Фред Скарди
Дочь Ареса
Вечером они гуляли с Маркусом по поселку. Так было приятно не прятаться, не бояться, ходить с ним, где хочется, и ловить добрые, теплые взгляды жителей. Это было счастьем.
А в среду вернулся Орди. Она шла с ручья, откуда обычно таскала воду для питья, так как, по выражению мамы, ту «пакость, что льется у нас из скважины, пить невозможно». Почти сразу она увидела знакомые следы на тропе, бросила тележку с двумя металлическими баками и побежала к дому. Метеором пролетев двор, зарастающий после грозы бурьяном с ужасающей скоростью, она распахнула дверь и чуть не упала, пытаясь залететь домой на полной скорости.
Эона остановилась, как вкопанная, в дверях, увидев высокую, больше двух метров, фигуру. Орди обернулся. Корпус был сильно потрепан, были видны несколько крупных отверстий по «телу», а также повреждения рук, ног. Главная камера на прямоугольной голове – его глаз – имела трещину и функционировала с ошибками, о чем извещали спонтанный шум при фокусировке и мерцающая то красным, то синим подсветка вокруг.
– Орди! – закричала Эона и бросилась к роботу, крепко обняла его. – Я думала, ты погиб!
– Орди получил повреждения, но все еще функционирует, – ответил тот, неуклюже пытаясь обнять ее в ответ.
– Как пушинку! – сказала Вера и улыбнулась. Она сидела на ручке кресла, разглядывала «раны» Орди и задумчиво покачивала головой.
– Ничего важного не задето, – сказала она. – Почему же батарея вышла из строя?!
– Орди провел ремонт, чтобы не разрушиться прежде, чем попадет в SU-24. Орди даст тебе все логи, – ответил Орди. – Надеюсь, ты поймешь, что произошло, и как исправить все остальное.
– Ремонт? Батарея? – спросила Эона. – Расскажи подробнее, что случилось.
– Нет, – возразила Вера. – Сначала заменим ему резервный аккумулятор, а потом поговорим.
– Орди уже заменили резерв, – сказал робот.
– Кто? – удивилась Эона. – Ты же сказал, что прибыл прямиком сюда!
– Мусорщики Серой Зоны. У них Орди очнулся после того, как снова «вырубился» в пути. Предположение: хотели проверить работоспособность отдельных узлов перед разборкой. Дальнейшие события: некто напал на их поселение и Орди, не дожидаясь дальнейших действий, сбежал.
– Так, Орди, давай по порядку, – в своем обычном стиле, напористо, сказала Вера, – как ты попал к мусорщикам, что вообще происходило и так далее. Мы лишь знаем, что вы достигли того румынского города, а потом наткнулись на модификатов и ты прикрывал отход всей группы.
Орди начал свой рассказ. После того, как стало понятно, что больше ничего не найти, группа двинулась в обратный путь. Маршрут проложили через опустевший, потрепанный войной город, когда-то называвший Брашов. Он казался безопасным, но именно там их катер сбили модификаты – униатские мутанты. Сбили точно по науке – сначала нарушили работу двигателя антигравитонной ракетой, затем пробили дыру бронебойным гаусс-снарядом. Группу бы перебили, если бы не Орди, как рассказывали спасшиеся, вернувшиеся из миссии без него. С тяжелым сердцем они оставили его там, но это был единственно возможный способ уйти – реакция модификата против навыков человека выигрывала в большинстве случаев и здесь боевое прошлое униатского робота значило много: мутанты не ожидали встретить более серьезного и грозного врага, помимо сталкеров и обычных конфедератских андроидов. Корабль с найденным пришлось бросить.
Два андроида серии NR-01 отвлекли на себя внимание врага, а Орди в это время захватил катер модификатов. Андроидов быстро вывели из строя и дальше Орди уже один прикрывал отлет уральских сталкеров, не дав «законным владельцам» вернуться на борт. С угнанного (вместе с пилотом) корабля несколько раз обстреляли модификатов перед тем, как уйти, что позволило Орди отступить на территорию полуразрушенного здания. Когда мутанты все же подобрались ближе, они нанесли ему два мощных удара по сервоприводам ног, после чего робот упал и начал ползти.
Эона слушала его историю, от напряжения зажав кулаком рот: у него не было шансов и все же, вот он, перед ними.
– Я всегда была против этих рейдов, – сказала Вера. – Давно уже талдычу, что пора завязывать с этими вылазками по заброшенным городам. Все, что можно было, оттуда уже повытаскивали. Привозят с гулькин нос, а риску столько же! Каждый раз боюсь за наших ребят, что не вернутся.
– Что случилось дальше? – спросила Эона. – Почему они тебя не добили?
– Орди провалился. Там была яма, – сказал робот и усмехнулся.
Нетипичная для Орди ситуация, чтобы имитировать человеческую эмоцию. Эона с мамой переглянулись.
Далее он рассказал, как упал в узкий, как шахта, пролом в земле глубиной метров тридцать. На дне накопилась вода, правда, не так много, погрузились лишь ноги. Во время падения ему оторвало часть правой руки.
– Но с рукой вроде все нормально, – произнесла Вера, подошла. – А-а-а, понятно, вот как ты закрепил, – сказала она, проведя по конечности.
Внизу в стене был проход, куда Орди заполз и двигался несколько секунд, пока не услышал грохот. Модификаты поленились спускаться за ним, бросили вниз восемь гранат, не импульсных – обычных, взрывчатых, постреляли из ружей и ушли.
Проход завалило за ним и перед ним, он оказался в ловушке. Орди пролежал там часа два, прежде, чем масса от взрыва, придавившая его, немного осела от его движений. Он смог высвободить руку и стал перебирать хлам вокруг, отсыпая подальше вперед и понемногу продвигаясь назад. Спустя пять часов он выбрался в ту яму, в которую упал вначале. Она была разворочена от взрыва, дно было засыпано глиной, пылью и ошметками красного кирпича.
Вылез он, пробивая стены «шахты» настолько, чтобы фиксировать конечности в почве.
– Орди вылез и понял, что батареи перегрелись и на пределе. Орди снова упал, лежал под дождем, прежде, чем батареи остыли. Потом Орди заполз в здание рядом. Там он «вырубился» и потерял счет времени. В одно утро он почувствовал, что батареи в лучшем состоянии. Орди перебрал сервоприводы и пошел по безопасной дороге: был сбой данных, но маршруты сохранились. На одиннадцатый день пути батареи совсем вышли из строя. Орди лежал на дороге несколько часов без питания в тот день, когда его нашли «мусорщики». После мусорщиков, на третий день после бегства от них, попалась «Дельта». Возвращались мы вместе.
– Наши диверсанты? – удивилась Вера. – Они тоже вернулись? Больше месяца от них не было ни слуху, ни духу. Сегодня прям день добрых новостей!
Орди сделал движение, напоминающее кивок головой. Вера подошла, обняла робота:
– Как я рада видеть тебя снова дома! Надо поскорее тебя «вылечить».
– Орди тоже рад, – прогудел он и ответил объятием.
***
Сколько себя помнила Эона – Орди всегда был. Он был с ними с самого начала, еще с Марса. Сначала он служил отцу…
Конечно, тогда он не был никаким Орди. NUP-19376, где аббревиатура означала Nu Unia’s Pauer (Новая Мощь Унии), а дальше – порядковый номер, с которым он сошел с конвейера. H7 создавались срочно на замену H6, не желавших подчиняться Унии, и произвели их немыслимое количество. За сходство формы головы на фоне длинного, высокого туловища, люди дали этой серии роботов прозвище «молоток». Основой для них послужили H5 – такие же крупные, мощные, трудноуничтожимые, легко пересобираемые; но внутренняя начинка – от более сложных и дорогих андроидов H6.
Орди благодаря маме, в отличие от своих собратьев, имел аналоговый сопроцессор и блок ИИ-хостинга вместо блока работы с оператором, заменявший «молоткам» умение саморазвиваться и взаимодействовать с машиноразумом.
Имя Орди придумала ему мама, случайно. Когда маме удалось, наконец, запустить его поврежденную операционную систему, он задергал головой и начал без конца произносить набор слов на староиспанском. Каждый раз фраза начиналась со слов «главный компьютер», что звучало, как ordenador principal.
***
За окном мерцали звезды. Слышно было как шуршит ветер по крыше. Эона пролежала так несколько минут после пробуждения и пытаясь заснуть, но не смогла. Что-то не так.
Она пошарила по кровати рукой. Так, Ахиллеса нет. Скорее всего, сегодня он спит у мамы. Если снова гулять не ушел.
Эона спустила ноги с кровати, прислушалась. Она напрягла свой слух до предела, что даже слышала тиканье часов на первом этаже. Орди. Она не чувствовала Орди. Его не было дома.
Она быстро подошла к нише с вещами справа от двери, накинула халат, висевший рядом. Стараясь не шуметь, но достаточно быстро метнулась к перилам и посмотрела вниз. Орди не было на привычном месте под лестницей, где он переходил в режим гибернации и иногда подзаряжался. Не было его и дома, она это чувствовала наверняка.
«Куда он мог уйти посреди ночи?», – подумала она. Орди никогда не делал так. Всегда, если уходил, предупреждал «куда», и о том, «когда» примерно вернется.
Она спустилась вниз и напрягла все свои чувства. Возникло стойкое ощущение, что робот вышел наружу, через главную дверь.
Она проследовала через кухню, зал, надела обувь и вышла.
Орди стоял за забором и неподвижно глядел в одну точку вдали, где хоть и неярко, но горел огнями полис. Она прошла через двор, вышла за калитку. За все это время Орди не шелохнулся. Она подошла и прикоснулась к нему.
– Орди?
Послышался шум механизма, робот повернул голову.
– Что с тобой? – спросила она.
– Не знаю, – ответил Орди. Послышался звук его вздоха.
Она не стала настаивать, просто встала рядом. Было прохладно и она застегнула халат на те несколько пуговиц, что на нем остались. Она смотрела на полис, на звезды. Едва различимый днем, сейчас тесла-луч, несший в себе электроэнергию для поселка, неровной, слегка мерцающей в гравитонном туннеле линией, делил небосвод надвое, и изящным изгибом склонялся к восточной окраине SU-24, где располагался распределительный узел.
Небо было ясное, безлунное, и напоминало балахон зведочета, по которому рассыпали тысячи блесток. Она нашла Альдебаран, Близнецов, ближе к горизонту блестело созвездие Персея. Ей показалось, что она узнала Венеру и Юпитер, но не была до конца уверена. Созвездия в Северном полушарии были другими, не такими как в Южном. Там ориентировались по Южному Кресту, а здесь – по Полярной звезде в созвездии Малой Медведицы. Какие-то были такими же, как в Южном полушарии, только здесь она теперь смотрела на них с другой стороны, словно их перевернули с ног на голову. А некоторых и вовсе не было.
– Помнишь, как ты обучал меня земным созвездиям? – спросила она.
– Да, – прозвучал голос робота.
Когда-то она любила вот так смотреть на звездное небо с отцом. Он держал ее маленькую на руках, и показывал эти точки на небе, рассказывая удивленной малышке, что это целые миры. Лишь созвездия там были иные, совсем в иной узор складывались звезды на небосклоне Марса.
На юге в небе зависла не очень яркая группа объектов, напоминающая кучку метеоритов, застывших на орбите. Селеста… Конфедератская станция Casa Celeste, которую много лет, пока она функционировала, ласково называли Celesta. Одна из нескольких, не самая крупная, но наиболее известная. После уничтожения всех конфедератских станций, униатские мусоросборщики увели именно эту на ближнюю орбиту, разрушили, и установили спейс-дрон с гравитонной машиной для удерживания ее остатков в одном месте. Это сделали в назидание – конфедератам – чтобы знали, за кем космос. У Конфедерации есть все возможности для орбитальных и межпланетных полетов, но нет возможности их обезопасить.
– Как думаешь, там есть кто-нибудь? – спросил Орди, глядя в небо.
Эона подумала, что он говорит о тех, кто жил и работал на станции; потом – о колонистах на Луне и Марсе. Но… вряд ли он спрашивает о чем-то, о чем сам знает не понаслышке.
– Что ты имеешь ввиду? – спросила Эона.
– Бог, – произнес Орди и взглянул на нее.
– Бог? – вопрос сбил Эону с толку. От неожиданности она снова повторила: – Бог?
Орди, продолжая глядеть на нее, заговорил:
– Когда я оказался в том соборе, я что-то почувствовал. Там были эти скульптуры, фрески… – Орди замолчал, словно собираясь с мыслями. – Это напоминало перехват контроля оператором, но при этом, я оставался свободным… – Орди снова замолчал. Взглянул на город, снова на нее. Ей стало не по себе: робот впервые говорил о себе в первом лице. – Знаешь, эти фрески – их там нет, они давно исчезли со стен, лишь мои сенсоры воспринимали остатки того, что там когда-то было; скульптуры – большинство сломаны, я даже не знаю, кого они изображают – у меня нет сведений в базе данных. И сам собор, он уже больше столетия заброшен. Но там что-то было… Или кто-то… Сначала я подумал, что там и правда кто-то есть… Прошелся несколько раз по округе, прежде чем уйти… Я вернулся в здание и… наступил момент, когда мир на какое-то время растворился. Я не знаю, как это объяснить. Я думал, такие ощущения доступны только людям. С одной стороны, меня охватила бессмысленность моего существования как робота. И одновременно – ощущение, что, может быть, за пределами моей жизни и всего, что меня окружает есть то, что люди называют «богом»… есть то, что может наполнить мою жизнь чем-то превосходящим все то, что в меня заложено, мой опыт, всю сумму моих знаний. Это странный для меня опыт. Или это сбой во мне, или это все реально. – Орди сделал паузу. – Но то, что я там ощутил, я чувствую до сих пор.
Эона долго смотрела на дергающийся всполох вокруг центральной камеры на лице робота. Поразило не только то, что он говорил, но и как. С эмоциями, от своего имени. Это что-то новое… необычное… это пугало…
– Я даже не знаю, что сказать, – наконец вымолвила она. – Я никогда об этом.... я с таким не сталкивалась… в первый раз.
– Знаешь, что? – сказал Орди. Голос прозвучал странно, с какой-то непередаваемой интонацией, которая никогда ему не была присуща. – Орди стало жалко всех тех, кого он там убил. Это нормально?
Эти слова поразили ее. У Орди, как и у многих других роботов, андроидов, ИИ была своя, доступная машинам, форма сострадания к тем людям, с которыми они заключили союз. Но испытывать сострадание к врагам – это ненорма… это и правда что-то выходящее за рамки текущей действительности.
Эона не могла отвести от него глаз в немом изумлении. Что же такое с ним случилось там, в развалинах румынского собора?
Глава 4
В современном мире больше не снимали кино. То, что снималось – короткометражные фильмы, не сильно отличающиеся от простой фиксации того, что происходит перед камерой, без замороченных спецэффектов прошлого. Последний фильм, о котором можно было найти упоминание в энциклопедии полиса, датировался 2411 годом – назывался он «Девастация», довольно забавный, даже для своего времени, фантастический фильм. Снят он был на полном энтузиазме группой бывших кинематографистов, которые еще продолжали заниматься знакомым и любимым делом. Киностудии к тому времени уже тридцать лет, как канули в Лету, и не подлежали восстановлению – мир стремительно менялся, единство человечества распадалось, правительство Унии, известное как Совет, после безуспешных попыток навязать новое видение мира, объявило войну несогласным и занялось их истреблением – под благовидным предлогом «ради светлого будущего всего человечества».
Забавным же фильм казался Эоне из-за того, что был данью любителям ретро – в нем, как в старинных кинокартинах, повествовалось о борьбе людей и машин друг против друга. Даже двести лет назад все более очевидным становилось, что машинный разум развиваясь, прекращает воевать – ему было гораздо интереснее познавать мир, чем разрушать его, изучать человека, чтобы совершенствовать себя, а не уничтожать его… Именно по этой причине Уния отказалась от развития ИИ и перешла к управлению роботами посредством операторов – ей нужно было подчинение, а не сотрудничество.
Фильмы в SU-24 привозили дважды в месяц, к выходным. Они были разные, за субботу и воскресенье можно было посмотреть истории о любви, о космосе, о пришельцах, о прошлом и будущем, великих людях и событиях, и о многом другом. Ей казалось непостижимым, когда она задумывалась об этом, как можно было создавать такое количество разных историй на все вкусы.
Когда Маркус сказал, что хочет сходить с ней в кино, ей представилось, что пойдут они на романтический фильм, но Маркус выбрал фильм о супергероях. «Супергерои – значит супергерои. Зато с Маркусом. Наш первый фильм», – думала Эона, которой были больше по душе картины о настоящих людях – сильных, по-настоящему сильных, но обычных людях.
Кинотеатром на эти два дня каждый раз становился один из нескольких больших залов мэрии, располагавшийся на первом этаже. Эона с Маркусом пришли на вечерний сеанс, к шести. Она надела то самое платье, которое было на ней в последний день учебного года. На запястье правой руки красовались часы, подаренные Маркусом. Оставалось еще двадцать минут до начала следующего фильма. За дверью слышался громкий, не очень разборчивый гул идущей картины. На входе в мэрию сидела Вита, одинокая женщина за пятьдесят, потерявшая мужа и детей, которая в обычные дни занималась в мэрии тем, что прибиралась в рабочих кабинетах и ухаживала за цветами на окнах. Сейчас она доставала из пластиковой коробки небольшие прямоугольные жетоны, которые назывались «билетами». В прежнем мире, помнила Эона, билеты покупали, и без них нельзя было попасть на свой сеанс. Сейчас же билеты, хоть на них и было выбито место, которое нужно занять в зале, на самом деле ничего не значили и были данью традиции. «Билеты» просто выдавались на входе всем желающим, потому что фильмы показывались бесплатно.
– Спасибо, – сказала Эона, получив свой жетон.
Маркус тоже поблагодарил Виту, и вместе с Эоной они прошли в холл. Здесь висели несколько красочных афиш к фильмам, которые демонстрировались в эти дни. Людей было немного, в основном, парни – девочки, вероятно, не очень разделяли любовь к супергероям, как и Эона, хотя было трое ей знакомых, которые пришли со своими молодыми людьми. Юноши подходили к Маркусу, здоровались, с интересом разглядывали Эону и незаметно, как им казалось, одобрительно кивали ему. Маркус улыбался, и понемногу смелел – если вначале они с Эоной заходили робко, по отдельности, то теперь не разнимали рук, а иногда Маркус обхватывал ее за талию и прижимал к себе.
– Хочешь мороженое? – спросил Маркус.
В пространстве между коридорами стоял большой автомат, раздающий свертки с мороженым. Обычно пустой и выключенный, сегодня он был заполнен и слегка гудел при работе. Эона была равнодушна к мороженому, но ей захотелось сделать приятное Маркусу.
– Хочу, – произнесла она.
Маркус подошел к автомату, подозвал ее рукой.
– Какое хочешь?
– Арахисовое.
– Хорошо. – Маркус нажал нужный номер. Внутри автомата раздался шум, после чего внизу выпал сверток. – А я себе простой пломбир возьму, от арахисового я начинаю чесаться и чихать, – при этом он приподнял брови и слегка скосил глаза, делая вид, будто раскрывал ей страшную тайну. Эона улыбнулась.
Взяв по мороженому, они прошли к правому коридору, через который можно было попасть в зал собраний мэрии – теперь кинотеатр на эти два дня. Было невероятно вкусно: то ли оттого, что и правда, делали мороженое отменно, то ли оттого, что все это происходило с ней здесь, с Маркусом.
Когда пришло время сеанса, к дверям зала подошел андроид Горан. Он распахнул их, оттуда сначала выпорхнула небольшая стайка детей, а затем начали выходить парни, девушки, взрослые и пожилые люди, часто парами. Предыдущий фильм, как поняла Эона по афишам, был о любви. Она едва вздохнула и легкая улыбка коснулась уголков ее губ…
Горан брал у входящих билеты, делал символический жест, словно надрывал их, и ложил в коробку, висевшую у двери.
– Запомнили места?
Эона с Маркусом закивали.
– Приятного просмотра! – пожелал Горан.
– Спасибо, – ответила Эона.
Зрителей набралась едва половина зала, поэтому можно было занять любое другое место. Маркус увел ее далеко от экрана – они сели в двух рядах от задней стены зала, где почти никого, кроме других парочек, не было. Сиденья представляли собой прикрепленные к полу металлические стулья, но с удобными подлокотниками и обивкой. Когда выключили свет, Эона поняла: Дебора была права. Первые двадцать минут Маркус, сидевший справа от нее, не проявлял никакого энтузиазма по поводу происходящего на экране, норовя то обнять Эону, то поцеловать. Однажды пришлось его слегка ударить, чтобы он убрал руку, «случайно» попавшую ей на грудь. Больше он этого не делал, но попыток поцеловать не оставлял.
А потом ему стало интересно. Он все реже отвлекался на нее и через три четверти часа и вовсе прекратил лезть, лишь держал свою крепкую руку поверх ее плеч. Эона же, до этого пытавшаяся смотреть фильм и понять, что происходит на экране, интерес наоборот утратила. Ей казалось странным и смешным, как люди представляли себе будущее, какие новые технологии появятся в нем, и как люди благодаря им станут иными. Интересно было лишь наблюдать, как куче злодеев, получившим суперспособности, противостоит один, не самый могучий, и даже не самый умный, но решительный, человечный и находчивый герой. В такие моменты оживлялась даже она и переживала за него. В остальное же время она с наслаждением и умиротворением сидела, прикорнув к плечу Маркуса, и не выпускала его ладонь из своей…
– Отличный фильм! – в третий раз сказал Маркус, когда они возвращались домой. – Будь мы такими, как главный герой, мы бы остановили Унию. А ты как считаешь?
Эона не задумывалась об этом, пока Маркус не спросил. Она пожала плечами:
– Не знаю. Это может быть опасным. В фильме большинство стали плохими, как только получили такие способности.
– Ну да, – сказал Маркус. – Но согласись, они сами изначально были не очень: какие-то мстительные, искали виноватых из-за своих неудач – это заставило их стать такими, какие они есть. У нас-то нет желания мстить, наказывать и все для себя делать.
– Это кино, там не все, как в жизни. Мы-то про себя думаем, что мы хорошие, а на самом деле не всегда так… Чужая душа – потемки, говорит моя мама.
При упоминании мамы Маркус как-то вытянулся и стал серьезным. Видно было, что ему неспокойно. Ведь сегодня он идет к ним.
– А все-таки было бы круто, если бы мы с тобой стали как эти «мимики». Это же не модификация. Да даже если и так: не всегда же генная инженерия – это плохо, – сказал Маркус, придавая своей фразе «непринужденности», пытаясь скрыть свое волнение. – Да?
Эона бросила немного удивленный взгляд, улыбнулась: ее порадовало и обнадежило то, что он может смотреть на это под таким углом.
– Да, – кивнула она в ответ и прижалась к его руке…
Это случилось тогда, когда они дошли до тропы, ведущей к ее дому. Раздался гул, а потом свистящий звук. Они стали оборачиваться в поисках источника шума и увидели черный, хищный на вид, корабль, пронесшийся с севера на юго-запад.
– Даггер, – произнес потрясенный Маркус.
Действительно, униатский беспилотник напоминал сильно растянутый, с причудливыми зазубринами по краям лезвия, кинжал. Возникла мысль, что может, он случайно забрел сюда, но улетучилась, когда пара таких же беспилотников показалась с юга. В западной части поселка, где виднелась макушка мэрии, на небольшой высоте над ней завис длинный, сигарообразный корабль. Еще два таких серебристых «дирижабля» подлетало с востока. И оттуда же, с дальней стороны улицы к ним шел робот. «Молоток».
– Это что, Орди? – сказал Маркус, пытаясь осознать, что происходит.
– Мне кажется, это нападение, – произнесла она.
Глазами, полными удивления и страха, Маркус взглянул на нее.
– Ты так думаешь? Что… Что теперь? – дыхание его стало неровным, голос подрагивал.
– Беги к своим. Я за мамой.
– А как же ужин? Знакомство?
– Какой ужин? – Было очевидно, что Маркус растерялся и ему страшно. – Беги!
Маркус отбежал метров десять по улице вниз и свернул на улочку, ведущую в южном направлении, к центру поселка. Эона взглянула на «молотка». Под рукой у него торчало дуло дезинтегратора, за спиной – зарядный ранец к нему. Его окружала стая о́рботов – шаровидных роботов сантиметров десять в диаметре. Орботы прибавили скорости, как только Маркус пустился бежать. Он то и дело оглядывался назад и, видя, что девушка так и не шелохнулась, остановился.
– Беги! – крикнул он, приложив ладони ко рту.
Она не знала, на что решиться. Орботы, несомненно, настигнут Маркуса, он не успеет. В это время один из сигаровидных кораблей на востоке замедлил свой ход, достигнув окраин поселка; с него начала струиться пыль. Умная пыль. Микроботы.
Второй корабль продолжал движение, смещаясь к западу. «Молоток» и орботы тем временем ускорились. Краем глаза она увидела движение возле собственного дома: мама вышла за ограду, на ней тоже было нарядное платье, волосы красиво уложены, но в руках она держала электронно-лучевое ружье.
Маркус побежал обратно. В его глазах читались отчаяние и злость – что Эона стоит, как вкопанная, и ничего не делает, чтобы избежать встречи с роботами.
Два орбота оторвались от остальных и свернули на дорожку, по которой бежал Маркус. Он не сразу заметил их, так как упорно глядел на нее, и продолжал стремительно двигаться навстречу им.
Время действовать.
Эона сделала мысленное усилие. Орботы, с неотвратимостью приближавшиеся и к ней, и к Маркусу, попадали и несколько раз прокрутились, барахтаясь в пыли.
Маркус сначала замер на месте, пораженный, затем рванул к ней изо всех сил.
– Что это было? – произнес он, запыхаясь.
Ответить она не успела: «молоток» и его шаровидные спутники стояли уже в нескольких шагах от них.
– Не двигаться, – прозвучал металлический голос. H7 держал их с Маркусом на мушке своего дезинтегратора.
Маркус потянул руки вверх. С корабля на юге тем временем начали спускаться прозрачные приспособления, по форме напоминающие прозрачные коконы.
– Почему ты не убежала? – недовольно прошептал Маркус.
Эона тоже подняла руки. «Молоток» повернул дезинтегратор вправо – туда, откуда к ним бежала Вера – она целилась в робота. H7 выстрелил первым.
– Не-е-е-т! – крикнула Эона и протянула руку в сторону красного луча, подсвечивающего движение невидимого импульса, направленного в сторону мамы.
Луч лазера изогнулся в сторону куста и его крона приобрела уродливый вид, рассыпавшись на десятки веток. Эона со скоростью, недоступной человеку, оказалась рядом с боевым роботом, схватила дуло дезинтегратора и потянула его на себя. H7, не желая выпускать оружие, сдвинулся за ним вперед. Она поднесла свободную руку к голове «молотка» и подключилась к блоку беспроводного сопряжения узлов. H7 сразу же обмяк – теперь он выглядел не как грозная боевая машина, а как персонаж кукольного театра, хозяин которого опустил ниточки. Эона выдернула из-под руки робота дезинтегратор и выстрелила несколько раз ему в голову и по конечностям. Голова «молотка» распалась на части по причудливым изломам, а руки, ноги словно срезало бритвой.
Обернувшись, она увидела оторопевшего от происходящего Маркуса, и маму с ружьем, бессильно опущенным к земле.
Эона подошла к Маркусу, захотела прикоснуться к нему, успокоить, но он в ужасе отшатнулся и поднял руки:
– Нет! – громко произнес он. – Нет!
Он развернулся и побежал в сторону мэрии. Глядя вслед убегающему Маркусу, Эона лишь спустя время поняла, что плачет.
Подошла мама и обняла ее.
– Мама! Он убежал. Он просто убежал! – всхлипывая, говорила Эона, положив голову на плечо мамы.
Вера бросила ружье, обхватила дочь и ласково поводила ладонью по спине:
– Я с тобой. Все хорошо. Все хорошо.
