Нюма-Дени Фюстель де Куланж
Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима
Введение
НЕОБХОДИМОСТЬ ИЗУЧЕНИЯ ДРЕВНЕЙШИХ ВЕРОВАНИЙ НАРОДОВ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ ИХ ИНСТИТУТОВ
В этой книге мы рассматриваем те принципы и правила, на которых основывалось управление греческим и римским обществом. В этом исследовании мы объединили греков и римлян по той причине, что оба этих народа, принадлежавшие к одной расе, говорившие на наречиях, развившихся из общего языка, имели схожие институты и принципы управления и прошли через ряд похожих переворотов.
Мы попытаемся разобраться в существенных различиях между древними и современными народами. Современная система воспитания и образования с детства погружает нас в среду греков и римлян и приучает сравнивать их с собой, судить об их истории по истории собственной, объяснять наши революции их переворотами. То, что мы получили от них, заставляет нас думать, что мы с ними похожи. Нам трудно относиться к ним как к чуждым для нас народам; мы почти всегда видим в них самих себя. Отсюда множество заблуждений. Мы допустим ошибку, если станем рассматривать древние народы, опираясь на взгляды и реалии нашего времени.
Подобная ошибка крайне опасна. Современные исследователи часто шли именно по этому пути. Имея скудные сведения об институтах древнего города, они задались целью воссоздать их в современных условиях. Ошибка в понимании свободы у древних привела к тому, что в опасности оказалась свобода современных народов. Последние восемьдесят лет нашей истории наглядно показали, каким препятствием на пути развития современного общества является привычка смотреть на все глазами древних римлян и греков.
Для того чтобы составить правильное представление о древних греках и римлянах, следует изучать их, не сравнивая с собой, словно они абсолютно чуждые нам народы, с той же беспристрастностью и отстраненностью, с какой мы изучаем историю народов Древней Индии или Аравии.
Если мы последуем этому правилу, изучая историю Греции и Рима, то поймем, что ни одно государство, ни в наши дни, ни в будущем, не окажется похожим на эти неповторимые государства. Мы постараемся показать, какие принципы были заложены в управление этими обществами, и сразу же станет ясно, что данный механизм уже никогда не будет использован для управления человечеством.
Откуда такая уверенность? Почему принципы управления людьми в современном мире отличаются от тех, что существовали в древние времена? Перемены, которые время от времени происходят в общественном строе, не являются просто делом случая или результатом применения силы.
Причина изменений всегда кроется в самом человеке. Если законы человеческого общества теперь не те, что были в древности, значит, что-то изменилось в самом человеке. Действительно, из века в век развиваются наши умственные способности, а в силу этого подвергаются изменениям институты и законы. У современного человека другое мышление, чем у его предка, жившего двадцать пять веков назад, а потому им уже невозможно управлять так, как управляли человеком в древности.
История Греции и Рима свидетельствует о тесной связи, которая всегда существует между интеллектуальным уровнем народа и социальным строем его общества. Если изучать институты древних народов, не задумываясь об их религиозных взглядах, они покажутся непонятными, странными и необъяснимыми. Что еще за патриции и плебеи, патроны и клиенты, эвпатриды и феты; откуда появились неизгладимые родовые различия между этими классами?
Какой смысл в институтах лакедемонян, которые представляются нам столь противоестественными? Как объяснить несправедливость древнего частного права; запрет на продажу земли в Коринфе и Фивах; неравенство в наследовании между братом и сестрой в Афинах и Риме? Что именно древние юристы понимали под агнацией и родом? По какой причине произошли перевороты в праве и политические перевороты? Что представлял собой тот ни на что не похожий патриотизм, заставлявший забывать естественные чувства? Что понималось под свободой, о которой постоянно говорили? Как случилось, что институты, столь отличные от современного понимания, могли возникнуть и господствовать столь долгое время? Какая высшая сила дала им власть над умами?
Но стоит рассмотреть эти институты и законы вместе с верованиями, как сразу все становится объяснимо. Если вернуться в первые века существования этих племен, то есть в то время, когда сформировались эти институты, выяснить, какие представления сложились у человека о жизни, смерти, будущей жизни, то мы сразу увидим тесную связь между этими представлениями и древними нормами частного права, между обрядами, вытекающими из этих представлений, и политическими институтами.
Сопоставление верований и законов показывает, что древняя религия создала римскую и греческую семью, учредила брак и власть отца, установила степени родства и освятила право собственности и наследования. Та же самая религия, увеличив семью, создала более многочисленное сообщество – общину, город, где продолжала господствовать так же, как и в семье. Все древние институты и древнее частное право основаны на религии. От нее город получил правила, обычаи, форму правления, магистратов. Но со временем древние верования изменились и исчезли, а вместе с ними изменились политические институты и частное право. Последовал ряд переворотов; развитие умственной деятельности всегда приводило к социальным преобразованиям.
Следовательно, в первую очередь нужно изучить верования этих народов, особенно важно узнать древнейшие верования, поскольку институты и верования, которые мы находим в период расцвета Греции и Рима, всего лишь результат развития древнейших институтов и верований, и их корни следует искать в весьма отдаленном прошлом. Греческие и италийские племена появились за много веков до Ромула и Гомера. В древнейшую эпоху, в незапамятные времена сформировались их верования и появились их институты.
Но есть ли надежда получить сведения об этом отдаленном прошлом? Кто может сказать, о чем думали люди, жившие за десять или пятнадцать веков до нашей эры? Можно ли восстановить то, что столь неуловимо и мимолетно, – взгляды и верования? Мы знаем, о чем думали восточные арийцы тридцать пять веков назад; мы узнали об этом из гимнов Вед[1], которые, безусловно, являются очень древними, и из законов Ману, в которых есть места, относящиеся к очень отдаленной эпохе. Но где гимны древних греков? У греков, как и у италийцев, были древние гимны и древние священные книги, но они не дошли до нас. Что мы можем узнать о поколениях, не оставивших ни одной написанной строки?
К счастью, прошлое никогда не исчезает полностью. Человек может забыть его, но оно остается в нем, поскольку в любую эпоху человек является результатом, воплощением всех предшествующих эпох. Если он заглянет в свою душу, то сможет найти там эти различные эпохи, каждая из которых оставила в его душе свой след.
Посмотрим на греков времен Перикла и римлян времен Цицерона; они сохранили в себе явные следы отдаленных веков. Современник Цицерона (в особенности простой человек) знал великое множество легенд; эти легенды дошли до него из глубокой древности и являются свидетельством образа мыслей того времени. Современник Цицерона говорит на языке, корни которого были очень древними; этот язык, выражая мысли древних веков, сложился в соответствии с духом того времени и сохранил своеобразие, которое передавалось из века в век. Первоначальный смысл иногда может раскрыть древние взгляды или обычаи. Изменились воззрения, исчезли воспоминания о них, но остались слова – неизменные свидетели исчезнувших верований.
Современник Цицерона совершал обряды во время жертвоприношений и брачных церемоний; эти обряды пришли к нему из древности, и доказательством этому служит тот факт, что они не соответствовали его верованиям. Но если мы внимательно изучим совершаемые им обряды и произносимые им формулы, то найдем следы того, во что верили люди пятнадцатью или двадцатью веками ранее.
Часть первая
ДРЕВНИЕ ВЕРОВАНИЯ
Глава 1
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДУШЕ И СМЕРТИ
Вплоть до последних времен истории Греции и Рима в простонародной среде сохранялись взгляды и обычаи, уходящие корнями в далекое прошлое, которые дают нам возможность понять, какие представления складывались у человека относительно собственной природы, души и таинства смерти.
Заглянув насколько возможно дальше в историю индоевропейской расы, к которой относятся греческие и италийские народы, мы обнаружим, что ни у одного из народов, относившихся к этой расе, не было и тени сомнения в том, что человеку уготована не одна лишь короткая земная жизнь. С древнейших времен, задолго до появления философов, люди верили в следующую жизнь – новую жизнь после смерти. Они рассматривали смерть не как конец существования, а как изменение формы жизни.
Но где и каким образом проходила эта вторая жизнь? Может, они считали, что бессмертный дух, однажды покинув одно тело, переходит в другое, чтобы оживить его? Нет, вера в метемпсихоз[2] никогда не укоренялась в умах греко-италийских народов и не являлась древнейшей верой восточных арийцев: гимны Вед пропагандируют другое учение.
Может, они верили в то, что дух восходит к небесам, к области света? Вовсе нет; мысль о том, что душа отправляется в небесное жилище, появилась на Западе сравнительно недавно; впервые ее высказал греческий поэт Фосилид. Пребывание на небесах рассматривалось исключительно как вознаграждение нескольким великим людям и благодетелям человечества. Согласно древнейшим верованиям италийцев и греков, тот мир, в котором душа проводила свою вторую жизнь, не чужероден этому миру; душа оставалась рядом с людьми и продолжала жить под землей.
Кроме того, долгое время сохранялась вера в то, что во второй жизни душа оставалась связанной с телом; они вместе появлялись на свет, и смерть не разделяла их – они вместе покоились в могиле.
Какими бы древними ни были эти верования, до нас дошли достоверные свидетельства, подтверждающие их. Этими свидетельствами являются погребальные обряды, которые, возникнув вместе с верованиями, намного их пережили. Эти обряды дают нам возможность разобраться в древних верованиях.
Погребальные обряды явно свидетельствуют о том, что при захоронении тела древние люди верили, что вместе с телом хоронят нечто живое. Вергилий, всегда подробно и детально описывавший религиозные церемонии, заканчивает рассказ о погребении Полидора такими словами: «Мы заключаем душу в могилу». Подобное выражение встречается у Овидия и Плиния Младшего; это не означает, что оно соответствовало представлениям этих авторов о душе, но это выражение, сохранившееся с незапамятных времен, свидетельствует о древних, общепринятых верованиях[3].
Существовал обычай по окончании погребальной церемонии трижды призвать душу усопшего, произнося имя, которым он был наречен при рождении. Усопшему желали счастливой жизни под землей. Трижды повторяли: «Будь счастлив» и добавляли: «Пусть земля тебе будет пухом». Они твердо верили, что человек продолжает жить под землей и там по-прежнему испытывает радость и страдание. На надгробии писали, что здесь покоится человек – высказывание, пережившее эту веру и через столетия дошедшее до наших дней. Мы употребляем его, хотя сегодня никто, конечно, не считает, что в могиле покоится бессмертный. Но в те давние времена люди были настолько уверены, что усопший продолжает жить под землей, что никогда не забывали положить в могилу предметы, которые могли понадобиться ему в новой жизни, – одежду, посуду, оружие. Рядом с могилой ставили кувшин с вином, чтобы он мог утолить жажду; оставляли пищу для утоления голода. Убивали рабов и лошадей с верой в то, что, похороненные вместе с усопшим, они будут служить ему и дальше, как служили при жизни. После взятия Трои, собираясь в обратный путь на родину, каждый грек берет с собой прекрасную пленницу, и Ахилл, лежащий под землей, тоже требует отдать ему пленницу, и ему отдают Поликсену.[4]
Поэзия Пиндара[5] сохранила для нас доказательства воззрений людей тех древних времен.
Фрикс, спасаясь от преследований мачехи, покинул Грецию и добрался до Колхиды. Он умер в далекой Колхиде, но, даже будучи умершим, по-прежнему стремился вернуться в Грецию. Фрикс во сне явился Пелиасу, приказал отправиться в Колхиду и вернуть на родину его, Фрикса, душу. Его душа, конечно, тосковала по родной стране, по фамильной усыпальнице, но, прикованная к плотским останкам, не могла без них покинуть Колхиду.
Эта примитивная вера обусловила появление обряда погребения. Для того чтобы душа могла оставаться в подобающем виде для проведения следующей жизни в подземном обиталище, тело, с которым она была связана, тоже следовало предать земле. Душа, лишенная могилы, не имела пристанища. Она становилась блуждающим духом. Тщетно искала она желанного покоя, к которому стремилась после жизненных трудов и волнений. Ей суждено было вечно скитаться в образе призрака, не получая столь необходимых ей подношений, напитков и пищи. Обреченная на вечные скитания, она вскоре превращалась в злой дух. Она издевалась над живыми; насылала болезни; уничтожала урожай; пугала внезапными появлениями, и все это только ради того, чтобы внушить живым мысль о необходимости погребения ее тела и ее самой. Отсюда появилась вера в привидения. В древности все люди были убеждены, что блуждающая душа испытывает страдания, а погребение сделает ее счастливой. Похоронная церемония проводилась не ради того, чтобы предаваться печали, а ради вечного покоя и счастья усопшего.
Однако следует отметить, что одного предания тела земле было недостаточно. Следовало соблюсти необходимые обряды и произнести соответствующие заклинания. У Плавта[6] есть история о таком призраке – душе, вынужденной блуждать по свету, поскольку ее тело было предано земле без соблюдения необходимых обрядов.
Светоний[7] рассказывает, что тело Калигулы было предано земле без совершения погребальных церемоний, поэтому его душа скиталась по свету, являясь живой, пока не было, наконец, принято решение о перезахоронении Калигулы, но уже с соблюдением необходимых обрядов.
Эти два примера ясно показывают, какое значение придавалось обрядам и заклинаниям при выполнении погребальной церемонии. Без них души продолжали скитаться и являться к живым, а с ними души поселялись в могилах. Но у древних, наряду с заклинаниями, способными удержать душу в могиле, были заклинания, наделенные противоположной силой. Они вызывали души умерших, заставляя их на какое-то время выходить из могилы.
В произведениях древних авторов явственно проступает терзавший человека страх, что после его смерти при захоронении не будут выполнены все необходимые обряды; это был источник постоянного беспокойства. Люди боялись не столько смерти, сколько того, что будут лишены необходимой церемонии похорон, а значит, под угрозой окажется их покой и вечное благоденствие. Не стоит слишком удивляться афинянам, казнившим своих полководцев после одержанной победы в морском сражении за то, что те пренебрегли погребением павших в сражении. Эти полководцы, ученики философов, уже ясно видели разницу между душой и телом и, поскольку не считали, что их участи взаимосвязаны, не видели особой разницы в том, где будет разлагаться труп – в земле или в воде. Надвигался шторм, и они не желали подвергать опасности живых только ради выполнения пустой формальности – подобрать всех погибших, чтобы похоронить их в земле. Но народ, даже в Афинах, продолжавший исповедовать древние верования, обвинил полководцев в нечестивости и осудил на смерть. Они одержали победу и спасли Афины, но пренебрегли древними законами и погубили тысячи душ. Родственники погибших, думая о вечных муках, на которые обречены души их погибших родных, явились в суд в траурных одеждах, требуя отмщения. В древних городах закон был суров в отношении особо тяжких преступлений, и лишить преступника погребения считалось самым страшным наказанием. В этом случае душа обрекалась на вечные муки.
Следует отметить, что среди древних народов существовало и другое мнение о местопребывании усопших. Они представляли пространство, тоже подземное, но несравнимо большее, чем могила, где вместе находились все души, вдали от своих тел, и где воздаяния распределялись сообразно тому образу жизни, который люди вели на земле. Но обряды погребения, о которых мы только что говорили, не согласуются с этим верованием; во времена, когда установились эти обряды, люди еще не верили ни в Тартар, ни в элизиум – загробный мир блаженства. В глубокой древности изначально бытовало мнение, что человек продолжает жить в могиле и душа не расстается с телом, оставаясь прикованной к той части земли, где зарыты кости. Кроме того, от человека не требовалось никакого отчета о прожитой жизни. Погребенный в могилу, он не ждал ни наград, ни наказаний. Представление, безусловно, незрелое, но оно лежало в основе будущего понятия о загробной жизни.
Человеческих слабостей живший под землей не чуждался, а поэтому в определенные дни года на могилу приносили пищу и напитки. Овидий и Вергилий дают описание этой церемонии, сохранившейся до их времен, несмотря на то что верования уже подверглись серьезным изменениям. По их рассказам, могилу окружали большие венки из трав и цветов; на могиле раскладывали хлеб, фрукты, могила поливалась молоком, вином, а иногда даже жертвенной кровью.
Мы сильно ошибаемся, если думаем, что эти подношения являлись не чем иным, как своего рода поминовением усопших. Пища, которую родственники приносили на могилу, предназначалась только для умершего, исключительно для него одного. Доказательством служит тот факт, что вино или молоко выливалось на могилу; для твердой пищи в земле выкапывали отверстие, через которое она могла попасть к усопшему; если приносили жертву, то сжигали целиком, чтобы никто из живых не мог ее отведать; произносили специальные священные слова, приглашая умершего отведать пищи и напитков; никто из родственников не притрагивался ни к еде, ни к питью, а уходя, обязательно оставляли на могиле сосуды с молоком и хлеб. Живые не имели права притрагиваться к подношениям, предназначенным для усопшего, дабы не осквернять его память.
Эти обычаи нашли отражение в произведениях древних авторов. «Я лью на могилу, – говорит Ифигения у Еврипида, – молоко, мед, вино, потому что все это радует мертвых». У греков перед каждой могилой было специальное место для приношения жертвы и приготовления ее плоти. Составной частью римской могилы была culina – кухня, в которой специально готовилась пища для подземного обитателя. Плутарх пишет, что после битвы при Платеях погибших воинов похоронили на поле битвы, и ежегодно платейцы совершали жертвоприношения грекам, павшим и похороненным у стен их города. Плутарх присутствовал на шестисотой годовщине этого события и оставил подробное описание совершаемого обряда. «На заре устраивается процессия; во главе ее идет трубач, играющий сигнал «к бою», за ним следуют повозки, доверху нагруженные венками и миртовыми ветвями, черный бык и свободнорожденные юноши, несущие в амфорах вино и молоко для возлияния и кувшины с маслом и благовониями. Замыкает шествие архонт Платей; в иное время ему запрещено прикасаться к железу и носить какую бы то ни было одежду, кроме белой, но в этот день, облаченный в пурпурный хитон, с мечом в руке, он берет в хранилище грамот сосуд для воды и через весь город направляется к могилам. Зачерпнув воду из источника, он сам обмывает надгробные камни и мажет их благовониями, потом, заколов быка и ввергнув его в костер, обращается с молитвой к Зевсу и Гермесу Подземному и призывает храбрых мужей, погибших за Грецию, на пир и кровавые возлияния. Затем он разбавляет в кратере вино и выливает его со словами: «Пью за мужей, которые пали за свободу Греции». Этот обычай платейцы соблюдают и по сей день»[8].
Позже древнегреческий писатель-сатирик Лукиан, подвергавший осмеянию все области тогдашней жизни и мысли, высмеивал и этот обычай, глубоко укоренившийся в сознании народа. «Умершие, – пишет Лукиан, – едят кушанья, которые мы ставим на их могилах, и пьют вино, которое мы выливаем на могилы; таким образом, умерший, которому никто не делает приношений, осужден на вечный голод».
Эти древнейшие верования кажутся необоснованными и нелепыми, однако на протяжении долгих лет они оказывали огромное влияние на человека. Они господствовали в умах, а позже мы увидим, что они даже управляли обществом и явились основой большинства домашних и социальных институтов древности.
