Последний магнат – Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Писателю свойственно целенаправленно или подспудно отображать в своих произведениях какую-то частицу себя, будь то кусочек автобиографии или просто стиль жизни. Фицджеральд, будучи эталонным представителем золотой молодёжи «эпохи джаза», неизменно строит свои произведения вокруг молодой элиты Америки 20-х годов. Однако талантливый писатель отличается от писателя посредственного тем, что он освещает не только «удобную» для него тему, не покидая зоны комфорта, но и готов углубиться в исследование чего-то нового. Вспомним того же Артура Хейли с его производственными романами. Да, необходимо перебрать тонны материала, пообщаться с огромным количеством людей, уметь выделить эссенцию из полученной информации. Но талантливому писателю это под силу, и он пригласит читателя в пока незнакомый ему мир.В этом романе Фицджеральд приглашает читателя в мир Голливуда. Мир, в котором творится сказка, где желаемое становится реальностью. Но который в то же время жесток и бескомпромисен. За красивыми декорациями скрывается титаническая работа, вершатся судьбы и достигаются пики славы, сорвавшись с которых можно упасть в бездну.Главный герой – Монро Стар, талантливый продюсер, прототипом которому послужил реально существующий голливудский продюсер компании «Metro Golden Meyer». Монро талантлив, обаятелен и смертельно болен. Сколько ему осталось жить – не известно. Поэтому встретив девушку своей мечты, которая внешностью напоминает Стару его погибшую жену, он стремится к ней всем своим существом.Есть ещё одна девушка, Сесилия, дочь владельца кинокомпании, на которую работает Стар. Она юна и это единственное её достоинство. Она где-то там учится, что-то там знает, на короткой ноге с коммунистами, но в целом поверхностна и не слишком интересна. Отчаянно влюблённая в Стара, она из сил выбивается, чтобы найти с ним точки соприкосновения и даже говорит открытым текстом о своей у нему любви, но Стар – мужчина честный и не желает использовать любовь девушки в корыстных целях. Но поскольку роман обрывается на том, что Монро и Сесилия становятся хорошими друзьями и путешествуют вместе, то вполне возможно автор задумал на каком-то этапе сделать из них пару.Но к сожалению, об этом мы уже никогда не узнаем, так как роман так и остался недописаным.

Сложно оценивать неоконченные произведения, ведь не понятно каким его задумывал автор, иногда самое важное бывает в конце и именно оно влияет на восприятие всего произведения. Поэтому я могу предположить, что если бы Фрэнсис Скотт Фицджеральд дописал данный роман, то он бы мне понравился больше. Произведение обладает атмосферой которую умеет создавать в своих книгах автор, атмосферу шикарной Америки (была и другая Америка, но в произведения других авторов) начала двадцатого столетия. В этом плане придраться сложно. Но вот все остальное мне не понравилось, как герои, так и их история показались не интересными. Хотя в конце, конечно же было любопытно узнать как все должно было закончиться.

В книге где ключевыми являются герои связанные с киноиндустрией, хотелось бы больше кино, больше подробностей того как его делают и т.п. В общем очень сыро и нескладно, поэтому сложно книгу кому-либо рекомендовать, даже любители автора могут остаться чуть разочарованными после прочтения данного незавершенного произведения.

– В субботний вечер можно и покейфовать, – сказал он.

– Сомнительный кейф, – сказала я.

Сомнительный кейф – этот перевод «Любви последнего магната»: подозревала кого-нибудь молодого да раннего, а обнаружила, что это работа весьма известного советского переводчика, уже покойного. Стало стыдно за придирки по ходу чтения – например, ко всяко склоняемому Лонг-Бич и вычеркнутому каламбуру по поводу Элевсинских мистерий. Но впечатление все же осталось мрачным: если некоторые любят называть прозу Фица джазом, воплощенным в литературе, то «Последний магнат» на русском – это местами практически блатняк. Фицджеральдова юная рассказчица, очевидно строящая из себя беспечную девицу, ведет себя непринужденно, – но не выражается смесью из (прост.), (сниж.) и (фам.), – впрочем, как и большинство других героев. Сесилия, заговорившая по-русски, характеризует себя как «воображалу желторотую» (у Фицджеральда: oh, the conceit!); среди прочих героев – «красивый молодой ловчила» (handsome young opportunist), и прочие заправилы (rulers). Вообще жизнь у киношников так себе: рекламщики без мыла в душу лезут, у подавальщиц в кафе вершки волос светлые, а корешки черные, талантливые работники имеют склонность назюзюкиваться, один из главных людей Голливуда «взял моду вещать этаким попиком» (хорошо, что не дьячком); короче, как выражается сам кинобожок: не до жиру – быть бы живу. Текст не ужасен, но с первой до последней строчки возмущал; чем именно возмущал – осенило, когда сценарист, который «simple», был охарактеризован как «простецкий». Все герои были раскованными и простыми, а стали – простецкими.А с ФСФ, как выяснилось, отношения по-прежнему хорошие. Сигналы от его героев ко мне поступают слабыми – не из-за разделяющих нас пролетов социальной лестницы или позиции «я зарабатываю миллионы – зачем мне знать ваших греков?» (никогда не слышать о Диогене в положении Монро Стара – это лучше, чем шутить, будто не слышал); а так, характерами не сходимся. И все же сближаемся; сытые, но несчастные красавцы и красотки позволяют некоторое время носить себя у сердца. То, что роман не был закончен (и обрывается задолго до возможной кульминации) – грустно, учитывая причину неоконченности; но есть в этом троеточии нечто утешительное. Он заканчивается как раз на том месте, где уже можно для себя решить, тёпл Стар или горяч; как там – «чи блакитна кров проллється, як пробити пану груди?» По мне, так кровь льется самая настоящая – а то, что окружающие предпочитают этого не замечать (Фицджеральд не позволил Монро Стару обзавестись даже синяком после удара по лицу), – стандартная практика. Где-то там, многим позже слов «На этом рукопись обрывается», Стар еще истечет кровью на радость публике.