Галина Романова
Встретимся в другой жизни
Конечно, она была не настолько наивна и понимала, что Григорий существует не на скромное жалованье служащего местного Стройтреста, но чтобы такое…
За этими размышлениями и застал ее Гриня.
– Что-то случилось? – с порога спросил он. – Ты чего такая потерянная?
– Гриня… ответь мне, пожалуйста, – зачем я тебе? – сердце гулко бухало в груди. – И еще… на что мы живем?
– Та-а-ак!.. – протянул Григорий, взъерошив волосы. – Кто здесь был? Что он сказал тебе?
– Он сказал, что ты бомбишь фермеров, еще он сказал, что тебе пришла пора поделиться, и еще… – тут она не выдержала и заревела.
– Что еще?! – сильно тряхнув ее за плечи, прикрикнул Гриня. – Отвечай!
– Он сказал, что я тебе нужна для чего-то… Что ты ничего просто так не делаешь…
– Дурочка! – ласково заулыбался Гриня, вытирая слезы с ее лица. – Успокойся! Не собираюсь я тебя использовать. Ты мне сестренку мою покойную напомнила, вот я сердцем к тебе и потянулся.
– Какую сестренку? – непонимающе уставилась она на него. – Ты мне ничего не рассказывал.
– Садись, расскажу…
Она села рядом с Гриней на диван, прижалась к его надежному плечу и в течение часа слушала историю его жизни, время от времени прерывая ее судорожными всхлипываниями.
История эта была печальна, но не необычна…
В восемнадцать лет Григория забрали в армию. Дома осталась старая мать с шестнадцатилетней сестренкой. Первое время все складывалось хорошо, но потом из дома стали приходить тревожные известия. Мать писала, что Аленка отбилась от рук, водится с дурной компанией. Гриня забросал сестру письмами с просьбой слушаться маму и так далее…
Все его советы канули в пустоту, потому что через год службы мать написала ему, что Аленку осудили на три года за хулиганство.
Такого горя мать не выдержала и умерла. Приехав на похороны, Григорий был сломлен другим известием: в колонии во время драки ударом в висок его единственная сестра была убита.
– Пришлось вместо одного два гроба в землю закапывать, – печально закончил Григорий. – Жизнь как будто оборвалась для меня. После армии не хотел даже возвращаться, да дом жалко… А когда тебя увидел, что-то перевернулось у меня в груди. Ты волчонком смотришь на всех, тряпочки свои подбираешь с земли, руки трясутся. Меня проняло… Не смог я мимо пройти. Окажись с Аленкой кто-нибудь рядом в тот момент, может, она и была бы жива…
– Прости меня, Гринечка! – прошептала Лика опухшими губами.
– Ладно, сестренка, забудем, – ободряюще улыбнулся он ей в ответ. – Выучу тебя да замуж отдам за хорошего человека.
– Не хочу я замуж! Насмотрелась я на этих мужей! Мать их каждый квартал меняла.
– Я же сказал – за хорошего человека, – засмеялся Гриня. – Давай спать укладывайся.
Лика пошла в свою комнату, но на полдороги остановилась и осторожно спросила:
– Гриня, а этот человек, ну тот, что приходил, он очень опасен?
– Он – нет, но за ним стоят опасные люди, – прищурился ее друг. – Не забивай свою головку чем не надо. Тебе еще два экзамена в институте сдать предстоит, вот и готовься. Поняла?
– Поняла, только…
– Что «только»? – перебил он ее уже сердито. – Я сказал – не твоего ума это дело!
– Боюсь я!.. Вдруг с тобой что-нибудь случится… – Слезы снова закипели у нее в глазах. – У меня же никого, кроме тебя, нет. Мать вон только обрадовалась, что избавилась от меня.
– Лика! – тяжело вздохнул Гриня. – Иди спать! Все будет как надо!..
Но его словам не суждено было сбыться. Имея очень упрямый характер, Гриня и не подумал подчиниться требованиям больших ребят. Все так же совершая налеты на фермеров, он совершенно забыл об опасности.
Она подстерегала его поздним сентябрьским вечером в одной глухой деревушке.
Довольные результатами своей очередной вылазки, ребята потихоньку ехали по едва заметной лесной тропинке на своих мотоциклах и не сразу сообразили, что треск, внезапно раздавшийся из зарослей, не что иное, как автоматная очередь.
Поднялась страшная паника. Ребят расстреливали в упор. Треск мотоциклетных моторов смешался со стонами раненых и криками живых.
Все произошло в считанные минуты. Расстрел закончился так же внезапно, как и начался.
Еще через некоторое время место происшествия было оцеплено милицией. Машины «Скорой помощи» вывозили мертвых и раненых. Страшная бойня, устроенная конкурирующей группировкой, поразила даже видавших виды милиционеров.
Лика сидела, обложившись учебниками, и с опасением поглядывала на часы. Время, когда Гриня должен был вернуться, давно миновало. Страшное предчувствие потихоньку начало овладевать ее душой.
Разогрев в очередной раз нехитрый ужин, она принялась метаться по комнате. В этот момент и раздался громкий стук в дверь. Когда она шла к выходу, то уже знала – кто за ней.
– Анжелика Владимировна? – взял под козырек милиционер и, удовлетворившись ее молчаливым кивком, приказал: – Одевайтесь. Вам нужно проехать с нами.
Оставив без ответа ее вопросы, он так же уверенно взял ее под руку и повел к ожидавшему их «уазику».
Следующие несколько часов Лику подвергли перекрестному допросу. Здесь присутствовали и «добрый» и «злой» следователь, и еще много других людей, лица которых калейдоскопом проносились в сознании.
Уже под утро, ничего не добившись, они наконец отпустили ее. Она вышла во двор и обессиленно опустилась на скамейку. «С Гриней что-то случилось! – тревожно билось у нее в мозгу. – Нужно пойти и узнать».
Она вернулась и постучалась в окошко дежурной части.
– Чего тебе? – сонно пробормотал молоденький сержантик.
– Меня сейчас допрашивали, – пролепетала Лика.
– Что натворила-то? – подозрительно уставился он на нее.
– Я – ничего. Но мне нужно узнать… Вы не сможете мне помочь?
Очевидно, ее измученный вид не оставил его равнодушным, потому что он, с сочувствием качнув головой, обронил:
– Спрашивай…
– Вы не скажете, что случилось сегодня ночью в городе?
– Банду одну тут расстреляли, – шепотом поведал он ей.
– Кто?! Какую банду?! – холодея от предчувствия, спросила Лика.
– Банду Гришки Еремина. Свои же и расстреляли, кто же еще?
– А что с ним?! С Григорием?! – еле выдавила она.
– Не знаю. Там почти одни трупы. Если хочешь что узнать, кати в больницу.
С этими словами он отвернулся, ясно давая понять, что разговор окончен.
Лика вышла из РОВД и пошла в сторону областной больницы, все ускоряя и ускоряя шаг.
В приемном покое пожилая медсестра, укоризненно покачав головой, сунула ей в руки белый халат и повела длинным коридором в хирургическое отделение.
– Его последним привезли, – рассказывала она по пути. – Один он в живых и остался. Остальных – кого на месте убили, кто по дороге умер, а кто – здесь. Да и он вряд ли выживет… Уж больно сильно изрешетили.
Слова медсестры с трудом доходили до ее сознания. Перед глазами мелькали лица молодых парней, многие из которых собирались этой осенью в армию.
«Зачем им все это было нужно?! – мысленно стонала Лика. – Зачем?!»
– Ты что – не слушаешь меня? – обиженно спросила медсестра.
– Нет, нет! Что вы, – поспешила она исправить положение.
– Вот в этой палате он, – кивнув на белую дверь, пояснила она. – Может, уже и умер, я не знаю.
Она равнодушно пожала плечами и, широко зевнув, ушла.
Лика потянула на себя дверь, та со скрипом открылась, представив ее взгляду страшную картину.
На больничной койке, весь в окровавленных бинтах, лежал Гриня. Дыхание со свистом вырывалось у него из горла, каждый раз вздувая кровавый пузырь в уголке рта.
Она подошла ближе, рухнула на колени и зарыдала в голос. Сколько прошло времени, трудно сказать, но в чувство ее привело то, что кто-то осторожно трогал ее за плечо. Лика подняла голову и сквозь пелену слез увидела пожилого врача, который делал ей знаки следовать за ним.
– Кто он вам? – усадив ее в ординаторской на диван и сунув в руки стаканчик с валерьянкой, спросил он. – Муж?
– Нет, – покачала головой Лика, – брат… Скажите – у него есть шанс?
Врач поднялся и, сунув руки в карманы белого халата, задумчиво на нее уставился.
– Не могу ничего сказать определенно, – после паузы сказал он. – Если до утра доживет, попробуем прооперировать. А сейчас…
– Спасите его, пожалуйста!!! – еле слышно прошептала Лика. – У меня никого нет, кроме него!!! Спасите его!!!
До сих пор остается загадкой – было ли это чудом или чем еще, но Григорий выжил…
За те четыре месяца, что он провел на больничной койке, его прооперировали три раза. В результате, в январе выйдя из стен больницы, он имел протез вместо правой ноги до колена и пенсионное удостоверение инвалида первой группы.
Но страшнее физических увечий была для него боль за погибших ребят. Вину за их смерть он полностью взвалил на себя.
– Я никогда себе не прощу!!! – шептал он сквозь слезы, лежа дома на койке. – Как я смогу жить после всего этого?!
И, видя испуганный взгляд Лики, гладил ее по голове слабой рукой и утешал:
– Не бойся, сестренка! Я не уйду, пока не устрою тебя в этой жизни.
Последним он занялся всерьез и основательно. Не позволив перевестись на вечернее отделение, Гриня живо интересовался ее успехами и неадекватно реагировал на институтских друзей.
– Не нужны тебе эти босоногие мальчики, – ворчал он, провожая Лику на вечеринки. – Кроме разочарований в жизни, от них ждать нечего…
Надо сказать, что слушалась она его беспрекословно. После занятий спешила домой, а молодежные вечера и дискотеки посещала крайне редко и неохотно.
Все свободное время помогала Григорию по дому и хозяйству. Последнего он развел полное подворье.
Милиция долго не оставляла Гриню в покое, но потом обреченно махнула рукой: никаких заявлений от пострадавших не поступало, а разборки в современном мире – дело обычное.
Как только дело было закрыто, Григорий занялся сельским хозяйством. Мотаясь по всему району на своей рваной машинешке, он ухитрялся запасаться кормами и содержать в своем дворе дюжину голов скота.
– А учить тебя на что буду? – огрызался он в ответ на ее ворчание. – Это легальный бизнес, ничего противозаконного.
Возразить ей было нечего. Но, видя, как он надрывает остатки здоровья, она не могла оставаться равнодушной.
Лика приняла решение и втайне от него стала подрабатывать в институтской лаборатории. Свои долгие задержки объясняла возросшими нагрузками. Гриня подозрительно косился на нее, но молчал.
Дни шли за днями, отсчитывая недели, месяцы и годы. Их монотонное течение нисколько ее не удручало. Лика была по-настоящему счастлива.
Впервые за долгое время у нее был настоящий дом, где ее любили, ждали и где о ней беспокоились.
Соседи давно перестали ломать голову над их отношениями и иначе как братом и сестрой не называли.
Несколько раз за эти годы Лика встречалась с матерью. Встречи носили случайный характер и ничего, кроме досады, не вызывали.
– Ишь, сучка, как вырядилась, – злобно роняла она ей вслед. – Неплохо пристроилась. Нет бы о матери позаботиться, так она вся в папашу своего – в ученье вдарилась.
Гриня, хромавший рядом с ней, молча брал Лику под руку и уводил подальше со словами:
– Не обращай внимания. Пусть злится…
И все было бы прекрасно, если бы не Гринино непроходящее желание выдать ее замуж.
Лика сердилась, взрывалась, но он был непреклонен:
– Не дай бог случится что со мной, с кем ты останешься?
Такой мысли она допускать не хотела, поэтому с особым рвением принималась помогать ему и с удвоенным вниманием следила за его здоровьем.
Защита диплома прошла с блеском. По этому поводу они устроили с Гриней праздничный семейный ужин, который затянулся у них за полночь. А через день, как водится, Лика пошла искать себе работу. Но это оказалось не таким уж простым делом.
Ее внимательно оглядывали, вели ничего не значащие беседы, потом, пожимая руку, произносили коронное: «К сожалению…», и на этом все заканчивалось.
В течение месяца обойдя весь город в поисках работы, она пришла к неутешительному выводу, что молодые специалисты с дипломом особого образца годятся только на то, чтобы подавать кофе и развлекать гостей руководства приятной беседой.
Гриня приходил в бешенство, узнав об этих предложениях:
– Ты не будешь работать в этих «фирмочках»!
– А почему? Деньги приличные платят.
– Знаю я, за что платят эти деньги! – бушевал он. – Знаю, чем кончаются эти светские беседы!
Закончилось все тем, что Лика устроилась уборщицей в одно из СП по разработке компьютерных программ…
Имея гуманитарное образование, она слабо представляла, чем занимается данное учреждение, но, если учитывать ее должностные обязанности, этого от нее и не требовалось.
Весь свой рабочий день Лика наводила порядок: мыла, пылесосила, поливала цветы и под вечер едва приползала домой.
– Гриня, меня повысили, – сказала она ему однажды и, предупреждая расспросы, иронично закончила: – Перевели… С первого этажа на пятый…
Он сердито засопел, но промолчал. Лика долго не могла понять, с чем связана такая покорность судьбе, пока он однажды не проговорился.
Как-то за ужином, прокашлявшись, Гриня осторожно спросил:
– Лика, сестренка, ты мне рассказала бы поподробнее о работе своей.
– Тебя что больше интересует – размер моего ведра или температура воды? – не выдержав, съязвила она.
– Ну, зачем, – протянул он миролюбиво. – Ты мне о людях расскажи. Людей-то ты видишь.
– Вижу, – буркнула Лика, – в основном ботинки.
– Почему ботинки? – непонимающе уставился он на нее.
– Потому что голову поднять некогда. А еще потому, что там почти мужики одни работают.
– Какие мужики? – оживился сразу Гриня.
– Женатые… – заухмылялась она, сразу поняв, в чем дело.
– Ничего, может, и на тебя один неженатый найдется.
– Ага, ему больше делать нечего, только с уборщицей роман крутить, – захохотала Лика.
Но Гриня, загадочно мерцая глазами, принялся уверять ее в том, что она обязательно встретит там свою судьбу.
Лика недоверчиво качала головой и снисходительно ухмылялась, не зная в тот момент, как недалек от истины был ее славный друг…
Будильник пронзительно заверещал над ее головой. Сонно похлопав рукой в изголовье, Лика, как всегда, свалила его на пол.
«Пора вставать! – приказала она себе, свесив голову в поисках неумолкающего возмутителя спокойствия. – Иначе „сыночек“ мне опять какую-нибудь пакость придумает».
Под пакостью подразумевалось Димкино нежелание уступать ей место в ванной. А если учесть, что сегодня приезжает Олег, попасть туда было необходимо без задержек.
Поплотнее запахнув халат, Лика на цыпочках пробралась к двери ванной и застонала – она была заперта изнутри.
Безуспешно подергав за ручку, она побрела на кухню. Здесь у нее на всякий случай была припрятана запасная зубная щетка с тюбиком пасты. Не бог весть какой комфорт, но выбирать не приходилось.
«Душ приму позже», – утешила себя Лика, слабо в это веря.
Наверняка Димуля, чтобы в очередной раз сделать ей «приятное», просидит в ванной до отъезда.
Кое-как совершив обряд омовения, она подошла к зеркалу в прихожей и обомлела. Ее ночные бдения в воспоминаниях не прошли даром – на нее смотрело унылое помятое лицо.
«Нет! Мне просто необходимо принять душ! – поднял голову ее бунтарский дух. – И пусть только попробует не впустить!»
В течение нескольких минут Лика добросовестно отстукивала в дверь, но шум льющейся воды не прекращался. На минуту закралось подозрение, что он там спит, но в это время раздался звук открываемой защелки, и перед Анжеликой предстало видение, заставившее ее замереть.
Дмитрий стоял перед ней совершенно голый, если не считать узенькой полоски ткани на бедрах, и свысока посматривал на нее.
– В чем дело, Анжелика Владимировна?! Вы настолько испорчены, что ломитесь ко мне в то время, когда я принимаю ванну?
– Но не в течение часа, черт тебя побери! – рявкнула она, пятясь.
Он резко развернулся, сверкнув ягодицами, и с шумом захлопнул дверь прямо перед ее носом.
– Говнюк! – не выдержав, крикнула она.
Ответом ей был демонический хохот из-за двери.
Призвав на помощь всю свою выдержку, Лика все же попыталась привести себя в порядок и уже через двадцать минут нетерпеливо позванивала ключами от машины.
– А что, завтрака не будет? – спросил Димка, невинно улыбнувшись ей из-под светлой челки.
– Нет! – рявкнула Лика. – Мы и так опаздываем, идем…
Димка проскользнул мимо нее к выходу, по-детски надув губы.
Лика мягко тронула машину с места, не забыв накинуть на брыкающегося пасынка ремень безопасности.
– Не хочу, чтобы меня обвинили в умышленном членовредительстве, – пояснила она, едва не скрипнув зубами.
– Если проявляете такую заботу обо мне, чего же тогда не покормили? – обиженно отметил Димка.
Ничего не отвечая, она продолжала гнать машину по загородному шоссе. Времени до посадки самолета оставалось совсем немного, поэтому Лика решила сосредоточить все внимание на дороге и не реагировать на его выпады. Но следующая его фраза повергла ее в шок.
– Конечно, – задумчиво поглядывая в окно, произнес Димка, – я понимаю – мачехе все равно – сыт я или голоден!..
Взвизгнув тормозами, машина остановилась на обочине.
– Слушай, мальчик… – с трудом сдерживая дыхание, начала Лика. – Я каждый день встаю в такую рань, готовлю тебе этот чертов завтрак, хотя ненавижу готовить…
– Это чувствуется…
– Так вот… Я стараюсь, понимаешь ты это своим эгоистическим сознанием или нет? Я стараюсь! Моим желанием прежде всего было – стать тебе другом, понимаешь, не матерью – нет! Не мачехой, а другом!
– Не кричите! – поморщился он, потом, посопев, обронил: – Я вам не верю!
– Почему?!
– Потому, – буркнул Димка. – Нам пора, а то папа волноваться будет…
Разумеется, они опоздали. От самолета уже успели убрать трап, когда они ворвались в здание аэропорта. Быстро обежав глазами прибывших и не найдя того, кого с таким нетерпением ждала, Лика рванула что есть сил на второй этаж в кафетерий.
Олег сидел за стойкой и потихоньку потягивал обжигающий кофе. Какие мысли витали в тот момент в его талантливой голове, определить было трудно, но, едва завидев ее, он широко улыбнулся и поспешил навстречу.
– Здравствуй, девочка моя! – нежно целуя Лику, шептал он. – Я уже начал волноваться! Почему так долго?
– Папа, здравствуй! – раздалось со спины.
С трудом оторвавшись от нее, Олег схватил Димку за плечи и прижал к своей груди:
– Здравствуй, сынок! Как вы тут без меня? Не ругались?
– Нет, нет, что ты, – поспешил с ответом Димка, настороженно поглядывая в ее сторону, – мы с Анжеликой Владимировной отлично ладим…
Подхватив отца под руку, он потащил его к выходу. Ей ничего не оставалось делать, как плестись следом.
Внезапно она что-то почувствовала. Это пронеслось над ее головой чем-то неосязаемым, но смутно вызывающим тревогу. Резко обернувшись, Лика обежала взглядом толпу, но ничего подозрительного не обнаружила.
Странное чувство сжало сердце и наполнило душу необъяснимой тоской. Толкнув тяжелую дверь, Лика, поддавшись внезапному порыву, вновь оглянулась и похолодела…
Привалившись к телефонной будке, стоял Серый и, гаденько ухмыляясь, помахивал ей рукой в знак приветствия. Он сильно изменился с их последней встречи, повзрослел, возмужал. Прежним осталось выражение озлобленности и неприкрытой подлости на его лице.
Оттолкнувшись от телефонной будки, он быстрым шагом приблизился к ней и согнулся в клоунском приветствии:
– Приветствую вас, о несравненная и неприступная!
– Здорово, Серый…
– Как вижу, дела у тебя в полном порядке?
– Не жалуюсь…
– А этот дядечка, он кто тебе?
– Не твоего ума дело, – оборвала она его и попыталась обойти.
– Подожди, не торопись… – Серый преградил ей дорогу. – Нетерпеливая какая… Разговор есть…
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – волнение все сильнее охватывало Лику. – Пропусти, меня ждут.
С улицы нетерпеливо посигналили.
– Отойди с дороги, быстро! – рявкнула она.
– Отойти-то я отойду, но это не решает проблемы, – продолжал кривляться Серый. – А проблемы у нас с тобой общие.
– Ты думаешь?
– Уверен! – Он присел на корточки и, поглядывая на нее снизу вверх, тихо обронил: – Дела давно минувших дней…
– Будешь мне тут классику цитировать или как? – окончательно потеряв терпение, повысила Лика голос.
– А ты не ори, – подскочив пружиной, прошипел Серый, – лучше Грине привет передай…
– Твой привет ему, как…
– Заткнись, сучка, – схватил он ее за руку. – Ребят всех уложили той ночью, ведь так?
– Так… – проблеяла она. – И что? Он виноват в том, что выжил? Ты вон тоже живой, интересно, почему?..
– Неважно, почему… Разговор о другом…
– О чем же?..
– Братва-то на него, на Гришку твоего, рукой махнула – мол, что брать с инвалида? Они махнули, но не я…
– А тебе что нужно? – попыталась освободиться от стальных объятий Лика. – Лет-то сколько прошло…
– А мне недосуг все было. А теперь время выдалось и решил Гриню тряхнуть. Общачок-то у него остался…
– Ты чего мелешь? Если бы у него были деньги, он бы не вкалывал как проклятый все эти годы! – недоумению ее не было предела.
– Знаю, знаю. Наблюдал. Только не пишусь я на такую дешевку. – Серый сплюнул. – Короче, передашь ему, чтобы деньги вернул, а то…
– Лика, что здесь происходит?! – перебил гневную тираду Серого напряженный голос Олега. – Что случилось?!
– Ничего, все в порядке, – вымученно улыбаясь, она высвободила руку и, не оглядываясь на старого знакомого, поспешила к мужу.
Усаживаясь в машину, Олег с недоумением поглядывал в ее сторону. Наконец он не выдержал и спросил:
– Ты не хочешь мне рассказать, что произошло?
– Ничего особенного, – беспечно пожала Лика плечами. – Этот человек меня с кем-то спутал.
– Да?.. – Муж снял очки и, близоруко прищурившись, посмотрел в сторону здания аэропорта. – Милая, я не хотел бы, чтобы между нами была недоговоренность.
– Уверяю тебя, что…
– Ты неправильно поняла меня, – мягко перебил он. – Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом. И смогу помочь, если у тебя будут проблемы. Понятно?
– Конечно! – чмокнула она его в щеку. – Поехали домой…
«Боже мой! Помочь!.. – мысленно стонала Лика. – Чем ты можешь мне помочь, любовь моя?! Ты, со своей мягкостью и тактом, перед этим бандитом, как ягненок перед волком! Если кто мне и может помочь, так это я сама!»
Краем уха вслушиваясь в разговор Олега с сыном, она лихорадочно искала выход.
Необходимо было увидеться с Гриней, и как можно быстрее. Но как улизнуть из дома незамеченной, когда Олег только-только вернулся. К тому же Димкины взгляды, которыми он полосовал ее всю дорогу, ей совсем не нравились. Наверняка этот стервец что-то заподозрил и не упустит возможности насолить.
Ее подозрения подтвердились, как только они закончили обедать. Олег, уставший с дороги, пошел отдохнуть, а Димка вызвался ей помочь. Едва за мужем закрылась дверь, как ее ненаглядный пасынок подлетел к ней с торжествующим блеском в глазах.
– Что скажете, Анжелика Владимировна? – пропел он.
– Ты о чем? – Голос ее звучал ровно, невзирая на то, что в душе был полнейший обвал.
– Не притворяйтесь! Я об этой сцене в здании аэропорта! Что это за человек, который угрожал вам?
– С чего ты взял, что он мне угрожал? – изобразила она недоумение. – У тебя паранойя, милый!
– Не-ет! Вам меня не обмануть… – Димка уселся на край стола и торжественно произнес: – Я все слышал! Отец послал меня за вами, и я подслушал!
– Фу-у, – Лика брезгливо изогнула губы, – как неприлично. С твоим-то воспитанием…
На мгновение в его глазах промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее стыд, но он тут же спохватился и продолжил:
– В любви и войне все способы хороши! Так что скажете?
– А то и скажу, – устанавливая тарелки в сушку, спокойно парировала она, – что не твоего ума это дело! Занимайся уроками…
– С уроками у меня все в порядке, только…
– Что только?
– Во что это все может вылиться? Если я правильно понял, этот человек – призрак прошлого? Интересно, что такого вы там прячете?
Трясущимися пальцами Лика вытянула из пачки сигарету и, прикурив, уставилась на Димку сквозь сизый дым.
– А если это все отразится на нас с папой? – продолжал между тем он. – Вдруг это как-то повредит нам?
– Каким образом? – бледность потихоньку разливалась по ее лицу.
– Как каким образом? – вскинулся Димка. – Если я правильно понял – речь шла о каких-то деньгах? И деньгах немалых?
В пять затяжек выкурив сигарету, Лика ткнула ее в пепельницу и двинулась к выходу.
– Почему вы не отвечаете? – преградил Димка дорогу. – Или вы желаете, чтобы этот вопрос вам задал отец?
Лика вперила немигающий взгляд в его переносицу и ничего не отвечала. Ее расчет оказался верным – через несколько мгновений Димка занервничал.
– Вы очень странная женщина, – произнес он наконец. – Удивляюсь, что папа нашел в вас?
– Спроси у него…
Тихонько притворив дверь в их с Олегом комнату, она смогла наконец перевести дыхание. Ее показное самообладание давалось нелегко. Тревога разъедала душу.
Тихий голос, позвавший ее по имени, заставил ее оглянуться.
– Ты не спишь?
– Нет. – Олег протянул к ней руку. – Иди сюда и постарайся успокоиться.
– Но…
– Тссс, – приложил он палец к ее губам. – Я достаточно сильно люблю тебя, чтобы понимать. Если ты не хочешь говорить мне сейчас о своих неприятностях, не надо…
– Но… – Все ее возражения потонули в мягком прикосновении его губ.
Нежные руки Олега отодвинули на задворки сознания все грядущие беды…
Много позже, поглаживая влажные завитки на груди мужа и вслушиваясь в его тихое дыхание, Лика силилась вспомнить, когда впервые почувствовала, что любит этого человека.
Перебирая в памяти их немногочисленные встречи, она с удивлением обнаружила, что влюбилась в него сразу, с той самой минуты, когда он, наклонясь к ней, участливо спросил:
– Что, так все плохо?
– Не-ет, – с удивлением покачала она головой и приподнялась с пола, где сидела, вытянув ноги, отдыхая после изнурительного марафона с тряпкой. – Устала немного…
– Да?! – Он нацепил на нос очки, которые до этого держал в руках, и внимательно принялся ее разглядывать. – Вы не выглядите усталой.
– Возможно, – чувствуя себя последней идиоткой, Лика обтерла руку о джинсовые шорты и, протянув ее лодочкой, проблеяла: – Лика.
– Олег. – Он взял ее ладонь и, развернув тыльной стороной, поцеловал. – Мне очень приятно…
Домой в тот день Лика заявилась притихшей, с загадочным блеском в глазах. Гриня, с интересом наблюдавший за ней, в конце концов не выдержал и полюбопытствовал:
– Лика, сестренка, что с тобой? Ты, часом, не влюбилась?
– Не знаю… – заулыбалась она.
– И кто же он?
– Не знаю… – продолжая глупо улыбаться, пожала она плечами. – Но он такой…
– Какой?..
– Хороший…
Через два месяца, не успев опомниться от водоворота чувств, Лика стала женой этого «хорошего парня», как называл его Гриня. Сам он пожелал остаться в тени и от знакомства с Олегом отказался. Но Лика подозревала, что по своим каналам потихоньку разузнал о ее избраннике все, что ему было нужно.
Она была на седьмом небе от счастья. Единственное, что отравляло ее душу, так это Димкины кривые усмешки. Стараясь не обращать на это внимания, она надеялась, что со временем сможет уладить эту сторону их жизни.
Надежда эта растаяла с отъездом Олега…
Подавив судорожный вздох, Лика осторожно встала и, накинув халат, вышла из комнаты.
Димки нигде не было видно. Облегченно вздохнув, она прошла на кухню и закурила. В этот момент и зазвонил телефон. Неизвестно почему, но сердце ее тревожно заныло.
– Алло, я слушаю.
На том конце провода молчали, шумно дыша в трубку.
– Говорите!
Дыхание стало еще более громким, и невидимый собеседник прошелестел замогильным голосом:
– Слышь, сучка! Или возвращаешь деньги, или…
– Или что?! – виски сдавило тупой болью.
– Будет беда!..
Следом за этими роковыми словами пошла череда коротких гудков.
– Кто звонил? – вынырнул Димка из своей комнаты, невинными глазами глядя на Лику.
– Не знаю… Ошиблись номером.
– Да?! Интересно, интересно…
– Ты знаешь, не очень, – равнодушно пожала она плечами. – Обычный звонок, и только…
– А почему у вас руки дрожат?
Сигарета действительно плясала в ее руке. Осторожно положив ее на край пепельницы, Лика уставилась в наглые очи, с подозрением разглядывающие ее, и томным голосом изрекла:
– Ты знаешь, сынок, это, очевидно, от любовной лихорадки…
Улыбка медленно сползла с Димкиного лица, и, наливаясь злобой, он прошептал:
– Шлюха! Вульгарная шлюха! Ну ничего, будет и на моей улице праздник, причем не один!
Лика махнула рукой и оставила его угрозы без внимания, а зря…
Череда так называемых «праздников» началась с очередным отъездом Олега.
Перво-наперво у нее сломалась машина. Ее бежевая «девятка», подарок мужа к свадьбе, которая работала до этого как часики, внезапно отказалась заводиться.
Открыв капот и перемазавшись по самые локти, она ничего не смогла сделать. Велико же было ее изумление, когда слесарь с автостанции авторитетно заявил, что у нее есть враги.
– Как это? – вытаращила Лика на него глаза. – С чего вы взяли?
– Поломка подстроена, ежу понятно, – вытирая руки ветошью, пнул он колесо. – Придется повозиться…
– Сколько?
– Ну… я не знаю. График у нас и без того…
– Я не об этом, – начала терять она терпение. – Сколько стоит?
После недолгих переговоров они ударили по рукам и сошлись на том, что машину она заберет на следующий день к обеду.
Но сделать этого ей не пришлось.
Стоя у запертой двери квартиры, Лика безуспешно пыталась открыть замок, но все ее попытки не увенчались успехом.
– Чертов диверсант! – рычала она от бессилия и злобы и тигрицей носилась по комнатам. – Только появись!..
Он так и не появился…
Пришлось вызывать слесаря из местного жэка. Тот долго чертыхался и проклинал любителей секретных запоров. Наконец после долгих усилий он вызволил ее из заточения, попутно обескровив на полсотни.
Поймав такси и почти на ходу запрыгивая в машину, Лика назвала адрес и с тоской посмотрела на часы: время было позднее. Шансы на то, что кто-то ждет ее на станции техобслуживания, были ничтожно малы. Но не все в этот день были против нее. Мастер терпеливо ждал, с остервенением протирая и без того блестящую поверхность машины.
– Ты это, подруга, того… – выразительно посмотрел он на часы.
– Знаю, знаю, извини, – подняла она руки, выдавливая из себя самую милую улыбку. – За ожидание особое вознаграждение.
– Да ладно, чего там, – сразу повеселел он. – Мы же с понятием…
Его «понятие» обошлось ей еще в полсотни.
Осторожно тронув машину с места, Лика аккуратно объезжала все колдобины и лужи, которые попадались на пути. Душа ее ликовала – пусть с небольшими потерями, но все же ей удалось противостоять этому стервецу.
Как оказалось, радость была преждевременной…
Припарковав машину на автостоянке, она заперла двери и тщательно проверила надежность замков, по нескольку раз подергав за каждую. Несколько минут постояла, понаблюдав за окрестностями. Подозрительного ничего не обнаруживалось, и Лика с легким сердцем двинулась к подъезду. На кабине лифта красовалась табличка с надписью «Идут ремонтные работы».
