bannerbannerbanner
полная версияПоезд. Бремя танцора

Галина Константинова
Поезд. Бремя танцора

Полная версия

Поезд

Повесть

                              «Под занавесом дождя

                               От глаз равнодушных кроясь,

– 

О завтра мое! – тебя

Выглядываю – как поезд…

…Верстовая снасть

Столба…Фонари из бреда…

О нет, не любовь, не страсть,

Ты поезд, которым еду

В Бессмертье…»

М.Цветаева.

Глава 1

…В субботнее утро нет ничего приятнее нежно-ленивой дрёмы. Саня видел сладкие сны, когда настойчиво задребезжал телефон. И кого в такую рань просят звонить, да ещё в субботу, нехотя протягивая руку, подумал он. На другом конце провода пробурчал недовольный, но неизменно-бодрый голос шефа:

– Александр? Срочно собирайся в Москву. Поезд вечером, в понедельник должен быть там. Я тебе вчера хотел сообщить, но не дозвонился. Собственно, сам не понимаю, почему так поздно пришла информация…

– Аха…Извините, Иван Васильевич, вчера несколько увлекся отдыхом. А по какому, вообще говоря, поводу в Москву?

– Да конференция, по информационным технологиям. Защита и безопасность корпоративных сетей. Почему-то тянули до последнего дня, ну, а мне ехать не с руки, сам понимаешь, у меня тут проблем по горло. Съездишь, развлечешься, ты у нас парень холостой, не обремененный маленькими детьми. Заодно и свою дочку навестишь, она ведь, кажется, у тебя москвичка?

– Вы хорошо осведомлены…. Да, она сейчас живет в Москве. А как с билетами?

– Проблем нет. Билет прямо на вокзале получишь, он уже забронирован. Организаторы конференции забронировали. И ещё смешнее, что они там именно тебя хотят видеть. Может, просветишь своего начальника, чем ты им так приглянулся? Может, я не в курсе, ты какие-нибудь научные достижения имеешь, а я, старый, не владею информацией? – тон был дружеский, одобрительно-весёлый, что и отличало выгодно его шефа от других представителей клана начальников, судорожно державшихся за свое раз завоеванное место «под солнцем».

– Ну что Вы, Иван Васильевич, разве от Вас что утаишь? Я и сам удивлён.

– В канцелярии подготовлены документы, я тебе удостоверение к поезду подвезу. Деньги-то есть? Если что…

– Да есть, мне ведь не по ресторанам ходить.

М-да… С корабля на бал, вернее, после бала (пирушки) в дорогу… Как минимум, сутки на дорогу туда и обратно, да там дня три-четыре. Странный интерес к скромной персоне обыкновенного программиста.… Ну, да не время сейчас стоить умозаключения. Надо срочно всем позвонить, поздравить Майку с наступающим днем рождения, а то не увидимся завтра. Ещё вещички собрать, в контору успеть… Пожалуй, мой сервер так быстро не заводится. Начнем с минимальных усилий.

– Майка, привет, это я.

– Привет, братец!

– Я тут в командировку срочно отъезжаю, ты меня не теряй. С днем варенья наступающим, всего-всего.

– Лаконично. Надолго?

– Да в конце недели вернусь, ты уж не скучай. Маме с папой приветы, слушайся уж их.

– Ясное дело, все ж двадцать пять стукнет, не маленькая. Ты там осторожнее, террористы, бандиты, взрывы всякие в этой столице-то.… У нас спокойнее.

– Насмотрелась сериалов бандитских. Я мужчина в полном расцвете сил, меня не так просто взять на испуг, милая. Да и Машку заодно повидаю, сама понимаешь…Она же уже почти невеста…

– Саня, что-то предчувствие у меня нехорошее…

– Брось, бабские причуды…Рано тебе ещё пророчицей быть…Все, побежал, бумажки-документы, пистолетик выдадут на случай, если эти документы захотят отобрать… Майка, не грузись, все нормально будет, я тебе позвоню сразу же, как приеду, о'кей?

– Спасибо, утешил.

После чашки кофе с сигаретой мозг начал, наконец-то, просыпаться. Условный рефлекс. Остатки оцепенения в мышцах. Несколько дыхательных упражнений. Поехали…

… День прошёл по четко отработанному алгоритму, как всегда. Обстоятельства складывались удачно. Четко подходили автобусы, он даже успел заскочить на вокзал, и там все произошло без запинки. Оставалось ещё три часа до поезда, когда вещи были уложены в спортивную сумку, оставалось только лежать на диване, задумчиво глядеть в окно, почитывать книжку… Но читать не хотелось.

– Юферов Александр Сергеевич? – проводник был предельно вежлив, что чрезвычайно его повеселило.

Бельё было не влажное, чай начали разносить сразу после отправления. Напротив него сидел мужчина лет пятидесяти в очках и что-то читал. Больше в купе никого не было. Тоже везение, подумал Саня, которому интеллигентный вид спутника внушал доверие. Он любил иногда быть один, но долгое отсутствие общения его тяготило. Хотя в общении он предпочитал довольно своеобразную манеру – слушать собеседника, но думать всегда о своем. Видимо, отсутствие фона и было основным дискомфортом, ради устранения которого он вступал в общение. Его привлекали новые люди, их нестандартные мысли или, наоборот, созвучные настроения. Попутчик приподнял глаза и дружелюбно улыбнулся:

– Ну-с, молодой человек, будем с Вами соседями? Надеюсь, тоже до матушки-столицы?

– До неё, родимой.

– Угощайтесь конфетами… Сейчас и чаек принесут… Позвольте полюбопытствовать, по каким делам, если дела не государственной важности, разумеется?

– Нет, совсем не секретные дела. Так, компьютерные сети, информационные технологии… Не знаю, близко ли это Вам.

– Э… не совсем. Я по части недугов людских. В некотором роде врач…Вот к сокурснику еду, прямо-таки вычислил он меня в нашем городе, идеи у него какие-то… В московских кругах не последний специалист, поездку спонсировал. Это не наш брат-провинциал, от зарплаты до зарплаты… Хотя варианты встречаются, ну да не об этом. Вас как звать-величать, просто чтобы общаться проще было?

– Александром. Или просто Саней.

– А меня Борисом Марковичем. Приятно познакомиться, – сухощавая, нескладная фигура слегка приподнялась, и Саня ощутил пожатие сухой ладони. У Бориса был какой-то взгляд детской незащищенности, наверное, таким и должен быть взгляд врача. Все располагало в нем сразу и безоговорочно. И это предвещало довольно приятное общение. А общение с людьми – это и возможность чему-то научиться. Вечер обещал быть длинным и насыщенным. В свои тридцать пять Саня успел пережить раннюю женитьбу, потерю работы с последующей потерей квартиры, к которой ещё даже не успел привыкнуть, уход жены к молодому и богатому бизнесмену с её переездом в Москву, пару-тройку незначительных романов, и, как следствие, философско-спокойный взгляд на «невыносимую легкость бытия». Это было некоторое жизненное кредо – не суетиться, иметь практический взгляд на вещи, по сути – плыть по течению, ведь логический подход оказывает иногда «медвежью» услугу. Хотя его иногда выводили из равновесия незначительные мелочи, он находил в себе силы быстро оценивать ситуацию и снова обретать внутреннее спокойствие.

– Знаете, молодой человек, я боюсь показаться Вам занудой, но с некоторых пор душевные силы черпаю только в Боге.

– Почему же занудой? Суета сует и томленье духа… Мне это понятно.

– Вот-вот…С годами понимаешь – и меня постигнет та же участь, что и глупого, к чему же быть мудрым. Правда, путь к этому пониманию бывает разным. Путь волхвов и путь пастухов, помните? Волхвы вычислили, что Иисус родился, а пастухам явился Ангел. Я тоже шел первым путем, пока…Пока в моей жизни не произошло трагическое событие. Я потерял любимую женщину. Наверное, не все сделал, чтобы она спасла свою душу. Так много было не сделано, что совершенно необходимо…

– Если Вам это больно, не рассказывайте.

– Да, мне больно. Это была женщина, которую я ждал всю жизнь. Женщина, которая умела быть и матерью, и сестрой, и ребенком одновременно. На обывательский взгляд довольно банальная история – седина в бороду, бес в ребро, почти старик, вдруг влюбился в молоденькую девочку. Вы ещё молоды, можете не понять… Нам было даровано судьбой всего полгода счастья. Она попала в автокатастрофу. И за рулем был я, отделавшись несколькими царапинами. Вы верите в любовь?

– Верю…Но не могу с определенностью сказать, было ли это со мной, или просто приснилось. Вообще, жизнь похожа на сон. В пустом вагоне. Случайные попутчики. Случайные разговоры. Кто-то заходит, кто-то выходит. Истории перепутываются в твоей голове, и с ужасом понимаешь, что это был просто сон, просто сон в пустом вагоне…

– Откуда у Вас такой пессимизм?

– Да нет, это здоровый прагматизм. С накатывающимися иногда приступами лирики. Может, просто депрессия. Тоска по пониманию, помните, у Стругацких?

– А размышляли ли Вы, Александр, о вечности?

– О… Вечность… о ней думать проще простого. Берешь вечность и думаешь о ней.

– Я о вечной душе. О том, что, живя в грехе, мы обрекаем душу на вечные мучения.

– Разве?

– Хорошо, я вижу, что Вас эта тема мало волнует. Это издержки прогресса. Совершенствуя свой интеллект, человек забывает о совершенствовании души. Это порочный путь.

– Э… Позвольте нескромное уточнение. А вы что, праведник?

– Нет, конечно. Но Господь учит нас обличать пороки. А ухо свое сделать внимательным к мудрости, а сердце свое наклонить к размышлению.

– Не сочтите нигилистом… Читал я это все, читал. И десять заповедей. И Екклесиаста, и притчи Соломона. Наверное, ум мой так уж устроен – я поглощаю новые знания, но почему-то хочу видеть и практическое применение любого умозаключения. Как, впрочем, и любая философия – пустой звук, если не может быть отработана на практике.

– Религию надо понимать сердцем, а не умом. Быть пастухом и внимать истину.

– Где она, истина, в обыкновенной жизни? Вы потеряли любимую. У меня нет семьи, я веду довольно праздный образ жизни, исключая работу, разумеется, и меня это вполне устраивает. К сожалению, мне иногда даже некогда задумываться – работа, друзья, знакомые, родители, сестра…Жизнь бурная, динамичная, какая и должна быть в моем возрасте. Счастье… Счастье измеряется мгновениями, в какой-то дискретный момент времени ты чувствуешь, что счастлив. Мгновение уходит – и не можешь дать определения.

 

– Это все потому, Александр, что люди часто любят для самих себя, эгоистично. Я вот всегда считал своим долгом служить женщине. Я не красуюсь, действительно мне всегда хотелось быть рыцарем. Но, к сожалению, среди моих многочисленных жен лишь одна умела любить по-настоящему.

– Отчего вы, Борис Маркович, считаете, что Ваш способ любви – единственно верный? Смысл любви – в том, чтобы давать счастье или чтобы получать его взамен? Мы незаметно скатились в дискуссию, почти как спор «отцов и детей». Давайте устроим небольшой перекур.

Саня торопливо вышел в тамбур. За мутным стеклом проносились уныло-фиолетовые поля, редкие деревеньки с заброшенными дворами, стандартный российский пейзаж. В тамбур вышел высокий человек лет сорока и попросил зажигалку. Взгляд его был внимательным, почти профессиональным.

У него опять начала болеть голова, ведь он сегодня не выспался. Вчера с друзьями ходили в сауну, как обычно, смешивание пива и водки, разговоры…. Жизнь проходит в бесконечных разговорах. А мыслей в них не так много. Имеется в виду, свежих, не затасканных… Борис Маркович со своими проповедями засел пока ещё не очень глубоко…

И что ему дались разговоры о счастье и любви. Саня прожил с Аней десять лет, а последние четыре только и продумывал варианты ухода. Как в общежитии – пришел, поел, лег спать. Утром встал и ушел. Можно вообще не приходить. Она съездила в отпуск и нашла себе любимого. Его уход восприняла как само собой разумеющееся. В суде даже смеялись, шутили, и судья заметила, что неплохо бы отнестись к процедуре развода более серьезно. И вообще, нужен ли вам развод, если у вас такие прекрасные отношения? Аня сразу поскучнела и начала приводить доводы, почему решение окончательное. Мол, дома не ночует, часто выпивает, даже были факты измены. Факты измены и в самом деле были, только с точностью Аня этого сказать не могла, а версию придумали сообща, при заполнении заявления. Свобода нахлынула на него, как прибой. Он купил квартиру, стал её отделывать по своему вкусу. А тут и Аня оформила свои отношения с бизнесменом и увезла Машку в Москву. Подъехала в последний день попрощаться. Уверенная в себе, хорошо одетая дама. А он даже не улыбнулся. Ну не любит он этих эмоциональных расставаний. Они ведь и не ссорились никогда по-настоящему, с бурными сценами, со слезами и примирениями.

Вспоминая, как они поженились на последнем курсе, он не понимал, как он был слеп. Или не слеп, а просто влюблен? Тоже не припоминает. Просто «ходили», так это тогда называлось. Ты моя девушка, я твой любимый. Дискотеки, бары, компании друзей. Мелодия на гитаре, которую он сочинил ей на день рождения. Первые стихи, в которых видна не восторженность цветов, а сладость плодов.

В один прекрасный день мама сказала – ну, хватит уже, не морочь девчонке голову, или женитесь и живите как люди, или сообщите, будете ли вообще оформлять свои отношения. Так и женился….

Тип курил уже вторую сигарету и не уходил.

– Вы не в курсе, где мы сейчас проезжаем?

– Наверное, у проводника спросить надо.

– Его нет.

– Странно. Ещё всего двенадцать часов. Может, спать завалился?

– Возможно. А больше Вы ничего странного не заметили?

– А должен был заметить?

– Нет. Это к слову. Вы в каком купе едете?

– В третьем. Если будут наблюдаться чудеса, сообщите, Бога ради, будьте любезны.

– Договорились. По всему видно, вы человек трезвого рассудка и с юмором. Годится.

– Годится? Вы что, меня на работу берете?

– Почти. После узнаете.

– Ну-ну, – протянул Саня, но высокий (внешность его сразу выпала из памяти) бесшумно скрылся.

Глава 2

– Геннадий Андреевич, Вы не могли бы дать комментарии к работе, которая ведётся в Вашей лаборатории? – молоденькая журналистка в очках, которые она беспрерывно поправляла на своем вздернутом носике, пытаясь выглядеть бывалой, испытующе смотрела на грузного сорокапятилетнего Реутова.

Он уже привык к повышенному вниманию со стороны прессы, соответственно, ответы были давно отрепетированы. Поэтому основное внимание он сосредоточил на её мальчишеской фигурке и раскрасневшихся щечках. Взгляд его темно-карих глаз ласкал юное создание.

– Отчего же нет. Сейчас крайне модная тема. Широкие дискуссии во всем мире. Каждый считает своим долгом сказать кто слово, а кто и статью написать.

– Да-да… Я тоже немного «подковалась». Все эти экстракорпоральные оплодотворения, стволовые клетки, биотехнологические и репродуктивные процессы. Но, мне кажется, технология – это дело ученых. Каких результатов вы ждете? Ведь метод однополого тиражирования генетически идентичных особей, или клонирования, имеет такой маленький процент успешности? Вас интересует глобальная задача – тиражировать человека, или добиться увеличения процента?

– И то, и другое, милочка. Но Вы же понимаете, что результаты по клонированию человека, при таком сроке вынашивания эмбрионов взрослой женщиной…Женщин ещё убедить нужно, материал для ДНК достать, при нашем несовершенном законодательстве…Короче говоря, трудностей много, работа тормозится, о результатах рано говорить…Ведь и американцы не спят, и англичане… Хотя наши мышку Машку клонировали раньше на десять лет овечки Долли, но никто этого уже не помнит. Полнейшее равнодушие к отечественной науке, даже обидно. Между тем, сам процесс отработан давно: берется соматическая клетка – это может быть любая живая клетка человеческого тела, пересаживается в яйцеклетку, и из неё развивается плод, полностью идентичный тому индивидууму, который дал соматическую клетку. Все просто и разумно одновременно. А налет фантастичности, сказки про клонированную ливерпульскую четверку или пророчества Будды – это и останется сказками и фантазиями. Поверьте, мы не берем на себя миссию Бога, мы просто пытаемся глубже проникнуть в тайны мироздания, пытливый человеческий ум, так сказать, не может останавливаться на достигнутом, – с пафосом произнес Реутов, вытирая лоб со своей поблескивающей лысины.

– Извините, Геннадий Андреевич, а не можете сказать, какова будет Ваша роль при работе с клонами? – девушка имеет особенность задавать не слишком удобные вопросы, со скукой подумал он, а ведь такая милая, хорошенькая девочка.

– Ну… Пока работа только теоретическая. Я ведь психиатр. Моя задача будет исследовать, насколько сильна в клонах генетическая память. Существует ли возможность восстановить в памяти клона те события, которые происходили в жизни донора? Там много научных терминов, думаю, не стоит забивать такую хорошенькую головку, право, – Реутов взглянул холодно в глаза молодой корреспондентке, но сразу отвел взгляд. Ему не хотелось распространяться на эту тему. Вообще, любая информация об опытах в его тихой лаборатории, просочившись в прессу, могла наделать непоправимых бед. Дело не в том, что скрывалась тема разработок. Необходимо было скрыть те результаты работы, которые были достигнуты. А сделано было немало.

Наконец-то они получили высокий уровень выживаемости эмбрионов, и, как бы там не разглагольствовали газетчики, поганые папарацци, что его должна вынашивать женщина, им удалось добиться осуществления этого процесса просто в пробирке.

Собственно, ничего нового. Новое заключалось в том, что сам процесс выращивания человеческого эмбриона сократился до одного месяца. В лаборатории были аккумулированы лучшие мозги многих специальностей. И, как бы скептически Реутов ни относился к технарям, именно они сляпали установку, позволяющую ускорять процессы старения. Разработка этой установки велась совершенно секретно.

Хотя для соответствующих служб и некоторых теневых структур… Денег катастрофически не хватало. И противники вынуждены были сотрудничать.       Реутов не задавался вопросом, а зачем это нужно тем или другим. Просто не хотел его себе задавать. Можно прозябать в простой психиатрической лечебнице. Конечно, платят за вредность, отпуск большой… Если занимать не последнюю должность, и от нужных людей когда перепадёт, чтобы подержать неугодного человечка подольше. Но это, что называется, «мелочь по карманам тырить». Вот друг его институтский, Азаровский, золотая голова, умница… Единственно, по жизни, верней, по женам, скачет беспрерывно. Сейчас, вроде, успокоился, в религию ударился. А мог бы тоже в Москве остаться, а не прозябать в провинции.

Собственно, работа Реутова пока заключалась в подготовке клонов к обычной жизни. Он разработал технологию транс-погружения (и в ней ничего нового не было, новое заключалось только в том, что это были не обычные люди, с их памятью, а абсолютно чистые листы бумаги), ведь клонам, прошедшим ускоренные физиологические циклы старения, необходимо было дать историю.

Вот где разворачивалась фантазия! Написать жизнь с чистого листа. Его опыты удавались, постепенно стали разворачиваться процессы внедрения клонов в нормальную жизнь. Соответствующие органы и структуры пристально следили за результатами.       Иногда Реутов чувствовал себя между двух огней, когда сначала его вызывал генерал, а потом тихим, но настойчивым голосом интересовался «папа», как продвигаются дела. Реутова не интересовали ни настоящие фамилии его «благотворителей», ни их ранги. Ему хотелось работать. Естественно, за хорошие деньги. Своих «детей» он опекал и всегда радовался за их первые шаги в этом безумном мире. Хотя совсем чистым эксперимент было назвать нельзя, все находилось под наблюдением. Клоны, конечно, не знали, что они клоны, а не настоящие люди, но их история жизни была придумана, десятки раз выверена, записана, реакции практически предсказуемы.

Реутову хотелось проверить, как поведут себя они в экстремальной ситуации, а, самое главное, чтобы массив памяти соответствовал массиву памяти прототипа. Довольно циничный подход для врача, но Реутовым двигал исключительно научный интерес.

Очевидно, при формировании его ума душа не успела протиснуться вперед…

Глава 3

Когда Саня пришел в купе, Борис Маркович уже мирно спал, неуклюже свернувшись калачиком. Опять скользнула мысль о его беззащитности. Что-то разбередилась душа, не спится. Почему-то вспомнился тёплый юг, ушедшее прошлогоднее лето. В этом году он не отдыхал, менял работу.

В Абрау-Дюрсо был палаточный городок, скромный, но со вкусом. Палатку он поставил на горе, чтобы никто не хрустел песком над ухом. Ночью обычно с моря раздавались крики купающихся и веселящихся, на камешках было жестковато, зато соседей никого. В редком лесочке с тропинкой, ведущей к турбазам, шуршали крыльями маленькие совы; мерно разбивающиеся о скалу волны успокаивали.

Как-то на пляже он заметил студентку, веснушчатую, хрупкую, не похожую на современных, знающих себе цену, юных особ. И снобизма в ней столичного не было. Он не стал долго размышлять, взяв на вооружение обычную тактику ухаживания за женщинами.

Собственно, ничего нового, все старо как мир. Но действует безотказно. Придумывать что-то новое было лень. Конечно, в условиях, когда до деревни топать два километра, цивилизация и вовсе далеко, трудно ухаживать за дамой. Но и в походных условиях есть место фантазии. Они ходили на танцы на её турбазу, прокатились в Новороссийск, Анапу, загорали на пляжах, купались, пили шампанское и гуляли. Вспоминая это сейчас, Саня словно ощутил мягкое прикосновение водорослей по животу, когда он в маске плавал за мидиями, а Ксюша радовалась как маленькая перламутровым раковинам и прочим морским сувенирам.

Ксюша была умненькой девочкой из хорошей семьи. С дурочками Саня вообще не знал, как себя вести. Конечно, у неё ещё совсем не было никакого опыта, и многие вопросы её были наивны и чисты. Это Саню забавляло. Особенно забавлял нежный румянец, который покрывал её веснушки, когда она вдруг понимала, что сказала глупость. К чему же это он вспомнил… А, про любовь. Это было, как вдыхание аромата нежных духов… Он себя ощутил молодым, почти двадцатилетним.

Она плакала в аэропорту…Невыносимая сцена прощанья, он хотел её избежать, но, как всегда бывает, под давлением дал слово, что проводит её, и даже купил молочно-бледную розу на прощанье.       Правила, условности. Если ты джентльмен, то нужно помахать даме платочком, как будто что-то измениться оттого, что ты вовремя подал ей перчатку или открыл дверь. Ведь это все формальная игра… Он пишет ей иногда по электронной почте, вот только съездить в Москву так и не собрался.       Кстати, надо позвонить ей, спросить, как у неё учеба, и все такое. Что-то много дел в столице, как бы все успеть. Не пора ли уже составлять план в блокнотике, чтобы ничего не забыть. Как всегда, поставив перед собой задачу, Саня стал спокоен и сосредоточен.

Вдруг поезд резко стал тормозить. Саня выглянул в окно. Какая-то деревенька, совсем маленькая, странно, что здесь вообще остановка, поезд-то скорый, такие полустанки должен пролетать без остановок. Легкое чувство беспокойства коснулось его уже засыпающего сознания.

 

В вагоне хлопнула дверь, и послышались приглушённые голоса. Саня сел и встряхнул головой. Глаза неотвратимо слипались, но среди наступившей тишины что-то щёлкнуло. Что-то упало, рассыпалось. Снова шепот, как дуновение ветерка. Поезд дернулся и медленно начал набирать скорость. Облачко беспокойства стало рассасываться, и медленно навалился сон.

…Кто-то грубо толкал его в бок, а он все ещё пытался досмотреть прекрасную картинку.

– Э, вставай!

– В чём дело? – протирая так и не отдохнувшие глаза с красными прожилками усталости, Саня пытался сначала отмахнуться от навязчивого обращения.

Перед ним стоял широкоплечий, чёрноволосый парень лет двадцати пяти, с явным отсутствием каких-либо эмоций на лице.

– Приехали, вставай.

– Который час?

– Два часа ночи, скоро остановка.

– Послушайте…– начал было он, но ощутил легкий нажим металлического предмета у себя под лопаткой.

– Не рыпайся, фраер, не поднимай шум. Поезд захвачен, ясно? Повтори, что понял.

– Я понял.

– Вопросы?

– Вы что, имеете реальное желание ответить на мои вопросы?

– Он ещё пытается шутить. Серега, давай сюда наручники, мне подобного рода шутники не нравятся. Сейчас шутит, а потом начнет переубеждать, как вот этот, – тут Саня наконец-то разглядел Бориса, без очков, с кляпом во рту, с наручниками и связанными ногами. Следов побоев не было видно.

– Вовка, ты не переборщи.

– Его-то за что? Он вреда вам не причинит?

– Много ты понимаешь…Кончай болтать, а то тоже кляп получишь, подарочек к Рождеству.

Что происходит? Два ублюдка спокойно взяли его сонным, зачем им поезд, ведь это не самолет, в Турцию не уедешь? Вопросы, вопросы… А надо сосредоточиться на том, чтобы как-то выжить, не думать, не думать… Борис смотрит как затравленный зверек. Пот струйками стекает по лбу. Глаза, большие, серые, щурятся в попытке что-то разглядеть. У него, очевидно, очень плохое зрение.

– Борис Маркович, все скоро выяснится, я уверен.

– Молчать! Предупреждаю последний раз.

– Вам нужен поезд или конкретные люди в поезде?

Тот, которого назвали Серегой, посмотрел на Саню прозрачно-холодно, смачно сплюнул и произнес хриплым голосом.

– Жди, скоро все объяснят, любознательный ты наш.

В купе неожиданно заглянул старый знакомый, просивший зажигалку в тамбуре. Видимо, он тут был старший.

– Алексей, вот этого пришлось немного усмирить. Он не захотел помолчать. Представь, начал нам читать проповеди о спасении души. Не сдержался я. – Серега злобно окинул взглядом фигуру Бориса.

– Понимаю. Этот что?

– Не сопротивлялся. С юмором все в порядке.

– Да, видно, я не ошибся. Ночью, не припоминаете? – Алексей сделал попытку улыбнуться.

– Припоминаю. Насколько я понимаю, Вы можете объяснить, что происходит?

– Все просто – захват. Шаг влево, шаг вправо ведет, сами знаете, к какому результату. Но мы же цивилизованные люди. Нам жертвы не нужны.

– Что вы будете делать с поездом? С людьми?

– Э… об этом рано, дорогой. Я хочу предложить Вам, как бы помягче сказать, сделку… С совестью. Да, с дьяволом, как бы сказал наш проповедник. Поверьте, вы от этого только выиграете.

– В чем состоит суть сделки? – Саня старался не смотреть в сторону Бориса; выиграть время любой ценой, разобраться в сути, потом уже решать…

– Объясняю. Ваша задача – успокоить людей. Убедить, что мы ничего плохого им не сделаем. Ну, вы же не раз смотрели все эти фильмы про захваты заложников. Наверно, усвоили, что первыми погибают те, кто пытается действовать эмоционально. А Вы спокойный. Кстати, как вас зовут? Мы почти ровесники, интеллигентные люди, на «вы» в нашем общем деле обращаться не принято.

– Александром. Предлагаете выпить на брудершафт?

– Я ценю Ваше умение шутить. Значит, Александр, для простоты Саня. Замечательно. Так вот, Саня, не дури, сантименты нам некогда разводить. Сейчас тебя освободят, запомни задачу – успокоить людей.

– Что я им должен говорить?

– Что мы доезжаем до ближайшей станции и высаживаем женщин и детей.

– Дальше?

– Дальше посмотрим. Мы уже отцепили половину состава, народу немного, в купейных вагонах тем более.

– А цель захвата, что-то я никак не пойму?

– Мы не на исповеди. Сейчас начнутся перемещения, всех собираем в три вагона. Данный вагон за тобой.

Тут же сняли наручники. Алексей вышел из купе, не оборачиваясь. Вовка и Сергей вышли вслед, но Вовка остался присматривать.

– Вот Вам, Борис Маркович, и маленький спектакль. И это только начало. Надеюсь, вскоре я Вам объясню суть своей игры. – Саня говорил, не принимая во внимание, что Вовка все слышит.

Почему-то у него сложилось определённое мнение насчет его интеллекта. Тот спокойно и равнодушно ожидал дальнейших указаний и курил. Интересно, сколько их человек? Вряд ли Алексей откроет все карты сразу. Дверь в вагон снова распахнулась, и в неё начали заходить перепуганные люди. Тут Саня заметил ещё человек десять с оружием, выглядывающих из других купе. Все происходило до удивления спокойно. Тишину взрезал уверенный голос Алексея:

– Приказываю все делать тихо и спокойно. Расходитесь по купе, человек по десять, женщины с детьми отдельно, мужчины отдельно. Вот этот товарищ вам все объяснит позже.

– Подонок…– услышал он тихое проклятье от одной из женщин. Подонок? Он ещё ничего не сделал, никого не убил, не ударил…Предал? Неизвестно, может, он сможет убедить террористов не проливать лишнюю кровь. Вовка жестом пригласил его в каморку проводников. Ага, микрофон, чтобы все слышали его речь.

– Ну, давай, красноречивый.

– Товарищи… Господа… Меня заставили, поймите…

– Не плачься, как девица перед первой брачной ночью, – шепнул Вовка. Саня посмотрел на него, и ему показалось, что во всей этой буффонаде он самый нелепый.

– Итак, террористы обещают не причинить никому вреда. На ближайшей станции женщины и дети могут быть свободны. Прошу сохранять спокойствие, призываю к вашему разуму…

– Оратор, – Вовка отключил микрофон, – тебе бы в партийные лидеры, Жириновский с Зюгановым в одном флаконе.

Саня подавленно молчал. Неужели я трус, эта мысль всё настойчивей окутывала его гадливым и липким объятием. Как я сейчас посмотрю Борису в глаза? Трус, трус, мог бы и не соглашаться, другого бы нашли.

– Ну, оратор, иди к себе и сиди тихо. Можешь своему проповеднику кляп достать, а наручники, надеюсь, пилить не будете. Имей в виду, тут кругом одни бабы да ребятки, вот как раз для тебя, сопливого интеллигента.

Саня заскрежетал зубами от бессилия. Он пошел по вагону как сквозь строй. Десятки глаз смотрели на него с презрением и ненавистью. Он не поднимал глаз, но, он был уверен, что самое страшное предстояло в купе, где униженно скрючился Борис. Что хуже – физическое страдание или нравственное?

– Саша! Саша! – почудился ему сдавленный шепот. И снова: – Саша, остановись, мы здесь. – Он поднял глаза и увидел…Аню. Она была бледной, с синими кругами под глазами, с растрепанными вороными волосами, за которые он когда-то звал её «чёрной лошадкой».

– Аня? Как?

Но она молчала. Её стали пропускать, и вот он увидел заплаканное лицо своей дочери Маши.

– Разве вы не в Москве?

– Мы приезжали ненадолго. Странная встреча, да ещё при таких обстоятельствах…

– Да… Обстоятельства не самые лучшие, – он обернулся к Вовке, – это моя бывшая жена и дочь.

– Понял. Ну что ж… Алексей, тут обстоятельства выплыли, – закричал он в рацию, – наш успокоитель встретил бывшую супружницу с дочерью. Что с ними теперь делать, воссоединить? – и, немного помедлив, кивнул Сане. – Добро, иди, немного поспи, через пару часов станция.

Они зашли в купе и закрыли дверь. Другие купе закрывать было запрещено.

– Саша, развяжи ему хотя бы ноги.

– Борис Маркович, простите меня, я понимаю, что вы пострадали из-за меня. Очевидно, это был их метод устрашения…

– Бог простит.

– Это Аня, моя бывшая жена, это Маша, моя дочь.

– В другом бы месте сказал бы, что очень приятно. Увы, это не самое подходящее время для обмена любезностями. Что Вы намерены делать, Александр? На Вашем месте, я бы им не верил. Взгляд у Алексея мне не понравился. Типичный взгляд одержимого безумной идеей.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12 
Рейтинг@Mail.ru