Галина Гончарова
Участковый. От стажера до ведьмы
© Галина Гончарова, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Посвящается Ольге Линецкой, без помощи которой Ирина не знала бы и десятой части правил, законов и постановлений. Громадное ей спасибо за терпение и внимание.
Оля, без тебя эта книга никогда не была бы написана.
Глава 1
Бывает ли вам страшно?
До истерики, до сведенных судорогой ног, до желания удрать в ближайшие кустики и уподобиться соседской собачке?
Вот Ирине – было. Именно здесь и сейчас. Пальцы дрожали, спина противно взмокла, в желудке разливался холодок, и вообще, хорошо, что она с утра ничего не ела, ее подташнивало. Омерзительные ощущения не проходили, наплевав на все аутотренинги.
Чего она так нервничала?
А вот!
Женщина смотрела на самую обычную пятиэтажку и не могла тронуться с места. Уже несколько минут… десятков минут не могла. А минутная стрелка ползла все быстрее и быстрее, скоро она уже опоздает. Она пришла пораньше, но хотела зайти вовремя…
Страшно, как же страшно! Струйка пота скользнула в бюстгальтер, разозлив и заставив двигаться.
Да сколько ж можно?!
Справится. Не укусят ее там, впереди… хотя лучше бы укусили… Страшно… Злость на себя помогла собраться.
Держись, Иришка, – и вперед!
Три ступеньки, серые, старые, выщербленные от времени. Ремонт здесь не проходил давно, очень давно. Не самое заметное учреждение области.
Синяя табличка.
Министерство внутренних дел Российской Федерации
ГУ МВД России по Рязанской области
УВД по г. Кораблик
ОПОРНЫЙ ПУНКТ ПОЛИЦИИ № 4[1]
Адрес, время работы, дни приема, телефон…
Да, ей именно сюда.
И – нет, у нее не пропала собака или кошка, у нее нет мужа-алкаша, нет жалобы, она просто идет на стажировку.
Отчего ее так трясет?
Ответа Иришка и сама не знала. Робеем мы перед начальством. Можем не кланяться пулям, но поди, не кланяясь, посиди на собрании, где тебя разбирают по косточкам. Кто же об этом писал? Какой поэт? Не вспомнить, нет, не вспомнить.
Женщина легко дотронулась до ручки, нажала ее вниз. Так легко, и голова совсем пустая, и ноги легко двигаются, только появляется ощущение, что все происходит во сне. Дверь легко поддалась, и Ирина оказалась в маленьком коридоре.
Беленые потолки, выкрашенные масляной краской стены, старый линолеум на полу. Стандартный коридор, как сотни и тысячи других.
Стенды с информацией. Несколько дверей. На одной из них табличка:
Старший участковый отдела полиции по Свирскому району г. Кораблик,
майор полиции Рягузов Евгений Борисович
Имя и фамилия Иришке отлично известны, без всяких табличек. Рягузов. Евгений Борисович. К нему-то ей и надо. И девушка постучала в дверь, сначала осторожно, потом чуть посильнее.
– Войдите!
Голос недовольный.
Ну, извините. Полвосьмого утра ему бы быть довольным? Но сам распорядился, вот Ирина и явилась. А так бы и до двенадцати подушку придавить не постеснялась, после учебки-то!
– Разрешите?
– Разрешаю.
Мужчина лет сорока пяти смотрит на Ирину таким усталым взглядом, что женщине стыдно за себя становится. Человек явно не спал всю ночь, белки глаз красные, мешки под глазами, а перегара нет. Это не алкоголь, видно работа была.
Седые волосы, некогда русые, а теперь невразумительного цвета, бульдожьи брыли, крупная фигура с некогда могучими мышцами, теперь основательно заплывшими жирком, мятая (что уж там) форма.
Ирине стало его по-человечески жалко.
Кажется, ее приняли за очередного заявителя, а человеку и так плохо.
– Разрешите доложить, стажер, лейтенант полиции Алексеева Ирина Петровна прибыла для прохождения службы!
– А-а…
Оценивающий взгляд проходится по Ирине. Она стояла спокойно, хотя чего ей это внешнее спокойствие стоит… не суетиться, не дергаться, не елозить руками или ногами понапрасну, не переступать с места на место, не поправлять юбку, не…
Она спокойна, она уверена в себе, она… черт, какие же привязчивые эти аутотренинги!
Она и так отлично знает, что видит начальник.
Сначала – форму.
Вычищенную, отглаженную, накрахмаленную рубашку с погонами лейтенанта, удобные туфли на каблуке-пятерке, уложенные волосок к волоску рыжеватые пряди.
Нет, не краска.
Конопушки на носу это подтверждают достаточно красноречиво. Да, рыжая. А если приглядеться – то еще и кудрявая. Ничего, тугой хвост и челка отлично решают эту проблему.
В остальном же…
Овал лица – сердечком, глаза большие, серые, нос обычный, деревенский, никакой аристократии там не отмечалось, губы тоже вполне средние.
Сексуальность?
При нынешнем уровне косметологии можно и из коровы королеву сделать, были б деньги на тюнинг. Но у Ирины на лице даже тонального крема нет.
По уважительной причине.
Вечно она забывается, потрет то глаза, то губы, то щеку… вот и получается боевая раскраска племени команчей. На работе это ни к чему. Можно, конечно, и дамы этим вовсю пользуются, но… потом, когда она освоится и нервничать не будет.
Взгляд идет сверху вниз.
Да, выпуклости там есть. Равно как и вогнутости, все в нужных местах. Хотя и не очень выразительное.
Среднестатистическое.
Опять-таки, не благодаря диетам и гимнастикам.
Просто – общага, стипендия и тренировки. Поневоле не отъешься.
Средний рост, средние ноги, Ирина все сделала, чтобы быть обычной. Усредненной. Как все. Начальник смотрит без особого одобрения, но и без порицания. Видимо, худшего ожидал.
– Значит, на стажировку.
– Так точно.
– На полгода.
– Так точно.
– Ладно, присаживайся. Можешь меня звать по имени-отчеству или майором.
Ирина кивнула.
– Спасибо, Евгений Борисович.
Стул был специально, что ли, предназначен для посетителей? Чтобы не задерживались?
Под чью попу его проектировали, неизвестно, но все выпуклости и вогнутости приходились решительно не туда. Еще и чулки порвать можно.
Да, единственное, что Ирина себе позволила, это чулки, а не колготки. И вот не надо тут про эротику. Никто не задумывался, что чулки намного практичнее?
Когда ты рвешь колготки, ты выбрасываешь сразу все.
Когда ты рвешь чулки, ты можешь выкинуть один чулок из пары. А второй-то у тебя останется.
Сексуальность?
А вы знаете, сколько сейчас колготки стоят? Экономия!
– Полгода, значит.
Ирина промолчала. А то он сам не знает?
Как становятся участковыми? Нельзя сказать, что это быстрый и легкий процесс. Вот создается у народа впечатление, что чуть ли не с улицы, пришел, написал заявление, выдали оружие – и крутись, как хочешь.
Ага, два раза!
Не-ет, стать в наше время участковым не так-то легко и просто.
Для начала нужно образование. Юридическое, высшее.
У Ирины, так уж получилось, оно было. Повезло.
Потом надо написать заявление. И не просто так. Нужны рекомендации от сотрудников полиции, не меньше двух человек. Как Ирина пыталась их получить, это отдельная история. Одну-то ей дали сразу, а вот за второй побегать пришлось, да…
Около года идут проверки-согласования-рассмотрения.
Мало ли что?
Мало ли кто?
А тесты? Медкомиссия? Военкомат? Пусть только для мужчин, но есть ведь такое, из песни слова не выкинешь!
Все это только малая часть от нужного. Поверьте, к концу медкомиссий вы навсегда возненавидите всех врачей мира скопом и каждого по отдельности. Чтоб не обидно было.
Чего только одни психологи стоят! Это они в блогах – добрые, а на работе – звери. Хуже крокодилов.
А полиграф?
Не тот, который Полиграфович, а тот, который детектор лжи? А ведь на нем реально тестируют. И чего они там понапишут…
Ирина-то личное дело свое точно не увидит. Не в ближайшие годы.
Жуть жуткая.
А когда все пройдено, начинается учебка. Фактически казарма, где тебя учат всему, что может понадобиться. В том числе и обращению с оружием, и бумажки заполнять, и спецсредства – наручники, дубинки, светошумовые и газовые гранаты, химловушки, средства индивидуальной защиты – бронежилет, противогаз, каска, и… Всего не перечислишь.
И лишь потом тебя допускают на стажировку.
Вот и сидит Ирина сейчас пред светлыми (красный – не темный) начальственными очами. Сидит, глядит…
Стажер – пока еще зверюшка бессловесная. Скажет начальство прыгать и тявкать, ей останется только высоту и громкость уточнять. Хорошо хоть минимальный оклад платят, на овсянку хватит. И койку в общаге дали.
– Ладно, давай я тебя прикреплю, наверное, к Ивану Петровичу. Пусть возится.
Ирина с готовностью поднялась со стула.
– Только учти, коллектив у нас молодой, вздумаешь хвостом крутить, ничего хорошего не получится.
Ирина молча кивнула. А что тут скажешь? Что мужчины ей в ближайшие лет десять точно не нужны? Не аргумент.
Начальник поглядел с сомнением, но добавлять ничего не стал и потянулся к селектору, обдав Ирину запахом ядреного мужского пота.
Пискнула кнопка.
– Иван Петрович, зайди ко мне.
Через пару минут на пороге кабинета появился мужчина лет сорока, подтянутый, прямой, как палка, с полностью седой головой, яркими голубыми глазами и улыбкой дурачка и шутника.
– Разрешите?
– Входи, Иван Петрович. Вот, знакомься, твой новый стажер, Алексеева Ирина Петровна.
Иван Петрович кивнул.
– Берешь, приставляешь к делу, на следующие полгода это твоя забота. Понял?
– Так точно.
– Тогда – свободны.
Ирина отлепила попу от жесткого стула и поднялась, понимая, что аудиенция окончена.
Иван Петрович отдал честь, развернулся и вышел. И уже в коридоре осмотрел девушку.
– Стажер, значит…
– Так точно.
– Ладно. Пойдем, я тебя с ребятами познакомлю.
Кабинет участковых был рядом с начальственным.
Четыре стола, на трех стоят компьютеры, на четвертом ничего нет. В углу здоровущий принтер, в другом углу шкаф, сейф… Четверо мужчин, которые воззрились на начальника, а потом на девушку за его плечом.
Выражение лиц у них было примерно одинаковым. Это что за явление?
Ирина вздернула подбородок повыше и изучающим взглядом принялась осматривать своих новых коллег.
Ну… что тут скажешь?
Не в восхищении. Королева не в восхищении.
Первый стол, самый ближний к двери.
Молодой человек лет тридцати. Круглое лицо, тип – крестьянский парень, этакий простоватый Иванушка. Разве что волосы не русые, а неопределённо-темные, ну и глаза серые. Крепкое телосложение, слегка туповатый вид.
Как там с умом? Посмотрим…
Второй стол, чуть подальше – противоположность. Симпатичный светловолосый мужчина, даже смазливый. В очках, вид этакой очаровательной беспомощности.
Учитывая, что зрение должно быть если и не стопроцентным, с небольшими отклонениями, то хотя бы не требующим очков или линз…
Маска? Но на бабушек должно действовать убойно. Этакий тип «заботливого внучка». И через дорогу переведет, и авоську донесет.
Третий – постарше остальных. Лет тридцати пяти – тридцати семи. Лицо больше всего напоминает любопытную сороку. Вот если бы ее мужчиной сделать, так бы сорока и выглядела. Острый нос, острый подбородок, даже манера смотреть – сорочья, голову к крылу и исподлобья.
Хотя с возрастом Ирина вполне могла на пару лет туда-сюда и ошибаться. Люди разные, кто следит за собой, кто не следит…
– Так, ребят, знакомьтесь. Это наш новый стажер. Ирина…
– Просто Ирина, – пискнула как дура Ирина и сама смутилась.
– Просто Ирина. А это наши сотрудники. Коля, он же Николай Иванович Рябов, – кивок на «Иванушку», – Сеня, или Семен Игоревич Живцов, – на этот раз идет кивок в сторону очкарика, – Саша, Александр Сергеевич Волынский. – «Сорока». – Меня можешь называть просто Петрович. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Вот и отлично.
Иван Петрович опустился на свой стул. Ирина так и осталась стоять посреди кабинета.
Проверка?
Ну-ну…
Вот кто бы сомневался, первым разговор начал Саня. Ирина от него так и так ничего хорошего не ждала.
– Ирочка, скажите, а вы везде рыжая?
– Нет. В некоторых случаях я розовая, – без тени смущения отозвалась Ирина. – Что-то еще узнать хотите?
Саня хмыкнул, но не отступил.
– Да. Размер бюстгальтера?
– Думаю, у вас окружность груди не меньше ста сантиметров, – пожала плечами Ирина. – Берите пятерку, не ошибетесь. Если что – ваты подложите.
Своего рода ритуал. Обижаться на такое – крепко не уважать себя. Поддаваться – тем более не уважать.
Если ты женщина. Если ты пришла на мужскую работу и в мужской коллектив. Если ты хочешь стать своей и остаться на этом месте.
Правило простое – всегда держать лицо. И никогда ничего не принимать близко к сердцу. А то ведь хуже будет.
Их четверо, она одна, дай только малейшую слабину, только прогнись – и никогда «своей не станешь». Максимум – комнатной геранью, украшением подоконника. Или того хуже, начнутся в коллективе «собачьи свадьбы», видели мы такие.
Нет уж. На работе можно быть только «своим парнем», во всяком случае – для Ирины. А значит, держать лицо до последнего.
Так что Ирина мило улыбалась, не показывая тревоги или злости. Подумаешь, бюстгальтер. Она бы и на что-то похлеще не среагировала.
– Сань, успокойся, – махнул рукой Петрович. – Ириш, мы тут без чинов, так что садись сюда и рассказывай.
– О чем? – послушно опустилась на указанный стул Ирина.
– Кто, откуда, какими судьбами…
– Стажер. Из университета. Потом учебка, потом сюда попала, – Ирина отвечала спокойно и равнодушно. Вот так сложилось.
– Юридический заканчивала?
– Ага.
– А что в адвокаты не пошла? В конторку какую? – Это уже блондинчик Сеня.
Причина была, и веская. И переводиться в другой город с потерей курса, и идти в участковые, но не озвучивать же ее здесь и сейчас?
Ирина пожала плечами.
– Адвокатом меня не возьмут, знакомств нет, практики нет, денег нет. Бумажки перекладывать? Без варианта карьерного роста?
– А то здесь у тебя есть возможность вырасти, – скривился Саня. – Так до смерти участковым и проходишь, как Петрович.
Ирина пожала плечами еще раз.
– Кто ж его знает. А вдруг я преступление века раскрою? Или супершпиона поймаю?
– Детективов начиталась, что ли? Там, где блондинка и Джеймс Бонд? – продолжал издеваться Саня.
– Кино насмотрелась, – парировала Ирина, понимая, что вот этому спуска давать нельзя. Ибо не фиг! – А в блондинку перекраситься можно в любой момент, только вот шпиёна найду. Американского.
– Чего сразу американского?
– Да я непривередливая. Хоть бы и конголезского… – Ирина улыбалась, всем видом показывая, что происходит дружеская пикировка. – Вот как только, так и сразу.
– Шпионы, это хорошо. Ир, а у тебя ничего попроще нет? – Петрович смотрел на юбку и туфельки взглядом инквизитора.
– Форма же…
– Ты на каблуках весь день побегаешь – все проклянешь.
В этом была истина.
– А если брюки?
И удобная обувь, понятно?
Ирина кивнула.
– С завтрашнего дня переоденусь.
– Музыку принести? – Саня, Саня, ну что ж ты трещишь, как жир на сковородке?
– Несите, – широким жестом разрешила Ирина. И опять обратила внимание на Петровича.
– Ты вообще, местная?
– Не-а. Деревня Ледянкино. – Информация была далеко не секретной.
Да, деревня. И что?
Не дярёвня же?
– Родители, братья, сестры?
– Все в наличии. А еще козы, коровы и куры.
Петрович невольно улыбнулся.
В принципе, картина была ясна. Приехала девочка из деревни, поняла, что юристов много, а работы мало, надо как-то в городе зацепиться. Почему бы и не так?
Койку дали, учат, работа будет… А там и замуж выскочит, в декрет уйдет.
– Ириш, тебе лет сколько?
– Двадцать три.
Скоро будет двадцать четыре, но это уже детали.
– Парень есть?
– Нет.
Выводы Петровича стремительно подтверждались. Ирина понимала, о чем думает мужчина, но не торопилась его разубеждать.
Зачем?
Все в меру, в свое время. А кричать – я не такая, вы обо мне неправильно думаете! Найдите занятие глупее! И вообще, первое впечатление от нее не самое плохое, а остальное приложится в ходе работы.
На столе зазвенел телефон. Петрович протянул руку и снял трубку.
– Опорный пункт полиции номер четыре. Участковый Куницын слушает.
Из трубки, захлебываясь, рванулся истеричный женский голос. Петрович послушал пару минут, потом вздохнул с таким видом, что Ирине даже стало его жалко.
– Хорошо, Марина Ивановна. Сейчас приеду.
Визг продолжился.
– Я же сказал. Сейчас буду.
Дослушать пришлось до конца. Еще примерно минут десять, вставляя «да-да», «конечно» и «собираюсь», Петрович изображал мученика телефонного. Потом визг стих, мужчина положил трубку, осторожно, как гранату, и вздохнул.
– Гнидская.
Мужчины выразили сочувствие всем своим видом.
– Ну что, стажер, собирайся. Потопали.
Ирина кивнула и встала со стула, демонстрируя, что она всегда готова.
Участковые проводили ее взглядом.
На улице царила ранняя апрельская весна.
Петрович улыбнулся солнышку и повернулся к Ирине.
– Ну, пошли. А то Гнидская весь мозг выест.
– Гнидская? – не удержалась Ирина. – Дал же бог фамилию.
– Вот еще. Так-то она Глинская. Утверждает, что родственница тех самых Глинских, которые мамочка Ивана Грозного. Но такая гнида…
Ирина кивнула.
– А что случилось?
– Да ничего у нее не случилось. Скучно бабе, вот и все. Дети выросли и разъехались подальше от мамуси, а тут еще сосед сверху ремонт затеял. Догадываешься, как не повезло бедолаге?
Ирина догадывалась. Даже сочувствовала.
– А мы что там делать будем?
– Вести разъяснительную работу, – мрачно проворчал Петрович. – Пошли. И давай-ка завтра в джинсах и в удобной обуви.
Ирина кивнула. Не объяснять же, что она производила первое впечатление. А для этого нужен был костюм и приличный вид. Второго-то шанса его произвести не будет. А потом можно и в джинсах.
Если ее возьмут на работу, вопрос другой. А стажеру пока форма не полагается. Не выдают.
Идти, по счастью, было недалеко.
Петрович топал вдоль пятиэтажек, с кем-то здоровался, кому-то пожимал руку… Чувствовалось, что его в этом районе хорошо знают и уважают.
– Опять…
Иван Петрович решительно свернул с дороги и направился к столу, за которым сидела компания из трех человек.
Ирина определила бы их как работяг в запое.
Бывают такие, заработают и гулеванят. Потом выйдут из запоя, опять заработают – и опять гулять. Дело житейское, бывает…
– Как дела, Витя?
Один из «работяг» поднялся со скамейки и пожал протянутую руку.
– Потихоньку, Петрович. Ты-то как?
– Наша служба и опасна, и трудна, сам знаешь, а у тебя смена закончилась?
– Да. Ты не волнуйся, Петрович, я свою норму знаю. Выпью ведро – и стоп.
– Ведро – не беда, ты главное, не бушуй.
Витя развел руки, почти что с извиняющейся улыбкой.
– Постараюсь, Петрович.
– Всего хорошего.
Иван Петрович козырнул – и направился прочь от скамейки.
Ирина ждала пояснений.
– Это Витя. Человек хороший, работает на буровой платформе, нефтяником. Полгода там, полгода тут.
Ирина хмыкнула.
– Тяжело семье, наверное.
– Жена особо не страдает. Денег он дает достаточно, а остальное… всякое бывает. Сама понимаешь.
Ирина кивнула.
Вот уж что она отлично понимала.
– Вот приезжает Витек, отдает ей деньги, а на заначку начинает гулять. Потом находится добрая душа, кто-то да стукнет, что жена – неверна, ну и начинается у мужика гон.
– Гон?
– Ага. За любовниками. Гоняется и норовит их рогами забодать.
– А как он узнает – кто?
– Он и не узнает. Тут как повезет.
– А жену он не трогает?
– Нет.
– Хоть тут повезло.
– Гуляла б она поменьше или поосторожнее, нам бы всем бы повезло, – махнул рукой Петрович. – Всё, пришли.
Стандартная «брежневка».
Пять этажей, серые прямоугольники бетонных плит, плоская крыша. Подъезд, стены, окрашенные в зеленый цвет, третий этаж.
Дверь, в которую позвонил Иван Петрович, отличалась от остальных, как Золушка от своих сестер. Фанерная, старая, поставленная во времена коммунизма, когда, как известно, в стране воров не было. И все друг другу доверяли, ага.
Точнее, знали, что лезть бессмысленно, все равно ничего ценного не найдут.
Иван Петрович вздохнул, поправил фуражку и нажал на кнопку звонка.
Такого же старого, как и дверь.
Долго ждать не пришлось, дверь распахнулась сразу же, едва не треснув участкового по носу, и на лестничную клетку вылетело – оно.
Выглядело это оно как седая женщина преклонных лет, невысокая и полноватая. Но визжала так, что Ирина тут же заподозрила в ней потомка гарпий. Вдруг они из древней Греции мигрировали и размножились? Потомство оставили?
Вот, и пальцы с когтями… то есть ногтями метровой длины… Она хоть не плотоядная? Какая ж чушь лезет в голову!
– Наконец-то!! Часа не прошло!!
– Здравствуйте, Марина Ивановна.
– Чего – здравствуйте! А это еще что такое?
– Стажер наш, – вежливо ответил Иван Петрович. – Так что у вас случилось?
– А вы не слышите?
Нет, ничего Ирина не слышала. И подозревала, что за визгом этой мадам можно и вовек ничего не услышать. Оглохнешь…
Наконец они оказались в квартире, прислушались…
Примерно через пятнадцать минут послышался робкий стук. Кажется, кто-то пытался заколачивать гвозди. Очень деликатно.
– Вот!! Прямо же по голове бьют!!
Иван Петрович вздохнул, покивал и попрощался с хозяйкой.
Не сразу, конечно.
Пришлось узнать все, что она думает о правительстве, о каждом из министров в частности, о полиции в целом и лично об Иване Петровиче.
Про стажера и говорить не приходится.
Ирина поняла – вот из-за таких, как все вышеперечисленные, океаны забиваются пластиком, а бактерии дохнут на подлете. Страдает экология, ботаника, зоология, а уж что происходит с экономикой и с политикой, вовсе подумать страшно. А приходится…
Обо всем приходится думать мадам Глинской. Ибо – некому больше, некому! Не тем правительство занято! Вот она бы…
Но все кончается. Так что они поднялись в квартиру этажом выше и позвонили. Уже во вполне приличную металлическую дверь.
Им открыл мужчина лет сорока пяти.
– Иван Петрович, здравствуйте.
– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.
– Опять?
Иван Петрович пожал плечами. А что поделать? Да, опять, да, снова, да, нет выбора.
– Что в этот раз?
– Дмитрий Сергеевич, да было бы что…
– Это – да, – согласился мужчина. – Я уж квартиру продавать собираюсь.
Иван Петрович вздохнул.
– Я вас понимаю.
– Куплю подальше отсюда. А то с такой в одном подъезде жить – это сразу помереть можно. Может, вам чая предложить? Хотите?
– Да нет, спасибо. Покупателя-то уже нашли?
– Да, – лицо Дмитрия Сергеевича озарилось воистину мефистофельской улыбкой. – Уж извините, Иван Петрович, не обижайтесь.
– Дмитрий Сергеевич?
– Это армянская семья.
Ирина посмотрела на участкового. Выглядел он так, словно у него без наркоза зубы рвали.
– Сколько их?
– Восемь человек. Двое взрослых, бабушка и пять детей.
Ирина представила всю эту компанию в брежневской двушке. Подумала пару минут. И невольно улыбнулась.
Как там назывался тот гоголевский рассказ? Страшная месть?
Вот-вот. Кажется, это оно и есть.
И все она понимает. И Петровичу придется на вызовы ездить, и эта гарпия их достанет. Но…
Пойдите, скажите, что она это не заслужила?
Вечером у Ирины гудели ноги. Не помогали даже удобные туфли. Болело всё.
Она плюнула, достала тазик, налила туда горячей воды и со вздохом облегчения погрузила в нее измученные ноги. Сыпанула гость морской соли, размешала прямо ногой, кристаллики приятно покалывали подошву. Поставила рядом чайник с кипятком, компьютер, откинулась на подушку… Хорошо!
Кто сказал, что в таких простых минутах нет жизненного счастья?
Комната общежития была рассчитана на двоих. Двое и жили. Она и Люся.
Люся носила красивое имя Людмила, которое шло ей не больше, чем корове седло, была полноватой, улыбчивой и влюбчивой. Твердо знала, что ее судьба где-то рядом, и не уставала это проверять.
Судьба оказалась вредной и примерно после третьей проверки начинала прятаться, придумывать отговорки и алиби. Люся не унывала.
Она искала любовь и гарантировала взаимность каждому, кто решил проверить ее на совместимость.
Что она делала в полицейском общежитии?
Кто вам сказал, что в полиции не работают женщины? Еще как работают.
Люся была отличным кадровиком. Но – увы.
Как у нее получалось с бумагами, так же не получалось с мужчинами. С мужем она развелась, а поскольку стерва-свекровь позаботилась изначально, чтобы Люсе и плафона с люстры при разводе не досталось, пришлось после развода даме возвращаться в общагу. Хорошо хоть койку дали.
Ирину соседка не раздражала. Подумаешь, гулящая. Бывает.
Она же не за деньги, а по состоянию души. Вот человек такой, что теперь?
Ирину она не агитирует, личную жизнь ей не устраивает, не пьет, не курит, а что приходит поздно… так не всегда же! А если и приходит, то тихо ложится и спит.
Зараза? А вы предохраняйтесь. И диспансеризацию проходите вовремя.
Вот и сейчас Люси не было.
Ладно, найдется, никуда не денется.
А у Ирины завтра тяжелый рабочий день. Стажерский.
Ирина махнула рукой и достала из шкафа шоколадку «на черный день».
Гулять так гулять.
В следующие несколько дней она познавала Истины.
Да-да, именно так и с большой буквы.
Она узнала, что работа участкового – это постоянно на ногах, и возблагодарила того, кто придумал повседневный вариант формы.
Брюки, берцы… о, эта чудесная обувь.
Ходить удобно, нога не потеет, а ударить можно так, что враг всю оставшуюся жизнь фальцетом петь будет.
Еще в обязанности Ирины теперь входили бумаги. Много бумаг.
Стажер априори существо бесправное, ну или хотя бы подчиненное, а потому на нее свалили все, что надо было оформлять. И ведь не возмутишься – тоже надо. Тоже часть работы.
Заодно на нее повесили дежурство по кухне. Но тут Ирина тоже не обиделась – остальные участковые тоже там дежурили.
Кухня? Крохотный кабинет, размером не с самую большую ванную комнату, в который чудом втиснулись стол, стул, микроволновка и холодильник времен так юрского периода, на который регулярно находили приступы судорог, и тогда он начинал трещать, как безумный. Ощущение было, как будто где-то рядом работает пулемет и немцы идут в атаку. Ирина первый раз даже испугалась.
Потому майор и решил оборудовать кухню в отдельном кабинете.
Еще там были одноразовые стаканчики, чай, кофе, какие-нибудь печеньки… все скидывались в общий котел и сдавали деньги.
Почему одноразовые? Мыть не надо.
Да и посетители разные бывают, не поить же из своей чашки? Вот еще не хватало. Такого нахватаешься – не вылечишься. А иногда их приходилось отпаивать валерьянкой. Иногда и чем покрепче не помешало бы.
Обязанности дежурного по кухне состояли в выключении бытовой техники из розеток, все проверить, протереть, выкинуть, вынести мусор, докупить недостающее.
Мужчины сразу предупредили, что не стоит покупать ничего с вареной сгущенкой (ее не любит Коля) и ничего апельсинового или лимонного (Петрович не уважает химический аналог цитрусовых). В остальном свобода рук.
К их чести, сами они точно так же все протирали, убирали, выносили и не пытались свалить на другого свою очередь.
Хороший, сработавшийся коллектив.
К Ирине отнеслись достаточно спокойно, и через пару дней она поняла, почему так. Ей здесь полгода стажироваться. Если никто не уйдет, мест просто нет. Если уйдет – в другое место. А значит, можно попробовать завести интрижку. Скрасить себе рабочие будни.
Ирине этого решительно не хотелось, и она старательно держала дистанцию.
Очередной вызов разорвал тишину кабинета.
Петрович снял трубку, послушал и кивнул Саше.
– Возьми.
Ирина навострила уши. Разговор вышел коротким, Саша бросил трубку на рычаг и поднялся.
– Опять? – сочувственно осведомился Петрович.
– Ага. Вот козел…
Кажется, остальные участковые разделяли его мнение.
– Что случилось? – рискнула спросить Ирина.
– Погромщик у нас завелся, в Соротском районе, – зло ответил Сорока.
– Не погромщик, а козел, – фыркнул Коля. – Прикинь, залезает в дом, переворачивает все вверх дном – и сваливает. Никто ничего не видел, не слышал, зато на стене рисунок в виде какой-то фигни оставляет, типа козлячьей морды…
– И ничего не пропало?
– Сань, возьми девочку с собой, пусть полюбуется, – подал голос Петрович.
Ирина посмотрела умоляющими глазами. Пожалуйста, сидеть и писать уже надоело! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Видимо, взгляд получился выразительный. Саня скривился, но кивнул.
– Ладно. Пошли.
Ирина накинула форменную куртку и выскочила на улицу вслед за Саней. Естественно, пешком.
Почему не на машине? А не убийство, знаете ли, а бензин казенный. И вообще, дорогой.
Тоже еще вопрос, страна сидит на добыче нефти, а своим гражданам ее продает втридорога, кому рассказать, пальцем у виска покрутят.
Разве что на велосипеды перейти? Но их Ирина не любила. Умела ездить, но – вот. Не возникло у них понимания, может, из-за собак, которые очень любят велосипедистов, а может, из-за того, что у нас в городах дорожек для велосипедов нет, по тротуару ехать неудобно, а по дороге…
Видела Ирина, как машина велосипедисту по заднему колесу поддала.
Ах, какой был красивый полет… И какое грустное получилось приземление.
– А давно этот вандал промышляет?
– Около трех месяцев, – зло махнул рукой Саня. – И все на моем участке пакостит, сволочь!
Александра можно было понять. Люди пишут жалобы, их приходится рассматривать, открывать дело, закрывать дело, прибавляется куча работы, да и недовольное начальство начинает ставить сотрудника в интересные позы.
– И никто-никто ничего не видел?
Александр вздохнул.
– Там район такой… если кто чего и видел, все равно всем наплевать. Придем – увидишь.
Ирина кивнула.
Ладно, сначала посмотрим, потом спрашивать будем.
Район действительно оказался не из лучших.
Барачные послевоенные дома. Одно-, двухэтажные, все коммунальные, конечно, на шесть-восемь семей, с туалетом во дворе и водой из колонки.
Газ? Только электричество. И – мусор вдоль дороги.
Мусорных баков здесь предусмотрено не было, а потому мусорные пакеты люди попросту выставляли к дороге. С утра проезжала машина и все собирала.
Видимо, у города нет денег на мусорные баки. Зато мэр на «мерседесе» ездит… Вот пересел бы на «калину», а на разницу в цене…
Мечты, мечты…
Дома были самые разнообразные, видимо строились без плана, руля и ветрил, кто во что горазд. Раньше, при советской власти, народ верил, что их будут расселять, давать квартиры… После перестройки те, кто поумнее и пооборотистее, начали всеми правдами и неправдами выбираться из своих жилищ в более приличные. Остальные тянули лямку.
Этот барачный дом был одноэтажным.
Александр посмотрел на него взглядом потомственного страдальца, вздохнул, поправил фуражку и направился к воротам.
Да, там еще и дворики были. Одна сотка, не больше. Должны же где-то туалеты стоять?
Ни погулять, ни животное выпустить… Да и просто заводить его в таких условиях – садизм чистой воды. Это человек – тварь неприхотливая, где хочешь выживет, а зверя-то за что?
Дворик, шесть квартир, у крайней суетится толстая очкастая тетка самого что ни на есть куриного вида. Знаете, есть такие… Им все надо, везде они лезут, во всем хотят участвовать, визгу, шума и проблем от них – втрое, а пользы… Ее и родные-то не дожидаются. Курица-с.
Ирина даже хмыкнула, когда тетка бросилась им наперерез, заквохтала, замахала коротенькими ручками, словно крыльями.
