Галина Валентиновна Тимошенко
Коллекция недоразумений. Угол отражения
– Ты побегай, вдруг поможет.
Владислав, не обращая на него внимания, совершил еще пару кругов и внезапно резко остановился:
– Вот слушайте. Утром никто ничего не понимал. Страшно было? Только не врите, вам было страшно. Мне, во всяком случае, было. Это всегда страшно, когда вообще все непонятно. И вы… хорошо, мы все, – поправился он, – мы начинаем искать виноватого. Даже не виноватого, нет, – мы просто начинаем искать хоть какое-то объяснение. И тут – нате вам! – мои права. Это ж хоть какое-то объяснение! Ура! Он все это и устроил! Так было? – требовательно глянул он на Игоря.
– Ну так, – нехотя согласился тот.
– А все дело в том, что мы даже представить себе не можем, зачем этот идиот протащил нас, пьяных в хлам, семьсот километров до этой гребаной заправки. Так?
– Да так, так! Ты скажи что-нибудь, чего мы не знаем! – раздосадованно крикнул Артем.
– Во-о-от! То есть если мы поймем, зачем он мог нас сюда привезти, все станет на свои места. Правильно?
Отвечать уже никто не пытался: все устало ждали продолжения.
– Короче, у меня есть версия. Конечно, мы никогда не узнаем, так ли все было на самом деле. Но хоть версия будет! И мы перестанем охотиться на ведьм. Или вам нравится на меня кидаться?
– Слушай, ты обещал короче! – не выдержал Савва.
– Излагаю. Игореха, ты говорил, что ложился последним? И еще гулял перед этим?
– Ну? Гулял, дальше что?
– Ты дверь запирал? Не водительскую, ту я сам запер еще перед тем, как мы пить начали, а главную?
– Да что я, помню, что ли? – огрызнулся Игорь. – Может, и не запирал…
– Так вот представьте: какой-нибудь… ну я не знаю, вор, бандит… в общем, человек, которого преследует полиция, оказывается на парковке, видит, как ты входишь в «кэмпер» и оставляешь дверь открытой. Он прячется в нашей машине. Сначала он просто хочет переждать. Сидит час, сидит два… Нет, двух часов у него не было – иначе он не успел бы сюда доехать. В общем, он сидит себе тихонечко. Полиция сваливает. Тогда он начинает помаленьку нас шмонать. Забирает все, что может. Мы же бревна, ничего не слышим… Слушайте, как нам вообще удалось так набраться?!
– А что? Хорошо было… – мечтательно протянул Артем.
– Да погоди ты! Когда он шарит у меня по карманам, он находит ключи от машины и решает отъехать как можно дальше от того места, где у него такие осложнения с полицией. Я не знаю, может, он просто едет, пока топливо не подходит к концу, может, у него где-то здесь поблизости друганы живут… Короче, в результате он приезжает сюда и сваливает. Вот и все. А теперь скажите мне, почему так не могло быть.
Мужчины помолчали, осмысливая услышанное.
– Да вроде все сходится, – задумчиво проговорил Игорь. – Но нас-то он зачем с собой тащил?
– Ну не мокрушник он! – вошел в раж Владислав. – Убивать нас незачем, мы ему вообще ничем не мешаем. Мы его даже не видели! А выкидывать нас из машины – это время. Да и полиция может быть еще рядом. Зачем ему лишние сложности?
Все еще немного подумали.
– И вы еще одно поймите, – негромко сказал Владислав. – Если эта версия не проходит, нам всем придется подозревать друг друга. Потому что права – это фигня. Вы хоть одного полицейского на трассе видели? Я перед дорогой по форумам полазил – их вообще почти никто не видел. Мне, по-моему, даже ни разу не попалась информация, что на дороге хоть у кого-то права проверяли.
– А это значит… – медленно продолжил Игорь, – что в принципе вести машину мог бы любой из нас. И сам по себе переезд – тоже фигня. Ну пошутил кто-то неудачно – да и черт с ним. Врежем пару раз и забудем. Но деньги и документы – это уже другое. Тут парой раз не обойдешься.
Не вставая, он протянул руку Владиславу:
– Забыли, ладно? Прости.
Владислав немного помедлил, потом тоже протянул руку. Игорь дернул его на себя, и тут же образовалась куча-мала. Хоровое мужское ржание привлекло к себе внимание окружающих: на них смотрели с улыбками и махали руками.
Всем явно полегчало, и стало возможным приступить к обсуждению планов на будущее, которое перестало выглядеть таким уж беспросветным. Было решено, что после получения денег они быстренько смотаются в ближайшее российское консульство и все-таки почтят своим присутствием Октоберфест, ибо негоже серьезным мужчинам отказываться от своих планов – даже если они только что катались щенятами по траве.
Однако, когда пришло время укладываться спать, Игорь, помявшись, сказал Владиславу:
– Слушай, а давай я ключи суну к себе под подушку, а?
Владислав кривовато усмехнулся и пожал плечами:
– Да ради Бога, бери.
Савва поинтересовался:
– Игореха, а почему ты? Может, на всякий случай какое-нибудь дежурство установим?
Артем взвился:
– Мужики, не сходите с ума! Нет никакого «всякого случая»! Спим, и все. Лично я дежурить не собираюсь.
Владислав, внимательно наблюдавший за перепалкой, достал ключи из кармана и кинул их на стол. Все замолчали и, не глядя друг на друга, стали укладываться спать. Потом Игорь встал и еще раз проверил, заперта ли дверь. Буркнул:
– Все в порядке, – и снова улегся.
Сон ни к кому не шел. Кто-то злился на жен, кто-то – на всех остальных, и всех глодала тревога: было слишком очевидно, что версия версией, но…
17 сентября 2014 г., Москва
…Егор от души ругался, заполняя бесчисленное множество каких-то бумажек, и мучительно пытался вспомнить, чему он так радовался, когда его назначили заведующим отделением. То и дело в кабинет врывались озабоченные ординаторы, бойкие медсестры или испуганные больные, отрывая Егора от этого богопротивного времяпрепровождения. Тот с удивлением вспоминал времена, когда злился на тех, кто отрывал его от какого-нибудь профессионального занятия. Оказывается, на самом деле это такое счастье…
Не отрывая глаз от очередного документа, Егор просто-таки спиной ощутил, что сейчас это счастье снова постучится в его дверь, и заранее с надеждой поднял глаза.
На сей раз счастье приняло обличье друга Андрея, с которым Егор учился в институте и потом вместе пришел на работу в институт эндоскопической хирургии, где они по сей день и спасали человеческие жизни. Только Егор за эти годы стал заведующим одним из хирургических отделений, а Андрей оставался анестезиологом: в его отделении заведующий был легендарной в медицинском мире личностью и в обозримом будущем замене не подлежал.
– Ты как насчет чтобы передохнуть? – поинтересовался Андрей, державший под мышкой шахматную доску.
– Да я-то с удовольствием… – горестно вздохнул Егор. – Вот только вся эта лабуда…
– А чего – лабуда? – удивился Андрей. – Получишь свой мат – и пиши себе на здоровье.
Егор глянул на часы: дело и правда близилось к вечеру, его рабочий день должен был закончиться часа три назад. Видимо, можно было позволить себе небольшую вольность.
Он поборолся сам с собой еще немного, потом безнадежно махнул рукой и решительно вылез из-за стола:
– А, наливай, и завтра в школу не пойдем!
Андрей, нисколько не удивившись, с грохотом высыпал шахматы на стеклянный столик в углу кабинета и начал сервировать поле грядущей битвы. Егор подсел к столику с другой стороны и задумчиво уставился на черно-желтый клетчатый квадрат доски.
– Как там твоя Машка? – между делом спросил Андрей.
– Вкалывает, как встрепанная савраска. Говорит, что у нее сто восемь рабочих часов в неделю.
– Это как? – удивился Андрей, зажимая в кулаках разноцветные фигурки.
– Да я сам не очень понимаю. У них там считают, сколько часов им нужно на выполнение каждого задания, и по итогам они заполняют какие-то общие сводки… В общем, все очень сложно. Но Машка в полном восторге. Говорит, что наше высшее образование рядом не лежало, не стояло и даже не проходило, – сообщил Егор и хлопнул Андрея по левому кулаку. Там обретался белый ферзь.
– Ну вот, как всегда, – заныл Андрей. – Одним все, другим ничего. Невеста – красавица, отделением руководит, белыми играет… И мы тут, как жалкие барсуки…
Егор сделал первый ход, и Андрей тут же умолк, уставившись на доску.
Когда фигур на доске существенно поубавилось, Андрей снова вернулся к теме Машки: новая подруга Егора с самого начала привела в восторг всех его друзей, и они проявляли почти неприличный интерес к развитию ситуации.
Егор, сосредоточенно обдумывавший сложный маневр своего коня, пробормотал:
– Представляешь, судьба балуется: Машка тут поехала в гости к моей тетушке, которая в Баутцене живет, и на заправке встретила каких-то русских оболтусов, которых обокрали и на их же собственной машине пьяных увезли из Польши в Германию.
– И что? – оживился Андрей, который коллекционировал проявления человеческой глупости.
– Да ничего, – пожал плечами Егор, делая ход. – Позвонили с Машкиного телефона в Москву родным. Денег никто не дал.
– И что они будут делать?
– Да я-то откуда знаю? – изумился Егор. – Машка им свой телефон дала, они позвонили, и она уехала. А ты думал, что она их под свое крыло взяла?
– Ну, так неинтересно… – расстроился Андрей. – Раздразнил и бросил.
– Ты ходи давай! Тебе шах, между прочим.
– Да ладно! Правда, что ли?! – и Андрей снова воззрился на доску.
В этот момент дверь осторожно открылась, и в кабинет заглянул высокий бородатый мужчина с длинными седыми волосами, собранными в ухоженный хвост, и благородным лицом в густых морщинах.
– Позволите, Егор Николаевич? – спросил он, церемонно склонив голову.
Егор нехотя оторвался от доски и глянул на бородача.
– А, Григорий Вадимович! Заходите, болеть будете.
– Да я вроде бы и так болею, – усмехнулся тот, входя и аккуратно закрывая за собой дверь.
Андрей, с интересом разглядывая вошедшего, спросил:
– А почему я тогда вас не знаю?
– Потому что я, с вашего разрешения, вас тоже не знаю, – сообщил Григорий Вадимович, усаживаясь рядом со столиком.
– Логично, – согласился Андрей, возвращаясь к шахматной позиции. – Видимо, я вас еще не вырубал.
– Простите? – вздернул брови Григорий Вадимович.
Егор хмыкнул:
– Не пугайтесь, мой друг – анестезиолог. Он имеет в виду…
– Я понял, – спокойно кивнул головой бородач, не отрывая глаз от доски.
– Мы тут с Григорием Вадимовичем тоже пару партий сгоняли вчера. Лично я получил удовольствие, – объяснил Егор Андрею, несмотря на то, что тот уже утратил интерес к свежеприбывшему шахматисту и пытался с наименьшими потерями справиться с неожиданной контратакой Егора.
Болельщик посидел еще минут десять, потом неожиданно встал, не дожидаясь конца партии:
– Большое спасибо. До завтра, Егор Николаевич. До встречи на операционном столе. Видимо, и с вами тоже, – все так же церемонно поклонился он в сторону Андрея.
Тот оторвался от доски и изумленно воззрился на бородача. Егор тоже удивился:
– Вы нам не мешаете, Григорий Вадимович.
– Так уже понятно, чем закончится, – с достоинством сообщил тот и удалился столь же эффектно, как и возник.
Андрей перевел взгляд на Егора:
– Это что за явление?
– Ты знаешь, интересный мужик. Насколько я знаю, закончил философский факультет МГУ, а работает консьержем. Говорит, сам так решил. Ему, понимаешь ли, время нужно, чтобы размышлять.
– Мама дорогая! О судьбах человечества? – поморщился Андрей, безуспешно пытаясь понять, какую же развязку узрел консьерж-философ в партии, заметно выровнявшейся после недавней контратаки Егора.
– Да нет, – возразил тот. – Все тоньше… К твоему сведению, наиболее живо его интересует проблема трансцендентного знания.
– Чего-о?! Какого знания?
– Трансцендентного, – терпеливо пояснил Егор. – Я не знаю, что это такое, но звучит красиво.
– Ага, практически как песня, – фыркнул Андрей. – И что мы ему будем отрезать, такому умному?
– Вот тут главная закавыка. Несмотря на всю транс-цен-дентность данного персонажа, отрезать мы ему будем самый банальный желчный пузырь.
– Вот ведь незадача, – посетовал сердобольный анестезиолог, снимая с доски Егорову ладью. – Какой удар по имиджу! Слушай, а чего ты с ним такой любезный? Он выпендривается, а ты ему подыгрываешь.
– Да мне какая разница? – пожал плечами Егор. – Он вообще-то мужик интересный. Знает много, играет хорошо… Я же с ним не собираюсь дружить семьями.
– А чего он в ясновидящего играет? Видит он, чем партия закончится!
– Да ладно тебе, – примирительно сказал Егор и широко шагнул белопольным слоном в сторону черного короля. – Причем здесь ясновидение? Тут и без третьего глаза ясно, что ты сейчас сольешь.
– Это сейчас ясно! – возмутился Андрей. – А тогда ничего ясно не было!
– А может, он и правда ясновидящий, – поддразнил его Егор, торжествующе откидываясь на спинку кресла. – Или ты бестолковый. Тебе что больше нравится?
Тут у Андрея заверещал дурным голосом мобильник, он взглянул на экран и с тяжелым вздохом поднялся.
– Не могли раньше позвонить… Может, я б тогда проиграть не успел, – посокрушался он. – Все, волчара, бывай. Пошел дежурить дальше. Празднуй победу – и привет Машке. Пусть держится подальше от русских балбесов, которых кто ни попадя грабит, стоит им за бугор выехать.
Егор грустно посмотрел ему вслед и вернулся за свой стол, заваленный ожидающими начальственного внимания бумагами.
18 сентября 2014 г., трасса Брест-Берлин
Игорь заворочался, разбуженный проникнувшим сквозь окно солнечным лучом, уставившимся ему прямо в лицо. Все-таки здорово, что вчера на продолжение давешнего алкогольного разгула уже не было ни достаточных запасов, ни денег, с облегчением подумал он, отметив, что на приход в себя и в сложившуюся ситуацию ему потребовалось всего несколько секунд.
Он тихонько повернулся на бок и дотянулся до стола: ключи от машины были на месте. Облегченно вздохнув, Игорь огляделся. На откидном кресле сидел Савва со страдальческим выражением на лице.
– Чего мучаешься, бедолага? – сочувственно спросил Игорь.
– Да Владислав окопался в туалете, понимаешь… Уже минут двадцать жду. Скоро мочевой пузырь лопнет, – пожаловался Савва. – Стучал, стучал – не открывает, гад.
Игорево сочувствие не простиралось так далеко, чтобы встать и попытаться добиться справедливости – тем более, что его собственный мочевой пузырь отнюдь не требовал решительных действий. Поэтому он просто сладко потянулся и с зажмуренными глазами позвал:
– Тёмка, ау! Кончай ночевать! Нас в банке деньги ждут, копытами стучат. Ехать пора.
Артем недовольно зашебуршился в своей кровати.
– Не сплю я, все слышу. Я третий в очереди – куда мне спешить?
– А знаешь, как противно смотреть на спящего, когда сам уже проснулся? – любезно осведомился Игорь, начиная медленно высвобождать ноги из-под намотавшегося на них одеяла. – Так что не серди меня, милый. У меня уже шерсть на загривке начинает топорщиться от злости, ты имей в виду.
– Слушай, ты, по-моему, обычно за месяц столько не наговариваешь, сколько сейчас наболтал! – удивился Савва. – Чего это с тобой?
Игорь не счел нужным ответить, поскольку был сосредоточен на избыточно сложном – по причине утреннего времени – процессе помещения себя в джинсы. Оделся и вылез на улицу – дышать воздухом и проводить рекогносцировку. Пожмурился немного на яркое солнышко, послушал радостную трескотню разномастных детишек, уже носившихся по парковке. Количество автомобилей со вчерашнего вечера сильно поуменьшилось: видимо, большинство отправлялось в путь с рассветом. Недоуменно пожал плечами: чего людям не сидится в таком замечательном месте? И ведь все у них в порядке: документы есть, деньги – тоже… Небось, им не пришлось с утра подсчитывать, хватит ли им на чашку хорошего кофе. Так нет же – рванули с утра пораньше навстречу новым приключениям, как бременские музыканты.
Игорь обогнул «кэмпер» и собрался было снова в него влезть, но что-то внутри будто бы мешало. Он постоял, прислушиваясь к себе, и медленно пошел обратно: что-то было не так.
Так и есть. Крохотное туалетное окошко под самой крышей «кэмпера» было темным.
Игорь метнулся в автомобиль.
Савва продолжал сидеть, нетерпеливо и жалобно поглядывая на дверь туалета.
– Слушай, а с чего ты взял, что Владислав там? – негромко спросил Игорь.
– А где ж ему еще быть?! – удивился Савва. – Я встал, смотрю – Владьки нет, постель заправлена…
– А дверь ты дергал, балбес? – рявкнул Игорь и рванул на себя дверь.
Дверь пустого туалета преспокойно открылась.
Савва заглянул внутрь и растерянно пробормотал:
– Я ж думал: чего человека дергать…
Артем сердито сказал:
– Опять у вас с утра гон начался? Он мог пойти прогуляться… Ты ж вон гулял!
Игорь, не отвечая, начал методично обшаривать окрестности Владиславовой кровати и шкафы. Потом сел поверх аккуратно застеленного одеяла и задумчиво произнес:
– Его вещей нет. Никаких. Вообще. И наших несчастных тридцати евро – тоже. И телефонной карточки. А там еще оставались деньги. Можно было бы позвонить.
Савве было легче: у него было срочное дело во внезапно оказавшемся свободным туалете. Артем же подавленно смотрел на Игоря, тот – на Артема… Когда к ним присоединился заметно посвежевший Савва, молчание стало невыносимым.
– Я не понимаю – зачем?.. – выдавил Артем.
– Как мало ты не понимаешь! Я тебе просто завидую. Я, например, вообще не понимаю, что происходит, – язвительно сообщил Игорь.
Савва грустно добавил:
– Заметьте, все это означает, что никаких денег в этом… как его… Буркау мы не получим. Надо думать, права он забрал с собой.
– Во всяком случае, они мне нигде не попались, – мрачно согласился Игорь.
– Слушай, а записка какая-нибудь тебе тоже нигде не попалась? – с надеждой спросил Артем и наконец-то начал натягивать штаны.
– Да вроде нет, – пожал плечами Игорь.
Артем недоверчиво огляделся вокруг, застегнулся и решил удостовериться в отсутствии записки сам. Игорь не стал протестовать: продолжение поисков давало хоть какую-то надежду и позволяло отсрочить начало неизбежных попыток объяснить происходящее.
Вдруг Савва поинтересовался:
– А вон тот конверт – это, случайно, не то, что нам нужно?
На внутренней стороне туалетной двери действительно белел приклеенный скотчем конверт. По праву первооткрывателя Савва поднялся, оторвал его от двери и вынул сложенный вчетверо листок. Артем с Игорем встали у Саввы за плечом. Тот медленно начал читать вслух:
– «Привет, мужики! Вы уже заметили мое отсутствие? Полагаю, руководство расследованием взял на себя Игорек, Тёмка страстно пытается меня оправдать, а Савва, как всегда, не слишком озабочен происходящим. Так? Впрочем, это неважно. Вам нужны документы и деньги? Тогда вы выезжаете с парковки и едете по шоссе ровно пять километров до третьего съезда направо. Поворачиваете и снова едете пять километров. Видите луг, на котором пасутся коровы. На дальней стороне луга стоит дерево – простите, как называется, не знаю. В дупле будут ваши документы, карточки и прочее. Правда, карточки вы уже заблокировали… Ну ничего, как-нибудь справитесь. Адью, мушкетеры!»
Артем вырвал листок из рук Саввы, чье веснушчатое лицо, и всегда-то почти клоунское, сейчас стало и вовсе потешным – от застывшего на нем выражения детской недоуменной обиды. Быстро перечитал издевательски четкие и аккуратные строчки, не нашел в них ничего сверх только что услышанного и, яростно скомкав, швырнул листок на пол:
– Скотина!
Игорь молча поднял записку, аккуратно сложил и сунул в карман.
Все трое снова замолчали.
– Все-таки что это значит? – наконец решился спросить Савва.
– А какой смысл сейчас морочиться на эту тему? – пожал плечами Игорь. – У него явно есть какой-то план. Просто у нас недостаточно информации, чтобы этот план понять, только и всего. Собирайтесь, поехали. Может, он вообще сам там будет.
– Ага, с цветами и бубликами, – саркастически заметил Артем. – И будет на коленях просить прощения.
Больше ни о чем не говорили.
Через пять минут «кэмпер» вырулил на бойко движущийся автобан. За рулем на этот раз сидел Савва как самый осторожный водитель: приходилось считаться с отсутствием у них каких бы то ни было документов и возможно меньше привлекать к себе внимание способных появиться на трассе полицейских. Разместившийся рядом Игорь напряженно смотрел на медленно сменявшиеся цифры пробега, а Артем отсчитывал съезды с шоссе.
…Луг на указанном месте был, и коровы на нем паслись. И дерево на лугу действительно было, и даже с дуплом – вот только в дупле не было ни документов, ни денег, ни телефонов. Зато в дупле лежал еще один концерт – на сей раз довольно толстый.
18 сентября 2014 г., Буркау
Трудно объяснить, почему в каждом маленьком европейском городке в самой середине любого буднего дня можно найти пивной бар, битком набитый мужчинами самого что ни на есть работоспособного возраста, – но факт остается фактом: найти такой бар можно всегда и всюду.
Такой бар в крохотном городке неподалеку от Баутцена назывался без затей – «Какаду», и в нем, как и во всех ему подобных, мужчины пили пиво, играли в бильярд и шумно общались. Все шло в точности так, как шло в любой другой будний полдень – ровно до того момента, пока мимо «Какаду» не проехала пожилая «ауди», заляпанная грязью почти до неразличимости ее природного темно-синего цвета. «Ауди» слегка притормозила прямо около гостеприимно открытой двери бара, и через открывшееся окно машины вылетел довольно объемистый сверток. Когда он шлепнулся внутри бара, у самого входа, «ауди» тут же сорвалась с места и исчезла из поля зрения изумленных посетителей «Какаду».
Сначала никто не рискнул подойти к загадочному свертку: все опасливо ожидали от него каких-то неприятностей – а может, просто удивлялись странному событию, не предусмотренному размеренным распорядком их бытия. Однако сверток безмятежно покоился ровно там, куда приземлился, и не обнаруживал никакого желания безобразничать.
В конце концов один из посетителей – благообразный седенький старичок с любопытными глазами – отважился подняться со своего места и осторожно приблизиться к непрошеному подарку. Осмотрел его и оглянулся на остальных:
– Кто-нибудь знает, где сейчас Бруно?
Бруно звали местного полицейского, который компенсировал свою непростительную для настоящего «быка» – как немцы уважительно кличут своих стражей порядка – молодость исключительной активностью. Предсказать, где он окажется в следующий час, не мог никто, поскольку он считал своим долгом быть в курсе всего происходящего в Буркау – благо это было не так сложно, учитывая размеры городка. Тем не менее, упоминание Бруно произвело как раз тот эффект, на который рассчитывал благообразный любитель пива: стало очевидным, что появление свертка явно не носит законопослушного характера. Все посетители тут же дружно вскочили и кинулись рассматривать сверток.
Тот и в самом деле при ближайшем рассмотрении выглядел настораживающе: он был обмотан тканью, покрытой бурыми пятнами, которые весьма напоминали кровь. Во всяком случае, посетителям бара очень хотелось бы, чтобы это была именно кровь: это сулило бы великолепную тему для дискуссий по меньшей мере на месяц.
С трудом найденный Бруно тоже заподозрил, что пятна на свертке можно считать кровью, и со всей подобающей ситуации серьезностью доставил его в участок. Там он, поразмыслив, принял решение получить консультацию знающих людей и созвонился со своим знакомым в полиции Баутцена. Тот пообещал прислать человека, чтобы забрать ткань на экспертизу, и посоветовал для начала детально изучить содержимое свертка – а еще пообещал проверить, не случалось ли в последнее время в округе убийств, перспективных с точки зрения дальнейшей судьбы странного свертка. Судя по всему, полицейский из Баутцена сам был немало заинтригован, и Бруно выразил скромную надежду, что тот, если не слишком занят, сможет приехать за тканью сам, однако определенного ответа не получил.
…Внутри свертка находилось три российских паспорта, несколько кредитных карточек разных банков, телефоны и водительские права – с точно такими же бурыми пятнами, что и на ткани. Бруно попытался было разобраться в телефонных списках контактов, но успеха не достиг.
Он проверил фамилии, указанные в паспортах, по полицейской базе данных. Выяснилось, что ни одна из фамилий по базе не проходила: никто из троих мужчин, чьи фотографии красовались в документах, даже оштрафован не был ни разу. Разумеется, это еще ни о чем не говорило, но проверить-то все равно было необходимо.
Что еще можно было сделать, Бруно решительно не представлял. Оставалось только ждать – самого баутценского знакомого или хотя бы человека от него.