Фёдор Иванович Быханов
Про Ерёму и Фому
Чистый двор
Зимою снега у Фомы не просят.
И этот факт ему не по душе.
Весь двор – в сугробах, что метель наносит
До дверцы на чердачном этаже.
Так что жалеет, что снежок – не сладость,
А потому – не нужен никому.
Но самому лопату взять – не в радость.
И снег кидать не хочется ему.
Сосед Ерёма (что уж тут лукавить),
Вмиг оценил, проблемный сей момент:
– Опять весной во двор к нему направит
Свои ручьи беспутный элемент…
Сам он такого позволять не смеет:
На огород снежок стаскал давно,
Чего Фома никак не разумеет,
Хоть наблюдал за этим он в окно.
Тогда как солнце не даёт надежду
На то, что припозднится вдруг весна.
Уже в демисезонную одежду
Принарядилась с улицы толпа.
Но вот однажды, в час послеобедний
Раздался стук. И уж Фома не спит.
В окошко глянул на своих соседей,
А там Ерёма короб мастерит.
Листы фанеры сшил он аккуратно.
Не пожалел гвоздей на стенки он.
Затем на крышке адресок обратный
Написан был роднейшей из сторон.
– Зачем, приятель, ёмкость из фанеры
Тебе такая, срочно вдруг нужна?
А тот ответил хитреньким манером:
– Заказан ящик из-за рубежа!
Там гонки лыжные наметили по плану,
Да только снег не выпал. Хоть – убей!
Я им по почте за большую плату
Сугроб и вышлю без больших затей!
– А можно мне немножко бандеролей
Туда ж отправить лучшего снежка?
Спросил Фома и словно шайка троллей,
Набил он снегом тридцать три мешка!
Чист двор как стёклышко – сугроб вошел в программу.
Но огорчил соседа кислый вид:
– Пришла, мол, от буржуев телеграмма:
«Снег им не нужен. Свой – кругом лежит!»
Но похвалил за «бандеролей» груду:
– Они для грядок – лучшие дары…
И засмеялся: – В половодье будут
У нас с тобой, сухие, друг, дворы!
Подарки
Когда галантный весь товар сметают,
Совсем не нужно в численник смотреть.
– 8 Марта! – всякий муж смекает. –
И без подарка тут не уцелеть!
Фома с Ерёмой были холостыми
Давным-давно, что тут уж говорить,
А потому заботами своими
Кого угодно могут прослезить…
Вот как случилось прошлою весною
Поздравить жён заботливым мужьям:
Была дорога за подарками прямою,
Пока не встретился Зелёный змий друзьям.
…Пошел Ерёма, вытряхнув копилку,
По магазинам, где подарков – тьма!
А тут навстречу, сжав в руках бутылку,
Идёт обратно радостный Фома.
Ерёме пьянство – не всегда желанно
И колобродить нынче не с руки:
– Подарок, ведь, не куплен, окаянный,
Как сделали другие мужики…
– Ты не боись! – Фома ж и успокоил.
– Давай, за праздник выпьем от души,
Я, брат, давненько истину усвоил –
Как выпьешь – все подарки хороши!
Поллитра быстро донце показала.
Ещё друзья сходили за одной.
Когда ж и той им показалось мало,
Уж ночь была – вся в звёздах и с Луной.
Про то, как праздник проходил семейный,
Не скоро им рассказывать пришлось.
Фоме попал по голове сотейник,
Ерёме чайник выдержать пришлось.
Обиженная женщина – тигрица,
Еоль пьяный муж подарок не принёс.
За праздник свой такая будет биться,
За феминизм расквасит, точно, нос!
…Год пролетел в трудах, а не в горячке.
Раскаялись друзья – от сих, до сих!
И вот уже они опять заначку
Пошли на жён потратить дорогих.
Фома купил её мягкую игрушку,
Набор посуды пластиковой взял,
На голову пуховую подушку
С утра 8 Марта привязал.
Ерёма поступил совсем иначе:
Сковороду жене решил купить,
Чугунную – на всё, что сам заначил:
– А что бояться, если бросил пить!
Скайп и мусор
Любому мусору одно присуще свойство –
Накопится и некуда девать!
Так что Фомы понятно беспокойство:
– Он в чистоте желает проживать…
И тратиться не хочет на оплату,
В село приезжих, мусорных машин.
От них калитку запер на лопату.
А ночи ждать – причина из причин.
Едва стемнело, на крыльцо выходит.
Калитку открывает широко.
Пока Луна за тучами лишь бродит,
Несёт свой мусор тропкой за село.
Там свалка – всем, как притча во языцех:
– Есть и запрет, и штраф берут сполна!
Да только наберешься ли полиций,
Столь, чтоб пресечь, таких вот, как Фома?
Вот и теперь побрел он как лунатик,
В привычный – «тайный свалочный поход».
Но прямо у калитки: – Вот вам! Нате! –
Стоит, чужим наполненный мешок!
Подумав с неприязнью про соседей:
– Подкинули, мол, мусор свой ему!
И куль второй отнёс, где был намедне,
Где пакостить – нет права никому…
Опять Фому не видела деревня.
Вернулся чин по чину в дом к себе.
А днем случилась горькая обедня –
Пришли со штрафом к ушлому Фоме!
Как оказалось, мусорную кучу
Пополнил ночью, кто-то, втихаря,
Оставив там компьютерную штучку,
Способную снять даже глухаря…
С веб-камеры сигнал скачал Ерёма
И разглядел, как мусорил Фома.
Так что того и навестили дома,
Послушать, чтоб, раскаянья слова.
А у Фомы – уж шишки на затылке.
Как оказалось, тёща для него
С автобусом отправила посылку,
Чтоб в скайпе зятя видеть своего.
Водитель, торкнувшись в калитку на запоре,
Мешок оставил прямо на земле…
Есть штраф, и тёща тоже будет вскоре –
Без скайпа высказать всё бедному Фоме!
Каскадёр
Своя машина многому научит,
А если не сподобился купить,
То пешкодрал усталостью замучит,
Вавтобус, коль не поспешил вскочить.
Успел Ерёма взять билет в дорогу.
Путь из села до города лежал,
Чтобы товаров разных понемногу
Купить недорого, жене как обещал.
В момент последний – дверь уж закрывалась,
В салон вскочил, запыхавшись, Фома.
Его «Тойота» личная сломалась
И ждали в городе ремонтные дела.
Чтоб скоротать за разговором время,
Припомнили приятели ладом
Кино, в котором кирпичи о темя
Крошил десантник – грубый костолом!
– В реальности такого не бывает! –
Сошлись они во мнении в конец.
– То каскадёр талант свой проявляет.
Простой артист там был бы не жилец!
– А платят столь, за трюков постановку,
Что и считать те деньги надоест! –
Сказал Фома. И словно съел морковку,
Так замелькал за окнами окрест.
Назвать – «лихой», ту набранную скорость,
Язык не повернётся никогда,
И шевелюра поседела малость,
И чуть заиками не сделались друзья…
Особенно когда водитель взялся
По телефону весело болтать.
И он же, от руля слегка подался,
Из бардачка чтоб курево достать.
Автобус мчит извилистою трассой,
Вот-вот готов столбы пересчитать.
Забыл Фома про фильмы и про кассу.
В сердцах Ерёма начал причитать.
Да разве лихача пронять мольбою?
Водитель пассажиров отчитал:
– Терпите, раз поехали со мною!
А сам ногой на газ сильней нажал.
И всё ж доехали, сменили хоть окраску.
И в городе Ерёма не плошал –
Он целый день надёжнейшую каску
На рынке до отъезда выбирал!
С тех пор, когда село он покидает,
Ерёма, вместе с каскою берёт
Двустволку. И водитель уважает –
Внимательно и чутко всех везёт!
Профилактика
Весенним днём – не только пахнет снегом,
Не только лужи встретишь на ходу,
Всегда за оттепелью ожидают следом:
Простуду, грипп и прочую беду.
Вот тут, как раз и следует напрячься,
Профилактические меры применить.
Иначе от бациллы, как ни прячься,
Любой разносчик может заразить!
Чтоб грипп не стал здоровья хитрым вором,
В колхоз был мудрый лектор приглашён.
И в клубе, где собрался полный кворум,
Он час пугал, грозя карандашом:
– Все, кто не будут снадобьям вниманья,
Так уделять, чтоб хворь не подошла,
С температурой (прочим в назиданье)
В плен попадут «Больничного листа»!
Еще советовал: – Налечь на витамины,
Чеснок и лук не морщась всем вкушать!
…Затем пришла за лектором машина
И все забыли, как его и звать…
Ерёма, лишь, на ус мотал советы –
Набрал в аптеке разный он товар
И ну жевать пилюли, как конфеты,
И пить кастрюлями полезных трав отвар.
Да и Фоме: – Болеть не очень надо!
Чтоб уберечься от заразы, он
В чеснок влюбился, как пираты – в клады!
Так им пропах, что: – Прочь, одеколон!
Однако встретились приятели в больнице,
Где пролежали оба – до тепла.
Вот там и захотели поделиться
Тем, как болезненная участь их нашла…
Ерёма отравился, съев таблеток –
Горсти четыре за один присест!
И не читал, к тому же, он пометок,
Что на коробках сделал фармацевт.
А у Фомы – иное приключенье.
Пропах он чесноком, как колбаса
И псы бродячие, себе на развлеченье,
Его кусали чуть не полчаса!
Когда в село вернулись бедолаги,
Опять задуматься заставили про грипп –
Согласно «санпросветовской бумаге»
Кто вакцинировал обоих, тот осип.
Ведь, целый день журил обоих знатно:
– Самолеченье не даёт добра!
И пациентам стало всё понятно –
На счет ошибок, сделанных вчера…
За чужой счёт
Бывает – давние ошибки
Напомнят о себе потом,
Когда не только лишь улыбки
Остались в детстве золотом…
Фома в родительской кладовке,
С наследством вместе, отыскал
Рогатку из которой ловко
Когда-то в воробьёв стрелял.
Теперь стыдом запунцовели
Вдруг щёки – аппетита гладь,
Хотя привычки не имели –
Так чувства прежде выдавать.
На пионерском как-то сборе
Не дрогнул мускул ни один,
Когда за воробьёв в укоре
Его назвали: – Хунвейбин!
Тогда в Китае эту птаху,
Гоняли на потеху всех
И вот теперь готов на плаху,
Фома пойти за давний грех…
Рогатку бросил на пол прямо,
Над ней поклялся наперед,
Что заповедник лучший самый
Для воробьёв он разобьёт!
Обнёс деревню городьбою
И запретил теперь шагать
Соседям шумною гурьбою,
Чтобы пернатых не пугать!
Запрет навел на огороды,
Мол, где бурьян, там птицам – кров!
Велел не брать из речки воду:
– Оставить всю для воробьёв!
Так, не на шутку разошелся,
Что донял всех вокруг себя.
И укорот тогда нашёлся
На «Заповедник воробья».
Фоме велели, коль азартен,
Использовать свой личный двор.
К соседям по земельной карте:
– Не лезть! Такой вот уговор…
Не по душе Фоме порядки,
Сам жить не смог без огурцов.
Теперь по огороду – грядки
И пугало от воробьёв!
Пропагандист
Погожих дней весной бывает много:
И солнце светит с самого утра,
И тропочка подсохла у порога,
Что вдаль ведёт с родимого двора.
Но радости особой не настало
Не душе Фомы, с того, что снег сошел.
Куда ни глянь – «подснежников» немало,
Каких в сугробе в жизнь б не нашёл…
Вон – вытаяли от бутылок пробки,
Которыми стрелял на Новый год,
Пустые поллитровки из-под водки,
Окурки и подобный сорный сброд.
Хозяин почесал в сердцах затылок,
Да делать нечего: – Уборка на носу!
Сперва избавился от банок и бутылок,
Надёжно спрятав за селом в лесу.
Потом листвой опавшей занимался –
Собрав в мешки, отнёс до клуба в сквер.
Субботник красный там предполагался,
Что не забыл давнишний пионер.
За хлопотами уморился знатно.
Сел на крыльцо, пустил цигарки дым.
И тут же захотелось на попятный,
Так как сгустились тучи вдруг над ним.
Из сельсовета гости тропкой чистой
Пришли, чтоб похвалить: – За «День труда!».
А после речи – долгой и цветистой,
Фома и понял: – Не видать добра…
Он не ошибся – как пример другому,
Его поднял народ на высоту.
С обменом опыта поехал по району –
Пропагандировать борьбу за чистоту!
Так убеждать поднаторел в итоге,
Что сам себе однажды стал не мил:
Припомнил лес, куда шагали ноги,
Когда свой мусор прятать уносил.
И сквер у клуба, где с листвой варначил,
Забыть не смог, терзаясь всей душой.
Домой вернувшись – всё переиначил.
Убрал, как нужно, мусор за собой!
Кормушка
Своя скотина греет и надеждой
На то, что в зиму мяса будет всласть.
И нужно слыть уж истинным невеждой,
Чтоб раньше времени гуся на плаху класть.
Всему свой срок. Морозы вот нагрянут,
Тогда и опустеет птичий двор.
Ну а пока все жилы птицы тянут,
Когда несешь им ежедневный корм.
Вот почему сельчане жаждут зиму.
Её приход избавит от хлопот.
Ну а потом забитую скотину
Пусть покупает городской народ!
Сараи у друзей почти что рядом.
Фома из теса строил без затей,
Когда на пилораме был завскладом
И выгоды не упустил своей.
А вот Ерёма собирал обрезки.
И половняк кирпичный подбирал,
Но всё равно не сдует ветер резкий
Тот хлев бесхитростный, что на дворе создал.
Кормёжка, правда, вышла ему боком –
Сам недоест, а хрюшкам отнесёт…
А вот Фома решил проблемы скопом –
За склад ответственность уж зерновой несёт.
И вот мороз их уровнял немножко –
Забойщик действовал, как истый молодец.
И вот уже от поросёнка ножки
Отправиться готовы в холодец.
Всё остальное у Ерёмы принял,
Заготовитель, осмотрев товар:
Чтоб на боку у туши штампик синий
Поставил сельский их ветеринар.
Зато Фома отвёз свою свинину
На перекрёсток в городской черте,
Где прибыль – больше чем наполовину.
И вся идёт лишь одному себе.
Да вот беда – прищучили барыгу.
Стихийный рынок – риском напоён.
И не доход он получил, а – фигу!
И чуть не описали даже дом,
Когда нашли колхозное зернишко
И с лесопилки не учтенный тёс.
Все что семье своей «на молочишко»
Фома ночами то возил, то нёс…
Ерёма ж на себя не зря батрачил,
Хоть денег дали – не унять слезу.
Он все их до копеечки потратил,
Когда весною приобрёл козу!
Диета
Молока стакан на завтрак –
Ничего полезней нет!
Будешь день пахать как трактор,
С этой лучшей из диет.
От того Фома довольный!
И не только молоком,
Он ещё и борщ свекольный
Уважает за столом.
Может скушать и котлету,
Разминаясь перед сном,
Утром сесть, чтоб на диету
С вездесущим молоком.
И не с магазина в крынке
Жидкий он продукт несёт.
Исключительно на рынке
Молоко всегда берёт!
Но не всё коту – сметана!
Стал дороже каждый «кус».
И зарплаты уже мало,
Утолять, чтоб прежний вкус.
Вот Фома и догадался:
– Пью своё лишь молоко!
Козу купить он постарался,
Сбыв из дома кое-что.
Экономия с кормами
Очень нравится Фоме,
Ведь, «молочница» с рогами
Пасется не в его дворе.
То по скверу «снимет сливки» –
Обглодав на клумбе цвет.
То заблеет как на спевке,
У обелиска съев букет.
Про козы хитрющей, козни,
Все соседи говорят.
И дошло уже до розни –
С ним встречаться не хотят…
Вдруг, однажды, «покупное»
Снова тащит до двора.
– Время выдалось такое! –
Объясняет всем Фома.
Был Ерёма словно братом,
А теперь не стал скрывать
«Акты», что всем депутатам
Надоело составлять.
– Теперь кончилась волынка! –
Понял всё Фома про то.
Сбыл козу. Дешевле с рынка
Пить на завтрак молоко!
Тяпка по закону
Сорняк полоть не всякому охота,
А что поделать, нежели растет?!
И что ни лето, та же всё забота –
Рубить под корень вражеский осот…
Про тяпку оттого Ерёма помнит.
Наточит так, хоть брейся по утрам!
А вот Фома по этой части скромник –
Полоть не любит сорный всякий срам.
Продергает лишь огурцы в охотку,
Чтобы в засолку было что спускать,
А в остальном не станет и за водку
Геройство трудовое проявлять.
И всё бы ничего, живи в пустыне,
Где никому нет к тебе.
А так – соседи вешают на тыне
Ему напоминанья о беде.
Мол, твой сорняк засеял всю округу,
Мешает нам растить свой урожай.
Вот и Ерёма попросил, как друга:
– Лениться и филонить отвыкай!
Но как оставить прошлые привычки?
Не стал Фома рубить свой молочай.
И сорняки, как пламя из-под спички,
Так расползаются, хоть руки опускай…
И вновь укоры слышит от соседей,
Но не желает разуму внимать.
– Привыкните! Не графы и не леди! –
На критику Фома стал отвечать.
Есть аргумент для спора и важнее:
– Мой огород! И нечего учить.
Лишь захочу, крапивой всё засею,
А то репейник стану разводить!
Но тут Закон по этой теме вышел.
Вздохнула с облегчением страна,
Ведь, власть теперь по строгости пропишет,
Тому, кто землю портит, как Фома!
– Лишиться огорода? Да, ни в жизни! –
Фома вздохнул и тяпку взял острей…
Вот так всегда – где мало укоризны,
Закон поможет строгостью своей!
Утоление жажды
Кто не прогуливал уроки анатомии,
Тот помнит, что программа говорит.
Мол, организм наш от того в гармонии,
Что из воды по сути состоит!
А вот Фома с Ерёмой в разночтении:
– Как это можно – «Из одной воды»?
Когда друзья имеют и влечение
К напиткам, доводящим до беды.
Один мешает пиво с «белой» водкою,
Другой – не против кофе с коньяком,
Когда и бутерброд простой с селёдкою
Хмельную мутит голову потом…
Да и лечение с водой совсем не связано.
Фома рассол изводит по утрам.
А у Ерёмы дома все обязаны –
Квас подавать, коль взять не сможет сам.
О том ещё приятели заспорили:
– Под газом, что полезнее всего?
«Оранж» – из апельсинов что спроворили
Иль «Кола» – непонятно из чего?
Тот разговор случился в чистом поле.
Их агрегат доставку ждал семян.
Ещё заправщик потерялся что ли?
У поваров в работе был изъян…
Никто не вёз обед, да и горючее
Закончилось у трактора внутри.
И зной полуденный усугубил всё прочее:
Во фляге не оставив и воды.
Берёзовый был колок, к счастью, рядом.
Там тень нашли колхозники себе.
И вспомнили про детства чудо-влагу,
Которую пивали по весне…
Топор имелся в тракторе Ерёмы.
На сеялке Фома нашел ведро.
И там, где зеленели густо кроны,
Отведали вкуснее, чем «Ситро».
Кто сок берёзовый испил, хотя б однажды,
Тот понял бы их радость, и восторг.
Когда в колке том утолили жажду,
Никто похвал иному не исторг.
Потом доставили компот, зерно, солярку.
А сев закончив – в оптимальный срок,
В «Сельпо» пошли, потребовать: – К прилавку
Берёзовый чтоб поставляли сок!
Маёвка
Не просто с багажом расстаться детским.
Когда-то галстук радовал Фому.
Да и Ерёма с горном пионерским
Не раз отряд водил своё по селу!
Под кумачом ходили вместе парни –
На демонстрациях, как весь честной народ.
Где колотушкой ритм даёт ударник
И каждый лозунг над собой несёт.
Потом в селе забыли про маёвки,
Лишь в городе ещё дудела медь,
Так что Ерёма, в купленной обновке
Туда и ездил праздник посмотреть.
Вот и теперь собрался чин по чину.
И даже Маркса облик не забыл.
Вот – на портрете с бородой мужчина,
В коммуну кто дорогу проложил!
Готов Ерёма взять двойной билетик,
Как за багаж, чтоб только довезли,
Да и по-праздничному нынче солнце светит,
Так что не жалко смятые рубли.
Но нет автобуса. – Маршрутка опоздала! –
Решил Ерёма жалобу писать.
А тут Фомы ещё не доставало,
Который вышел друга обсмеять.
Напомнил складно он про выходные,
Добавленные Думой в эти дни:
– Так что автобусники наши дорогие,
На отдыхе, как все сегодня мы!
Ерёме горько от того, что праздник
Не встретит, как обычно повелось.
И вновь Фома – безудержный проказник,
Так просветил, что мало не пришлось:
– Не трать до города, ты, время на поездку!
Все демонстранты сами будут тут!
С граблями, вилами и прочей той «железкой»,
Которых требует весной садовый труд!
И верно! Потянулись к ним на дачи,
Те, кто обычно шли под кумачом,
Чтоб проявиться в поисках удачи,
Где лодыря не сманишь калачом.
Тогда к Ерёме мысль пришла иная.
Он классика портрет в чулан отнёс.
Лопату взял. И, огород копая,
Любимый марш свистел себе под нос!
Защитник
У праздников закономерность видно,
Когда их отмечают от души –
С подарками, чтоб было не обидно
И угощением, хотя бы из лапши…
Фома гарнир не уважает слишком –
Ему б котлет побольше или рагу.
А если поднесут и стопаришко,
Прощенье вынесет и злейшему врагу.
Сегодня глянул в календарь на стенке,
А там число – знакомое до слёз.
Припомнил, как стоял он на коленках,
Прям на горохе: – Двойку что принёс.
Ещё наказывали шалости с куреньем –
Отец ремня за «Беломор» давал.
И в угол ставили всего за подозренье,
Что спичками спалить мог сеновал.
Воспоминанья горестны особо
Сегодня, когда праздник на дворе:
Детей все защищают очень строго
И полное раздолье детворе!
За них Фома налить изволил чарку.
Ерёму за столом не позабыл,
Ведь в детстве тот диктант свой – без помарки,
Ему списать однажды разрешил.
А также защитил когда-то в детстве
От «неуда» – подсказкой у доски.
Фому не заподозришь в раболепстве,
В знак благодарности – подкладывал куски.
Но вот Ерёма стал самокритично
Смотреть на прошлое, отведав пищи той.
Сказал Фоме: – Учился б сам отлично,
Коль бы не прятался за дружеской спиной!
И смог бы лучшего в своей добиться жизни,
Не списывая у других ответ…
Была сермяжной правда в укоризне,
Жаль, опоздал по времени совет.
Виновных не всегда мы долго ищем.
– Сломал судьбу, коль, с детства самого! –
В отместку, прямо в ухо кулачищем,
Фома ударил друга своего…
У потасовки было окончанье –
Обоих собутыльников свезли
Туда, где штрафовали в наказанье:
В квитанции за циферкой – нули.
Попозже наступило примиренье.
И уяснили твердо мужики,
Что юного защита поколенья,
Совсем не требует сжимать всем кулаки.
Грибники
На вилке гриб – вкуснее нет закуски!
В пирог грибочки можно поместить…
А потому влечёт характер русский
В сезон дождей с лукошком походить.
Ерёма отпуск взять готов к опятам,
Оставить, чтобы у пеньков следы,
Где в полный рост, как на посту солдаты
Уж поднялись заветные грибы.
И у Фомы на этот самый случай
Складной есть нож и два пустых ведра.
И пусть комар над ним летает тучей,
Не испугает даже мошкара.
Осталось – не проспать сезон лисичек,
Подняться рано – с утренней зарёй.
И трель будильников, устроив перекличку,
Успешно справилась с задачею такой.
Шагают в лес друзья одною тропкой,
Едва рассвет раскрасил окоём.
Пружинистой охотничьей походкой –
Быстрей чтоб оказаться за селом.
Зато в осиновую тень или в ельник хвойный
Заходят, будто вместе не росли:
Ерёма остаётся тем довольный,
Что показалось шляпкой из земли.
А вот Фома – иного лёта птица –
Разроет всё, что только видит глаз.
Не жаль ему растерзанной грибницы,
Мол, есть других немереный запас.
Где он прошел «бульдозером» по лесу,
Другой грибник, зря ног своих «не бей»;
Всем прочим не оставит интереса
Сей браконьер «охоты тихой» дней.
Да и в свой пай не очень-то уловист
Фома с методой «выжженной земли».
И оттого, что не тревожит совесть,
Вослед ему поганки наросли.
Иная есть привычка у Ерёмы –
Те навещать поляны, где бывал,
Там открываются с маслятами хоромы,
Волнушек поджидает карнавал.
Всегда найдёт и рыжиков в лукошко,
На прежнем месте – есть боровики.
И груздь глядит из кочки, как в окошко:
– Меня, приятель, тоже забери!
И вот друзья выходят на опушку.
Всё – чин по чину даже у Фомы.
Ведь, чтобы встречных снова «взять на пушку»,
Насыпал в вёдра шишек под грибы…
