Франк Тилье
Головоломка
13
Илан быстро шел по утреннему Парижу, сунув в карманы руки в перчатках и втянув в плечи голову в вязаной шапочке. Фасады домов на бульваре Распай купались в сером сумраке, впереди маячила башня Монпарнас, похожая на длинную палочку лакрицы. Илан вообразил мертвый – ни зелени, ни воды – пейзаж у адских врат, вспомнил строфу дантовского «Ада» и игру «Fallout Rе́demption», действие которой разворачивалось в ледяном, постапокалиптическом Париже.
Он послал сообщение Беатрис Портинари и свернул на улицу Ренн. Город все еще пребывал в дреме, лишь немногочисленные страдальцы, вынужденные вставать на заре, садились за руль и ехали на работу.
Илан остановился у дома № 27. Это было то ли шести-, то ли семиэтажное здание в османовском[14] стиле: над его белым фасадом основательно потрудилось время, в больших окнах отражался свет фонарей. Илан осторожно толкнул створку ворот и оказался перед входом, слева висел домофон со множеством кнопок, стеклянная дверь была слегка приоткрыта, – наверное, Беатрис Портинари заранее нажала на кнопку. Илан проскользнул внутрь, бесшумно потянув за собой тяжелую створку, и задержался у почтовых ящиков в ожидании, когда зажжется свет.
На ящике под номером 38 почему-то стояло имя «Анни Бокур», а не Беатрис Портинари. Илан подумал, что Беатрис, возможно, делит квартиру с этой самой Анни, и начал подниматься по лестнице на четвертый этаж. Бордовая ковровая дорожка приглушала звук шагов, потолки были высокие, деревянные панели украшали стены. Шикарное местечко…
С трудом сдерживая нервную дрожь, он постучал в дверь квартиры 38, и створка медленно открылась.
Илан потоптался на пороге и спросил сдавленным шепотом:
– Есть кто-нибудь?
Свет внутри не горел, ответа он не дождался и пошел по коридору.
– Я Илан Дедиссет, пришел к мадам Портинари. Вы здесь, Беатрис? Анни Бокур?
Никто не отозвался, и он почувствовал, как страх липкой лапой коснулся его затылка. Белые стены, несколько предметов африканского искусства под стеклом в витринах, череда дверей. Илан входил в одну комнату за другой, машинально окликая хозяйку. В кухне никого не оказалось, гостиная тоже была пуста. Он заметил кожаную кобуру на стоявшей в углу вешалке и фотографию в рамке на стене: блондинка в полицейской форме была снята рядом с коллегой-сыщиком, альбиносом с поразительно светлыми глазами и платиново-белыми волосами.
Он никогда не видел эту женщину.
Скорее всего, она и есть хозяйка квартиры.
На всех других фотографиях фигурировала она же – и никакой Беатрис Портинари, высокой мужеподобной брюнетки. Почему она назначила ему встречу именно здесь?
Илан был в недоумении. Он развернулся, чтобы уйти, но свет гасить не стал и вдруг заметил на паркете красный след. Кровь. Никаких сомнений. Умирающий человек пытался уползти из комнаты.
Ноги сами понесли Илана вперед, он вошел в комнату, повернул выключатель и увидел место преступления.
Незнакомая ему блондинка с фотографии лежала на полу, вытянув вперед руку, глаза ее были открыты, в спине торчала отвертка.
Та самая, с оранжевой рукояткой, которую Илан выдернул из рамки, когда проходил тесты в «Эффексоре».
Он отшатнулся, прислонился к стене, горло перехватил спазм.
Ему показалось, что он попал в стальные челюсти огромного капкана.
Первым его побуждением было бежать, бежать немедленно, но он не мог оторвать взгляд от пальца погибшей, указывавшего в левый угол, где стоял столик с одним ящиком.
Илан обошел труп и потянул за ручку. Внутри лежали маленький золоченый ключ – такими открываются висячие замки или сейфы – и фотография. Илан сразу узнал Жеральда Этини, седовласого ученого из «Эффексора». Мужчина садился в зеленый «мерседес», припаркованный на бульваре.
У входной двери настойчиво затренькал домофон, до смерти перепугав Илана.
Кто-то снова и снова нажимал на кнопку, вознамерясь во что бы то ни стало войти в дом.
Зажав в руке фотографию и ключ, он заставил себя подойти к окну гостиной и бросить взгляд на улицу.
Прямо под фонарем стояли два типа. Одного из них Илан сразу узнал, это был альбинос со снимков, висевших на стене в гостиной.
Легавые.
Альбинос задрал голову, и Илан судорожно отшатнулся.
Они тут из-за него.
Пришли арестовать убийцу.
Времени на размышления не осталось, нужно действовать. Илан сунул фотографию и ключ в карман, выскочил на лестничную клетку и услышал, как щелкнула входная дверь.
Он на цыпочках побежал наверх. Вслед ему на каждом этаже зажигался свет, словно кто-то хотел задержать злоумышленника, не дать уйти. Полицейские поднимались по лестнице, и Илан вызвал лифт. Через двадцать секунд двери открылись. Сейчас или никогда. Через несколько мгновений они обнаружат труп коллеги и вызовут подмогу. Илан вскочил в кабину и нажал на кнопку.
Лифт медленно поехал вниз. Пот градом катился по лицу Илана, он молился, чтобы кабина не остановилась на третьем этаже, и как загипнотизированный следил за мигающими кнопками. 6, 5, 4… 0. Едва металлические створки разъехались, он ринулся к входной двери, нажал на кнопку и, ни разу не оглянувшись, выскользнул на улицу, оставив за спиной труп женщины, которую не видел ни разу в жизни, женщины, чье убийство наверняка повесят на него.
14
Гудок клаксона. На светофоре загорелся зеленый свет. Илан вздрогнул, встряхнулся и нажал на педаль.
Ловушка. Его заманили в квартиру неизвестного человека, где лежала мертвая женщина. Ее ударили в спину отверткой, которую он держал в руке.
В его голове звучали слова «убийство», «попытка к бегству», «тюрьма». Он ни в чем не виноват, но его посадят за решетку. У него мелькнула мысль: «Вернуться. Рассказать сыщикам, что он стал жертвой чудовищного заговора. Попытаться, пока не поздно, объяснить то, чего он и сам не понимает…»
«Клио» миновала бульвар Гренель, проехала по мосту и выскочила на авеню Кеннеди. Илан притормозил на задах Дома Радио и бросил взгляд на набережные. Баржи стояли у берега – все, кроме «Abilify», на ее месте находилась груженная каким-то оборудованием «Existenz». Илан включил аварийные огни, вгляделся в темноту, оглянулся – на всякий случай – и вышел из машины. Он ничего не понимал – судно, на котором проводили выставку марок, исчезло.
Испарилось. Никаких следов «Abilify» и «Паранойи».
Илан втопил педаль газа, дрожащей рукой открыл бардачок, куда накануне, обнаружив пропажу карты, положил отцовский шестизарядный «Магнум-44». От взгляда на револьвер его пробрала дрожь, и он поспешил захлопнуть дверцу, почувствовав себя беглым преступником.
Он вернулся на окружную дорогу и поехал к промышленной зоне Блан-Мениль. Мысли путались, кровь стучала в висках, он давил на газ, на полной скорости петляя между машинами.
Дойти до конца. Понять.
Голоса неожиданно вернулись, зазвучав отчетливей и громче, чем в первый раз. Ему захотелось разбить голову об руль. В далеком уголке мозга шел разговор между мужчиной и женщиной. Теми же самыми. Казалось, что мужчина стоит между двумя скалами, отчего слова было не разобрать.
Мигающий свет фар отразился в зеркале, вернув его к реальности. Илан понял, что едет на скорости не больше шестидесяти, сменил полосу и ускорился. Он что, сходит с ума? Откуда взялись проклятые голоса? Кто бубнит у него в голове?
Через полчаса он остановился, сунул револьвер в карман, выскочил из машины и ринулся к пакгаузам Шарон. Решетка была приоткрыта, но табличка с надписью «Психологические тесты» исчезла. Илан пробежал вдоль ангаров и оказался перед большим зданием с кремовым фасадом, где накануне над ним проводили опыты.
Вывеска «Лаборатории Эффексор» тоже испарилась. Илан дернул за ручку – дверь не открылась. Часы показывали половину седьмого. Он вернулся к складам, нашел в куче мусора обрезок железной трубы, взломал входную дверь и через десять секунд оказался в приемном покое.
Мебель, компьютер, телефон тоже испарились. Илана затошнило. Он повернул выключатель, но лампы не загорелись, пришлось довольствоваться светом фонарей и луны, проникавшим с улицы. Он шел по коридорам, открывал двери и видел… пустые комнаты. Старый стул… Стол… И больше ничего.
Небытие.
«Паранойя» в очередной раз испарилась. Изменила реальность с помощью волшебного порошка.
Он услышал лай – громкий, злобный лай большой собаки.
Где-то внутри.
Илан обернулся и увидел шарящий по стенам луч фонарика.
Охранник и пес приближались.
Илан кинулся вглубь здания. В спину ему несся крик: «Стой! Стой, кому говорю!» – но он бежал не оборачиваясь, бежал, боясь, что не выдержит и сдохнет, убитый страхом, отчаянием и яростью. Лай приближался. Илан оглянулся и увидел, что охранник спустил собаку с поводка, она была уже метрах в пятнадцати от него, неслась, то и дело оскальзываясь на линолеуме, неумолимая, как танк.
Илан хрипло вскрикнул, толкнул двери – одни, другие, третьи – и понял, что впереди только темнота. Он в ловушке, еще несколько секунд, и свирепая тварь настигнет его.
В последний момент он заметил окно, ввалился в комнату и захлопнул дверь. Мохнатый цербер глухо рычал, царапая когтями створку. Илан вспомнил, как в молодости его покусала собака, и почувствовал фантомную боль в ноге. Не время раскисать. Он с энергией отчаяния распахнул окно, выдохнул, спрыгнул на обледеневший асфальт, оказался перед мрачной громадой складов и метнулся вбок. Его тень скользила по металлическим стенкам отсеков, легкие готовы были взорваться, мышцы горели. Он рвался к решетке, как затравленный охотниками зверь.
Илан чувствовал себя дичью, бесноватым убийцей, которого нужно скрутить и запереть. Никто ему не поверит…
Он стартовал так резко, что взвизгнули шины. В зеркале отразился свет фонаря охранника, колесо чиркнуло по бордюру тротуара, машина вильнула и наконец тронулась с места. Все в порядке.
Да уж, в том еще порядке…
Илан трясущейся рукой достал из кармана тренькающий телефон, не опознал номер, не стал отвечать и дождался сообщения на голосовую почту: «Это лейтенант Тартар из парижской криминальной полиции. Пожалуйста, перезвоните, как только сможете, мне нужно с вами поговорить. Мой номер…»
Альбинос вышел на его след. Как это возможно?
Илан подумал о своих сообщениях и звонках Беатрис Портинари. Настоящему убийце нужно было сделать одно: оставить рядом с трупом мобильный жертвы, остальное – дело техники.
Капкан вот-вот захлопнется.
Слава богу, есть Хлоэ. Она тоже видела баржу, читала объявление, участвовала в экспериментах и сможет свидетельствовать в его защиту, сказать, что он не псих. Хлоэ знает, что он ничего не выдумал, что кто-то пытается повесить на него преступление.
У него так сильно дрожали пальцы, что он едва сумел набрать номер, ответа не дождался и оставил истерическое послание: «Хлоэ, позвони сейчас же, умоляю. Я по уши в дерьме. Это все штучки „Паранойи“. Они исчезли – ни баржи, ни лаборатории, ничего не осталось. Еду к тебе».
Он бросил телефон на пассажирское сиденье, открыл все окна. Ему нужен воздух!
Илан переживал ад в режиме реального времени. Провалы в памяти, след от укола на руке, жестокое убийство… Как давно им манипулируют? Кто вознамерился его уничтожить?
Из головы не шли слова Меган, работавшей вместе с ним на заправке: Да что с тобой такое, парень? Нет, у тебя точно шариков в башке не хватает! Почему она так сказала? И что за голоса звучат у него в мозгу? Он никогда не слышал их наяву, они появились, когда начались все эти неприятности, одновременно со следом от иглы, с приснившимся кошмаром и остальными мерзостями.
Около половины восьмого Илан добрался до Корвисара, выехал к площади Италии, заглушил двигатель, посидел, собираясь с силами, вышел и направился к дому, где жила Хлоэ.
Ему повезло – дверь подъезда открылась, выпуская кого-то из жильцов, и он просочился в холл, взбежал на шестой этаж, постучал в дверь квартиры № 54, но ответа не дождался. Еще рано, где она может быть? Илан почувствовал, что вот-вот сорвется, тяжело навалился плечом, повторил попытку и… замок поддался.
Илан вошел, и у него подкосились ноги.
Он тяжело плюхнулся на четвереньки.
Квартира Хлоэ была совершенно пуста.
15
Никакой мебели. Ни одного предмета, подтверждающего, что Хлоэ Сандерс когда-то жила здесь. Только пыль. И паутина на потолке.
Эта квартира необитаема много недель. Или месяцев.
У Илана сдали нервы. Он отошел в угол и долго плакал, спрятав лицо в ладонях.
Все это нереально. Ему снится жуткий кошмар, он сейчас проснется. Илан огляделся, коснулся рукой выщербленной половицы, занозив до крови палец, слизнул языком теплую, отдающую противным медным вкусом каплю.
Все было реально.
Он выпрямился и, пошатываясь, побрел по комнатам. Все они были пусты, даже спальня, где они провели столько счастливых ночей.
Илан отказывался признать, что Хлоэ могла быть участницей заговора и вернулась к нему, чтобы завлечь в западню. Что ему известно о ней по большому счету? Он никогда не видел родителей подруги, она ничего не рассказывала о своем прошлом. Они с Хлоэ «встретились» в Интернете, она игрок, как и он, их объединила охота за сокровищами. Начался роман, они жили вместе два года, потом она бросила его без всяких объяснений, перестала отвечать на звонки, отказывалась встречаться.
Возможно ли, что все, с самой первой – виртуальной – встречи, было подставой? Чудовищным заговором?
На площадке хлопнула дверь. Илан вытер глаза, ринулся к выходу и успел перехватить направлявшуюся к лифту соседку.
– Я друг Хлоэ Сандерс. Она не подходит к телефону, я забеспокоился, прибежал, взломал дверь…
Женщина окинула взглядом осунувшегося, бледного как смерть молодого человека в грязной одежде.
– Мне кажется, мы уже встречались, я не ошибаюсь?
– Год назад я часто здесь бывал. Я… друг Хлоэ.
– Да, конечно, теперь я вспомнила. – Она убрала ключи в сумочку. – Там больше никто не живет. После того как мадемуазель съехала, квартиру так и не заняли.
Илан прислонился к двери, испугавшись, что упадет.
– Когда она съехала?
– Скоро будет год. Знаете, здесь происходили странные события.
– Какого рода?
Взгляд соседки затуманился, она поежилась, как будто вдруг замерзла.
– Пугающие. Каждое утро, выходя из квартиры, и каждый вечер, возвращаясь домой, мадемуазель Сандерс обнаруживала на двери небольшой погребальный крест.
Женщина кивком указала на кружок в центре створки, где дерево выглядело более светлым.
– Сюда его приклеивали – почти каждый день, много недель. Это продолжалось три месяца, потом у вашей подруги окончательно сдали нервы, и она исчезла. Никто даже не попытался снять или купить квартиру. Не знаю почему.
Илан отшатнулся от двери, как от удара электрошокером. Значит, Хлоэ ушла не потому, что хотела сделать ему больно, ее до смерти напугал какой-то псих.
Открытие почти успокоило его, но мысль о «Паранойе» не шла прочь.
– Хлоэ когда-нибудь вызывала полицию?
– Не припомню. У меня, да и у других соседей были серьезные сомнения насчет правдивости всей этой истории.
– Правдивости? В каком смысле?
– Никто из нас ни разу не видел того или ту, кто клеил кресты, хотя в доме живет много народу, а войти можно, только зная код домофона.
– Или дождавшись, когда кто-нибудь выйдет из подъезда. Я поступил именно так.
– Конечно, но вас наверняка кто-то да заметил, мог рассказать другим, описать. Вы не невидимка. И не призрак.
Илан подумал о тенях, об их незримом присутствии вокруг себя.
– Три месяца, каждый день. Соседи пришли к единодушному мнению: посторонний человек ничего подобного сделать не мог.
– Хотите сказать, это был один из жильцов?
– Мы думаем, что злоумышленник – не кто иной, как сама мадемуазель Сандерс.
Илану показалось, что его ударили кинжалом в спину. Женщина заметила смятение собеседника и продолжила:
– Хлоэ Сандерс всякий раз снимала крест и уносила его в квартиру. Можете себе представить, чтобы кто-нибудь каждый день приходил в чужой дом с одной-единственной целью: налепить крест на дверь квартиры посторонней женщины? Что у кого-то хватило терпения вырезать девяносто крестов? Помню, однажды мы попросили показать нам эти кресты, но она сказала, что все уничтожила. Хлоэ была странной особой…
– То есть?
– Никогда не открывала ставни на окнах, утверждала, что за ней следят, ходят по пятам. Чистая паранойя!
Илан судорожно сглотнул: с ним происходило то же самое. Возможно, Хлоэ стала первой жертвой «Паранойи» и ничего не сказала, чтобы защитить его.
– Последние сомнения исчезли месяцев шесть-семь назад. Я совершенно случайно узнала, что мадемуазель Сандерс лежала в психиатрической клинике. Мне неизвестно, как долго и по какой причине, названия больницы я тоже не помню. Странное такое слово…
Илан был потрясен. Психиатрическая больница…
Нет, только не Хлоэ.
Он не хотел верить, но факты – упрямая вещь. Хлоэ почти наверняка бросила его, потому что плохо себя чувствовала и была измучена историей с крестами. Как она могла не сказать ему?
А он был так занят собственными проблемами, что ничего не заметил.
Илан осторожно прикрыл изуродованную дверь мрачной пустой квартиры, где теперь жили лишь пауки да старые воспоминания.
16
Илан шел к машине, пытаясь осмыслить сделанные открытия.
Хлоэ была пациенткой психушки.
На двери ее квартиры каждый день появлялся крест.
Неужели она впала в безумие и совершала поступки, о которых ничего не помнит? Или кто-то намеренно пытался свести ее с ума?
Илан подумал о тех, кто ополчился на него. О тенях, о невидимках, проникавших в дом, следовавших за ним по пятам. Наверное, он тоже скоро попадет в лечебницу.
Что, если эти же «тени» взяли в оборот и Хлоэ?
Зазвонил телефон.
– Илан? Я получила твои сообщения. Рассказывай! Что происходит?!
– Нам нужно увидеться и все обсудить, иначе я рехнусь!
Он вдруг понял, что почти кричит.
– Ко мне не приходи, – поспешно ответила девушка. – Встретимся на площади Италии, где всегда. Я буду там через десять минут.
Илан колебался, не зная, на что решиться, но в конце концов согласился:
– Договорились. Выезжаю…
Он оставил машину на площади и пошел пешком, стараясь держаться поближе к домам, пряча лицо в обмотанный вокруг шеи шарф. Ему казалось, что все на него смотрят, что вот-вот налетят полицейские и закуют его в наручники. Он выключил лежавший в кармане мобильник, зная, что человека можно засечь по сигналу, а его наверняка уже ищут.
Сколько у него времени?
Улицы и проспекты заполнялись прохожими. Илан пробирался через толпу, то и дело поглядывая по сторонам. Когда рядом взревел мотор мотоцикла, он только что не подпрыгнул от ужаса и неожиданности.
Нельзя поддаваться безумию, нужно успокоиться, привести мысли в порядок.
Через четверть часа Илан вошел в пивную «О’Жюль». Хлоэ сидела за столиком в глубине зала, одна. Она машинальным движением помешивала ложечкой в чашке, глядя в стену. Илан опустился на стул, снял перчатки, наклонился, поймал взгляд неестественно голубых глаз и сказал, понизив голос до шепота:
– Меня заманили в квартиру Анни Бокур, она инспектор полиции. Была инспектором. Ее убили.
– Убили? – Хлоэ всплеснула руками. – Как это случилось? Кто тебя туда заманил?
– Они. «Паранойя».
Илан говорил через силу и как будто не знал, с чего начать.
– Ее закололи отверткой. В спину. Той самой отверткой с оранжевой рукояткой, на которой я оставил отпечатки и кровь во время тех кретинских тестов в лаборатории. Они все рассчитали. Я сразу вспомнил, когда увидел тело.
К столику подошел официант, Илан попросил принести кофе, стакан воды и продолжил:
– Я уверен, что врач был в резиновых перчатках, когда забирал у меня из рук отвертку, так что на ней только мои пальчики и моя ДНК. Брюнетка с баржи, назвавшаяся Беатрис Портинари, была их сообщницей. Они хотели запутать меня, чтобы я рано утром помчался на улицу Ренн – и оказался виновным в убийстве, которого не совершал. – Илан задыхался, глотал слова. – Кто-то позаботился о том, чтобы полиция приехала в тот самый момент, когда я был в квартире. Меня не арестовали только потому, что я успел сбежать. Все улики против меня, нет никакой возможности избежать…
– Успокойся, Илан, очень тебя прошу. Давай спокойно во всем разберемся, а то я ничего не понимаю в истории с Беатрис Портинари. Как ты попал к этой самой Беатрис, вернее, к Анни Бокур? Вы связывались по телефону?
Илан постучал указательным пальцем по столу.
– Все очень просто, сейчас объясню. Представь, что тебе нужно заставить человека пойти по тому или иному адресу, например на улицу Ренн, двадцать семь. Ты связываешься с новой жиличкой какой-то квартиры в Париже, выдав себя за ее прежнюю обитательницу, которую действительно звали Беатрис Портинари. Даешь ей номер своего мобильного – на случай, если кто-нибудь будет спрашивать женщину, чьим именем ты назвалась. Следишь за мыслью?
– Думаю, да. Выдать себя за бывшего жильца, которого никто не знает в лицо.
– Именно так. Инициалы «Б. П.» в записке, которую я нашел в кармане, принадлежат некой Беатрис Портинари, чью почту на прошлой неделе по ошибке бросили в мой ящик.
– Украденный конверт.
– Точно. Но и тут «Паранойя» не оставила никаких следов. Ни писем, ни доказательств, ничего…
Илан помолчал, давая Хлоэ время осознать новую составляющую ситуации, и продолжил:
– Итак, я открываю телефонный справочник, звоню, и мне дают номер мобильного, принадлежащий не настоящей Беатрис Портинари, а той брюнетке с мужскими повадками, которая выдает себя за нее. Она назначает встречу на улице Ренн, у женщины, которую сама же и убила, и я попадаю в западню.
Лицо Хлоэ помрачнело, она убрала волосы со лба и удрученно покачала головой:
– Тебе не кажется, что все это слишком сложно?
– Еще как сложно! Они придумали коварную уловку, чтобы полицейские не поверили ни единому моему слову. Все было рассчитано очень точно. Помнишь те суперстранные тесты? Нас заставили переписывать страницы телефонного справочника и тут же, на наших глазах, их порвали. Задавали идиотские вопросы, заперли в комнате со старыми магнитофонами, заставили слушать излияния мифического Марио, якобы страдающего эпилепсией. Бред, дикие фантазии! А подброшенная записка, «написанная» моим почерком? Что подумают легавые, если я расскажу эту историю? Кто мне поверит?
Илан был на грани истерики.
– На меня хотят повесить убийство. Крадут зашифрованную карту отца. Зачем? Я ничего не понимаю.
Хлоэ взяла его руки в свои и зашептала:
– Думаю, все дело в исследованиях твоих родителей, в том, что они открыли. Ты что-нибудь об этом знаешь? Они наверняка с тобой делились, иначе как бы ты узнал, что отец нарисовал карту и прячет ее за зеркалом.
Илан обхватил голову руками. Хлоэ права, тысячу раз права, но из-за проклятых провалов в памяти он чувствует себя совершенно бесполезным существом. Что, если решение загадки отца находится у него в голове? Неужели Жозеф Дедиссет однажды дал ему ключ, а он об этом не помнит, как забыл поездку с Хлоэ в горы и некоторые другие моменты своей жизни?
– Я больше ни в чем не уверен, – пробормотал он. – Но насчет зеркала ты права…
– Можешь рассчитывать на мою помощь. Я тоже прошла эти тесты, видела все, что происходило, и смогу дать показания.
Илан покачал головой:
– Твои слова никто во внимание не примет.
– Почему?
Он тяжело вздохнул и посмотрел Хлоэ в глаза:
– Кто поверит выдумкам бывшей пациентки психиатрической клиники?
Девушка напряглась, а Илан издал еще один судорожный вздох.
– Я ходил в тот дом, где ты раньше жила, и даже вломился в квартиру.
– Илан…
– Твоя соседка меня просветила. Похоронные кресты на двери, психиатрическая клиника. Проклятье, почему ты ничего мне не рассказала?
Хлоэ начала судорожно обгрызать ногти, даже не подняв глаз на Илана. Дождавшись, когда официант отойдет от столика, она произнесла бесцветным голосом:
– Я не хотела грузить тебя своими проблемами. Не знаю, что именно тебе рассказали, но те жуткие кресты ставила не я. Клянусь, Илан.
Он смотрел – пристально, побуждая ее продолжать.
– Некто – не знаю кто – регулярно являлся в мой дом и проделывал трюк с крестом. Этот человек знал код домофона, а может, у него был ключ от подъезда. Если прийти днем, когда все на работе, или ночью, легко остаться незамеченным. Соседи наговорили тебе бог знает чего, но ты ведь знаешь – в Париже никто ни на кого не обращает внимания…
Илан подумал о тех, кто вломился к нему и не оставил никаких следов. Призраки.
– Каждый день, отдирая очередной крест, я говорила себе: мерзавцу в конце концов надоест, это скоро закончится. Но ничего не кончалось…
Хлоэ машинальным движением водила пальцами по ободку чашки.
– Я переехала, но въевшийся под кожу страх никуда не делся, и у меня началась тяжелая депрессия. – Она тяжело вздохнула. – Я была совсем одна в старом родительском шале в горах, надеялась, что мне там станет легче. А потом приняла упаковку таблеток и…
Илан онемел от изумления. Если бы Хлоэ сама не рассказала ему об этом, он бы ни за что не поверил, что она могла попытаться покончить с собой.
– Я плохо помню, что было потом. Меня отвезли в психушку с диагнозом «нервный срыв»… Кажется, я провела там три долгих месяца – никак не могла прийти в себя.
– Кажется? Ты не уверена?
– Я ничего не помню о том, что тогда происходило, как будто мозг выставил блок. Странно, но из памяти выпали и некоторые мелкие эпизоды добольничной жизни. Незначительные, например, как снимала эту квартиру…
Илан был потрясен: у Хлоэ те же проблемы с памятью, что у него!
Она смотрела в пустоту мутным, как у наркоманки, взглядом и словно бы не замечала собеседника.
– Я бросила университет и психологию, Илан. Я все бросила.
Хлоэ была блестящей студенткой, очень умной и честолюбивой. «Как она могла?»
Девушка заметила смятение Илана и поспешила его успокоить:
– Сейчас со мной все в порядке, я окончательно поправилась, правда!
Он молчал, не в силах отделаться от поселившегося в душе сомнения. Что, если соседка Хлоэ права и случившееся – плод больной фантазии, а попытка самоубийства – финальная точка, поставленная безумным мозгом?
Хлоэ продолжила, понизив голос почти до шепота:
– Потом я решила начать жизнь с чистого листа, все бросила и с головой ушла в «Паранойю». Игра стала моим спасательным кругом. Триста тысяч евро позволят все изменить, возможно, даже уехать куда глаза глядят. Я хочу выиграть и получить эти деньги, они мне нужны как воздух.
Илан теперь лучше понимал, почему она так отчаянно ищет «вход» в игру.
– На двери новой квартиры крест не появлялся? – спросил он. – Ни крест, ни что-нибудь подобное?
– Нет. Прости, что втянула тебя… То, что с тобой происходит… с нами происходит, непонятно, необъяснимо.
Она бросила телефон на стол.
– Все совсем запуталось. Утром, после твоего сообщения, я вышла в Интернет и не обнаружила ни малейших следов «Паранойи» на тех сайтах, где организаторы оставили «норы». Они все подчистили. Игры больше нет. Снова. В очередной раз.
– Они повсюду – и нигде. Как тени.
Илан не притронулся к телефону. Под черепом разрасталась пульсирующая боль, он испугался, что мигрень вернется, и бросил в стакан таблетку аспирина.
– Что собираешься делать? – поинтересовалась Хлоэ. – Забудь обо всем, пойди в полицию. Баржа не могла испариться. Место на стоянке было зарезервировано, наверняка остались какие-то следы. Нужно их прижать. Помешать и дальше вредить нам. Даже если эти «они» – тени, как ты их называешь.
Илан достал из кармана фотографию и ключ:
– Вот что я нашел дома у инспекторши. Может, это наведет нас на след.
Хлоэ взяла ключ – небольшой кусочек металла, без номера, без серии, без других опознавательных знаков.
– Ты, конечно, не знаешь, что он может открывать? – спросила Хлоэ.
– Нет.
Девушка занялась снимком, на котором Этини садился в стоящую на бульваре машину.
– Он меня «экзаменовал»… Жеральд Этини.
– На фотографии этот тип выглядит моложе, значит убитая давно за ним следила. Потому ее и убрали. Его нужно найти – во что бы то ни стало.
Хлоэ постучала по снимку:
– У нас есть номер…
– Ну да, есть. Ты можешь что-нибудь сделать?
Она энергично кивнула и достала мобильник. Илан спрятал ключ в карман.
– Обращусь к дяде, он служит в жандармерии. Через час мы будем знать, кто такой этот говнюк.
