девицы – она почти что родня ему – послужит во вред, а не на пользу. Тем более что парень в нее втюрился.
– Втюрился? – Талея поглядела на стенку. – Ты так думаешь?
Они были уже почти у выхода.
– Это ж по нему видно… по голосу и глазам. Мимо такого капкана не пройдешь. Тока, по-моему, он от нее ничего не добьется. Приветливая особа, но, говорю тебе, любка, такая скорее полюбит свой новый меч. Ей-ей, росомашья кровь – такую бы в подручные к кому-нибудь покровожаднее Джон-Тома.
– А по-моему – не втюрился, – возразила Талея. – Так, старая знакомая, мальчишеская симпатия.
– Не – это другое. С виду-то он и мальчишка, а в драке – ничего. Помни, он – чародей, а говорят, что если к тебе липнут гничии, значит, ищи в себе такое, что и самому Клотагорбу не приснится.
– Он же сам говорит, что и знать толком не знает о своих чародейских способностях, – отвечала девица, – скорей всего большего, чем мы уже видели, от него не дождаться.
– Посмотрим… Увидим в этом дурацком походе.
Ездовая змея легко понесла их самих и всю собранную Клотагорбом поклажу, однако седел было только четыре. Сиденья сшиты были в Гнилых Горшках из самых изысканных шкур; тамошние кожевники считались самыми искусными во всем Теплоземелье.
– Кому-то из нас придется ехать вдвоем в одном седле, – решил Клотагорб, выяснивший, что весь багаж наконец разместили на длинной спине змеюги. – Хоть с Погом-то проблем не будет!
– Спасибо создателю! – согласился летучий мыш. Трепеща крыльями над головой, он подтягивал на спине ранец. – Трудновато будед не залетать вперед.
– Джон-Том и Флор должны ехать по одному, – указал волшебник. – Они здесь самые рослые и неопытные. Может быть, вы уместитесь вдвоем? – спросил он Талею и Маджа.
– Нет и нет. – Девушка отрицательно качнула головой. – Рядом с этим типом я не поеду.
Мадж был явно обижен.
– В таком случае, – Клотагорб, как мог, отвесил поклон, – ты присоединишься ко мне.
– Отлично.
– Ну Талея, любка, может…
– Ступай-ка в свое седло, пустобрех неотесанный. Неужели ты и впрямь решил, что я подпущу тебя так близко?
– Талея, конфетка, ты совсем не поняла бедного Маджа.
– Напротив. – Она уселась в переднее седло и обратилась к Клотагорбу: – Вы можете ехать позади меня. Я доверяю вашим рукам, а в остальном нас разделит панцирь.
– Заверяю вас, моя дорогая, – с легким негодованием отозвался волшебник, – что мне и в голову…
– Ага, все вы так говорите. – Она вставила ноги в стремена. – Ну, садитесь же.
Пыхтя, Клотагорб попытался запрыгнуть на высокое сиденье. При столь коротких ногах и внушительном весе залезть на змею было невозможно, но принципы и достоинство не позволяли ему прибегнуть для этой цели к магии. Джон-Том постарался подсадить неуклюжего чародея. Он подталкивал, Талея тянула – и Клотагорб взгромоздился в седло с минимальным ущербом для собственного достоинства.
Когда все уселись, Талея легко натянула поводья. Как и подобает ее роду, продремавшая всю ночь и утро змеюга медленно пробудилась. Талея отпустила вожжи, и змея неторопливо тронулась с места.
С третьего сиденья, на котором расположилась Флорес Кинтера, донесся восторженный смех. Девушка явно наслаждалась необычным способом передвижения. Глянув через плечо, она одарила Джон-Тома ослепительной улыбкой.
– Что за удивительное путешествие! Que magnifico![17] Можешь все видеть, и никто в тебя сзади не врежется. – Она повернулась вперед и двумя руками ухватилась за луку седла. – Н-но!
Флор с девичьей радостью ударила пятками по чешуйчатым бокам. Змея и не подумала обратить внимание на легкое прикосновение: она повиновалась вожжам, находившимся в руках Талеи.
– Вы наметили для нас особый путь? – спросила Талея у своего соседа по седлу.
– Мы едем прямо к Вертихвостке самой короткой дорогой, – отвечал Клотагорб. – Там кого-нибудь наймем.
– А как насчет того, чтобы связать плот?
– Немыслимо – его же потом придется тянуть против течения. Тогда дальше порогов Дуггакурры нам не пройти. Нет, придется нанять профессионалов, толковых мускулистых умельцев. А не взять ли нам чуть левее, дорогуша? Талея прикоснулась к вожжам, и змея послушно изменила направление.
– Так у нас уйдет на день больше, если я помню дорогу. Давненько не бывала в тех краях, не ездила к реке. Слишком уж много на этом юге всяких пакостных типов.
– Согласен, дорога окажется чуть длиннее, но зато она приведет нас к одной поляне посреди древней дубравы. На ней обитают стародавние силы. Там я намереваюсь рискнуть – это будет опасное волшебство. Лучше этой поляны места не найти, больше нам негде узнать природу зла, угрожающего Теплым землям. Но чтобы справиться, придется до предела напрячь мои скромные силы, а потому мне необходима вся та магическая поддержка, которую способна предоставить паутина Силы Земной. Она как бы заякорена в Рождественках, в Коал-цин-а-Мек, в Ринамундо и здесь – на Поляне Трианы.
– Я даже не слыхала об этих местах.
– Они разбросаны по всему свету, и сеть сходится в сердце земли. В ней переплетаются дела всех разумных существ, судьба каждой личности вплетена в свою собственную прядь. Стану я на один из четырех якорей судьбы и призову…
– Призовете? Но кого же вы собираетесь призвать?
Однако мысли Клотагорба уже уклонились в сторону.
– Поляна недалеко от реки, и мы сможем оставить возле нее нашу ездовую змею. Остальную часть пути придется проделать пешком.
– А почему мы не можем подъехать прямо к реке?
– Ты не понимаешь. – Она затылком ощущала на себе взгляд чародея. – И не поймешь, пока не увидишь, что будет. Этой тупой твари не хватит ума выдержать то, что нам предстоит увидеть. В панике она может погубить всех нас. Мы отпустим ее на свободу еще до Поляны.
Талея пожала плечами.
– Мне-то что. Как скажете, только ноги мои возражают. – И она слегка подстегнула змею.
Так миновало несколько дней. Поездка на юг складывалась приятно. Хищники боялись приближаться к огромной змее, и путешественники даже не выставляли караульщика на ночь.
Флорес Кинтера оказалась приятной спутницей, но любые попытки Джон-Тома к сближению отклоняла и, вызывая в нем явное недовольство, предпочитала радость удивительного путешествия его обществу.
– Я же мечтала всю жизнь об этом… С самого детства, – сказала она, усевшись рядом с Джон-Томом возле небольшого костра. Языки пламени плясали в ее ночных глазах, напоминая о кипении обсидиана в жерлах вулканов.
– Когда я была маленькой, Джон-Том, – лихорадочно говорила Флор, – я хотела быть мальчишкой, я хотела быть астронавтом, летать над полюсами вместе с Бэрдом, плавать в неисследованных просторах Тихого океана вместе с капитаном Куком. Я хотела стоять в рядах англичан под Ажинкуром, оказаться в Перу вместе с Писарро. Невзирая на пол этих особ, я хотела стать Амелией Эрхарт или Жанной Д'Арк.
– Да, пол не переменишь, – с сочувствием отозвался юноша. – Назад во времени тоже не переместишься, но астронавтом ты могла бы стать.
Она с грустью покачала головой.
– Одних амбиций для этого маловато, Джон-Том. Необходима наличность. Los cerebros.[18] Отваги у меня хватает, а вот остального… – Она поглядела на Джон-Тома и криво усмехнулась. – Есть и еще один недостаток – проклятое мое уродство, из-за которого я страдаю всю жизнь.
С неподдельным удивлением он поглядел на девушку, не зная, где может скрываться хотя бы крохотный недостаток.
– Не понимаю, Флор. Ты просто само великолепие…
– В этом и беда, Джон-Том. Я проклята красотой. Не пойми неправильно – я не рисуюсь и не хвастаю. Я долго привыкала к ней и пока притерпелась.
– У всякого свои трудности, – отозвался он без особого сочувствия.
Она поднялась и по-кошачьи заходила возле огня.
Талея неподалеку раздувала еще один костерок. Мадж мурлыкал скабрезную песенку про мыша из камыша, погнавшегося за птичкой-певичкой, но не добившегося ни шиша, развлекая в основном Пога. Удалившийся от всех Клотагорб размышлял, темнея холмиком в стороне от костра.
– Ты не понимаешь… Не можешь понять. Откуда тебе знать, каково быть прекрасным животным. Весь мир видит во мне только одно. Я пошла в группу скандирования потому, что меня попросили… – Она помедлила, поглядев на него через огонь. – Ты знаешь, какая у меня основная специальность?
– Театральное искусство, так?
– Актерский факультет. – Флорес грустно кивнула. – Никто не удивился. Ну, хорошо, игра мне дается легко, а значит, я могу побольше внимания уделить второй специальности. Я ж не знаю астрофизики… всякой нужной там математики, тензорного анализа, потому и занялась деловым администрированием. Скомбинировав обе специальности, можно прорваться к службе контактов с общественностью космической программы. Думаю, что иначе мне к космосу не подобраться. Меня никто не воспринимает всерьез.
– А я? – пробормотал юноша. Она пронзительно глянула на него.
– В самом деле? Я не в первый раз слышу такое. Неужели ты и в самом деле способен понять, что прячется за этим лицом и телом?
– Конечно. – Джон-Том надеялся, что голос его звучит достаточно убедительно. – Впрочем, не буду утверждать, что способен забыть про них.
– Никто, никто не может этого сделать! – Флор в отчаянии всплеснула руками. – Профессора, студенты… Что делать с этими вечными приглашениями на свидания?.. Как никого не задеть отказом?.. Да на занятиях показаться нельзя! А чего можно ожидать от профессора, если он смотрит только на твои tetas[19] и вовсе не думает о вопросе. Для тебя это красота. А для меня – уродство.
– Так что же, по-твоему, лучше родиться уродиной? Без волос и чтоб один глаз выше другого?
– Нет. – Раздражение уже оставляло девушку. – Конечно, нет. Только было бы лучше, если бы природа уделила мне все не в таком изобилии.
– Asi es la vida[20], – невозмутимо отвечал он.
– Si, es verdad.[21] – Она вновь опустилась на траву и скрестила ноги. – Я ничего не могу с этим поделать. Но здесь… – она показала на темный лес и свернувшуюся в кольцо змею, – здесь все иначе. Здесь мои рост и сила чего-то стоят, и для местных, лохматые они или нет, я – личность, а не просто объект для секса.
– Не заблуждайся, – предупредил ее Джон-Том. – Скажем, у дружка нашего Маджа явно отсутствуют моральные запреты на межвидовые сношения. И у прочих, кажется, тоже.
– Хорошо, но пока во мне здесь видят воина, пусть даже причиной мой рост, а не личность. Для начала сойдет.
Она откинулась на траву и мечтательно потянулась. Чресла Джон-Тома воспламенились. Должно быть, искры от костра виноваты.
– Здесь у меня появился хотя бы один шанс сделаться чем-то иным… Выйти за пределы, назначенные мне наследственностью. Все здесь так похоже на мои детские мечты о приключениях.
– Видишь ли, здесь убивают, – предостерег девушку Джон-Том. – Это не страна фей. Ошибешься – умрешь.
Флорес завернулась в плащ. Стояла теплая зимняя ночь, и одного плаща вполне хватало.
– Рискну. Хуже, чем в barrio, не будет. Спокойной ночи, Джон-Том. Давай-ка подумаем о Риме…
Он закидал землей костер, мечтая оказаться в Риме или в каком угодно знакомом месте. И ограничился словами:
– Спокойной ночи, Флор. Приятных сновидений. – А потом сам завернулся в плащ и попытался уснуть. Ночь была дивной, только Джон-Тому было не по себе.
Весь следующий день они то поднимались на горки, то спускались с них. Деревьев вокруг по-прежнему было много, только на высоких местах они стали пониже и разделяло их уже куда больше земли. Кое-где голый гранит говорил, что слой почвы сделался тоньше, хотя они по-прежнему ехали по лесу.
Вернулись гничии. Облако «едва-ли-есть» сгущалось вокруг путешественников, даже когда Джон-Том не тренькал на «гитаре».
Джон-Том рассказал Флор о гничиях. Уже сама идея восхитила девушку, и она часами пыталась усмотреть хоть одного. Талея недовольно ворчала, озабоченная избытком этих существ, однако Клотагорб ее беспокойства не разделял.
– Магия не оставляет места суевериям, – объявил маг-черепаха. – Если ты собираешься по-настоящему познать мир, следует забыть о всяких примитивных идейках.
– Видала я, как из-за примитивных идей гибнут целые толпы, – тоном знатока отпарировала девушка. – Не хочу оспаривать ваши слова, но от вас я в последнюю очередь рассчитывала услышать, что мы уже знаем все, что способны узнать.
– Это так, детка, – согласился волшебник, – иначе нам незачем было бы пробираться к Поляне. – Он с раздражением глянул в сторону Пога. Летучий мыш дергался над их головами.
– Пог, ты-то ведь знаешь, что их не поймать. Ты же их даже не видишь.
– Ага. Даже мой локатор их не углядывает. – Пог щелкнул зубами в воздухе, где только что кто-то был.
– Что ж ты тогда не утихомиришься?
– Все дело… Лучше, чем попусту плясать на воздушных потоках. Впрочем, дебе эдого не понять.
– Пог, не дури. – Волшебник велел Талее остановиться. Спустился и огляделся. – Дальше пойдем пешком.
Поделили вещи и припасы, рассовали все по мешкам, а потом направились вверх по склону. Подъем был некрутой и ровный. Стемнело, какое-то время они шли при луне, прятавшей свой скорбный лик за облаками.
– Мы уже близко, – спустя достаточно долгое время проговорил Клотагорб. Луна переместилась к западу. – Я ощущаю нечто.
– Ага, босс, не сомневаюсь, – буркнул летучий мыш и схапал пролетавшего стеклистого мотылька.
Если волшебник и слышал его, то никак этого не показал. Последующие два часа он провел в полном молчании, глядя прямо перед собой, и не отвечал ни на какие обращения.
Что-то легкое кошачьим мурлыканьем пробежало по спине Джон-Тома. Высокие деревья вновь сомкнулись вокруг них, зелеными копьями поддерживая грозное небо. Из-за облаков выглядывали звезды, казавшиеся опасно близкими.
Джон-Том увидел, что Талея беспокойно оглядывается. Заметив его взгляд, она кивнула.
– Я тоже ощущаю это, Джон-Том. Клотагорб прав. Мы приближаемся к древним местам этого мира. Здесь чувствуется мощь.
Клотагорб пододвинулся ближе к Джон-Тому.
– А ты ее чуешь, мой мальчик? Не искушает ли она твои чародейские чувства?
Джон-Том в смятении огляделся. Кто-то явно перебирал его нервы, как сам он струны дуары.
– Я что-то чувствую, сэр, только не могу понять – беспокойство это или магическое воздействие.
Клотагорб, казалось, был разочарован. Где-то встревоженный ночной охотник кликал подругу. В кустах что-то шуршало, и Джон-Том заметил, что звуки удаляются в одном направлении – туда, откуда они шли.
– Наверно, ты еще не полностью приспособился к силам, – непривычно подавленным тоном проговорил волшебник. – Скорее всего от тебя еще рано ожидать большего. – Поглядев вперед, он с гордостью заявил: – Прибыли. Перед тобой уголок сетки субатомных сил, что увязывают воедино все существа, обитающие на этой планете. Смотри, Джон-Том, и запоминай. Перед тобой По
