Галина Куликова
Охотники на русалок. Не царское дело
– Мне не до смеха, – тяжело вздохнул Вадим. – Я провожу журналистское расследование. В здешних местах, как оказалось, водится всякая нечисть. В озере Солнечное. С некоторых пор местные жители наблюдают здесь странных существ – полурыбы-полулюди. Пока что эти существа ничего страшного не натворили. Но это лишь пока, я уверен!
* * *
Совещание у главы строительного холдинга «Малахит» началось, как всегда, без опозданий. Семь человек, облаченных, несмотря на июньскую жару, в строгие офисные костюмы с галстуками, примерно за пять минут до начала молчаливо расселись вокруг огромного стола в зале заседаний. Ровно в десять часов утра в зал быстро вошел коротко стриженный брюнет лет сорока, низкорослый, плотного телосложения, со злыми карими глазами. Это был генеральный директор и главный акционер холдинга Павел Потапов. Его сопровождал пожилой благообразный джентльмен с изящным портфелем в руках, о профессии которого можно было не спрашивать. Его внешность и повадки просто кричали о том, что благообразный джентльмен – адвокат.
– Садитесь, – буркнул Потапов поднявшимся поприветствовать шефа сотрудникам и плюхнулся в большое председательское кресло, стоящее в торце стола. Адвокат с портфелем, набитым документами, примостился неподалеку.
Внимательно осмотрев напряженные физиономии собравшихся, Потапов хлопнул ладонью по столу и отчеканил:
– Сначала – отчеты. Начнем с управляющей компании. Маркетологи, проектировщики, дизайнеры – бюджеты. Данные по продажам – отдельно, ко мне сегодня в восемнадцать часов. Затем – инвестиции. Строительные организации, производство, инфраструктура. Оценка эффективности работ подразделений холдинга. Информация об увольнениях и новых назначениях. Потом для выживших – уточненные планы и новые поручения. Реклама – после совещания. Поехали!
За широкими плечами Потапова был незаконченный институт физкультуры и бурная молодость в составе различных преступных сообществ, где он был больше известен как Паша Керосин. Правда, последние несколько лет Потапов возглавлял крупный строительный холдинг и всячески дистанцировался от бывших подельников и любых сомнительных сделок. Он охотно принимал участие в светских мероприятиях, занимался благотворительностью. Общался с прессой и комментировал тенденции рынка недвижимости. Прилагал титанические усилия, чтобы его имя больше не мелькало в криминальной хронике. С этой целью были затеяны две судебные тяжбы, одну из которых адвокаты Потапова с блеском выиграли, отсудив у весьма рейтинговой телепередачи изрядную сумму и заставив ее ведущего извиниться в эфире перед уважаемым бизнесменом. Другой судебный процесс с популярной газетой «Невероятно!» длился до сих пор. Но и здесь перспективы были для Павла Андреевича самые радужные.
Работников холдинга шокировал неоправданно жестокий и грубый стиль управления, который Потапов культивировал в своих владениях. Сам генеральный директор предпочитал именовать его агрессивно-деловым, что сути дела не меняло. Впрочем, удивляться не приходилось – основы бизнеса и управленческую практику Паша Керосин постигал не в лондонских колледжах и офисах.
Ровно через два часа Потапов хлопком широкой ладони по столешнице закончил совещание и кратко подвел итоги:
– В основном нормально. Строим в соответствии с планами и сметами, сроки выдерживаем. Сергей, можешь прислать список на бонусы, подпишу. Кому – сам решишь. Беспокоит инфраструктура и строительство дорог к морям. Буренин – пока предупреждаю, ясно? Потом приму меры. Проблема с покупкой четырех необходимых нам участков. Полгода решить не можем. Коваль, ты свободен. Сейчас от меня прямиком в кадры и – по собственному желанию. Заплачу за три месяца вперед, в счет прошлых заслуг. Все!
Слова «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо» отсутствовали в лексиконе главы холдинга «Малахит». Присутствующие, включая уволенного, который не посмел ничего даже пискнуть в свое оправдание, встали и гуськом вышли из помещения. За столом остались три человека – Потапов, благообразный пожилой джентльмен и худенький молодой человек с мордочкой хорька и бойкими черными глазами.
– Борис Захарович, – обратился Потапов к адвокату, – подождите меня в приемной, есть одна интересная тема, хочу посоветоваться.
Адвокат всем своим видом выразил неудовлетворение тем, что его так бесцеремонно выпроваживают, однако ослушаться хозяина не посмел.
– Хорошо, Павел Андреевич, – с достоинством ответил он, взял портфель и, не торопясь, покинул зал заседаний, плотно прикрыв за собой обитую кожей дверь.
Выждав пару минут, Потапов, развернувшись всем корпусом к молодому человеку, вкрадчиво заговорил:
– Ну, Рома, рассказывай, как идет рекламная кампания и что еще ты напридумывал, чтобы привлечь покупателей?
Роман Овчинников возглавлял в холдинге отдел рекламы и связей с общественностью. В случае необходимости он же исполнял обязанности пресс-секретаря генерального директора.
– Уже сегодня кампанию можно признать эффективной. Маркетологи и продажники могут вам это подтвердить. Продажи, особенно вдоль берега озера, выросли за месяц почти на пятнадцать процентов. И это не только сезонный спрос на курортную недвижимость. Удалось поднять общий интерес к нашему проекту.
– Знаю, хороший признак. Дополнительно какие-то меры принимали?
– Конечно. Добавили рекламу в самолетах и поездах, следующих в Солнечноводск. Щиты на всех основных трассах. Новые ролики на радио.
– А пресса?
– Специализированные издания пишут о строительстве в Солнечноводске регулярно, даже релизы наши публикуют. Крупные деловые газеты и журналы пока присматриваются. Кое-кто убежден, что проект нового международного курорта провалится. Или денег от нас ждут.
– Может, проплатить две-три статьи?
– Как скажете, Павел Андреевич. Я бы не стал – потом ведь строчки бесплатно не напечатают. А вообще с прессой ситуация сами видите какая – они все как с ума сошли с этими русалками, только об этом и пишут.
– Да, читаю. Пусть пишут, надеюсь, это нам не повредит. Теперь слушай. Одному нашему партнеру принадлежит доля в крупном рекламном холдинге. У них хорошие возможности в Москве и Питере. Вот телефон. – Потапов протянул молодому человеку визитную карточку. – Свяжись с ним. Надо тряхнуть обе столицы, пусть тащат деньги сюда.
– Тряхнем так, что пух и перья полетят.
– Пух и перья нам без надобности. Деньги пусть полетят. В теплые края.
И Потапов хрипло, почти не разжимая губ, рассмеялся, довольный собственной грубоватой шуткой. Овчинников тоже хихикнул, но тотчас же сделался серьезным.
– Какие еще пожелания, Павел Андреевич?
– Не наломай дров. И держи ситуацию под контролем. А в пятницу поговорим, как быть дальше. Я тебя вызову. Вопросы?
– Все ясно, – хищно облизнул губы Овчинников.
– Тогда иди работай.
Минуту спустя Потапов прошел через огромную приемную к себе в кабинет. На ходу бросил адвокату, который с индифферентным лицом сидел в кресле:
– Борис Захарович, заходите. Надо решить вопрос с этими проклятыми участками. Пока не подберу человека на место Коваля, сам займусь землей, а то время упустим. Сейчас все обсудим. Дело, сами понимаете, деликатное.
Адвокат поднялся, взял в руки портфель и тихо произнес:
– Деликатные дела, Павел Андреевич, лучше всего решать радикальными способами.
* * *
С утра Марина решила досконально изучить новое место жительства. Для этого она раза три прошлась по дому и предприняла вылазку с целью изучения ближайших окрестностей. Дядин дом поразил Марину, не избалованную роскошью загородных резиденций. Такие архитектурные шедевры обычно показывают в кино о жизни богатых и знаменитых. Изящный, украшенный колоннами и отделанный мрамором, он возвышался прямо на берегу озера как маленький волшебный замок. Интерьеры дядиной усадьбы тоже были чудо как хороши. Чувствовалось, что дизайнеры поработали от души. К дому примыкал сад, точнее – огромный парк, где помимо гигантских деревьев росли еще какие-то диковинные южные растения и стояли белоснежные скульптуры.
Поначалу вся эта роскошь ее немного смутила. Впрочем, философски рассудила Марина, к таким вещам быстро привыкают. Однако больше всего ее поразил владелец этих чертогов. Вчера, как только она переступила порог, навстречу гостье выехал презентабельный пожилой господин в отличном костюме и при модном галстуке. «Ему бы, – неожиданно подумала Марина, – не в инвалидном кресле сидеть, а за столом президиума. Эффектный мужик».
Этой минуты она больше всего ждала и боялась. Здесь главным было с самого начала взять верную ноту, а в противном случае вся затея с ее приездом могла обернуться сплошным кошмаром. Но очень многое при первом знакомстве зависело и от самого дяди Вити.
– Марина? Здравствуй, дорогая! – по-свойски пророкотал он и протянул ей широкую загорелую ладонь.
– Здравствуйте, – неуверенно произнесла Марина, протягивая руку для рукопожатия. Но дядя, крепко взяв ее маленькую ладошку, как-то ловко притянул племянницу к себе, и они вполне естественно обнялись и расцеловались.
– Уф, – громко выдохнул Избуцкий, вытирая белым носовым платком вспотевший лоб. – Я так волновался! А ты?
– Я тоже, – честно призналась Марина.
– Еще бы не волноваться, мы же с тобой виделись один раз в жизни, да и то, когда ты была ребенком. Хороши родственнички, а? Это все из-за меня, и я уже перед Верой повинился. Нас ведь так мало осталось, близких людей. Я имею в виду – близких по крови. Ты, твоя мама и я. Трое! На всем белом свете! Даже подумать страшно. Ладно, об этом мы еще поговорим. А сейчас я покажу тебе твою комнату, и мы пойдем обедать. Ты наверняка голодна. Ну, а потом отдохнешь с дороги, и вечером посидим на бережку, закат посмотрим. Увидишь, какая здесь красота. Заодно обсудим, как будет выглядеть теперь наша жизнь. Утверждаешь программу?
– Утверждаю, – легко улыбнулась Марина.
«Чувствуется школа, – думала она, распаковывая и раскладывая вещи в своем новом роскошном жилище. – Хваткий, деловой, но не настырный, любезный без угодничества, свойский, но в меру. Харизма налицо. Интересно, он таким всегда был или служба закалила? Нет, кажется, с дядей мне повезло, хоть и с опозданием».
За обедом Виктор Федорович развлекал племянницу воспоминаниями о близких и дальних родственниках. В основном это были смешные истории, почти байки, над которыми Марина от души хохотала. Она была благодарна дяде за такой необычный экскурс в историю их рода. Ведь этих людей она никогда не видела и уже не сможет увидеть.
И уже поздно вечером, на берегу, во время феерического солнечного заката, состоялся обещанный разговор, который, с одной стороны, сильно Марину озадачил, но с другой – развеял последние ее сомнения. «Конечно, все это очень неожиданно, – размышляла она, лежа в новой замечательной кровати на невероятных фиолетовых простынях. – Даже не верится, что такое может случиться в жизни. Вдруг это действительно мой шанс изменить судьбу? Почему, собственно, в мою жизнь не может постучаться чудо?»
Марина долго еще ворочалась с боку на бок, вновь и вновь прокручивая в голове детали удивительного разговора.
Когда они наконец устроились около воды – племянница в одном из удобных шезлонгов, стоявших на маленьком искусственном пляже, а дядя в своей инвалидной коляске рядышком, чуть сбоку, – Виктор Федорович неторопливо начал:
– Ну что, Марина, удивил я вас с мамой, когда вдруг объявился через много лет, да еще с таким неожиданным предложением?
Марина сделала попытку ответить, но Избуцкий мягким движением руки остановил ее.
– Все я прекрасно понимаю. Даже догадываюсь, что вы там обо мне говорили. Вот, мол, пока был большим начальником, мы ему были не нужны, а как вышел в отставку, да еще инвалидом стал – так сразу вспомнил о родственниках. Пушкина цитировали? Как дядя не в шутку занемог?
Тут Виктор Федорович хитро подмигнул племяннице. Марина почувствовала, что краснеет, но все равно протестующе замотала головой. Мол, как вы такое могли подумать?
– Да ладно, ладно, – усмехнулся Избуцкий. – На самом деле в чем-то вы, конечно, правы. Только мне все равно хочется кое-что тебе сегодня объяснить. Так случилось, что с самой молодости я был на государственной службе. А последние полтора десятка лет отпахал мэром вот этого города. Сказать по правде, такой жизни врагу не пожелаешь. Понимаешь, девочка, когда ты себе не принадлежишь, когда спишь по три-четыре часа в сутки, когда забываешь, что такое выходной, а из отпуска тебя отзывают, не дав отдохнуть и недели, – жизнь превращается в один нескончаемый рабочий день, который длится годами. И время при этом проносится стремительно. Но в какой-то момент ты вдруг останавливаешься и с ужасом понимаешь – лучшие твои годы остались далеко позади. Жизнь промчалась, а ты и не заметил.
Виктор Федорович задумчиво покачал головой, но потом встрепенулся и продолжал:
– Для меня такой момент настал в прошлом году, когда я вышел на пенсию. Ушел сам, потому что устал от этого бешеного ритма, бесконечных нагрузок и стрессов. Но как только я удалился от дел – тут же навалились болезни. Не стану тебя пугать обилием диагнозов, которые мне поставили доктора. Все это неприятно, но, к счастью, не смертельно. Вот только ноги вдруг стали отказывать. Это обстоятельство удручает меня больше всего, ведь я жуткий непоседа. Привык много ходить, в теннис люблю играть, кататься на велосипеде. И вот… Кто бы мог подумать!
Избуцкий с досадой стукнул себя по колену кулаком.
– К счастью, я не какой-нибудь парализованный калека, навечно прикованный к своему креслу. Знаешь, я ведь еще могу немного передвигаться на костылях и даже, пожалуй, с палочкой пройду несколько шагов. Но врачи не в состоянии сказать, что будет дальше: получится у меня победить болезнь, или же она меня победит.
Избуцкий минуту молчал, глядя на уходящее за горизонт солнце, потом заговорил снова:
– Скажу тебе откровенно, Марина, я не был уверен в том, как вы с мамой отреагируете на мое предложение. Думаю, мне ужасно повезло, что моя сестра не отвернулась от меня, а моя племянница сразу же бросилась на помощь.
Виктор Федорович устало провел рукой по лицу, словно отгоняя нахлынувшие на него сентиментальные чувства. Марина сидела тихонько, не желая помешать дядиной исповеди. Она чувствовала, что ему хочется выговориться.
– Вот, лирическая часть подошла к концу, – вновь заговорил Избуцкий, – и сейчас я перехожу к делу. К тому, ради которого я и просил тебя приехать. Очень надеюсь, что ты не пожалеешь о принятом решении.
Марина молча кивнула, как бы подтверждая, что ни в чем не раскаивается.
– Итак, мне нужен человек, который постоянно находился бы возле меня и помогал мне. Такой человек, которому я мог бы полностью доверять. А доверять, как известно, можно лишь родным людям. У меня нет семьи, нет детей, хотя я трижды был женат. Поэтому надеяться мне остается лишь на тебя, племянница.
Марина хотела было что-то сказать, но Виктор Федорович предупреждающе поднял руку.
– Дай мне закончить, а потом уж будешь задавать свои вопросы. Думаю, ты уже догадалась, что я собираюсь передать в твои руки управление всем моим обширным хозяйством. Разумеется, речь не идет о готовке, уборке и тому подобных вещах – для этого у меня есть горничная, повар и шофер. Но мне самому стало тяжело руководить ими и следить за тем, чтобы они как следует выполняли свою работу. А вот ты с такой задачей наверняка справишься отлично. Но главное все же не это. Знаешь, как я обрадовался, когда узнал, что ты по профессии врач? Это именно то, что мне нужно! Я хочу, чтобы ты взяла под свой контроль местных докторишек, которые взялись поставить меня на ноги, но которым я, честно говоря, не слишком доверяю. Они лишь деньги брать горазды, но никакой пользы от их услуг я пока так и не почувствовал. Только не волнуйся – я вовсе не жду, что ты сама возьмешься лечить больного дядю. Ни в коем случае! Тебе предстоит лишь припугнуть моих лекарей – пусть знают, что отныне будут иметь дело с профессионалом, которому вряд ли удастся навешать лапшу на уши.
Явно довольный своей придумкой, Виктор Федорович потер руки, а потом подмигнул племяннице и повел речь дальше:
– Все остальное – это уже мелочи. Выехать со мной на прогулку, в магазин, помочь организовать встречу гостей, если потребуется. Вот такой расклад. Теперь тебе предстоит решить, согласна ли ты взвалить на свои плечи такую обузу?
– Получается, я все уже решила, – улыбнулась Марина. – Раз приехала.
– Я очень рад, – искренне обрадовался Виктор Федорович, который, впрочем, именно на такой ответ и рассчитывал. – Что же касается денег…
– Дядя, но вы не должны мне платить… – попыталась встрять Марина, однако Избуцкий тут же ее перебил.
– Еще как должен! – не терпящим возражения тоном заявил он. – Я же сорвал тебя с насиженного места, с работы. Может быть, не самой лучшей и денежной, но все-таки. Ты уехала из дома, оставила мать, к тому же, вероятно, страдает твоя личная жизнь.
– Ничуть не страдает, – хмыкнула Марина, но увлеченный своими мыслями дядя оставил эту ее реплику без внимания.
– Итак, Марина, продолжим наш деловой разговор. Если ты думаешь, что уже поняла, каковы мои планы, то глубоко ошибаешься. Все, о чем я до сих пор говорил, является лишь прелюдией к самому главному.
Марина, которая действительно решила, что дядя уже выложил на стол все свои карты, насторожилась. Что там еще задумал этот энергичный старик?
– Хотя у меня нет собственного бизнеса, я не наворовал миллионы, как это сделали бы многие на моем месте, но, как видишь, кое-что скопить мне все же удалось, – сказал Избуцкий и плавным широким жестом обвел свои владения. – Вся эта недвижимость сегодня тянет на очень серьезную сумму. Но и содержание ее обходится мне недешево. Когда я был хозяином этого города, многие вопросы решал запросто, без всяких денег, зато сейчас… Если в доме что подремонтировать, на территории что-то сделать – все из своего кармана! А зарплата прислуге? Кстати, у меня ведь еще и садовник есть. В общем, я все как следует посчитал и понял, что смогу продолжать в том же духе от силы года два – к тому времени это гигантское хозяйство сожрет весь мой наличный капитал. И тогда я придумал вот что.
Марина во все глаза смотрела на дядю, пытаясь догадаться, что же такое он затеял, но так и не смогла угадать.
– В общем, в течение года я намерен привести в порядок все свои дела и еще дописать первую книгу воспоминаний. К следующему лету я должен с этим разделаться, и тогда… Тогда я переселюсь в местный Дом ветеранов.
Увидев недоумение на лице племянницы, Виктор Федорович улыбнулся и поспешил объяснить:
– Не бойся, я не собираюсь жить в убогом приюте для престарелых. Наш Дом ветеранов – это отличное учреждение, специально созданное для ответственных работников и родственников состоятельных людей. Там прекрасно живут многие мои друзья и бывшие сослуживцы.
– Но как же?!. – протестующе воскликнула Марина, однако дядя не дал ей договорить.
– И не спорь, девочка. Я давно уже все решил, и решение это мне нравится. С каждым годом я все более буду становиться окружающим в тягость. Тебе рано или поздно захочется завести семью, замуж выскочишь. Так что я все правильно придумал. А в Доме ветеранов и уход прекрасный, и публика такая, что мне скучать не придется. Хотя удовольствие это, прямо тебе скажу, дорогое. Кто-то квартиры свои оставляет в счет оплаты за проживание, зато я смогу деньгами. Вот теперь переходим к основному пункту нашей беседы – деньгам. Я хочу с твоей помощью продать это поместье. Сумма, которую мы за него выручим, будет достаточной, чтобы заплатить сколько нужно за мою новую богадельню, а остальное – тебе и твоей маме. Ну, как тебе такой план?
Марина на некоторое время потеряла дар речи. Потом попыталась убедить дядю, что вовсе незачем заживо хоронить себя в каком-то доме престарелых. Но он лишь отмахнулся от ее речей.
– Мариночка, ты просто не знаешь, о чем идет речь. Там такой домище отгрохали – любой пятизвездочный отель позавидует. Это первое. Второе – я туда не завтра собрался, так что еще намучаешься с капризным противным дядюшкой. Сама же первая захочешь, чтобы я туда поскорее перебрался.
– Дядя!
– Не сердись – шучу. Эх, и почему я раньше не додумался с вами встретиться – с Верочкой и с тобой? Как давно не было рядом действительно родного человека. Все-таки как ощущается кровное родство! Вот мы с тобой, по сути дела, впервые видимся, а какие сильные эмоции, чувствуешь?
Марина согласно кивнула – надо было признать, она тоже испытывала некое волнение.
– Что, племянница, сильно я тебе удивил? – пристально глядя на Марину, спросил Виктор Федорович. – Преподнес тебе сюрприз?
– В общем-то да.
– Приятный?
– Не знаю. Но если вам так будет лучше…
– Надеюсь, что лучше. Ладно, тебе пора отдохнуть, а то слишком много впечатлений для первого дня, не так ли? Потом у нас с тобой будет еще масса таких вечеров – наговоримся.
Увидев, что Марина находится в некотором замешательстве, Виктор Федорович легонько похлопал ее по руке и, по-отечески улыбнувшись, добавил:
– Беги, отдыхай. Я еще побуду на берегу. Только у меня к тебе одна просьба – о нашем разговоре никому не рассказывать, даже маме. Тут разные люди есть, даже телефоны порой прослушивают. Пронюхают раньше времени о моих замыслах – сплетни пойдут. Город небольшой, а я человек здесь известный. Да и вообще, это наше семейное дело, никого больше не касается. А так как связано оно с большими деньгами, то еще и весьма секретное. Ты ведь умеешь хранить секреты?
– Конечно, – улыбнулась Марина, вставая. – Я же доктор.
– Вот и славно, дорогой доктор. Теперь – спать.
А завтра начинай знакомиться со своим новым хозяйством. Добро пожаловать в семью!
* * *
Стас Ложкин, орнитолог-экстремист, сопредседатель скандально известной международной организации Фронт экологической обороны, прибыл в Солнечноводск ранним утром. Едва сойдя с поезда, Ложкин тут же, на перроне вокзала, провел пресс-конференцию с участием нескольких заспанных местных журналистов, которые накануне были оповещены о мероприятии специальным пресс-релизом, двух разбуженных яростными криками бунтаря-эколога синюшных бомжей, десятка любопытных пассажиров, ожидавших электрички, и сурового полицейского, пришедшего следить за порядком.
Плотный, рыжий, с маленькими наглыми глазками, Ложкин был похож на постаревшего Мальчиша-Плохиша. Он был одет в камуфляжные штаны, стянутые солдатским ремнем, зеленую майку с надписью «Ecodefence front» и бейсболку, украшенную аббревиатурой EDF.
– Мы остановим экспансию частного капитала, который хочет превратить нашу планету в мусорную свалку! Спасем уникальное озеро, даже если придется лечь под гусеницы бульдозеров! – хрипло выкрикивал Ложкин, забравшись на возвышение. – Фронт экологической обороны уже здесь! Мы открываем боевые действия в Солнечноводске. Потаповы и ему подобные должны знать, что есть сила, способная остановить беспредел!
Он сорвал с головы бейсболку и, сжав ее в кулаке, вытянул руку вперед. Немного постояв в позе Ленина на Финляндском вокзале, Ложкин спрыгнул вниз и уже нормальным тоном сказал:
– Какие вопросы у господ журналистов?
– На пиво дашь? – сипло поинтересовался один из бомжей.
– Вы какое издание представляете? – удивленно спросил оратор, не до конца разобравшись в ситуации.
– «Привокзальные известия», – ответил находчивый бомж под одобрительный смех собравшихся.
– Из-за таких, как вы, гибнут редкие животные! – зачем-то возвел напраслину на бомжа уязвленный эколог. – Я спрашиваю: у прессы вопросы есть?
– Есть! – вверх поднялась рука с зажатой в ней ручкой. – Газета «Солнечноводск сегодня». Какие цели преследует ваша организация у нас в городе?
– Цели самые благородные. Первое – прекратить массовую застройку берегов озера Солнечное. Второе – отдать под суд тех, кто занимается хищническим уничтожением местной флоры и фауны. Строительство, которое второй год ведет здесь холдинг «Малахит», принадлежащий известному бизнесмену и не менее известному бандиту Потапову, разрушает созданную природой много веков назад экосистему. Могут совсем исчезнуть уникальные озерные дюны. По нашим сведениям, от них уже и так ничего не осталось. Но это не все! Может вообще исчезнуть занесенная в Красную книгу уникальная птица – calidris schoeniclus alpina Linnaeus, веерохвостая тростниковая чернолапка.
– Простите, какая-какая чернолапка? – уточнил журналист.
Ложкин без запинки повторил. Чувствовалось, что текст он знает превосходно, как хороший актер в канун премьеры.
– Газета «Жуть!». Вы один собираетесь защищать озеро? – выкрикнула девушка в белых брючках и огромных солнцезащитных очках.
– Нет, – гордо ответил Ложкин. – Со мной тысячи, десятки тысяч честных людей.
– А где они? – не унималась девушка из «Жути!». – Будут позже? Прилетят, приедут на автобусах? Или часть приехала сегодня с вами на поезде?
– Не понимайте меня буквально! – вскипел Ложкин. – Да, пока я здесь один. Я – авангард Фронта экологической обороны в Солнечноводске. Надеюсь, мне удастся мобилизовать общественность, поднять на борьбу всех людей, которым небезразлично будущее нашей планеты, колыбели человечества! – Выкрикнув все это, он уже спокойно объяснил: – На днях в город приедут и другие представители нашей организации, включая международных наблюдателей.
– Сколько человек? – выпытывала дотошная журналистка.
– Достаточно, чтобы лечь на дороге грейдеров и экскаваторов, – уклончиво ответил эколог.
– Вы так думаете? – усомнился какой-то молодой человек с диктофоном. – Вы в курсе, сколько техники ежедневно задействовано на строительстве курорта «Солнечный»?
– Еще Суворов говорил, что воюют не числом, а умением. Недавно мы остановили и развернули два крейсера и авианосец, которые грубо нарушали международное экологическое законодательство. – Ложкин высокомерно оглядел стоящих перед ним людей. – Думаете, не справимся с тракторами и бетономешалками?
– А с Павлом Потаповым вы общались? – поинтересовался тот же молодой человек с диктофоном, – Если да, поделитесь впечатлениями с читателями газеты «Новый курорт».
– Господин Потапов отказался с нами общаться и публично назвал экологическими бандитами. Не знаю, что он имел в виду. Впрочем, про бандитов ему должно быть хорошо известно. Я неоднократно пытался связаться с ним по телефону, но он отказывается цивилизованно обсуждать проблему. Его пресс-секретарь прислал нам официальный ответ, где ссылается на разрешающие это варварское строительство документы. Но дело в том, что сами документы были изданы противозаконно.
– Вы обращались в прокуратуру?
– Естественно. Еще полгода назад послали запрос. Обещали разобраться, но пока тишина. Наверное, у господина Потапова есть для надзирающих инстанций более весомые аргументы. – Ложкин замолчал на секунду, а потом неожиданно заорал: – Озеро тем временем гибнет! Чернолапка вымирает! А вы превращаетесь в мутантов!
На некоторое время воцарилась тишина: Ложкин восстанавливал дыхание, а его аудитория переваривала сказанное. Первым ожил журналистский корпус:
– Газета «Пусть говорят». У вас имеется разрешение от властей города на все заявленные мероприятия?
Ложкин сардонически усмехнулся:
– Если мы будем согласовывать свои действия с чиновниками, то никогда ничего не сделаем. Наша сила – в независимости.
– Вы – анархисты?
– Мы – экологи и чтим закон. Более того, в своих действиях часто на него опираемся. Но там, где необходимо, мы идем против течения. То есть плывем! – гордо возвестил Ложкин.
– Не хотите, пользуясь своим пребыванием в городе, лично пообщаться с Потаповым? Вдруг он согласится на переговоры? – вновь подала голос девушка из газеты «Жуть!».
– Есть более интересный вариант. Существует договоренность с вашим телевидением о специальной программе, посвященной экологической безопасности. Будут приглашены представители мэрии, прокуратуры, ученые-биологи. Разумеется, и мы, экологи. Господин Потапов получит персональное приглашение. Так что у нас с ним будет возможность пообщаться в прямом эфире. Вот и пусть он, глядя в глаза жителям города, поведает, как его строительные легионы разрушают природу края. Вдруг ему удастся доказать, что его деятельность безвредна? Но я в этом глубоко сомневаюсь. Давайте последний вопрос, и я покину вас. Пора заниматься делами. Руководство Фронта экологической обороны ждет от меня конкретных действий.
Последний вопрос задал молодой человек с диктофоном:
– Вы приехали защищать дюны и какого-то тростникового чернохвостика. А как насчет русалок? Они входят в ваше понимание экосистемы озера Солнечное?
– Слышал я про эти ваши чудеса, – отмахнулся Ложкин. – Я не верю в летающие тарелки, инопланетян, леших, домовых и прочую чепуху.
– Но их видели, есть документальные подтверждения!
– Не верю. Все это ерунда. А вот то, что ночью по берегу теперь шатаются толпы журналистов с фотоаппаратами и камерами, – это плохо для озера и особенно для бедных птиц. Ваши беспокойные коллеги в поисках сенсации не дают им спокойно отдыхать, вить гнезда и выводить птенцов. Они нервируют последних представителей этого исчезающего вида. «Какой-то» чернохвостик! Веерохвостая тростниковая чернолапка! – вдруг снова заорал Ложкин. – Слышите? Веерохвостая тростниковая чернолапка! Вы тут реально не понимаете, что происходит у вас под носом. Безразличие приведет к тому, что возле озера вообще не останется птиц. Здесь будут обитать и высиживать яйца Потапов и ему подобные!
После этого пророческого заявления Ложкин поднял сжатую в кулак руку и, видимо, вспомнив, что представляет в Солнечноводске всемогущие международные экологические силы, громко крикнул:
– Лонг лив Экодифенс фронт!
Затем, победно оглядев застывших в недоумении людей, отправился претворять в жизнь только что озвученную программу действий.
* * *
Две недели Марина усиленно вживалась в роль управляющей дядиным имением. Имение – именно так она предпочитала называть про себя дом с несколькими гаражами и огромной пристройкой, в которой находилась бильярдная, с красивым парком и теннисным кортом, а также гектары земли, на которой все это было расположено. Быстро разобраться во всевозможных тонкостях и текущих хозяйственных проблемах ей помог сам Избуцкий, а также горничная Анжела, шофер Леша, повар Артур и садовник Ханджар. Со всей дядиной обслугой дружелюбная и легкая в общении Марина быстро нашла общий язык. У нее уже был небольшой управленческий опыт, приобретенный в те счастливые времена, когда они с подругами имели собственную фирму. Поэтому Марина сумела довольно ловко, не задев ничьего самолюбия и никого не обидев, объединить еще недавно разрозненных игроков, превратив их в команду единомышленников. И по праву возглавила этот маленький дружный коллектив. «Если меня здесь не считают „новой метлой“, на замечания не обижаются, а нововведения воспринимают как фактор развития – значит, все идет правильно», – рассуждала Марина.
