Фредерик Марриет
Канадские поселенцы
Глава XXXII
Всю осень переселенцам пришлось усиленно работать; скота было теперь очень много – телят и ягнят, требовавших ухода. Затем подоспела уборка хлеба, и с нею едва справлялись общими силами, работая от зари до зари. А как только хлеб был убран с полей, пришлось его молотить, затем молоть на мельнице, так как мистер Кемпбель взялся доставить на форт известное количество муки еще до наступления зимы. Капитан Сенклер, полковник и другие молодые офицеры довольно часто наведывались на ферму; о помолвке капитана Сенклера с Мэри Персиваль полковнику было известно, а также и остальные офицеры подозревали нечто подобное и потому все ухаживания обращали на Эмми, вечно смеющуюся, приветливую и ласковую со всеми.
Еще до наступления зимы мука была смолота, скот заготовлен, равно как и птица, и все эти продукты сбывались по весьма выгодной цене в форте.
Малачи и Джон, покончив с полевыми работами, опять стали проводить целые дни в лесу на охоте, возвращаясь постоянно с богатой добычей.
Все это время индейцев нигде не было видно. Поздней осенью пришли письма из Англии от старых друзей, которые не забывали переселенцев; из Квебека от губернатора, извещавшего, что к участку мистера Кемпбеля, согласно его прошению, прирезывалось еще 600 акров земли, расчищенной пожаром и бывшей раньше под лесом; наконец, из Монреаля от мистера Эммерсона, сообщавшего, что он предложил двум семействам эмигрантов условия мистера Кемпбеля, и те выразили готовность поселиться и работать на ферме, и в случае согласия мистера Кемпбеля принять их, они прибудут на ферму ранней весной. Кроме того, было еще письмо от полковника Форстера, в котором он писал, что на ремонт форта ему потребуется весной большое количество досок и всякого лесного материала, и предлагал мистеру Кемпбелю взять на себя поставку всего этого материала. Это являлось новым доказательством внимания полковника Форстера, который желал дать работу лесопильне мистера Кемпбеля и предоставить ему новый источник дохода.
Наконец наступила зима с ее неизменным снегом и метелями. Охотились главным образом Малачи и Джон, так как у остальных было вдоволь другого дела. Генри проводил почти целые дни, возясь со снопами и зерном, заготовляя семена. Мартын и Альфред работали на лесопильне, а в доме приходилось мистеру Кемпбелю справлять всю работу, какую раньше справлял Персиваль.
Зима прошла благополучно и почти незаметно. На дворе стоял февраль месяц, и снегу было очень много, но Малачи и Джон продолжали охотиться почти изо дня в день.
Однажды Малачи пришел к Альфреду на лесопильню и застал его одного, так как Мартын в это время заготовлял лес, предназначенный для распиливания, на расстоянии каких-нибудь ста шагов от Альфреда.
– Я весьма рад, что застал вас одного, сэр, – проговорил Малачи, – я имею нечто очень важное сообщить вам!
– Что же это такое, Малачи? – спросил Альфред.
– Вчера, когда мы охотились, я пошел к тому месту в лесу, где оставил на прошлой неделе пару оленьих шкур, рассчитывая захватить их и отнести домой, и что же? Я увидел письмо, приколотое к одной из шкур двумя иглами терновника.
– Письмо?
– Да, сэр, индейское письмо! Видите, вот оно!
И Малачи показал Альфреду кусок березовой коры.
– Признаюсь, я из этого письма ничего не понимаю и не вижу, почему вы хотите сохранить его содержание в тайне от других?
– Это вы сейчас увидите и сами убедитесь, что в нем заключаются известия величайшей важности! Этот изобразительный способ письма, общий у всех индейцев. Но я знаю, от кого оно, и меня радует, что и индейцы умеют быть благодарными и не забывать сделанного им добра!
– Так от кого же это письмо? – спросил Альфред.
– Как, разве вы не видите этой подписи? – спросил Малачи, указывая пальцем на нижний край березовой коры.
– Подпись? Я вижу изображение человеческой ноги.
– Ну, да! Теперь вы знаете, от кого оно?
– Нет!
– Разве вы не помните, как два года назад вы принесли из леса женщину, у которой была вывихнута нога?
– Так это от нее? Да?
– Да; вы помните также, что она принадлежала к той группе индейцев, которые следовали за Злой Змеей?
– Да, помню! И что же она пишет?
– А вот, смотрите! Видите, это наполовину скрытое за горизонтом солнце? Это у них означает заходящее, а не восходящее солнце; следовательно, это изображение означает «запад». Смотрите дальше: 12 вигвамов; это означает 12 дней пути воина, что, по расчету индейцев, составляет приблизительно по 15 миль в день. Теперь сосчитайте, сколько выйдет 15 раз двенадцать?
– Сто восемьдесят! – сказал Альфред.
– Ну, а теперь смотрите дальше: эта первая фигура вождь, потому что у него орлиное перо в волосах, а изображение змеи перед ним – его «тотэм», т. е. эмблема Злой Змеи; остальные шесть фигур на следующей строке – число воинов его отряда. Заметьте при этом, что ружья есть только у вождя и переднего из шести воинов. Это значит, что в его отряде имеются только два карабина.
– Прекрасно, но что это за маленький человечек позади вождя с заложенными за спину руками? Что он означает?
– В нем-то и заключается главная суть письма, – сказал Малачи. – Заметьте же, над этим маленьким человечком изображена пара лыж. Знаете, что это значит?
– Нет!
– Этот маленький человечек – ваш брат Персиваль, которого все мы считали погибшим!
– Боже милосердный! Возможно ли? Так он, значит, жив! – воскликнул Альфред.
– В этом нет сомнения, сэр! – ответил Малачи. – Теперь, если хотите, я прочту вам все письмо целиком: «Ваш брат был уведен Злой Змеей и его отрядом и отведен в местность, отстоящую от вас на 180 миль к западу; извещает вас о том та самая женщина из их отряда, которой вы спасли жизнь два года тому назад». Как видите, все в этом письме чрезвычайно просто и ясно!
– Да, да, Малачи! Но что же нам теперь делать? Скажите, умоляю вас!
– Что нам делать? Ничего, сэр!
– Ничего!
– Да, по крайней мере, в настоящее время. Мы теперь знаем, что мальчик жив, но индейцы, конечно, не знают, что нам это известно; иначе, если они узнают, то непременно убьют эту женщину за предательство. Но скажите, зачем им понадобилось увести мальчика? Ведь без всякой цели незачем было бы его уводить. Но Злая Змея был здесь и видел в нашем складе громадные запасы пороха, дроби, свинца и всего остального. Он хотел было напасть на ферму, если бы ему представился случай, но это не удалось, и тогда он похитил вашего брата, чтобы потребовать за него выкуп! Вот что я думаю!
– Я думаю, что вы правы, Малачи! Ну, что же, мы дадим ему все, чего он потребует!
– Нет, сэр, это дало бы ему повод еще раз похитить его или кого другого из вашей семьи!
– Так что же нам делать?
– Наказать его примерно за эту проделку! Но теперь нам надо только выждать время и ровно ничего не предпринимать. Поверьте, он сам известит нас каким-нибудь образом, что мальчик в его руках, и те условия, на каких он намерен вернуть его родителям. Но я надеюсь как-нибудь обойти его. Впрочем, мы увидим! А пока не будем никому сообщать об этом, кроме Мартына и Цвета Земляники; они, в сущности, те же индейцы, и, быть может, до них дойдут какие-нибудь вести!
– Вы, может, и правы, Малачи, – сказал Альфред, – но какое бы это было счастье отцу и матери узнать, что Персиваль жив!
– Да, сэр, в первые полчаса, несомненно, но и сколько страданий в течение всего остального времени, до самого момента возвращения мальчика! Нет, право, было бы жестоко сказать им об этом теперь, когда до весны ничего нельзя сделать, и волей-неволей придется ждать вести от Злой Змеи!
– Хорошо, Малачи, я буду молчать, как могила!
– Чрезвычайно важно, что мы узнали в какой местности находится мальчик. Если бы пришлось составить отряд и отправиться за ним, мы знаем, по крайней мере, направление, в котором нам следует идти; затем чрезвычайно важно, что мы теперь знаем силы врага; сообразно этому мы можем рассчитать свои силы, если придется отбить у них мальчика силой или хитростью. Все это мы узнали из этого письма, но никогда не узнали бы от посланного Злой Змеи.
– Если только я встречу этого негодяя, один из нас не уйдет живым! – воскликнул Альфред.
– Это так, сэр; но если бы нам удалось вернуть мальчика иными средствами, то это было бы лучше: ведь у каждого человека, дурного ли или хорошего, только одна жизнь, дарованная ему Богом, и человеку не дозволено отнимать ее, кроме случаев крайней необходимости, и мне думается, что нам удастся вернуть мальчика без кровопролития.
– Да, конечно, но только какою бы ни было ценою мы должны вернуть брата, хотя бы мне пришлось для этого уложить на месте 1000 индейцев!
– Вспомните только, что эти индейцы не убили вашего брата; они не жизни его хотели, а только выкупа; им нужен порох и пули!
– Да, это правда, Малачи, и пусть все будет так, как вы того хотите!
На том разговор и кончился.
Зима прошла без всяких приключений или из ряда вон выходящих событий, Семена были заготовлены; излишек зерна смолот в муку и заготовлен для отправки в форт по первому требованию, досок было наготовлено и напилено требуемое количество, и так закончилась третья зима пребывания переселенцев в Канаде.
Глава XXXIII
Было начало апреля, и Малачи, Джон и Цвет Земляники были чрезвычайно заняты: пришло время сбора кленового сахара, в котором на ферме чувствовался недостаток. Вечером, когда Малачи и Джон усердно изготовляли небольшие корытца из мягкого дерева бальзамической пихты, которых они наготовили уже целую груду, миссис Кемпбель обратилась к старику с вопросом, каким образом добывают из сахарных кленов сахар.
– Да очень просто, сударыня! Мы делаем надрезы в корне деревьев, выбирая по преимуществу такие деревья, которые имеют около фута толщины у подошвы ствола. Надрезы делаем довольно глубокие, на высоте приблизительно двух футов от земли, и вставляем в них маленькие дудочки или трубочки из тростника, подобно тому, как вы вставляете втулку или кран в бочонок с пивом или вином. Из этих трубочек сок стекает в подставленные под них корытца, затем каждое утро корытца эти опоражнивают в большой медный котел и снова подставляют, до тех пор, пока большой котел не наполнится доверху; тогда сахар этот варят, вываривая содержащиеся водянистые вещества и сгущая, насколько возможно, сахар; потом его разливают в плоские лохани и дают остудиться, причем он кристаллизируется. Приходите с барышнями в лес смотреть, как мы будем вываривать сахар; устроим праздник в лесу; вы все увидите, и всем будет весело! – предложил Малачи.
– С радостью! – согласилась г-жа Кемпбель. – Но скажите, много ли сока можно добыть с одного дерева?
– Два, три гамсона, смотря по дереву: иногда больше, иногда меньше!
– И вы ежегодно делаете надрезы на деревьях?
– Да, и хорошее дерево выдерживает это в продолжение пятнадцати и двадцати лет, но, в конце концов, это их истощает, и они умирают, т. е. засыхают!
– Так, значит, у нас теперь постоянно будет свой сахар, – сказала Эмми, – но вы забыли, Малачи, что вы нам обещали еще и меду!
– Да, мисс, я обещал и не забыл, но у нас все время было так много другого дела, что некогда было заняться медом. Нынешней же осенью мы с Джоном непременно разыщем ульи!
– Я даже знаю одно дерево с ульем, – сказал Мартын, – я его пометил недели две тому назад; только из-за мельницы все некогда пойти да срубить его.
– Да, – сказал Генри, – я не знаю даже, удастся ли мне поохотиться эту зиму!
– Вам завтра не нужны будут санки, мистер Альфред? – спросил Малачи.
– Один день я могу обойтись и без них, – отвечал молодой мельник. – А на что они вам, Малачи?
– Вероятно, чтобы привезти нам целый воз меда? – сказала Эмми.
– Нет, мисс, чтобы отвезти в лес медные котлы, где будем варить сахар, и все эти корытца, которые мы завтра будем расставлять. А когда мы управимся с сахаром, тогда займемся и медом!
На другой день Малачи со своими двумя помощниками, Джоном и Цветом Земляники, отправился в лес, установил на открытых полянах, на крепких вилах, котлы так, чтобы под ними можно было развести костры, когда придет время; расставил всюду корытца под надрезами для сбора сока и только перед закатом успел окончить эту работу. Наутро Малачи и Джон взяли свои топоры и отправились в лес добывать мед из того дерева, на которое им указал Мартын. Дерево это они срубили, но мед не стали доставать, пока не стемнело, а когда стемнело, то развели поблизости большой костер, который закидывали постоянно живыми ветвями, чтобы было больше дыма.
Когда все пчелы разлетелись от него, Малачи с помощью Джона вскрыли ствол и добыли оттуда целых два ведра меда, который принесли домой как раз в тот момент, когда вся семья садилась за ужин.
На следующий день, когда Малачи и Джон опять пришли к тому месту, где оставили ствол с ульем, они увидели большого медведя, возившегося над остатками меда, но прежде чем они успели вскинуть свои ружья, животное поспешно скрылось в чаще леса.
Цвет Земляники ежедневно обходила все деревья, под которыми были расставлены корытца, и опорожняла содержащийся в них сок в большие медные котлы, а Малачи и Джон отыскивали в лесу деревья, где были улья; вскоре они нашли еще три улья, пометили деревья и оставили их до более удобного времени.
Спустя недели две оба медных котла в лесу были полны до краев соком сахарных кленов; кроме того, было еще несколько ведер этого сока в запасе. Под котлами разведены были костры; все маленькое общество, заготовив холодный обед и нагрузив им и посудой несколько корзин, отправились в лес. Около полудня достаточно уварившийся сок стали выливать в лоханки для охлаждения. Г-жа Кемпбель и остальные осмотрели и надрезы на деревьях, и варившийся сок, и тот, что был уже разлит по лоханкам и остывая начинал кристаллизоваться; после этого основательного осмотра все сели на лужайке вблизи костров обедать.
В это время Оскар и остальные собаки, прибежавшие вслед за хозяевами в лес, столпились над какой-то норой в земле и стали яростно рыть землю лапами и громко лаять.
– Что они там нашли? – спросил Альфред.
– Как раз то, что нужно Землянике! – отвечал Малачи. – Мы его завтра выроем.
– А что это такое? – осведомилась Мэри.
– Это дикобраз; если желаете, мы сходим за лопатами и сейчас выроем его для вашего удовольствия!
– Ах, пожалуйста! – воскликнула Эмми. – Мне так хочется увидеть пойманного дикобраза!
Мартын пошел за лопатами; тем временем убрали посуду и остатки обеда; затем все собрались около того места, где были собаки, которые все еще продолжали громко лаять и рыть лапами землю.
Более часа пришлось дорываться до дикобраза; когда же он, наконец, выскочил из норы, и собаки бросились на него, то нельзя было видеть без смеха, как они отскакивали, уколовшись об его громадные щетины. Только один Оскар пытался перевернуть дикобраза на спину и схватить его за брюхо. Но Мартын разом убил его ударом по переносице, и тогда уже собаки набросились на убитого.
Позабавившись этим зрелищем, все пошли обратно к котлам, где варился сахар, и вдруг, подходя ближе, Эмми воскликнула:
– Смотрите! Там медведь у лоханки, где студится сахар!
У Малачи и Джона ружья были наготове; миссис Кемпбель и Мэри очень перепугались.
– Вы не пугайтесь, сударыня, – сказал Малачи, – он только на сахар польстился, а вам ничего не сделает!
– Это, верно, тот самый медведь, которого вы тогда спугнули у меда! – сказал Мартын. – Посмотрим, что из него будет; вы увидите, что он нас позабавит! Смотрите, как он принюхивается к сахару; вот лизнул его сверху языком!
Все не спускали глаз с медведя.
– Видите, – продолжал Мартын, – ему понравилось; теперь он захочет еще; смотрите, он окунул свою лапу в лоханку! Но сахар остыл только сверху, а внизу еще страшно горяч!
В этот момент медведь взвыл, выхватил свою обожженную лапу из лоханки и, став на задние лапы, поднял вверх обожженную.
– Я вам говорил, что мы позабавимся! – сказал Мартын. – Но вы не думайте, он попытается еще раз угоститься сахаром!
– Джон, готовь ружье! Он нас заметил теперь!
– Неужели он побежит сюда? – спросила г-жа Кемпбель.
– Непременно! Он теперь разозлен: только вы не бойтесь, а всего лучше отойдите шагов на пятьдесят взад; тогда вы все увидите, и опасаться вам будет нечего!
Мартын тем временем навязал всех собак на ремень и сдерживал их, затем отошел с ними взад вместе с г-жей Кемпбель и Мэри.
Медведь же опять принялся лакать сахар и, конечно вторично обжегся и озлился еще более; животное грозно заревело, полагая, что эту злую шутку над ним сыграли люди, смотрящие на него, и, быстро повернувшись, пошло прямо на них.
– Ну, Джон, теперь целься хорошенько, как раз между глаз! – проговорил Малачи в тот момент, когда мальчик, став впереди него на одно колено, приложился и готовился выстрелить. К невероятному ужасу миссис Кемпбель, Джон подпустил к себе медведя на двадцать шагов и тогда только выстрелил. Медведь упал, не вздрогнув.
– Молодец! Метко выстрелил и, главное, спокойно и уверенно! – похвалил мальчика Малачи, подходя к убитому зверю; вслед за ним подошли и остальные.
– Видите, сударыня, какой из него вышел хороший охотник! – сказал старик. – Самый опытный не сумел бы убить медведя лучше, чем он!
– Но ты испугал меня, Джон! – сказала мать. – Отчего ты дал медведю подойти так близко к тебе?
– Потому что я хотел убить его наверняка, а не только ранить! – отвечал мальчик.
– Ну, конечно! Ранить медведя гораздо опаснее, чем вовсе не трогать его. Ну, а шкура с него принадлежит по праву Джону, а мясо может идти к столу на общее пользование! – добавил Малачи.
– А разве мясо его вкусно? – спросила миссис Кемпбель.
– Да, особенно окорока! Если их закоптить или провялить, предварительно засолив, самые тонкие гастрономы считают это блюдо превосходным! – сказал Малачи и принялся с помощью Мартына снимать шкуру с убитого медведя.
Глава XXXIV
Это было в начале июня, когда Малачи, находясь один в лесу на охоте, заметил молодого индейца, направлявшегося как будто прямо к нему. Это был стройный, красиво сложенный юноша лет 20, не более; он имел при себе лук, стрелы и томагавк; но ружья у него не было. Малачи сидел на стволе поваленного дерева и отдыхал, когда его заметил, и не пошевельнулся, а ждал, когда индеец подойдет к нему, заранее уверенный, что это гонец от Злой Змеи.
Действительно, подойдя к Малачи, индеец сел подле него на ствол, но не произнес ни слова, так как по индейскому обычаю младший не смеет заговорить с человеком старше себя, а должен ждать, пока тот обратится к нему.
– Сын мой пришел с запада? – спросил его Малачи на индейском наречии после некоторого молчания, как это водится у индейцев.
– Молодая Выдра пришла с запада! – ответил юноша. – Старики говорили ему о Седом Барсуке, прожившем жизнь Змеи и охотившемся с отцами тех, кто теперь в преклонном возрасте… А теперь отец мой живет с белыми людьми?
– Так, он живет теперь с белым человеком; ведь у него тоже не индейская кровь в жилах!
– И много у белого человека людей в его большой хижине? – продолжал расспрашивать индеец.
– Много молодых людей и много ружей! – ответил Малачи.
После этого индеец молчал некоторое время. Малачи молчал также, выжидая, когда собеседник заговорит о том, зачем он сюда прислан.
– А мороз не убивает белого человека? – спросил наконец индеец.
– Нет, белый человек выносит холод и зной, как и краснокожий, охотится так же и приносит домой добычу и мясо!
– И все, кто с ним приехали сюда, теперь живут в его хижине?
– Нет не все, один мальчик уснул в снегу и переселился в страну Великого Духа! – сказал Малачи.
После этого опять последовало довольно продолжительное молчание.
– Маленькая птичка сказала мне на ухо, что ребенок белого человека не умер, – сказал индеец, что он заблудился в лесу в метель, и краснокожий нашел его и отвел его в свою хижину, далеко-далеко на запад.
– А не налгала ли маленькая птичка Молодой Выдре? – заметил Малачи.
– Нет, маленькая птичка пропела ему правду! – возразил индеец. – Белый мальчик жив и живет в вигваме краснокожего.
– Здесь в стране много белых людей, и у всех у них есть дети, и дети часто теряются в лесу! Быть может, маленькая птичка пела про мальчика какого-нибудь другого белого человека! – заметил Малачи.
– У того белого мальчика было ружье и на ногах были лыжи! – проговорил индеец.
– Это и у всякого белого есть, когда он зимой идет в лес!
– Но того белого мальчика нашли неподалеку от хижины этого белого человека!
– Так почему же его не привели к белому человеку те, кто нашли его и знали, что мальчик – дитя этого белого человека?
– Они были на пути к своим вигвамам и не могли сворачивать в сторону со своего пути. Кроме того, они опасались подойти к хижине белого человека после заката солнца, потому что, как сейчас сказал мой отец, у него много людей и много ружей.
– Но белый человек не подымает своего ружья на краснокожего, когда бы он ни пришел к нему, днем или после заката; он убивает только волков, которые бродят по ночам вокруг его дома!
После этих слов молодой индеец опять довольно долго хранил молчание. Из слов Малачи он понял, что волчья шкура, утерянная индейцем, которого подстрелил Джон, была найдена, и обман обнаружен. Немного спустя Малачи продолжал сам беседу.
– Молодая Выдра принадлежит к одному из ближних племен? – спросил он.
– Хижины нашего племени отстоят отсюда в 12 днях пути на запад, отец мой! – ответил индеец.
– И вождь вашего отряда великий воин?
– Вождь Молодой Выдры – славный воин; и имя его знают все здешние племена!
– Да, – сказал Малачи, – Злая Змея – славный воин; он послал Молодую Выдру сюда, чтобы сказать мне, что белый мальчик жив и живет в его вигваме?
Индеец молчал; он понял, что старый охотник знал откуда он пришел и зачем. Наконец он сказал:
– Много лун прошло с того времени, как Злая Змея взял белого мальчика в свой вигвам, заботился о нем, берег его, кормил его мясом и охотился для него, чтобы он ни в чем не имел недостатка, и белый мальчик полюбил Злую Змею, как своего отца; и Злая Змея любит мальчика, как своего сына, и хочет усыновить его; белый мальчик будет вождем нашего племени и забудет белых людей и станет краснокожим!
– Белый человек забыл мальчика, которого он считает давно в числе умерших! – сказал Малачи.
– У белого человека нет памяти, – продолжал индеец. – Так скоро забыть свое дитя! Но я думаю, что это не так, и что он сделает много подарков тому, кто вернет ему мальчика!
– А какие же подарки мог бы сделать белый человек? – спросил Малачи. – У него нет водки; он – бедный человек и охотится вместе со своими молодыми людьми так же, как и индеец! Что же может он дать такого, что было бы заманчиво для индейца?
– У белого человека много пороха, свинца и ружей, – сказал индеец, – много всякого добра, больше, чем ему нужно, и все это хранится у него в складе!
– Что же, Злая Змея приведет мальчика обратно, если белый человек даст ему пороха, свинца и ружей? – спросил Малачи.
– Да, он пройдет весь долгий путь и приведет с собой белого мальчика, но прежде пусть белый человек скажет, какие он подарки сделает ему за это!
– С белым человеком поговорят и ответ его передадут, но Молодой Выдре не следует ходить в хижину белого человека: там краснокожему грозит опасность от карабинов молодых людей. Когда будет полная луна, Седой Барсук свидится с Молодой Выдрой после заката солнца на восточной границе длинной прерии, что тянется вдоль озера. Хорошо ли так?
– Хорошо! – отозвался индеец, встал и быстро удалился в густую чащу леса.
Вернувшись домой, Малачи, улучив удобную минуту, сообщил о всем Альфреду; о дальнейшем они решили посоветоваться с капитаном Сенклером, который в это утро приехал из форта.
– Уж не лучше ли уступить требованиям этого негодяя? Что значат, в сущности, несколько фунтов пороха и свинца и одно или два ружья в сравнении со счастьем вернуть себе ребенка? – сказал Сенклер.
– Не в этом дело, сэр! – возразил Малачи. – Я знаю, что мистер Кемпбель не пожалел бы отдать все свои запасы Злой Змее, лишь бы возвратить себе сына. Но беда в тех последствиях, какие будет иметь эта уступка. Злая Змея не удовольствуется пустячными подарками, а потребует много ружей, быть может, больше, чем у нас есть, и пороху и дроби столько, сколько его воины смогут унести. Тогда он этим же оружием, порохом и пулями угостит нас: ведь тогда он уже не побоится напасть на нас; и затем мы этим дадим ему охоту при первом удобном случае повторить еще раз такое же похищение и снова вымогать этим способом все, чего он пожелает!
– В этом есть, несомненно, доля правды, Малачи. Но что же нам тогда делать, чтобы вернуть мальчика?
– Мне думается, нам остается только одно средство. Когда Молодая Выдра придет опять за ответом, схватить его и задержать в качестве заложника. Но дело в том, что прежде чем так поступить, мы должны иметь согласие полковника, так как держать нашего заложника можно только в форте; здесь, на ферме, мы не можем этого сделать, во-первых, потому что об этом прежде всего узнали бы мистер и миссис Кемпбель, во-вторых, нам пришлось бы каждую ночь ожидать нападения индейцев.
– Право, ваша мысль мне нравится, Малачи! Я сегодня же сообщу обо всем полковнику. А когда вы должны передать ответ молодому индейцу?
– Через три дня, т. е. в субботу после захода солнца, я буду ждать его в конце нашей прерии, ближайшей к форту, так что в случае согласия полковника, мы сумеем обделать все это дело без ведома господ!
– Так послезавтра я вернусь сюда с ответом от полковника и, в случае его согласия, отдам все необходимые распоряжения заблаговременно!
Вечером капитан Сенклер вернулся в форт и в условленный день вернулся на ферму с известием, что полковник дал свое согласие на задержание молодого индейца в форте в качестве заложника.
– Надеюсь, помощи из форта нам для задержания индейского мальчугана не потребуется: с ним мы и сами справимся!
– Справиться-то с ним нетрудно, я бы один с ним справился; но тут дело не в силе, а ловкости: он тонкий, юркий и проворный, как угорь, и не изловить, а удержать его будет трудно. А если он от нас уйдет, то нам его никогда больше не поймать!
– Так как же быть?
– Очень просто! Когда я пойду к нему с ответом, вы, капитан, мистер Альфред и Мартын, притаитесь в засаде где-нибудь вблизи и постепенно подкрадывайтесь! У Мартына будут наготове его оленьи ремни, и в тот момент, когда вы двое схватите его, он свяжет его по рукам и по ногам; уж он знает, как за это дело взяться. А теперь пройдем в ту сторону, где я завтра буду ждать его, и я покажу вам место, где вы должны притаиться: ведь завтра нас не должны видеть всех вместе в тех местах, так как это может возбудить подозрения.
В условленный вечер, когда солнце закатилось, Малачи направился к восточной границе прерии, и не прошло десяти минут, как молодой индеец точно из-под земли вырос перед ним. Он, как и тогда, был вооружен луком и стрелами и имел при себе свой томагавк, но ружья не было.
Малачи, завидев его, сел, и Молодая Выдра последовал его примеру: у индейцев таков обычай, что когда они ведут какие-нибудь переговоры или говорят о деле, то не иначе, как сев друг подле друга.
– Говорил ли отец мой с белым человеком? – спросил индеец, помолчав некоторое время.
– Белый человек тоскует по своему сыну, и сквау его плачет по нем, – отвечал Малачи. – Злая Змея должен привести мальчика в хижину белого человека и получить дары!
– А будет ли белый человек щедр? – спросил опять индеец.
– У белого человека есть карабины, порох, свинец и табак; думаю, что такие дары удовлетворят вождя!
– Злая Змея видел сон, – продолжал молодой индеец, – и рассказал мне его; ему снилось, что белый мальчик был в объятиях своей матери, плачущей от радости, а белый человек раскрыл свой склад и дал Злой Змее десять ружей, два бочонка пороха и столько свинца, сколько четверо индейцев могли унести!
– То был прекрасный сон, – заметил Малачи, – и он, вероятно, осуществится, когда белый мальчик вернется к своей матери!
– Злая Змея видел еще другой сон, – продолжал юноша. – Он видел, что белый человек принял от Злой Змеи своего сына и прогнал вождя от своих дверей!
– Это был дурной сон, – заметил опять Малачи, – взгляни на меня, сын мой! Слыхал ли ты когда, чтобы Седой Барсук говорил ложь? И с этими словами старик взял индейца за руку немного выше локтя. Это было условным знаком для находящихся в засаде. Но Молодая Выдра привскочил и, конечно, вывернулся бы, если бы Мартын не успел накинуть петлю из ремня ему на ногу и, дернув за ремень, не повалил его на землю. В один момент связали ему руки за спину, а ремень от петли, затянутый на ноге, взял в руку Альфред.
– Вы были правы, Малачи! Ведь он чуть было не ушел от нас, да еще раздробил бы нам головы своим томагавком, которым он успел уже взмахнуть над головой!
– Я их натуру знаю, – сказал Малачи, – но теперь он в ваших руках, и чем скорее вы препроводите его в форт, капитан, тем лучше! Ваши ружья остались в кустах?
– Да! – сказал Мартын. – Вы их найдете за большим дубом!
– Я вам сейчас принесу их! Хотя едва ли можно опасаться, что его станут отбивать, но на всякий случай не помешает иметь при себе ружье!
– Нам недалеко придется вести: у меня здесь припасен отряд солдат, которым мы сейчас предадим его, а вы, Мартын и Альфред, вернитесь домой, чтобы там не заметили вашего отсутствия. Как вы думаете, Малачи, не лучше ли сообщить индейцу, что его задержали только в качестве заложника и что ему вернут свободу, как только индейцы вернут нам Персиваля?
Старик передал юному пленнику слова капитана Сенклера.
– Скажите ему еще, что у нас есть несколько женщин-индианок, бывающих в форте, через которых он, если пожелает, может передать что угодно Злой Змее. Малачи передал ему и это, но Молодая Выдра не проронил ни слова в ответ, а только с нетерпением поглядывал по сторонам.
– Уходите, как можно скорее! – сказал Малачи, – я вижу, что Злая Змея должен был встретиться с ним тотчас после его свидания со мной. Я это вижу по его блуждающему по сторонам взгляду: он ждет себе поддержки. Я пойду с вами и вернусь вместе с Мартыном и мистером Альфредом: ведь у меня нет при себе ружья!
– Возьмите мое! Когда мы поравняемся с солдатами, оно мне будет не нужно! – сказал Сенклер.
Спустя несколько минут они подошли к тому месту, где были спрятаны солдаты, которым передали пленника, после чего капитан Сенклер со своим отрядом и индейцем направились в форт, а Малачи, Мартын и Альфред пошли домой. На опушке леса, у самой прерии, Малачи увидел рослую фигуру индейца, прятавшегося за деревом.
– Так и есть, – проговорил старый охотник, – хорошо, что я не пошел один домой! Здесь в лесу человек без ружья все равно, что без рук!
