Галина Ивина
Врата в Астрал. 1 том
Глава 2 Лучший друг
После занятий Нортон вышел на школьный двор. Стоя у всех на виду, он получил очередную порцию насмешек. Каждый «умник» считал необходимым прокомментировать фото дня с участием его отца.
– Эй! – крикнул кто-то. – В каком баре зависает твой папаша? Нам тоже хочется хорошенько отдохнуть.
– Да, фамильное сходство очевидно, – буркнул парень из параллели, проходя мимо.
– Сразу видно, что отец научил тебя, как поэффектней грохнуться на викторине.
И в самом центре этого безобразия царила Лили Лайт. Она стояла неподалеку и улыбалась с заслуженным превосходством. В какой-то момент Нортону показалось, что она оценивает его или пытается что-то в нем разглядеть. В любом случае, смотрела она странно, чем жутко его смущала. Впрочем, у него и в обычные дни от нее по коже гулял мороз. Глядя на нее, он всякий раз задавался вопросом: почему эта самовлюбленная стерва запала ему в душу?!
Конечно, Нортон не смел фантазировать, будто вызвал у нее чувственный интерес. Он знал, что единственная причина, по которой она его изучает – задумка очередного фото-прикола. Чтобы сбежать из-под прицела грозного объектива Лили, парень покинул школьный двор.
Минут десять он бродил вдоль высокого забора, пиная камешки. Успел сделать пару мрачных кадров луж и веточек голых деревьев на фоне пасмурного неба. Наконец, явился Протей. Размахивая руками и радостно крича, эта конопатая оглобля привлекла внимание окружающих.
Увидев, что он не сменил школьную форму на повседневную одежду, Нортон похолодел от ужаса. Быстро приблизившись к другу, схватил его под локоть и потянул за собой.
– Ты издеваешься? – зашипел он, стараясь не замечать озадаченные взгляды вокруг. – Пришел в форме семнадцатой школы.
– Ой, точно, – Протей расцвел в белоснежной улыбке. – Я забыл, что теперь мы враги.
Нортон покачал головой. В этом и был весь Протей. Отличаясь добродушным нравом, он не разделял мир на черное и белое. Наверное, поэтому и нравился всем подряд.
– Ты хоть сменную одежду не забыл? Все-таки не на киношку собираемся.
– Все взял, – отчитался довольный Протей. – И пижамку тоже. Не бойся, твою не попрошу.
В его голосе звучала особая жизнерадостная смешинка, от которой меланхоличного по природе Нортона тянуло улыбнуться. Хотя шуточки у Протея чаще всего не поднимались выше уровня детского сада.
Ребята направились к автобусной остановке. Нортон посматривал по сторонам, проверяя не попал ли в поле зрения излишне наблюдательных одноклассников. Не хватало еще, чтобы кто-то заметил, что он ушел в компании парня из конкурирующей школы.
– Ты подумал над кадром? – физически подготовленный Протей поспевал за резвым Нортоном. Но даже торопясь и касаясь серьезной темы в разговоре, он говорил так, будто не прекращал улыбаться.
– Помнишь, что у нас на старой маслобойне получилось?
Протей одобрительно фыркнул, что должно было означать полное согласие.
– Жаль, тогда ты не догадался мою рожу снять крупным планом. Теперь вот позировать придется.
– Хороший фотоаппарат, – напомнил Нортон, подняв указательный палец вверх. – Ты же сам хочешь его выиграть.
***
Уроки закончились, а Лили до сих пор потряхивало от увиденного. Нэнси стояла рядом, совсем, как живая! Она ведь ей не приснилась! От жалящей мысли, что подобное видение говорит о психическом отклонении, девушка не находила себе места. Она надеялась, что никчемные разговоры подружек развеют ее страхи и потому болталась перед школой вместе с Миленой и Евой.
Там она приметила Нортона. Наблюдение за ним оказалось любопытней, чем болтовня подружек. Они говорили о модных сумочках и о том, какой крикливый макияж сделала девчонка из параллели. Обычно Лили приходилось поддерживать подобные беседы и делать вид, что разделяет мнение подруг. Просто потому, что не хотела к концу обучения остаться одна.
Быть одиночкой, значит занять место «белой вороны». Претендовать на него было чистым самоубийством, поэтому любой новичок становился мишенью Лили Лайт. Уж лучше кто-то другой, чем она… А Нортон сам напросился с этой глупой викториной по математике.
– Ты Эмму видела? – спросила Ева голосом, в котором доминировали нотки «фи-фи-фи».
– Ой, да! – отозвалась Милена, закатывая глаза к густо подкрашенным бровям, как будто хотела без зеркала проверить на месте ли они. – С такой отвратной сумочкой пришла, ужас. Это же почти розовый цвет. Такая пошлятина.
– Согласна, Лили? – обратилась к ней Ева, и девушка вздрогнула.
Тайком следя за Нортоном, она невольно представила его моделью свой конкурсной фотографии. Увлеклась подбором удачного кадра и перестала слушать, о чем говорят подружки.
– Да-да… – отмахнулась она. – Согласна.
– Но ты видела? – настаивала Ева. Вместе с Миленой они пристально уставились на нее, словно готовились отказаться от дружбы в случае неправильного ответа.
– Не-ет… – протянула Лили, надеясь, что выглядит достаточно виноватой.
На лицах подружек появилось выражение, схожее с предвкушением праздника.
– Скоро Эмма выйдет, и ты сама убедишься, – гаденько хихикнула Ева.
– Можешь сфоткать ее, если тебе так нравится фоткать всех подряд, – подсказала Милена, манерно поводя рукой, будто в самом воздухе находились места, к которым ей было неприятно прикасаться. – Вдруг Эмма завтра придет с другой сумкой. Такой компромат пропадет…
Лили мысленно согласилась с точным замечанием. Грех не воспользоваться чьей-то вопиющей ошибкой, особенно если ее совершила безупречная стерва.
Долго ждать не пришлось. Скоро самоназванная законодательница школьной моды, вышла на улицу. Ее сумочка, действительно, оказалась пределом безвкусицы, и, судя по тому, как Эмма пыталась спрятать ее за спину, она поняла свою ошибку.
Сделав удачный кадр, Лили усмехнулась, но торжествовала не долго: Эмма ее заметила. Отобрала у подружки неприметную сумку, впихнула ей свою розовую и нервной походкой приблизилась к Лили.
– Удали, – сложив руки на груди, потребовала она с нажимом.
– Что удалить? – Лили прикинулась непонимающей.
– То фото, что сделала.
– Ах, то самое, на котором у тебя в руках розовая сумочка?
– Это не моя, – сквозь зубы процедила Эмма. Ее хорошенькое личико исказилось от отвращения, и стало заметно, что оно покрыто слоем плотного макияжа. – Ее Берта принесла.
– Да?! – Лили наслаждалась выражением бессильной ярости на лице соперницы. – И ты весь день носила сумку Берты? Что это за акт благотворительности?
Эмма даже не попробовала скрыть злость и отчаянье. Трясясь от гнева, она максимально близко придвинулась к Лили и угрожающе прошипела:
– Если ты разместишь это, все узнают, где твой папаша проводит вечера.
– Он бухает, – резанула Лили и с вызовом спросила: – И что?
Эмма коварно улыбнулась краем губ, и вальяжно протянула:
– Ну, например, он может вызывать проституток. Несовершеннолетних.
– Ты!.. – Лили едва не захлебнулась от наглости мерзавки. Кинула быстрый взгляд на подружек и убедилась, что те ничего не услышали: – Не докажешь.
Эмма расплылась в самодовольной улыбке, в которой угадывалась ее уверенная победа, и сказала на прощанье:
– Зачем доказывать? На такую щекотливую тему достаточно намека.
Эти слова продолжали пульсировать в висках Лили, повторяясь снова и снова. Она понимала, что банальной ложью психованная одноклассница способна испортить жизнь ей и ее отцу.
Лили давно враждовала с Эммой, но до серьезных угроз у них редко доходило. Сегодня она посмела затронуть ее семью. Представив, каким будет следующий шаг шантажистки, Лили не выдержала. Всего одно нажатие кнопки, и фото Эммы с ее дурацкой сумочкой, удобно устроилось на всеобщем обозрении.
После акта справедливого возмездия у Лили настолько поднялось настроение, чтобы ее воодушевил придурок Нортон. Еще более задумчивый, чем обычно, тот шатался вдоль забора, в опасной близости к лужам. Лили надеялась, что он наступит в одну или запнется и упадет. Совершит что-нибудь нелепое в своем стиле, чтобы она сделала очередное эпическое фото. Но парень, будто нарочно решил не выдавать ничего значимого. Просто ходил, наклонив голову, и солнце играло в его черных волосах.
Лили снова задумалась над тем, сгодится ли фото Нортона для конкурса. Ведь у него действительно необычная внешность: темные глаза и волосы, а кожа бледная, словно фарфор. И он никогда не улыбается. Вдруг кто-то посчитает его красивым?
Стоило Лили подумать про не улыбчивость соседа, как его губы дрогнули в скупой, но самой настоящей улыбке. От удивления Лили забыла про камеру, и попыталась отыскать на что отреагировал Нортон.
Нашла!
Оказалось, он обрадовался встрече с парнем, одетым в форму семнадцатой школы. Такого предательства Лили не ожидала даже от бестолкового Томпсона. Вести дружеские разговоры с заклятым врагом…
У Лили мигом созрела идея с провокационным постом. Сделав на сотовом максимальное увеличение, она приготовилась создать серию снимков под названием «Он проиграл викторину своему другу».
Но когда в кадр попал тот самый «заклятый враг» девушка с трудом удержала сотовый в руке. Такого потрясающе красивого парня она в жизни не встречала. Загорелый блондин с голубыми глазами и россыпью веснушек на носу. Лили никогда не любила веснушки, но у него они смотрелись бесподобно. К тому же он постоянно и умопомрачительно улыбался, составляя полную противоположность Нортону.
Заинтересовавшись незнакомцем, девушка едва не застонала от отчаянья, когда парни ушли на автобусную остановку.
***
Вернувшись домой разочарованной, Лили переоделась в джинсы и свитшот с изображением акварельного букета. Наделала гору бутербродов к обеду, поднялась в свою комнату и включила музыку. Ей нравилось заполнять тишину ритмичными мелодиями. В такие моменты горечь утраты притуплялась, и становилось проще дышать. Иногда удавалось забыться настолько, что ей мерещился запах очередной экспериментальной выпечки сестры.
– Лили!
Сквозь музыку пробился отчетливый голос, и девушка вздрогнула. Она узнала голос, он принадлежал Нэнси.
Тяжело дыша и слыша учащенный стук сердца, Лили выключила музыку. Прислушалась, но в доме стояла абсолютная тишина. Движимая ни с чем несравнимым ужасом, она выбежала на улицу. Остановилась на дороге и обернулась, желая убедиться, что напрасно покинула дом. Увидела в окне спальни силуэт Нэнси. Перепугалась окончательно и метнулась к ближайшим соседям.
На ее счастье дверь открыла добрая и невероятно домашняя Марта Томпсона. Она выглядела уютно в красивом домашнем платье в стиле пятидесятых и переднике с рюшами, обляпанном мукой.
– О, Лили, – женщина ласково улыбнулась.
У девушки не было настроения для светской беседы. Проявив бестактность, она без приглашения переступила порог. Прильнула к ближайшему окну и уставилась на собственный дом. Нэнси в его окнах не наблюдалось, и все же ей не хотелось возвращаться. Она не знала, что такое увидела: призрака или галлюцинацию. В любом случае она слишком испугалась, чтобы оставаться одной.
– Простите… – Лили отпрянула от окна. Глядя на хозяйку, она подумала, что могла позвонить Милене или Еве вместо того, чтобы врываться в соседский дом. Но разве они помогли бы в сложившейся ситуации? – Я ключи потеряла, а папа на работе, – неубедительно соврала девушка.
– Ох, как скверно, – Марта качнула головой и на секунду Лили подумала, что она выставит ее вон. Обычно такие правильные тетеньки не жаловали незваных гостей. – Поможешь мне на кухне? Я печенье пеку.
Лили не любила кулинарничать, но она вынужденно потащилась за Мартой.
Кухня Томпсонов оказалась вполне современной, несмотря на любовь хозяйки к одежде в стиле ретро. Здесь преобладали черно-белые цвета, и царило удивительное спокойствие.
Марта достала формы для печенья и предложила Лили испробовать их в деле. Девушка нерешительно глянула на раскатанный пласт желтоватого теста. Она никогда не… Конечно, мама начинала учить готовке ее и Нэнси. Но после развода она переехала в другой город, а Лили, в отличие от сестры, не запомнила ничего толкового.
– Не стесняйся, пробуй, – подбодрила ее Марта, неспешно смазывая противень кусочком масла.
Лили взяла форму с изображением звезды. Приложила ее к тесту и слегка надавила. Подняла форму и увидела, что тесто продавилось не до конца. Попробовала снова и нажала посильнее.
– Получилось, – обрадовалась Лили и потянулась за сотовым, чтобы запечатлеть свою победу.
– Нет-нет, дорогая, – раздался рядом добродушный голос Марты. – Пока готовишь, руки должны оставаться чистыми.
– Но… – начала Лили и умолкла.
Она уступила хозяйке кухни. Подавила порыв фото-маньяка и продолжила ставить оттиск звезды на тесте. Однако, едва приметив, что Марта отвлеклась, тихонько достала сотовый и сделала заветный снимок.
Марта поставила противень с печеньем в духовку и позвала гостью перекусить. Пока пили чай с тостами, девушка приуныла. Ей придется задержаться у Томпсонов до позднего вечера. Она хотела вернуться домой, но знала, что после работы отец забежит в бар.
После гибели Нэнси он начал выпивать. Не много, но достаточно, чтобы жена от него сбежала. Лили не осуждала мать. Наверное, ей проще жить одной, чем с ним.
Лили доедала тост с джемом, когда хлопнула входная дверь.
– …лучшие кадры на «заброшках», – прозвучал голос Нортона, и девушка вздрогнула. Убегая из дома, она про него забыла. Сейчас он увидит ее и решит…
Что именно он решит, Лили не додумала, от паники перестав соображать.
Шаги Нортона приблизились. К его спокойному голосу добавился другой: жизнерадостный, искрящийся, наполненный неистребимым оптимизмом.
– Спорим, в этот раз я сделаю самый лучший кадр.
Нортон мягко фыркнул:
– Спорим-спорим. Только я в этом не сомневаюсь.
– Так ты сомневайся, а то не интересно. Здравствуйте, Марта.
В кухню зашли Нортон и тот самый веснушчатый блондин, светло-голубые глаза которого искрились от задора. Вблизи он оказался еще примечательней и красивей. Взглянув на его идеальное лицо, Лили залипла на веснушках, к которым тянуло прикоснуться. Охваченная нестерпимым желанием сделать снимок удивительного парня, она автоматически потянулась за сотовым.
– О, здравствуй, Протей, – занятая приборкой после чаепития, Марта едва взглянула на вошедших. – Ты голодный? Будете обедать?
– Да, конечно, – радостно отозвался парень и улыбнулся.
У Лили сердце на секунду замерло. Такой открытой красивой улыбки она ни у кого не встречала. Ей захотелось подольше полюбоваться красавцем. Но она почувствовала на себе сканирование хмурого взгляда Нортона, и демонстративно принялась помогать Марте.
– Пообедаем в моей комнате, – мрачно добавил Нортон.
– Как хочешь, – согласился Протей и первым ушел с кухни.
Лили проводила его взглядом, и, лишь оставшись наедине с Мартой, поняла нечто феноменальное. Протей не посмотрел на нее! Глянул с полным безразличием, как на обычную девушку и даже не задержал взгляд. А ведь Лили совсем не обычная. Она всем парням нравится: от занудного ботаника до самого популярного парня в школе.
***
– Значит, это та самая девчонка, по которой ты убиваешься? – спросил Протей, когда они поднимались по лестнице.
– Да, – Нортон не собирался врать лучшему другу.
– Ну, ты даешь, – Протей качнул головой, будто не веря сказанному. Схватился за лестничные перила и, опираясь на них, легко пнул собеседника. – Она же обычная.
– Ты придурок, – Нортон пихнул от себя Протея, но тот не потерял равновесие. Удержался на ступеньках и расплылся в победоносной улыбке.
– Типичная иснтаграмщица. Лицо и тело, как с картинки. Манекен, а не девушка.
– Эй!
– Чего? – несмотря на силу возмущения в восклицании Нортона, Протей не дрогнул. Принял самый невинный вид и безжалостно заявил: – Она тебе не подходит.
Нортон считал, что сам не подходит Лили, но спорить не стал. В отличие от эмоционального друга, он вообще не любил споры. А сейчас, пока в доме находится коварная Лили с безлимитным доступом к интернету, любые представления противопоказаны.
Кстати, что она здесь забыла? Лили Лайт с самого его переезда давала понять, что находится на другой ступени социальной лестницы. Кроме издевок и регулярных провокационных постов он ничего от нее не получал. Что изменилось сегодня?
Нортон схватился за дверную ручку своей комнаты и услышал, как открывается дверь родительской спальни.
– …уже выезжаю. Хорошо. Спасибо, Хан.
Обернувшись, увидел, как отец торопливо накидывает один из своих жутко ботанских пиджаков и убирает сотовый в карман.
– Не знал, что ты дома, – вслух удивился Нортон.
– Отсыпался.
Парень скептически осмотрел лицо отца, на котором четко читались следы усталости.
– Не получилось.
Надев пиджак, Кирк начал застегивать пуговицы, сразу не попав в нужную петлю. Поравнявшись с сыном, потрепал его по голове, как сопливого малыша. Нортон недовольно скорчился, но Кирк не успел оценить его реакцию, обратившись к Протею:
– Как спортивные достижения?
– Без Нортона команда ослабла, – мгновенно отчитался тот и взялся перестегивать пуговицы на пиджаке мужчины.
Нортон кинул на друга предупредительный взгляд, мысленно завопив «издеваешься?!» Тема с баскетболом была запрещена после его ухода.
Кирк понимающе кивнул, но, даже наклонив голову, не заметил, что застегивается криво, и ему помогают привести внешний вид в порядок.
– Вы двое пообедали?
– Собираемся, – продолжал общаться Протей. – У вас срочное дело?
– Мне запрещено рассказывать детали, но у нас действительно проблемы.
– Желаю вам быстрее их разрешить.
Кирк закончил застегиваться и почти сразу подоспел Протей. Так что оба остались довольны проделанной работой.
– Спасибо, спасибо… – поблагодарил Кирк, явно мыслями находясь на рабочем месте.
– Не забудьте пообедать, – с лестницы крикнул он.
– Пап, не врежься там ни во что, – отозвался Нортон, имея в виду не только поездку на машине, но и обычное передвижение.
– Обожаю твоего отца, – сообщил Протей, вваливаясь в комнату.
Да, друг считал его отца клевым, а Нортон не понимал его привязанности. Возможно, дело было в том, что Протей с детства проводил с ним больше времени, чем со своим. Тогда почему он отказывался замечать, что Кирк Томпсон обыкновенный ботаник?
– Ты ненормальный, Про. Точно ненормальный, – Нортон зашел за ним следом. Уж он-то даже мысли не допускал, что отец хоть на треть так хорош, как представляет себе Протей.
– Сам ты ненормальный. Твой отец работает в секретном месте, а тебе плевать, – Протей подошел к окну и распахнул его настежь. – Вот бы узнать, чем он занимается.
Из-за открытой двери образовался жуткий сквозняк, так что Нортон поспешил ее закрыть.
– Совсем не интересно. Он помешан на работе. Перепрыгивает с одного проекта на другой, и мы вынуждены переезжать. Я успел пожить во всех районах города.
– Не жалуйся, – Протей высунулся в окно, и его голос стих. В любое время года он нуждался в притоке свежего воздуха. Так что по его вине Нортон простывал зимой, а летом страдал от обилия насекомых в комнате.
Ожидая, когда друг надышится, он бросил школьную сумку под стол. После долгих занятий уроки делать не тянуло, но он достал учебники, чтобы расставить их по местам.
– Значит, тебе понравилось, что я перевелся в последний учебный год?
– Это моя личная трагедия, – чтобы качественно усмехнуться Протей влез обратно в комнату. – Но и ты хорошо ему отомстил, когда ушел из команды.
После переезда Нортон стал замкнутым, превратился в плохую копию самого себя. У него не хватало сил подстроиться под новые обстоятельства. Он злился на отца и в отместку бросил заниматься баскетболом.
– Как остаться в школьной команде, если я перевелся?
– Да-а, вопросик…
Протей снова вылез в окно.
– Пять минут, – предупредил Нортон, имея в виду, что дольше не выдержит уличный холод.
Вместо ответа Протей устроился на подоконнике, подтянув колено к груди.
Нортон ушел в дальний угол спальни, где меньше всего сквозило. Повозился с коллекцией фигурок киногероев, вертя их в руках и тем самым освобождая от слоя пыли.
Через пять минут он обернулся и увидел счастливого Протея. Тот подставил лицо ветру, который ласково перебирал его светлые волосы.
Сжалившись, он решил предоставить ему еще пару дополнительных минут этого сомнительного удовольствия. Спустился вниз за обедом, не понимая взволнован ли тем обстоятельством, что сейчас увидится с Лили. Он любил ее, но в ответ получал постоянные насмешки и издевательства.
Застав девушку на кухне, он не разобрал рад очередной встрече или нет. Особенно тому, что они оказались наедине.
– Марта вышла во двор.
Соизволила ответить гостья. Нортон едва совладал с эмоциями. Ничего более доброжелательного она ему не говорила.
– Ясно, – сухо отозвался он и полез в холодильник.
– Твой обед на подносе, – последовала подсказка.
Прежде, чем закрыть холодильник, Нортон стиснул зубы. Что-то не так. Лили не станет любезничать с ним без повода.
Стоило ему ухватиться за поднос, и ситуация прояснилась.
– У твоего друга есть девушка? – спросила Лили, как ни в чем не бывало, откусывая свежеиспеченное печенье.
Скулы Нортона свело спазмом, и челюсти с трудом разжались.
– Нет, – коротко и хлестко признал он, и поспешил уйти.
Как донес поднос до спальни и не опрокинул, он не представлял. От избытка смешанных эмоций его руки дрожали. В нем пробудилась необоснованная злость на Протея за то, что понравился Лили. Чуть более логичная злость на девушку за бесчувственное отношение. И на себя за любовь, за ревность и за то, что недостаточно красив для той, в которую влюблен.
Впрочем, ему удалось укротить эмоции и зайти в спальню без назойливого желания высказать все, что думает. Протей как раз закрывал окно, сверкая раскрасневшимся носом.
– Обед! – обрадовался он, а Нортона вдруг прорвало.
– Ну вот, – поставив поднос на стол, он посмотрел на друга с претензией. – Ты понравился Лили.
Протей сцапал с подноса гренку и с удовольствием откусил.
– Боже, какой я голодный, – его не заинтересовало известие, что он затронул чье-то сердце.
– Наверное, начнешь с ней встречаться…
– С чего вдруг? – набивая рот, Протей дотянулся до тарелки с ломтиками ветчины. – Я же сказал, что мне не нравятся такие.
– Они постоянно вокруг тебя вьются.
– Это я им нравлюсь, а не они мне.
Соорудив высокий бутерброд, Протей устроился на кровати, сложив ноги по-турецки.
Нортон протяжно выдохнул. Он не помешал другу, если бы его чувства оказались ответными. Но их отсутствие принесло ему облегчение.
– Кстати, я вычитал интересный факт про «Звездные воины», – поделился Протей, стремительно расправляясь с обедом. – Оказывается, голова дроида IG-88 в прошлой жизни играла диспенсер в сцене из бара «Звездные войны: Эпизод IV – Новая надежда». Представляешь?
Дурное настроение уничтожило аппетит Нортона, да и в разговор он втянулся с трудом.
– Переработанный реквизит? Прикольно.
– Будет прикольно, если этот вопрос зададут нам на школьной викторине, – хохотнул Протей и откусил приличный кусок от своей поистине небоскребной конструкции.
Без интереса осмотрев оставшиеся запчасти для бутерброда, лежащие на подносе, Нортон наскоро собрал свою порцию. Запах еды постепенно пробуждал аппетит, так что через минуту он жевал не менее активно, чем Протей.
– Жаль, что теперь мы соперники, – его удручал тот факт, что теперь они учатся в разных школах.
– Ну, извини, – неразборчиво сказал Протей с набитым ртом. Проглотил и заговорил более внятно. – Я сыграю разочек ради папы. Он ведь был фанатом фантастических фильмов.
– Я буду играть, чтобы меня Лили заметила.
– Думаешь, в прошлый раз у тебя не получилось? – Протей артистично поиграл бровями, намекая на его эпичное падение. Вышло забавно, и у Нортона исчезло желание заслуженно треснуть его за дерзкую шутку. – Что она вообще делала на викторине по математике?
– Она не глупая, правда.
– Я и не думаю, что она глупая. Но заядлая инстаграмщица не приняла бы участие в самой викторине.
Нортону было тяжело слушать, как друг осуждает девушку, занявшую его сердце. Надеясь избавиться от неприятной темы, он предпочел отмолчаться и уставился на свой бутерброд. Тот получился на редкость кособоким. С одной стороны торчал изрядный ломтик ветчины, с другой вылезал помидор….
– Теперь поговорим о нашей вылазке? – с легким намеком на язвительность предложил Протей. – Или тема Лили не исчерпана?
Нортон невесело хмыкнул.
– Придурок, – толкнул его плечом и пообещал: – Я посмотрю на тебя, когда ты безответно влюбишься.
– Я бы сам на себя посмотрел, – Протей и не подумал обижаться, – но мое сердце создано исключительно для любви к фотографиям.
***
Кирк уже минут десять смотрел на графики, которые ему показал Хан. То, что он видел, ему очень не нравилось. Врата за двенадцать часов так и не стабилизировались. На графике четко прослеживались новые сумасшедшие скачки. Создавалось впечатление, что Врата накрыла очередная волна повреждений. Получается, прошлую ночь он зря просидел, стараясь их реанимировать?
– Как считаешь, можно починить? – поинтересовался Хан. Он тоже не сводил глаз с графиков, но вряд ли понимал, что с ними происходит.
– Пока не знаю, – пробормотал Кирк, указательным пальцем плотно прижимая очки к переносице.
– Если не удастся, получится собрать новые?
– Да, конечно… – быстро ответил Кирк.
Но осмыслил то, что его спросили и отлип от экрана монитора, чтобы посмотреть на собеседника. Хан улыбнулся, как человек, который даже приблизительно не представляет, насколько сложно спроектировать конструкцию, открывающую путь в другой мир.
– Только если меня профинансируют. Дикс откажется вливать деньги в проект, если мы не поймем в чем тут дело.
– Не откажется… – простецки заверил Хан. Отъехал на кресле от мониторов и потянулся, разминая уставшие плечи. – Он все сделает, чтобы увидеться со своей семьей. Это ведь его золотая мечта.
– Мечта? – Кирк с трудом понимал смысл такого желания. Да, переход в Астрал он разработал, руководствуясь желанием увидеться с матерью. Хотел спросить, куда она исчезла прохладным осенним днем. Но он никогда не планировал таким образом ее вернуть.
– Ага, мечта, – Хан не понял его недоумения, и принялся объяснять: – У меня тоже есть. Я отдам все, лишь бы не встретиться со старушкой смертью, – он содрогнулся всем телом и вернулся к своим мониторам. – Жутко боюсь умереть.
– О, ты ошибаешься, – с философской ноткой проговорил Кирк. – Бессмертие – это наказание.
– Почему же тогда им никого не наказывают?
Вопрос был справедливый, только Кирк больше не слушал оператора, полностью погрузившись в свою проблему.
– Не понимаю, – он снял очки и протер глаза. – Откуда взялся очередной всплеск? Его производят Врата или он исходит оттуда?
Кирк особенно выделил последнее слово. Хан глянул на выведенные графики, но не нашел в них ничего интересного.
– Нет никаких доказательств, – он импульсивно взлохматил волосы, став похожим на растрепанного пса. – Но мне кажется, что оттуда.
Кирк многозначительно посмотрел на оператора. Он оценивал ситуацию, опираясь на факты, а не на собственные ощущения. Но если он прав? Вдруг нечто на обратной стороне Врат разрушает их?
– Я хочу данные и наблюдения по Вратам за все время работы, – принял он решение.
– Ерунда, Томпсон, – сходу заявил Стюарт, стоило Кирку выложить свое предположение. – Ты серьезно думаешь, что кто-то из Астрала ломает Врата?
Восклицание коллеги было слишком эмоциональным, и Кирк смутился.
– Одна из версий. Почему бы нет?
– Потому, – заложив руки за спину, Стюарт ходил из угла в угол своего кабинета. В белом халате и в очках с огромными линзами он напоминал необычное насекомое. – За два месяца исследований мы не зафиксировали там признаков жизни. Я начинаю думать, что Врата бесполезны.
– Ты перестал верить в наш проект? Из-за маленького сбоя? Эксперимент только начался, и у нас появится еще куча проблем, прежде чем мы разберемся, как работать с Вратами.
– Вдруг мы ошиблись и открыли портал не в Астрал, а в другой безжизненный мир?
Размышляя над спорным вопросом, Кирк подошел к доске, на которой были записаны какие-то вычисления. Бегло осмотрев их, он понял, что они касаются Врат. Должно быть, Стюарт пытается понять причину сбоя, хотя Кирк вчера стабилизировал конструкцию.
– Раньше ты не сомневался, что мы связались именно с Астралом, – он повернулся к Стюарту и заметил в его глазах проскользнувшее сомнение.
– Я опираюсь на отсутствие результатов, – коллега снова принялся мельтешить и суетливо заламывать пальцы, глядя куда угодно, только не на Кирка. – Ты говоришь, что кто-то ломает Врата изнутри, а я напоминаю об отсутствии данных, недвусмысленно намекающих на то, что их некому ломать.
Кирк не понимал упрямства компаньона. Зачем утверждать, что Врата бесполезны? Они работают, но делают сбои и вот это представляет настоящую опасность.
– Может, их и не ломают с той стороны. Может, они и не в Астрал ведут, но сейчас их стабильность сомнительна, и нам лучше их отключить до выяснения причины сбоя.
Это предложение подействовало на Стюарта. Остановившись, он впился в Кирка прожигающим взглядом, и выпалил:
– Ты сума сошел? Мы их часов пять запускали! Хочешь потратить полдня на отключение?
– Только на время и для безопасности. Пока мы выясняем, что происходит с Вратами, они навредят нашему миру.
Стюарт недоверчиво скривился.
– Нет, – он мотнул головой. – Точно нет. Если дверь сломается, дом не пострадает. Поломка Врат не повлияет на наш мир.
– В Астрале другая физика, нельзя ее сравнивать с нашей, – Кирк повернулся к доске, не понимая, что там привлекло его внимание. – Его влияние на наш мир способно проявиться из-за простого сбоя.
– Говорю же, нет никакого влияния, – отмахнулся Стюарт. Он направился к своему рабочему столу, на котором громоздились кучи бумаг. – Миры-то разные и никак не связаны.
– Связаны Вратами, – не сдавался Кирк.
Стюарт судорожно перекладывал бумаги из одной стопки в другую. У Кирка сложилось впечатление, что в его действиях нет смысла. Он просто нервничает и таким образом снимает напряжение.
– Твое требование преждевременно. Надо все хорошенько обдумать. Тем более Дикс не захочет закрывать проект.
– Я не говорю о закрытии. Выключим Врата, разберемся в причине сбоя и снова включим.
– Нет! На это уйдет много времени, – Стюарт оставил бумаги в покое и затравленно глянул на Кирка, будто опасался, что сболтнул лишнее. – Я слишком долго ждал, больше не хочу.
– Ладно, – сдался Кирк, прекрасно понимая компаньона, – Пока не выключаем, но я прикину поможет ли перезапуск Врата.
Собираясь повернуться к собеседнику, он в последний раз глянул на доску. Озарение нашло на него так неожиданно, что он воскликнул:
– О! Так ты уже пытаешься понять, что случится с нашими мирами, если сломаются Врата, – он приблизился к доске, чтобы лучше рассмотреть записи и нашел нечто занимательное: – У тебя в формуле ошибка. Вот здесь, – Кирк ткнул пальцем.
