Франгейзер
Антариета Смерть-Жизнь-снова Смерть
За стойкой ее сменила другая женщина, было заметно, что эту ночь она планировала благополучно проспать. Отбросив остатки мыслей, я двинулся к завешанной комнате.
Раздвинув занавески, я вошел, и тут же стойкий, кислый запах ударил мне в нос. Осмотревшись, я нашел себя в небольшой комнате, отделанной керамической плиткой. Проступавшие трещины, наспех замазанные цементом, вились и переплетались, с каждым годом оплетая эту комнатушку как дикорастущий куст. Все это жалкое действие своим масштабом мне напомнило семейное древо, которое аристократы так старательно располагали у себя на самой видном месте, вписывая туда своих героических предков и подающих надежды потомков. В моем же случае эта небрежная паутина хранила в себе память о тех, кому посчастливилось побывать здесь до меня. А неубранная кровать с еще не высохшими пятнами пота и семени только подкрепляло мою неприязнь к этому забывшему достоинство месту.
Она стояла в центре комнаты, а на полу под ней лежало ее черное платье. Только сейчас мне удалось в полной мере разглядеть ее измученное тело:
До боли знакомый цвет кожи, когда то давно так притягивающий своей нежной голубизной напоминал сегодня трупную белесость замученных в лагерях узников, чья жизнь оборвалась под гнетом тяжелых испытаний и нечеловеческого голода. Некогда аккуратная девичья грудь сменилась морщинистыми складками кожи, повисшими на ребрах несчастной. Казалось, будто сама жизнь покинула то тело, и передо мной стоял живой скелет, натянувший на себя кожу совсем недавно живой девицы. Конечности то и дело подергивались в судорожном желании убрать волосы за уши. Кости срывались с места и казалось, вот-вот вырвутся из под тонкой кожи владельца. Единственное, что не позволяло мне окончательно похоронить стоящую передо мной женщину, ту женщину, которую я когда то так любил – ее взгляд. Такой же живой как и в тот в день, когда падал снег, как он был красив, как была красива она, и как она смотрела. При взгляде на нее мое лицо начинало гореть. Я почувствовал как сводит челюсть, как давно забытая тоска, продираясь из глубины моей души все ближе и ближе протягивается к моему горлу.
