Галина Гончарова
Танго с призраком. Милонгеро
А что, собственно, он поймал?
Это на расстоянии было не видно. А когда рядом…
Лицо?
Больше всего это похоже на морду угря. Человекоподобное, но и только. Руки и ноги, туловище и голова. Но все покрыто зеленоватой чешуей, грубой даже на вид, плотной такой…
И пальцы с когтями, и руки, которые рвут сеть…
Брюхо словно бы вздуто и там что-то шевелится. Живое? Непонятно, но проверять не хочется. Даже палкой туда потыкать – и то неохота.
– А ну, прекрати! – невольно рявкнул Дженио.
Дамиан замер на миг.
– Пусти!
– Чтобы ты меня сожрал? Перебьешься!
Дамиан скрипнул зубами. Получилось очень выразительно.
– Не буду. Обещаю…
– Нашел дурака – тебе верить!
Но мужчины оказались в патовой ситуации. С одной стороны, сеть Дамиан рано или поздно дорвет. И сцепится с Дженио. С другой стороны, пока он ее рвет, у Дженио есть хороший шанс прирезать или пристрелить противника.
Умирать мужчинам не хотелось. Кто-то должен был уступить. И Дженио сделал шаг вперед, демонстративно убирая нож.
– Давай ты пока прекратишь рвать сеть. Видишь? Я далеко и тебя не трону…
– Вижу, – согласился Дамиан. И поразился звучанию своего голоса.
Отвык. Как давно он от этого отвык… с собратьями можно было общаться чуточку иначе, а с людьми…
Когда он последний раз с кем-то разговаривал? Он и не помнил уже…
– Кто ты такой вообще?
– Тан Дамиан Сесар Дальмехо. – Имя странно прозвучало в канализации. – А ты?
– Тан Эудженио Рико Валеранса, – представился привычным именем Дженио. И вообще, чего с этой тварью откровенничать?
– И что же привело благородного тана в канализацию?
– Могу задать тебе тот же вопрос.
– Можешь. Но я спросил первым.
Даже голод отступил перед любопытством. Дженио подумал пару минут, понял, что проще ответить, и пожал плечами.
– Происки судьбы.
– А-а… – раздвинулась в ухмылке страшноватая безгубая пасть, обнажая полный набор острейших клыков. – И меня тогда… тоже.
Переглядки продолжились. И на этот раз сдался Дамиан.
– Мне пришлось бежать. Иначе убили бы.
– А меня хотят посадить в тюрьму. Подделка документов, жизнь под чужим именем…
И снова молчание.
Потом Дженио шагнул вперед.
– Надеюсь, ты меня не сожрешь.
– Полагаю, мы сможем быть друг другу полезны, – согласился Дамиан. – Поговорим?
– Давай попробуем.
За кинжалом, который резал веревки, Дамиан следил достаточно настороженно. Но вреда ему причинять никто не собирался, и спустя десять минут мужчины заняли места у костра. Дамиан подвинулся чуточку поближе.
– Шкура сохнет, но огонь мне нравится.
– Как с тобой вообще такое произошло? Ты ж не у папы-мамы такой родился?
Дальмехо подумал, что Хозяин с него шкуру сдерет. А потом махнул рукой…
И так ведь сдерет, так какая разница? За один проступок, за два… отвечать все одно придется. Вот и нечего тут ломаться, как девушка перед гусаром!
– Родился я как раз нормальным. У нас в семье даже слабый магический дар был… не у меня. Я как раз бездарь.
– Сильно доставалось? – понимающе уточнил Дженио.
Дамиан фыркнул.
– Не доставалось. Меня просто не видели. В упор не замечали, словно и нет меня.
– Понятно. Это плохо…
– Поэтому, когда ко мне пришли и предложили получить силу… ладно-ладно! Попробовать ее пробудить!
– Конечно, ты согласился, – кивнул Дженио.
– А ты бы отказался?
– Да вперед бы визга побежал!
Дамиан печально кивнул.
– Вот и я… побежал.
– И… это там сделали?
Мужчина поежился, но отвечать не стал. Да и как тут ответишь? Как расскажешь?
О чудовищном чреве, в которое ты заходишь?
О боли, которая пронизывает каждую клеточку твоего тела…
О черноте, которая заполняет разум, и ты кричишь в пустоте, не зная, жив ты или умер…
О… о том, как ты выходишь наружу, но больше внешнего вида тебя шокирует другое. Другое сознание, живущее внутри тебя.
Рассудочное, холодное, злобное – и вечно голодное.
Угорь.
– Вот, – Дамиан молча отодвинул лохмотья с живота.
Голова угря приветственно мотнулась.
– Можно? – протянул руку Дженио.
Дальмехо вздохнул. И кивнул.
Угорь оказался холодным и противным на ощупь. Но чувствовался вполне живым. И – частью человеческого тела.
– Жуть жуткая!
– Я это понял слишком поздно, – кивнул Дальмехо. – А потом… надо было повиноваться. Надо было – и я делал.
– А почему сбежал? Я ведь правильно понимаю, ты такой не один?
Дураком Дженио не был.
– Потому… тебе имя Дальмехо ни о чем не говорит?
Дженио напряг память.
– Не особо. Должно?
– У нас маленький род. И достаточно старый, да… я получил известие, что умер отец. И старший брат.
– И что?
– Я – наследник.
– В таком виде? – поднял брови Дженио. – Или там что-то еще было?
Дамиан кивнул.
Было, как не быть.
Когда ты лишен магии, а твой старший брат – нет. Когда ты – отродье в собственной семье, а он любимчик. Когда всё, понимаете, ВСЁ достается ему, а на твою долю приходятся лишь объедки…
И – ОНА!
Пепита Марибель Маркес.
Их семья жила рядом, Дамиан дружил с девочкой, видел, как она становится прекрасной девушкой, и не просто видел…
Он полюбил.
И… стоит ли удивляться, что Пепита понравилась его старшему брату? И что брат получил ее? Вот тогда и… рассказывать об этом Дамиану решительно не хотелось, и он ограничился пожатием плеч.
– Причина была. Но я не смог добраться до дома.
– Почему?
– Потому что… – Зеленоватые когти сверкнули в свете костра. – Оказалось, что мне нужна пища. Если хозяин меня не поддерживает, то нужна. И это… я не хотел, чтобы была в опасности моя мать. Чтобы… нет, не хочу. Лучше уж здесь. Здесь меня не разыщут – сразу.
– Но рано или поздно найдут, – качнул головой Дженио.
– Рано или поздно мы все умрем, – отмахнулся Дальмехо. – А ты? Ты вообще тан?
Дженио фыркнул в ответ.
– Наполовину.
– На отцовскую? – понятливо уточнил Дальмехо.
– На нее… мамашка всю жизнь вкалывала. Папаше плевать было. Когда я вырос, я его нашел.
– Ему было больно? – такие вещи Дальмехо принимал всей душой.
– Жаль, что не так долго, как хотелось бы. Всего за три дня сдох…
– Маловато.
– Сердце слабое оказалось. Но я старался.
– Наследил?
– Увы, – кивнул Дженио. – Легавые пошли по следу, пришлось менять имя и жизнь. Тут одного кретина подстрелили на границе, мне продали его бумаги. Так и живу.
– И как тебя на самом деле зовут?
– Дженио. Эудженио Альберто Рохес. Сеньор, конечно, никакой не тан.
– Будем знакомы, сеньор Рохес, – печально оскалился Дальмехо.
– И я рад знакомству, – вполне серьезно ответил Дженио.
Еще минуту назад беспросветное, сейчас будущее предоставляло ему новые возможности. Интересные возможности. И глупцом надо быть, чтобы ими не пользоваться.
Дальмехо помолчал, протягивая когтистые руки к огню. А потом задал вполне логичный вопрос:
– Что будем делать и чем сможем помочь друг другу?
Дженио потер лоб.
– Давай думать. Из столицы надо выбираться, но перекрыто все качественно. Тебя ищут?
– Меня.
– Тебе обязательно баб резать?
Дальмехо поморщился.
– Не резать… это питание.
– Питание?
– Да. Если я насыщаюсь, я становлюсь сильнее, быстрее, я…
Эудженио прищурился.
– А это может пойти нам на пользу?
Мужчины задумались. Это не значило, что Дженио потерял бдительность. Или что Дальмехо не сожрет его в будущем. Или вообще хоть какое-то доверие…
Но то, что они могли пригодиться друг другу?
Однозначно!
* * *
Уютная комната.
Та самая.
И камин, и тот же человек в плаще, который сидит в кресле.
А вот стоит перед ним уже вовсе даже другой подчиненный. Кланяется почтительно, низко кланяется, пол капюшоном подметает. И страхом от него тоже пахнет на всю комнату.
Ярким, удушливым, отчетливым, так и хочется покатать на языке, посмаковать, насладиться каждым его оттенком, каждой гранью…
Мужчине нравится, когда его боятся.
– Докладывай.
– Господин, Дальмехо точно в столице.
– Я это уже знаю.
– Именно он устроил бойню у озера…
– Так… он начинает срываться.
– Господин, прошло уже много времени…
– Я не задавал вопрос, – хлестнули слова. – Я задаю его теперь. Что ты сделал, чтобы вернуть беглеца?
– Мой господин, я договорился в полиции. Почти на самом верху. Если Дальмехо захватят – его передадут мне.
– Вот даже как?
– Купленный мной человек обещал. Или он устроит Дальмехо побег, или найдет другой способ отдать нам беглеца…
– Что ж, неплохо… посмотрим, как оно будет. Сам ты предпринимаешь что-либо для поисков?
– Да, мой господин. Я выпустил несколько ищеек в воду рядом со столицей. Если Дальмехо захочет уйти морем, его обнаружат и доложат мне. Если он захочет уйти по суше… вряд ли он проживет на суше достаточно долго.
– Смотря чем он будет питаться.
– Тогда за ним останется вполне отчетливый след, который мы сможем проследить. Кровавый след.
– Посмотрим, посмотрим. Иди и действуй. Я хочу, чтобы эту тварь привезли ко мне живым. Ты понял?
Подчиненный почтительно поклонился.
При этом движении плащ распахнулся, мелькнуло нечто, похожее на панцирь краба. И кажется – или нет? Руки у него чем-то похожи на клешни, с изуродованными, сросшимися пальцами…
Выглядит откровенно жутковато.
Измененные…
Глава 2
– Это все ты! Ты виновата!
Альба не собиралась церемониться с кузиной. Но куда там!
Эрнесто Риалон тоже не собирался бросать без помощи любимую девушку. Пусть даже она и не знает о его любви.
– Язык придержите, ритана.
И сказано было таким тоном, что Альба мигом заткнулась. Некроманты – они убедительные.
– Я ни в чем не виновата, – спокойно произнесла Тони. – Если ты про Валерансу.
– А полиция почему пришла?!
– Насколько я понимаю, полицию в ваш дом привел ваш же дед, ритана? Так почему вы предъявляете претензии к Антонии?
Эрнесто смотрел ледяными темными глазами. Как уж у него это получалось, но Тони иногда казалось, что у некроманта не зрачки, а две зимних проруби. Тяжелые, холодные, затянутые льдом… и звезды поблескивают в монолитной парящей воде.
Жутковатой…
Альба хлюпнула носом и разрыдалась. Тони почувствовала себя дура дурой. Вот что тут сделаешь? Утешать?
А не хочется…
И все же девушка присела рядом с Альбой, на диван.
– Я тебе так завидовала, Альба. Вы были такой красивой парой…
– 3-завидоввала… т-ты на Джен-нрио смотрела, к-как кошк-ка…
Тони медленно кивнула, признавая правоту девушки.
– Смотрела. Но даже кошка имеет право смотреть на короля. Разве нет?
– Нет! Он…
Альба хлюпнула носом. Уже – не ее.
И вообще, неизвестно где. Лже-Валерансу так и не поймали.
– Он сейчас разыскивается по подозрению в убийстве моей супруги, – Эрнесто выглядел абсолютно спокойным.
– Вашей супруги?
– Любовником которой он был.
Тони незаметно вздохнула.
Дура? А и плевать! Вот до сих пор ей было больно. Понимаете? До сих пор! Любви ведь не прикажешь…
Можно полюбить дурака, пьяницу, лжеца, убийцу… да кого угодно любят! Вот и произошло, собственно… Это Карраско не мог поверить, что Тони может любить – такое. Эрнесто сложно было с этим смириться.
Как вообще можно любить жиголо? Как можно любить того, кто слова-то такого не знает и торгует собой направо и налево?
Как?!
Можно, как оказалось. И Тони отчетливо понимала – пройдет не один месяц, пока она забудет свою первую любовь. Вырвет ее из сердца, поделит душу на части… и даже тогда – оно не пройдет до конца.
Такие вещи даром не проходят. Никогда.
Утешало лишь одно. Ничего между ней и Дженио не было. Вообще ничего, Альба стерегла свое сокровище не хуже мифического дракона.
А если бы случилось?
Тони подумала об этом на долю секунды – и тут же сморщилась, словно гнилой лимон надкусила.
Бедная Альба…
– Знаешь, все пройдет. И ты еще встретишь хорошего человека, с которым захочешь связать свою жизнь, – тихо шепнула ей Тони. – Я уверена.
– После скандала?
– И что? Я же сказала – хорошего. И человека. А не всякую дрянь, которой сплетни дороже правды.
Альба поежилась.
– Если бы.
– Просто поверь мне.
Альба уткнулась в плечо кузины – и разревелась еще пуще. Поплакать ей давно хотелось, а тут и случай представился. А кому еще жаловаться?
Паулине?
Вот уж малявка точно ничего не поймет, куда ей! Еще и позлорадствует…
Маме самой сейчас кому бы пожаловаться, ее в больницу увезли. А больше-то и некому. Подруг у Альбы как таковых не было. Просто – не было. У красивых девушек это частенько случается. Есть прилипалы, есть завистницы, а вот подруг – нет.
Так что Альба всласть наплакалась на плече у кузины и почувствовала себя намного лучше.
И только потом поняла, что куда-то исчез из гостиной тан Риалон.
* * *
Раз уж так сложилось…
Раз уж он у Араконов…
Почему бы не поговорить? И Эрнесто уверенно поднялся наверх, к Пауле, даже и не подумав сказать что-то слугам. А зачем? Некроманты соблюдают этикет исключительно по собственному желанию. Постучал в дверь, стучать пришлось достаточно долго, но ему ответили.
– Кто?!
– Ритана Паулина, здравствуйте. Это тан Риалон. Я могу с вами поговорить?
– Одну минуту, – ахнула Паулина. – Я не одета…
И зашуршала за дверью.
С призраком они проговорили чуть ли не до четырех часов утра. Эрнесто привез Антонию к десяти утра, вот и получается… поспала Паула решительно мало. Но чувствовала себя великолепно! Стоило только вспомнить Игнасио, и ей хотелось петь и танцевать.
Неврозы? Страхи? Кошмары?
Влюбитесь – и вы забудете об этих мелочах!
Девушке было не то чтобы любопытно… скорее, она испугалась.
Ночью – призрак. Утром – некромант.
А не связаны ли два этих фактора?
Долго ждать Эрнесто не пришлось, Паулина мигом набросила платье, а волосы и расчесывать не стала – все одно они были заплетены в косу. И распахнула дверь.
– Доброе утро, тан.
– Доброе утро, Паулина. Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, неплохо…
– Мы поговорим здесь – или вы позволите сопроводить вас вниз? – предложил Эрнесто, отмечая и румянец на щеках, и невольную улыбку в уголках рта… девушка оправилась от ситуации в пещере. И это хорошо.
А Валерансу надо было хоть проклясть, что ли?
Кстати…
Он ведь здесь жил, ел, пил, спал… Эрнесто задумчиво улыбнулся. Сделаем!
– Сопроводите, – согласилась Паула. – Тан Риалон, а что случилось?
– Паулина, вы слышали, что именно произошло с моим сыном?
– Н-нет…
– Позвольте, я вкратце расскажу вам…
Паула кивнула.
Если речь идет не об Игнасио… да пусть ей хоть про короля рассказывают! Это неинтересно!
Эрнесто уложился в десять минут. Рассказал кратенько о похищении, об исчезновении Барбары, о том, что Амадо сейчас в лечебнице. И серьезно поглядел Паулине в глаза.
– Паула, я вижу, что вы девушка серьезная и умная. И буду с вами откровенен. Я бы хотел пристроить сына в надежные руки. Здесь и сейчас вы можете прийти к нему в гости, проявить участие, вытереть слезы и сопли…
– И ваш сын свалится мне в руки, словно спелое яблоко?
Раньше Паулина не рискнула бы так говорить. Но смерть отлично учит жизни. Даже та, которую можно пережить.
Паулина почти умерла там, в пещере. И родилась новая. Которую она и сама еще плоховато знала. Но очень хотела узнать.
Амадо?
Вот Амадо решительно не вписывался в ее мировоззрение. Она помнила и свои взгляды в сторону парня, и свою робость, и…
Не нужен!
Ей просто не нужен Амадо. Ей нужен другой мужчина, и плевать, что Игнасио призрак! Даже в таком виде он намного более настоящий, чем Амадо всей его тушкой!
– Тан Риалон, – Паулина вздохнула, собираясь с мужеством. – Я… я… мне не нравится Амадо. И я не хочу связывать с ним жизнь. Простите.
Эрнесто развел руками.
– Жаль, Паулина. Очень жаль. Вы умная и красивая девушка, я был бы рад, стань вы моей невесткой. Но если не судьба… приказать подать вам кофе?
– Лучше настой шиповника, – попросила Паулина. – И вообще – завтрак.
В гостиной Антония продолжала утешать Альбу. Так что Эрнесто провел Паулину сразу в столовую – и ретировался на кухню. Распоряжаться.
Сеньор Фарра выслушал пожелания – и поклонился.
– Сейчас сделаем. Рита, накрой пока на стол!
Рита поклонилась – и выскользнула из кухни. Следом вышел Эрнесто. Достаточно быстро, чтобы перехватить девушку в коридоре.
– Стоять!
Бедная Рита замерла, как кролик перед удавом.
Мужчина! Некромант! Агрессия!
Ей и одного бы фактора с лихвой хватило, а уж в сочетании…
– Быстро ответь мне, где комната Эудженио Валеранса?
– Левое крыло, второй этаж, третья спальня от входа, – тут же ответила Рита. – А…
– Там не убирали? Его вещи пока еще на месте?
– Да, тан Риалон.
Рита поняла, что кушать ее живьем здесь и сейчас не будут, и чуточку расслабилась.
– Иди – и никому ни слова. Поняла?
Рита поняла.
И даже улыбнуться попробовала. А чего ей в некромантские дела лезть? Ей и так весьма неплохо… а если Валерансу… да пусть его хоть на корм для рыб пустят! Слугам он вообще никогда не нравился!
* * *
Эрнесто поднялся на второй этаж, огляделся – и скользнул в незапертую комнату.
М-да…
Именно оно.
Валерансу попытались арестовать внезапно, он ничего не успел взять с собой. Вот и в шкафу… одежда, мундир, а что у нас в ванной комнате?
А вот это куда как интереснее!
Эрнесто спрятал в конверт зубную щетку. Подумал – и прибавил к ней гребень, в зубьях которого запутались несколько золотых волосков. Взял носовой платок.
Жаль, крови нет. Но и так неплохо… постельное белье? Проверим?
Нет, если и было что, так не тут. Видимо, он к Альбе приходил. Не она к нему. Но это и классика. Мужчины по дамским спальням – да, бегают. А вот дамы по мужским – никогда! Не принято это.
Что ж, Эудженио. Того, что у меня есть, не на одно – на три проклятья хватит. Но накладывать я их пока подожду.
Противозаконно? Нет, что вы! Я сейчас не о законе. Просто – зачем? Если никто не оплатит?
А Тони…
Вот поймите правильно! Если бы был шанс, что проклятие вытравит Валерансу из мыслей и памяти девушки… да в тот же миг! Четыре раза!
А если она, как все женщины, пожалеет страдальца? Да еще проклятие снимать возьмется? Тони может, Эрнесто ее уже достаточно изучил. Она девочка благородная.
И зачем тогда проклинать? Цели не достигнешь, еще и девочка обидится, еще и проблемы будут… нет уж! Старый Карраско вон, допроклинался! Риалону такая судьба не нужна.
Пусть материал полежит – а мы подождем. Авось, и долго ждать не придется. Или негодяй сам нарвется, или у Эрнесто терпение закончится – там видно будет.
* * *
Выходя из дома Араконов, Тони чувствовала себя так, словно вагон кирпичей разгрузила. О чем и сказала Эрнесто.
– Жуть жуткая! Эти слезы, эти страдания… хоть ты сама волком завой.
Эрнесто подумал пару минут.
– Тони, а ты не хочешь просто развеяться?
– К-как? – удивилась девушка.
– А вот так. Погулять по парку, съесть мороженое, сидя на лавочке, купить воздушный шарик, покататься на колесе обозрения…
– Это же для детей?
– И поэтому тебе нельзя получить маленький кусочек счастья? Ты в детстве так развлекалась?
Тони криво усмехнулась.
Каталась, ага… Чего спрашиваешь, если знаешь ответ?
– Вот, – подвел итог Эрнесто. – Поехали!
Тони подумала секунду.
А что она теряет? Ехать в магазин – и вспоминать там горестные стенания Альбы? Каким замечательным, умным, тонким, понимающим, каким ласковым и нежным, какие слова говорил…
Разве это может оказаться обманом?
Точно – происки врагов!!!
А все дед… и полиция… ыыыыы….
Сидеть в магазине, гладить кота, ждать призрака, который нагло запропастился невесть куда – и опять размышлять. Нет, неохота.
– Я согласна! Поехали!
* * *
Сарита уселась в кресло сеньоры Агуэда.
– Покажите волосы, ритана… ох, ужас-то какой! Нельзя себя так запускать, совершенно нельзя…
Сеньора Анна Мария Агуэда, симпатичная толстушка лет сорока, по-доброму улыбалась. И Сарита почувствовала, как прочь отступают все невзгоды.
Хорошо, когда о тебе заботятся.
Когда расплетают изрядно поредевшую косу, когда причитают над посекшимися волосами, когда стригут, красят…
И – самое главное, разговаривают!
Рот у сеньоры Агуэда попросту не закрывался. Сарита узнала, где в городе варят лучший кофе и продают лучшие пирожки с малиной, где самые вкусные засахаренные апельсины, где…
А заодно и сама рассказывала.
Что ее прокляли. Вот и результат, сами видите.
А сюда она приехала в Лассара. Она была старой подругой еще Даэлис Лассара, ну и с ее дочкой знакома. Вот Антония и помогла, когда Сариту прокляли. Сняла проклятие, а потом пригласила Сариту пожить у себя, пока та не поправится.
Сеньора Агуэда только ахала.
– Вот ведь… негодяи!
– Не то слово, – поддержала Сарита. И еще раз вспомнила незлым словом супруга.
Негодяи.
И Освальдо, и дед его… ведь можно, можно же развестись! Просто это время, потому как церковь крайне неохотно разрешает разводы. Особенно если в браке есть дети.
Это силы, нервы, это репутация… да и деньги тоже. Проще убить. Нет человека – нет проблемы.
Сволочи!
Сарита почувствовала на своих волосах ласковые пальцы.
– Тихо-тихо, все плохое уже прошло, не нервничаем…
И откинула назад голову. Она жива, а остальное пока неважно. Разберемся по ходу жизни…
И кто бы сомневался, разговор зашел о Лассара.
Монахи? Да, монахи там живут. Антония Лассара очень благочестивая девочка, тесно сотрудничает с Храмом, предоставила им свой замок для проживания… жаль, что сейчас здесь никто не живет. Такие места красивые…
Анна Мария легко поддержала эту тему.
– Да, места у нас замечательные. Жаль, что последняя из Лассара здесь не живет.
– Ей надо как-то судьбу устраивать. Как Даэлис.
– Да уж, устроила судьбу бедная девочка! Это ж надо, так неудачно замуж выйти…
– Что вы! Муж ее любил до безумия! Они с Даэроном были замечательной парой! – Сарита в глаза того мужа не видела, равно, как и Даэлис. Но врать не запретишь!
– Так не в любви ж дело, в защите, – вздохнула Анна Мария. – Что с той любви, если любимого защитить не можешь?
– В защите? – насторожилась Сарита. – Даэлис кто-то угрожал?
Парикмахерша замялась. И Сарита подтолкнула.
– Вы поймите правильно, сеньора. Это не любопытство. Но если это коснется и Антонии? Девочка одна, в столице… это ведь не родственники? Которые Ара-коны?
– Нет, что вы!
Анна Мария Агуэда тоже хотела посплетничать об этом деле. Сколько уж лет, сколько зим… и все равно – не забылось! Только вот тогда сказать было некому. И слушать бы ее никто не стал. И…
– Мы с Даэлис не то чтобы дружили, семья у нее такая, сложная. Но ведь иногда и с девушками надо поболтать! Сами понимаете…
Сарита понимала.
Вот как ни крути – нельзя без подруг. И посплетничать, и пошептаться, и платье обсудить, и мужчин, и косметику…
Хочется!
А если не с кем?
Тогда в роли подруги может выступить и симпатичная девочка-парикмахерша. Как раз тогда молоденькая Анна начинала работать вместе с матерью. То есть работала-то она с детства. Подать, принести, убрать, помыть… потом начала смешивать краску, потом… так и до клиентов ее допустили. А в тот день…
Так получилось.
Мама Анны Марии, которая и работала в парикмахерской, покушала несвежей рыбки и сильно маялась животом. Анна Мария работала самостоятельно. Вот и села к ней в кресло Даэлис Лассара.
– Какая ж она была хорошенькая, – вздыхала Анна Мария. – Волосы что шелк, глаза громадные, сама вся точеная… словно дорогая фарфоровая куколка. И добрая такая, никогда не скажешь, что Лассара.
Не то чтобы девушки сплетничали о мужчинах. Скорее, Даэлис делилась наболевшим, а Анна Мария – своими переживаниями. Так уж получилось, парень, который нравился Анне Марии, ухаживал за другой девушкой. А он ведь нравился…
У Даэлис была своя беда. Ей не нравился никто.
А род-то продолжать надо?
И как тут выбрать достойного? Чтобы и умный, и красивый, и самое главное, чтобы согласился стать Лассара? Чтобы некромантов не боялся? Это ж тоже серьезно…
А если она полюбит того, кто будет женат? Или будет любить другую? Такое тоже реально.
Потом Даэлис уехала в столицу. Вернулась с мужем. Жила, родила детей…
И… умерла.
Казалось бы, что удивительного? А вот то! Некромант, который помер от болезни, это не некромант, а дрянь! Уж что-что, а со смертью эти друзья договариваются очень быстро. И Даэлис тоже могла. Но ничего не сделала. Ни для себя, ни для малыша – почему?
Она в жизни не болела. Ничем и никогда. Антония, кстати, тоже. Не то б не выжила малявка…
Если бы лесная ведьма девочку к себе не взяла, Анна Мария бы точно помогла. Не смогла бы отвернуться. Но дело-то не в том.
Почему умерла Даэлис?
Ответа у Анны Марии не было. Но было…
– Даэлис заходила ко мне, незадолго до болезни. Дней за десять…
– Вот даже как?
– Она очень за собой следила. Очень… а в тот раз она была в гневе. Я даже не могла спокойно ее волосами заниматься.
– Что такого случилось?
Анна Мария Агуэда прикрыла глаза, вспоминая тот давний день. Такой обычный. Такой запомнившийся…
Даэлис пришла в парикмахерскую не с утра. Ближе к обеду. Почти упала в кресло, швырнула шляпку и сумочку на диван, порвала ленту на шляпке.
– Сволочи!
– Даэлис?
– Сволочи, сказала!
Анна Мария решила, что женщина скоро дополнит свои слова, и принялась за ее волосы. И не ошиблась.
– Как они могли…. Как он посмел мне такое предложить… Грррр! Прокляну!!!
Дословно Анна Мария уже не помнила. Но по рассказу Даэлис, ей сделали предложение. Серьезное. Именно для некромантки. И для ее сына, да…
Не для мужа, не для дочери, Антония пока этих неизвестных не интересовала. Дар у девочки проявился позднее…
Анна Мария не знала, что дар-то проявился с детства. Но Даэлис старательно прятала его. И дочь учила. Люди неприязненно относятся к детям, которые могут поднимать мертвых. А ей хотелось, чтобы у дочки было счастливое детство. Да и муж…
Он стал Лассара. Но зачем ему слишком многое взваливать на плечи?
Вот и считали все, что Антония Лассара – слабосилок. Неспособная. А потом и Долорес это заблуждение поддерживала, и амулеты для девочки делала.
Так вот, Даэлис предложили уйти от мужа. И уехать вместе с сыном.
Ее примут, осыплют золотом, у нее будет все… деньги, власть… все, что она пожелает.
Что взамен? Дети.
Другой муж, другая семья… эта? А пусть живут, как хотят.
Понятно, Даэлис в гневе отказалась. А через несколько дней слегла с болезнью. И умерла, чего уж вовсе никто не ожидал.
Сарита задумалась.
– Вы полагаете… убийство?
– А кто ж его знает. Теперь-то, через столько лет? Уж и косточки истлели…
– Хм, – Сарита не знала о беседе Антонии с матерью, не знала про Ла Муэрте. Но ведь и логику никто не отменял.
– А Даэлис не называла имени этого загадочного господина? Который ей такое предложил?
– Нет. Не называла.
– Ну, может, что-то говорила, как-то старалась на него указать?
Анна Мария серьезно задумалась.
– Нет… наверное, нет. Разве что смеялась, что он как есть – петух.
– Петух?
– Почему-то она заговорила именно так… я уж дословно, наверное, не вспомню… или вспомню? Она смеялась, мол, разнаряжен, как петух на гербе.
Сарита искренне поблагодарила.
Понятно, может, это и ложный след. А может, и нет?
Петух на гербе? Это есть у нескольких дворянских родов. Яркая красивая птица, которая прогоняет нечисть, приветствует солнце, символ боя и борьбы[1].
Сарита постановила себе проглядеть гербовник. А дальше будет видно.
И кто, и что, и как…
– Вот, посмотрите?
Женщина прильнула к зеркалу и поняла, почему Даэлис предпочитала именно этого мастера. Анна Мария сотворила чудо.
Волосы были подстрижены и красивой каштановой шапочкой облегали голову. Прикрывали ушки. Спускались челочкой на лоб и клином на шею.
Выглядела она просто на десять лет моложе. Пряди переливались золотистыми бликами, Сарита встряхнула головой, они взлетели – и легли снова.
– Великолепно!
– Я рада, что вам понравилось.
– Вы просто волшебница!
Анна Мария довольно улыбнулась. Приятно же, когда тебя ценят…
Из парикмахерской Сарита уходила беднее на несколько золотых монет. Но зато довольная и счастливая. А это тоже чего-то да стоит, разве нет?
И на чьем же гербе нарисован петух?
В задумчивости Сарита пребывала до самого вечера.
Пока приехала в поместье, пока готовила, пока отправилась в библиотеку, где самым обыденным образом наткнулась на брата Теобальдо…
– Что-то случилось, чадо Творца?
Сарита скрывать и не подумала. Честно пересказала свой разговор с Анной Марией и поинтересовалась, есть ли в библиотеке гербовник.
Брат Теобальдо даже не задумался. Конечно, гербовник был. Он выдал его Сарите – и вышел вон.
А Сарита принялась копаться в нем, задумчиво разглядывая гербы. И вот ведь проблема… «петухов» было целых шесть штук.
Она выписала их на листочек и решила отправить телеграмму Эрнесто. Пусть Риалон поговорит с тем призраком. Может, что и сложится?
Сарита искренне хотела помочь Тони.
* * *
– Как твое самочувствие?
Амадо затравленно поглядел на отца.
Врачи сотворили чудо. Его буквально вытащили из могилы. Сбили воспаление, прокололи кучу уколов, обработали раны…
Амадо был близок к выздоровлению – физически. А вот душевное состояние парня балансировало на грани между «плохо» и «полный кошмар». Чтобы не сказать непечатно.
К распаду личности Амадо не приближался. Но по ночам орал от страха. И плохо ему было всерьез.
Страшно, жутко, спать он не мог, чудились кошмарные морды, казалось, что вот сейчас он закроет глаза, и…
И – все.
Снотворное тоже не помогало. Тело проваливалось в черный омут, а душа – душа кричала и корчилась от боли и страха. И как ему помочь, Эрнесто не представлял. Наверное, потому, что сам-то ничего и не боялся.
Некромант же!
Дитя смерти…
– Сынок, – Эрнесто присел рядом, погладил парня по голове. – Все пройдет. Верь мне…
– Отец…
Амадо вытащил руку из-под одеяла, сжал ладонь отца. Рука была… жуткой. В гробу – краше лежат. Все вены набухли, все кости наружу…
– Я попросил выписать для тебя хорошего доктора.
– Психиатра?
– Что-то вроде, – не стал спорить Эрнесто. – Я знаю, что ты полностью психически здоров. Я знаю, кто именно тебя похитил. Я просто не знаю, где они сидят.
– Д-да?
– Дай время. Мы до них доберемся.
Вольно или невольно, но слова Эрнесто нашел подходящие. Амадо даже чуточку оживился.
– Кто? Кто они?
Эрнесто махнул рукой на тайну следствия и принялся рассказывать сыну про измененных. Про то, что с ними сотворили.
Про то, что им нужна некромантка.
Ла Муэрте поймет. Да и не такая уж это тайна, если рассудить.
Амадо внимательно слушал. Потом вздохнул.
– Так они… уже давно?
– Да, сын. Все это имеет объяснение. Просто мы раньше о них не знали. А теперь они вышли из тени, и мы их найдем. И уничтожим.
– Правда?
– Я тебе обещаю. Если я тебе пару голов принесу – станет легче?
– Да.
– Тогда я обязательно их принесу. А пока ты должен набираться сил и выздоравливать. И побеседуешь с врачом, от тебя не убудет.
Амадо кивнул.
Когда страхи получают логическое объяснение, они становятся меньше. И незначительнее. Все же в парне было многое от его отца. Просто не проявлялось раньше. А сейчас…
– Я поговорю. Спасибо, отец.
– Не за что.
– А мама где?
Эрнесто замялся. Да уж… скажешь так! С другой стороны, врать – только хуже станет…
– Мама уехала, – просто ответил он. – Оставила письмо, из которого следует, что я ей надоел, а ты вырос. Она хочет счастья для себя.
