Галина Голицына
Неудачная дача
– Нет, в другом. Помнишь, Аля, бородатого старика Ивана Павловича? Всё писателя из себя мнил…
– Почему же «мнил»? – вступилась я за Ивана Павловича. – Он же был настоящим писателем! В молодости, конечно… Его книжки когда-то издавались стотысячными тиражами!
– Вот-вот, и на свои гонорары баснословные он себе дачу выстроил аж двухэтажную! – подключилась бабушка. – Ему одному это разрешили, а простым смертным нельзя было о втором этаже даже и мечтать!
Викентий Самсонович махнул рукой:
– Ну, это когда было… А в последние годы его уже нигде не печатали. Он ведь умел писать только о Ленине, о Родине, о партии, а кому это сейчас надо?
Я пожала плечами:
– Вы это к чему, дядя Викентий?
– А к тому, что преставился наш достопочтенный Иван Павлович, мир праху его, а дачу эту сестрица моя купила, чтобы, значит, ко мне поближе обретаться, но не слишком надоедать.
Я только руками всплеснула:
– Как?! Иван Павлович тоже умер? И тётя Вера, соседка наша, два года назад умерла… Вот, оказывается, Стёпа теперь там живёт…
– Ты, Алечка, сколько лет сюда не приезжала?
– Пять. Как в институт поступила, так больше и не приезжала. Всё больше бабулечка ко мне ездила. А я к ней только сейчас выбралась.
Викентий Самсонович вздохнул:
– Так вот, Алевтина, за эти пять лет наш дачный кооператив понёс большие потери. Соседка ваша умерла, Иван Павлович, ещё человек семь наберётся. Да и мне что-то нездоровится…
– Ой, Викеша, эти твои шуточки!.. – хлопнула бабушка ладонью по столу. – Бери-ка лучше гитару, петь будем.
Но петь им не пришлось, потому что из-за дома вынырнул незнакомец и уверенно пошёл к столу, неся перед собой в вытянутых руках, точно букет цветов, бутылку коньяка.
– А вот и Валерий Сергеевич! – обрадовалась бабушка, как мне показалось, искренне. – Милости просим к нашему столу!
Догадавшись, что этот вновь прибывший Валерий Сергеевич и есть тот самый управляющий, который ведёт дела чокнутой Лидочки, я молча встала и пошла за следующим прибором. Принесла и усадила гостя с нашей стороны, где сидели мы со Стёпой. О вокальном таланте нового гостя ни бабушка, ни её кавалер ни словом не обмолвились, поэтому я решила посадить его «в зрительный зал».
– Знакомьтесь, Валерий Сергеевич, это внучка моя, Аля. Приехала бабушку навестить.
Я протянула руку:
– Алевтина.
Валерий Сергеевич взял мою ладонь обеими руками, осторожно её потряс и сказал:
– Душевно рад. Уверен, вы станете украшением нашего дачного общества.
Голос у него был глуховатый, но тембр – довольно приятный. Голос мне понравился.
Насчёт аппетита Лидочкиного управляющего Викентий Самсонович не ошибся. Бабушка ещё только придвигала тарелки с закусками поближе к новому гостю, а половины пирожков на блюде уже не было. Причём впечатление было такое, что пирожки исчезали сами собой. Валерий Сергеевич успевал одновременно ухаживать за мной, делать комплименты бабушке, разговаривать с Викентием Самсоновичем, а пирожки тихонько таяли, будто растворялись в воздухе.
С приходом нового гостя разговор за столом очень оживился, а Степан набычился. Ещё бы! Пока он только примерялся, не приударить ли за мной, явился этот наглый управляющий и перехватил инициативу.
Чтобы утешить обиженного Стёпу, я положила ему в тарелку два последних пирожка, оставшихся на блюде, и спросила:
– Валерий Сергеевич, а почему Лидия Самсоновна всем и каждому рассказывает, что её хотят убить?
Повисло гробовое молчание. Бабушка глянула на меня так, как будто я свистнула в церкви. Глаза у неё стали даже не квадратные, а приобрели вид многогранников. Но на меня такие вещи впечатления не производят. Я, как ни в чём не бывало, продолжила непринуждённым тоном:
– Представляете, я сегодня шла к пруду, и вдруг из кустов шиповника выпрыгнула Лидия Самсоновна и сообщила, что её непременно убьют, причем очень скоро.
Викентий Самсонович поджал губы, а Валерий Сергеевич пожал плечами:
– Ну, с некоторых пор у неё в самом деле появилась эта навязчивая идея… Только я не понимаю, почему она обратилась с этим к вам… Она что, помощи у вас просила? Защиты?
– Да нет как будто… И знаете, что мне показалось странным? Она как будто вовсе этого не боялась. Говорила очень спокойно, улыбалась даже. Но меня сегодня весь день занимает тот же вопрос: зачем она говорила это мне?
Викентий Самсонович деликатно прокашлялся и сказал:
– Видишь ли, девочка, у моей сестры бывают такие моменты, когда она не вполне отдаёт себе отчёт, что именно она делает и зачем это делает. Видимо, ты просто попалась ей на глаза именно в такой момент…
Я задумчиво покрутила в руках ножку винного бокала:
– Я не думаю, что она не отдавала себе отчёта, кому и что она говорит… Собиралась сегодня вечером заглянуть к нам на чай. Надеюсь, придёт. Может, что интересное расскажет… Обещала, во всяком случае…
Снова повисло гробовое молчание. Не знаю, о чём в этот момент думали остальные, а я думала только о том, что если к нам сейчас пожалует ещё кто-нибудь, то для нашей главной гостьи, которую я теперь ждала с большим нетерпением, уже просто не хватит посуды. Чистые тарелки в буфете были на исходе, да и вилки-ложки приличные кончились. Были у бабушки ещё и алюминиевые, гордость советской промышленности середины прошлого века, которыми в то время были наводнены все рабочие и школьные столовые, но не будешь же госпоже миллионерше вместо изящной серебряной вилочки предлагать алюминиевую ложку…
Молчание нарушил Викентий Самсонович:
– Я думаю, Лида сегодня сюда не придёт.
– Почему это? – удивилась я.
– Потому что она не любит шумных сборищ. Если бы сегодня у вас в гостях никого не было, может, она бы в самом деле заглянула сюда. Может, и приходила даже… Увидела, что здесь много людей, и тихонечко ушла…
После этого разговор за столом как-то не клеился.
Первым встал и попрощался Прохоров:
– Спасибо за хлеб-соль, Ольга Александровна, однако пора и честь знать.
– Куда же вы, Валерий Сергеевич? – огорчилась бабушка. – Посидели бы ещё…
– Нет, пойду. Всё было очень мило и очень вкусно. Благодарю вас за приятный вечер.
Прохоров поцеловал бабушке руку, со всеми остальными вежливо раскланялся и отбыл.
– И то правда: пирожки съедены, котлет не предлагают, так чего зря сидеть? – прокомментировал его уход Викентий Самсонович.
После ухода Прохорова Степан воспрянул духом и стал вдруг рассказывать анекдоты, причём довольно смешные. Мы с удовольствием их слушали и смеялись, радуясь возможности позабыть о странной Лидии Самсоновне и её более чем странных высказываниях.
Однако запас анекдотов у Стёпы был невелик и скоро иссяк. А сидеть молча смысла не было. Поэтому Стёпа тоже ушёл. Последним компанию покинул Викентий Самсонович. Музыкальный вечер закончился, даже не начавшись.
Проводив гостей, мы с бабушкой стали убирать со стола и мыть посуду.
– Хорошо, что арбуз не разрезали, – говорила бабуля, вытирая только что вымытые тарелки. – Он такой огромный, что в холодильник точно не поместится, а без холодильника до завтра прокиснет…
Мимо наших ворот проехал милицейский «газик». Мы с бабулей проводили его взглядом.
– У вас здесь что, патрулируют улицы?
– Что ты, какое там патрулирование… Вызвал кто-то, – ответила бабушка.
– Интересно, кто… И зачем? Может, Лидию Самсоновну всё же убили?
– Да что ты плетёшь, дурочка! – рассердилась бабушка. – Далась тебе эта Лидия Самсоновна! У нас же только что были её родной брат и управляющий! А они её живой-здоровой видели.
– Но тогда почему сюда пожаловала милиция? Пойти посмотреть, что ли?…
– Даже не думай, – покачала головой бабушка. – Ты приехала отдыхать, вот и отдыхай! И не забивай себе голову ерундой всякой.
– Но кто-то же их вызвал! Пойдём узнаем, что случилось! – ныла я.
– Никуда мы ходить не будем. Посёлок большой, людей здесь много разных обретается, ещё и в гости приезжают. Может, кто-то напился и пьяный дебош устроил, вот милицию и вызвали. Спать иди! А я ворота запру и тоже приду в дом.
Утром стало ясно, что предчувствия меня не обманули.
Проснулись мы с бабушкой поздно, а когда встали и вышли во двор, то увидели Степана. Он стоял по ту сторону забора, на своём участке, и явно поджидал нас.
Завидев бабушку, помахал ей свёрнутой в трубку газетой:
– Приветствую вас, Ольга Александровна!
– Доброе утро, Стёпушка!
– Да не слишком доброе… Лидия Самсоновна права оказалась! Убили её…
– Кто?! – хором произнесли мы с бабушкой.
Степан почесал голову свёрнутой газетой:
– Вообще-то получается, что не убили, а сама она убилась. Случайно.
Бабушка подняла брови:
– Про унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла, знают все. Но Лидия ведь никогда не заговаривала о самоубийстве… Наоборот, предупреждала, что её могут убить! Это всё-таки разные вещи, согласитесь…
– Так ведь и милиция ничего не сказала о самоубийстве! Речь вроде бы идёт о несчастном случае…
Бабушка снова подняла брови:
– Вот как? Вместо ожидаемого убийства – незапланированный несчастный случай? А результат – тот же: Лидия погибла. Надо же, какое удачное стечение обстоятельств… – Я дёрнула её за рукав. – Что ты дёргаешь? Я имею в виду – удачное для того, кто планировал её убить. Стёпа, мы с Алечкой сейчас завтрак готовить будем. Не хочешь ли присоединиться?
– Нет, спасибо, Ольга Александровна, я уже позавтракал, – поскучнел Стёпа и побрёл к своему дому.
А мы побрели к своему.
– Ну, хоть избавились от этой рыбы-прилипалы, – облегчённо вздохнула бабушка.
– А мне показалось, что ты к нему хорошо относишься, – удивилась я.
– По большому счёту – да. Но ему здесь скучно живётся, поэтому он всё время ищет, чем бы себя занять. Я – его ближайшая соседка, вот мне и достаётся больше всех от его любопытства и неуёмной энергии.
– Бабуль, а он вообще-то кто?
– Бизнесмен.
– Ух ты… И серьёзный?
– Очень! Держит в городе пивной ларёк и две бочки с квасом. Но оказывается, даже такой малости людям хватает на хлеб с маслом.
Я уже била копытом от нетерпения:
– Ба, давай пойдём туда!
– Куда это «туда»? – сделала она непонимающее лицо.
– Ну, ба-а-а… – ныла я. – Там же такое случилось!..
– Да, случилось. Ну и что? Мы к этому не имеем никакого отношения. Нас это вообще никак не касается, и лезть туда мы не будем. Ясно?
Я кивнула и тут же помотала головой:
– Ясно. То есть нет. Почему это мы не будем туда лезть? Чем мы хуже Стёпы?
– Алевтина, слушай меня внимательно. Мы не хуже Стёпы, мы лучше. Понимаешь? По крайней мере, лучше воспитаны. Если близкие люди усопшей сочтут нужным что-то нам рассказать – это их право. Но если они не хотят выносить сор из избы, то это тоже – их право. Воспитанные люди не суют нос в чужие дела. Достань из холодильника яйца, будем делать омлет.
Такой вот неожиданный переход: от усопшей старушки до омлета на завтрак. Мой генерал в своём репертуаре… А задача новобранца – молча и по возможности точно выполнять указания старших.
Бабушка стала греметь посудой, отыскивая в шкафчике то миску, то венчик для взбивания, а я достала из холодильника четыре яйца да так и застыла с ними в руках, глядя вдаль.
Да и как тут было не задуматься? Очень уж интересные дела творятся в этом тихом дачном посёлке! Здесь живёт чокнутая дамочка, все знают о её неадекватности, но все с этим мирятся. Дамочка рассказывает направо и налево, что её вот-вот убьют, но никто и не думает относиться к её словам серьёзно. Дама и в самом деле отдаёт богу душу, но никто не говорит об убийстве, потому что всех устраивает другая версия – несчастный случай. И даже бабушка – моя бабушка! – не бежит узнавать, что там и как, а меня заставляет разыгрывать из себя благовоспитанную молодую леди, которой воспитание и врождённый аристократизм не позволяют совать нос в чужие дела. Да что тут у них происходит?!
– Аля, что ты их в руках греешь? – громыхнул над ухом голос моего командира. – Цыплята всё равно не выведутся, так что не трать время попусту!
Я вздрогнула и чуть не выронила яйца из рук. Зато этот грозный окрик вывел меня из прострации. Я очнулась и обвела глазами кухню.
Сковорода уже стояла на плите, на дне её тихонько таял приличный кусок сливочного масла. Мы с бабушкой жарим яйца только на нём. Считаем, что сливочное масло очень украшает вкус яичницы, а растительное масло этот вкус просто убивает.
– Режь грибы!
– Есть!
Я бросилась к дощечке, на которой уже лежало два крепких тепличных шампиньона, и быстренько их накрошила. Масло на сковороде окончательно растопилось и стало пузыриться. Я высыпала в него шампиньоны, потом нарезала полголовки лука и добавила к грибам. Бабушка за это время взбила яйца в пышную пену и залила ею поджарившиеся грибы.
Салат мы решили не делать – слишком долго это, а омлет готовится молниеносно. Поэтому я взяла молоденькие огурчики, помыла их, разрезала на половинки и присолила крупной солью. Очень быстро и очень вкусно!
– Чай или кофе, бабуль?
– Давай лучше чай, – подумав, решила бабушка. – Кофе так пахнет, что вся округа на запах сбежится! Ну, вся не вся, а Степан точно притащится. А нужен ли он нам сейчас?
От кофе мы отказались, но это нам не помогло. Не спасло от нашествия гостей. Первым явился Викентий Самсонович. За ним, как на верёвочке, приплёлся Стёпа. Омлет к тому времени был уже съеден, а чаю нам не жалко! Я налила пришельцам по чашке кипятка и выставила всю нашу чайную коллекцию: выбирайте, гости дорогие!
Гости выбрали себе чай по вкусу, синхронно опустили пакетики в чашки. Поболтали мешочки в горячей воде, вытащили, стали прихлёбывать чай. Всё это в полном молчании. Мы с бабулей это молчание не нарушали. В конце концов, зачем-то они к нам пришли? Вот пускай и рассказывают, зачем…
Викентий Самсонович пил чай так увлечённо, будто именно за этим сюда и пришёл. Степан же такой выдержать похвастать не мог, это было видно по его лицу. Он весь извертелся, но пока что тоже не решался нарушить молчание.
Я вдруг вспомнила:
– Ой, у нас же от вчерашнего чаепития конфеты остались! Те, что Стёпа принёс. Я сейчас!
Метнувшись к буфету, я достала почти полную коробку, в которой не хватало только четырёх конфеток.
Увидев свою коробку, Стёпа обрадовался несказанно: счёл это хорошим поводом поговорить о главном:
– Вот мы вчера из этой коробки угощались, а Лидия Самсоновна, поди, уж мёртвая лежала!
Викентий продолжал пить чай по-купечески размеренно. Бабушка тоже тему не поддержала.
А я решила, что хватит уже мне изображать из себя то, что велит бабушка. Я ведь живой человек! К тому же здоровое любопытство барышень только красит.
Зябко поёжившись, я сказала вполголоса:
– Прямо поверить не могу… Стёпа, ты точно знаешь?
Стёпа втянул голову в плечи:
– Так все же знают…
– А может, и не все… Викентий Самсонович, вы слышали, что вашу сестру вчера убили?
– Нет, не слышал, – ответил Викентий и отставил чашку.
– Как?… – в унисон выдохнули мы со Стёпой.
А бабушка выстрелила в поклонника ироничным взглядом, но так ничего и не сказала.
Викентий Самсонович большим и указательным пальцем вытер уголки губ и очень спокойно сказал:
– Я не слышал, что Лиду убили. Я слышал, что она неудачно упала с лестницы и сломала шею. Такое случается в жизни, причём нередко.
Устав держать себя в узде, я набрала в лёгкие побольше воздуха и затараторила:
– Викентий Самсонович, вы человек или робот? Ваша сестра знала, что на неё готовится покушение. Она говорила об этом на каждом углу, но никто её слушать не желал! И уж тем более защищать… Наконец она погибает, а вы, родной брат, вместо того чтобы бить во все колокола, рассказываете сказку о несчастном случае! Тут волей-неволей заподозришь умысел! Скажите честно: это вы сестричку на тот свет отправили?
Бабушка тихонько ойкнула и прикрыла рот ладошкой. Викентий повернул голову в нашу сторону, глянул на меня без всякого интереса и опять вернулся к своему чаю.
Когда чаю в чашке уже не осталось, он откинулся на спинку стула и сказал не то опустевшей чашке, не то самому себе:
– С людьми всегда что-то случается. А другим людям всегда хочется раздуть из мухи слона.
– Однако согласитесь, что совпадение довольно странное, – робко вставил Степан.
– Соглашаюсь с тем, что это именно совпадение, и ничего больше! Ну, сами подумайте, молодые люди: Лида – человек пожилой, плохо ориентировалась в пространстве, а лестница – это всегда зона риска, даже для молодых, сильных и ловких. И весь ажиотаж вокруг её падения вызван тем, что она в последнее время упорно говорила о смерти. Если бы не этот факт, то никаких разговоров вокруг её падения, я уверен, не было бы!
– А я вот не уверена, – покачала головой бабуля. – Всё-таки сестрица твоя – владелица заводов, газет, пароходов… Внезапная смерть миллионерши – это всегда информационный повод, согласись…
Викентий сморщился:
– Ой, да какие там газеты, какие пароходы… Что ты преувеличиваешь? Ну, завод, ну, шахта… Сейчас ведь многие люди владеют каким-нибудь производством. Вот если бы она была владелицей нефтеналивных танкеров, или газовой корпорации, или владела бы участком земли, полной крупных алмазов, – тогда бы другое дело! А так…
Он махнул рукой, как будто подвёл черту под ничего не значащим разговором. А я призадумалась…
В самом деле, время у нас сейчас такое, что каждый человек хоть чем-то, да владеет. Пусть даже только собственной жилплощадью… Вот, к примеру, у Стёпы – по словам бабушки – есть свой маленький пивобезалкогольный бизнес. И ведь даже из-за такой малой малости человека могут прикончить! А что? Мало ли примеров мы видим каждый день в «Новостях»…
А Лидия Самсоновна – опять-таки со слов бабушки – была миллионершей. А этот факт, как ни крути, всегда вызывает повышенный интерес со стороны окружающих. Я имею в виду простых зевак, которым интересно всё, что происходит не с ними, а с другими людьми. Причём чем «круче» эти люди, тем более интересной их жизнь кажется зевакам. А уж злоумышленникам…
Я вопросительно взглянула на бабушку. Она ответила мне безмятежным взглядом. Так, понятно. С этой стороны я не дождусь ни объяснений, ни помощи. Придётся искать другие пути…
Я снова вскипятила чайник, налила гостям ещё по чашке кипятка и сказала:
– Давайте ещё по чашечке, а? Вы же только один сорт попробовали, а у нас их вон сколько!
– Благодарствуйте, – кивнул Викентий Самсонович, снова порылся в чайных коробочках и выбрал обычный зелёный чай, без отдушек и прочих «присадок».
Нацепив на лицо дежурную улыбку типа «чи-и-из!», я повернулась с тем же предложением к Степану и обнаружила, что он уже выбрал себе чай. Причём из той коробки, откуда в прошлый раз брал Викентий Самсонович. Интересно, это совпадение или хорошо продуманный шаг? Стёпа чужому вкусу доверяет больше, чем собственному? Или боится, что его отравят?
Да кому ты нужен-то, горе луковое… В нашем посёлке далеко не на всех бизнесменов охотятся, а только на самых богатых! По крайней мере, пока что…
– Стёпа, а ты как думаешь, это убийство, самоубийство или в самом деле несчастный случай?
У Стёпы загорелись глаза:
– Викентий Самсонович утверждает, что это – банальный несчастный случай…
– Это не я утверждаю, а милиция, – встрял Викентий.
– Вот я и говорю: Викентий Самсонович вслед за милицией утверждает, что это – несчастный случай, а я думаю – не всё так просто! Голову могу дать на отсечение, что это – убийство, замаскированное под несчастный случай…
У него даже голос дрожал от возбуждения.
Но бабушка осадила его:
– Ты бы поосторожнее в выражениях… Если каждый раз по пустякам головой клясться, так можно этой самой головы скоро и недосчитаться! Не слушай его, Викентий!
– Почему это «не слушай»? У меня есть основания так говорить…
Голос у Степана снова задрожал, но теперь, похоже, от возмущения.
– А я и не слушаю, – ответил Викентий Самсонович. – Теперь многие так будут говорить, так что же, на всех внимание обращать, что ли?
Обиженно засопев, Степан вдруг гордо поднял голову, обвёл всех присутствующих презрительным взглядом и сказал очень надменно:
– Ну и ладно. Подумаешь… Я, например, видел кое-что интересное, хотел вам рассказать, но теперь не буду.
Бабуля, которая задумчиво теребила концы своих перламутрово-сиреневых волос, лениво поинтересовалась:
– А это «кое-что» имеет отношение к Лидочкиной смерти?
Степан ничего не ответил. Мстительно поджав губы, он встал из-за стола, молча поклонился и отбыл на свой участок.
Его никто не стал задерживать.
После его ухода бабушкин поклонник, видимо, вспомнил, что негоже так долго сидеть в гостях, тем более если гость ты – непрошеный. Он поцеловал бабушке руку, потрепал меня по щёчке и ушёл от нас в глубокой задумчивости.
Бабуля тоже встала:
– Пойду чашки вымою…
– Сядь. И не увиливай больше от разговора, ладно? С чашками я сама справлюсь, а ты мне лучше вот что скажи: Стёпушка действительно мог видеть что-то интересное?
– Ой, вряд ли… – скривилась бабуля одной половиной лица. – Скорее, цену себе набивал.
– Зачем?
– Да почём же я знаю! Может, хотел вызвать твой интерес…
Я прыснула:
– Ух ты! Так оригинально за мной ещё никто не ухаживал… Ай да Стёпа! Не так прост, как кажется… И то правда: зачем напрягаться, говорить девушке комплименты, на цветочки там разные тратиться… Лучше заинтриговать её, так сама прибежит, как миленькая, а потом ещё долго по пятам бегать будет: расскажи да расскажи, что ты видел! Знаешь, бабуль, я тоже думаю, что ничего стоящего он не видел.
– А почему ты так думаешь?
– Ну, во-первых, в предполагаемый момент убийства он находился здесь, с нами, и ничегошеньки видеть не мог. Во-вторых, если бы он по чистой случайности оказался очевидцем чего-то на самом деле интересного, то он бы чай пил не у нас здесь, а в отделении милиции.
– А это ещё почему? – удивилась бабушка.
– Потому что после смерти миллионерши ему от её миллионов ни копейки не перепадёт, это ясно. А если нельзя разбогатеть, то можно прославиться! Оказав милиции посильную помощь…
Бабушка подняла брови:
– Полагаешь, он так падок на славу?
– Ну, как вариант…
– Как вариант – вполне может быть, – согласилась бабуля. – Может, всё-таки не будем лезть в это мутное дело? Лидку-то всё равно не вернуть, да и кому она нужна…
У меня буквально глаза на лоб полезли:
– Бабуля, что ты говоришь? Да ты ли это? У нас под носом человек погиб! Беззащитная женщина… И эта женщина буквально за полдня до своей гибели просила меня о помощи!
– Ну, положим, о помощи она тебя не просила, – бесцеремонно перебила меня бабушка. – Ты же сама сказала, что она просто в известность тебя поставила!
– Пусть так! Но для чего-то она выдала мне эту информацию! Ведь не хвасталась же она! Такими вещами хвалиться не принято… Или ты полагаешь, что она, как и Стёпа, хотела вызвать мой интерес? Так опять же вопрос: зачем?
– Ну, мало ли… – пожала плечами бабушка и спохватилась: – Так она же чокнутая была! Ты сама в этом убедилась. А в действиях сумасшедших логику искать – дело зряшное. Другое дело – Стёпа… Вот он как раз меня беспокоит! Если он будет направо и налево рассказывать о том, что видел что-то необычное, что имеет отношение к смерти Лидии Самсоновны, то очень скоро станет короче на целую голову. Преступники – если они в этом деле имеются! – таких вещей не прощают. Так что придётся нам с тобой, внученька, за Стёпушкой приглядывать. Мало ли что…
– Вот и приглядывай, – согласилась я. – А мне это занятие интересным не кажется. Я лучше пойду прогуляюсь.
Бабушка прищурилась:
– И в какую же сторону ты надумала прогуливаться?
– Да так, по посёлку пошатаюсь…
– Аля… – предостерегающе покачала она головой.
– А чего? Уж и погулять нельзя… Я же здесь для чего? Чтобы здоровье поправить на свежем воздухе. А к соседу в телохранители я не нанималась!
С этими словами я побежала к воротам.
– Алевтина, вернись сейчас же! – полетел мне вслед грозный окрик, но было поздно: я уже была на воле!
На воле оказалось очень даже хорошо: солнечно, тепло, радостно, я бы даже сказала – празднично. Как будто и не умирал никто…
Я пошла по посёлку, вглядываясь в ворота, заборы и дома, которые из-за них выглядывали. Глазела, разинув рот, на то, что видела сейчас, и воскрешала в памяти то, что было здесь давно, во времена моего детства золотого. Кое-что, конечно, можно было узнать. Но в основном подворья и постройки изменились, некоторые – до неузнаваемости. На домах появились надстройки в виде затейливых мансард. Некоторые старенькие домишки исчезли, и на их месте возникли пряничные замки. Грядок уже почти ни у кого не было, зато были большие гаражи, прекрасно оборудованные площадки для барбекю. Дворы уже почти сплошь были вымощены плиткой. Если где-то и был оставлен кусочек вольной земли, то предназначался он исключительно под цветник.
Что ж, всё правильно… Во-первых, благосостояние людей неуклонно растёт, что бы там ни кричали на «митингах пустых кастрюль». А деньги, как известно, лучше всего вкладывать в недвижимость: сначала её покупать, потом – благоустраивать, потом оставлять в наследство… Во-вторых, мы же сейчас семимильными шагами движемся в сторону Европы, цивилизации, а в Европе не принято выращивать возле дома редиску, и уж тем более – картошку.
