Гаврилов Алексей
За дальним лесом

Полная версия

Предисловие

Сказка без присказки – это байка. Так и книга без предисловия – это литературный журнал. Желая придать своей сказочной поэме всё же статус книги, и я решил добавить немного каши в тарелку и сдобрить густо маслом. Приятного аппетита.Обычно предисловие воспринимается как проповедь, в которой убеждают в правильности хода мысли автора, его мировоззрения, в значимости и важности повествования. Я не стану читать вам проповеди. Развлекайтесь. И примите всё,как добрую шутку, неотягощённую нравоучениями.

Будучи человеком со своим субъективным восприятием, я не отношу в своей голове этот эпос к стилю фэнтези. У меня для него другая полка. Это скорее сказка-шутка, сказка- каламбур, пародия сама на себя. Для меня фэнтези – это набор быстро сменяющихся действий без всякого рассуждения и осмысления глубины происходящих процессов, что-то вроде записанного комикса, c давно «замыленными» персонажами. Попробую быстренько сочинить пример: «Она была прикована наручниками к поручнютяжёлой батареи. Синезуб уже занёс в комнату свой эльфийский колун и готовился нанести роковой удар, но тут подул лёгкий ветерок и его унесло в море. Она, наконец-то, была полностью свободна! Осталось только решить: как освободить руку от захвативших её запястье оков…? И тут из-за занавески выглянул единорог и принёс пассатижи». Примерно так. Там же, где автор пробует вложить в головы персонажей проблески активной мозговой деятельности и более глубоко осмыслить сюжет, призывая и нас к размышлению, там для меня начинается раздел фантастики. (ещё и потому, что сейчас, кажется, мало кто этим грешит) И, надеюсь, моя сказка, в этом отношении, хоть немного может претендовать на раздел с фантастикой. И всё же это сказка. Простая, лёгкая, шутливая, созданная по большей части для развлечения, как и это предисловие к ней. А при желании можно углубиться и самим накопать мешок картошки для дальнейших размышлений. Кому что нравится.Вы обращали когда-нибудь внимание на то, что сказки и небылицы существуют как бы раздельно друг от друга? Значит, в сказках, в отличие от небылиц, которые не несут в себе ничего, кроме развлекательной цели, всё же подразумевается мысль, только мысль эта расписывается более увлекательно, живописно и красочно, нежели простой пересказ прошедших событий. Вот и я решил накидать дров в печку, чтобы ярче горело. Люблю, знаете ли, чтобы искрилось и сверкало. Надеюсь, и вам понравится. По крайней мере, отзывы на моё творчество, что в стихах, что в прозе, часто говорят о том, что мои произведения можно воспринимать и как просто развлекательное чтиво, но интереснее и увлекательнее читать, вспахивая засеянное поле своей эрудицией, и тогда за лёгким налётом каламбура, слова обретают новые, порой ювелирно отточенные грани, а фразы, события сплетаются в замысловатый сканворд, который интересно угадывать, и вот перед вашим взором уже замысловатого узора ковёр, созданный воображением и трудом пытливого мастера.А вот какого он стиля? Ну, да и Бог с ним, с этим стилем. Есть специально обученные люди, пускай и решают – к какому жанру соотнести это моё новое вытворение.

Кстати, о птичках… Для меня люди с филологическим образованием (также субъективно) делятся на два типа: На тех, кто умеет пить водку… Простите, не туда заехал. На две категории. Первая категория… Снова не так… Вот так: Одна категория – это те, кто с удовольствием бы вызвал меня на дуэль и заколол своими булавками, присвоив себе славу маленького Дантеса. Другая категория – в удовольствии от прочитанного, когда это писал ваш непокорный слуга, и журят меня лишь за неумышленные опечатки. Когда-то я думал: Чтобы стать филологом – не надо родиться в Одессе. И рад, что ошибался, и что среди этих, в моём представлении, небожителей (а как иначе, если порой они кажутся совершенно оторванными от мирской суеты), встречаются люди, с прекрасным чувством юмора, и которые вместо того, чтобы колоть меня своими перьями и шпильками, подарили мне свою искреннюю дружбу. Что ж, друзья, у меня наконец-то дошли руки и давно обещанное перед вами. Встречайте.

Ну, что, поехали? Узнаем, что творится за дальним лесом, пока они там все не разбежались кто куда.

И ещё ложечку каши, по существу, чтобы ввести вас в курс дела. С незапамятных времён посыльными и гонцами становятся самые уязвимые и зависимые, но способные передвигаться члены сообществ, или те, кого в такую зависимость поставили хитростью и лукавством, или же те, кто рассчитывает получить за такой труд приличное, или не очень, но всё же вознаграждение, пускай даже не материальное. Вот и ходят с давних пор девочки к бабушкам, медведи к старикам, неся на своих спинах короба с пирогами, Иванушки шастают туда-сюда, не знают куда, в поисках того, сами не знают- чего, суммой своих шагов вытаптывая в экваторе тропу сопоставимую разве что с колеёй, а марафонцы пробегают длинные дистанции в память о Фидиппиде, который принёс в Афины весть о победе и тут же упал замертво. Жажда славы сыграла с ним злую шутку – он действительно прославился, но не так, как планировал и совершенно не успел отведать вкуса венка из лавровых листьев.И надо отдать должное – этот лавровый венок всё же оставил о нём неувядающую с годами память. Движение – это жизнь. Но всё же, пожалуй, не стоит постоянно двигаться слишком быстро. Наглядный пример перед вами. Лично мой кумир – это «Паровозик из Ромашково», который всегда находил время полюбоваться рассветами, закатами и цветами в поле. Все мы рано или поздно упадём на финише, поэтому, пробегая свою дистанции, не забывайте посматривать по сторонам, чтобы не пропустить что-нибудь интересное.

И вот среди всей этой движухи – почтовых карет, дилижансов, поездов и прочего, только Золотая рыбка, будучи самодостаточной, смогла сказать независимое «нет» (ибо условия её освобождения были соблюдены исполнением первого желания, всё остальное происходило на добровольной основе) и гордо вильнув хвостом ушла на глубину и залегла там на дно. Я, честно говоря, порой не очень понимаю, чем она там в море вообще занималась и для чего жила, кроме самолюбования в своей бездеятельности. Может она тем и развлекалась, что периодически попадалась в сети и доводила до нервного тика незадачливых рыбаков? История об этом умалчивает. А Емелина щука оказалась по итогу более гуманной и щедрой.

Ну, а у нас здесь своя история. И чтобы узнать,кто кого куда отправил, и почему, и кто куда пошёл и что нашёл, в какие передряги попал и что увидел, где побывал, я предлагаю вам прогуляться с персонажами этой новой сказки, тем более, что сойти с дистанции вы можете в любой удобный для васмомент по своему желанию и с удовольствием затеряться в бескрайних васильковых полях. А самые стойкие будут в последующем вознаграждены предложением продолжить столь увлекательноесказочное путешествие, начатое когда-то с небольшого шуточного наброска и выросшее впоследствии по воле автора до длинного, как удав, рассказа, плавно перетекающего то ли в повесть, то ли в поэму в прозе.

В поисках приключений

«Занималась алая заря…» предисловие.

2019 году посвящается

«Июль»

За морями, за полями. За синими лесами. В краях родных иблизких дело было так:

Яркий солнечный летний день чеканил настенными часами свои шаги. «Ку-ку» – прокуковала в лесу кукушка. «Бам! Бам! Бам!» – авторитарно поправили её добротные, старинныенастенные часы, указывая на то, что она отстала от жизни.

– Не очень-то и хотелось, – обиделась кукушка и улетела. Стало тихо.

– Кукареку! – разнеслось вдруг по округе. Это у петуха сдали нервы, и он сорвался на крик.

– Га-га-га, – загоготали недовольные, потревоженные гуси и пошли к петуху на разборки.

Жизнь в селе шла своим чередом.

У петуха была силенсофобия – боязнь тишины, и именно поэтому он всегда топтался возле кур, которые беспрерывно гребли землю своими лапами и этим создавали хоть какие-то шорохи, а по утрам, едва проснувшись, с первыми лучами солнца, сразу же поднимал крик, сотрясая воздух своими децибелами, чтобы разогнать, ещё дремавшую по углам, ночную тишину. Ему было стыдно признаться в постигшей его фобии, и он придумал легенду, повсеместно рассказывая споказной гордостью, что работает в колхозе на полторы ставки будильником, и что днём ему тоже надо тренироваться, дабы не потерять квалификацию.

Но гусей мало трогали такие рассказы. У них всегда и во всём был исключительно свой взгляд на деревенский порядок.

А между тем, жаркий июльский полдень пробрался в зенит, и оттуда, сверху колыбельно размаривал всех устроить сиесту – слово ранее не знакомое на Руси, но всегда свято исполняемое нашими далёкими предками. Так стоит ли нарушать традиции? В такое время только мухи неистово бьются о стекло, сходя с ума о жары. Неподходящий пример для подражания.

Я вышел в сад, кинул под яблоню старое покрывало и уютно устроился в тени зелёной кроны. Солнце подмигивало мне сквозь листья большого дерева, думая, что я решил поиграть с ярким другом в прятки, но я сделал вид, что не обращаю на него никакого внимания. Я с превеликим удовольствием растянулся на покрывале, задумался о своём и вскоре задремал…

«Смуглянка»

– Маруся, можно тебя попросить? – мама отложила дела и подошла к девочке, которая сидя на диване, вышивала на пяльцах крестиком какое-то заграничное слово, – Сходи к бабушке, проведай. Заодно пирожков ей захватишь. Правда им уже два дня. Но это ничего. Она будет рада. Особенно тебе,– мама явно решила выставить девочку из дома и отправить погулять. Но девочкуона выставила не точтобынапором, а так, слегка направила: Попросила сходить к бабушке. И вполне ласково и с любовью добавила:

– А домашнее задание потом доделаешь, рукодельница ты моя– ещё больше половины лета впереди. Надо, надо дышать чистым воздухом, вдыхая аромат луговых цветов и любуясь проплывающими над головой облаками.

Да-да: в жизни каждой женщины одарённой семьёй бывают моменты, когда хочется побыть наедине с собой. И чтобы хоть сколько, но никакой перспективы, что кто-то окажется рядом. Только я и я – любимая. Больше никого. День ли, несколько часов или всего-то минут 15, но желательно регулярно, чтобы просто спокойно выпить чашечку крепкого кофе, погружаясь как на батискафе в свои мысли, без внутреннего содрогания, что в любой момент может кто-то подойти и отвлечь разговором или вопросом. А уж целый день можно с истинным блаженством посвятить себе любимой без остатка. Даже простая уборка в такие дни доставляет удовольствие. А ещё, можно достать из гардероба и спокойно примерить своё любимое нарядное платье, которое всё нет повода куда-нибудь надеть и произвести неотразимый эффект на окружающих, благоговейно покопаться в шкатулке с драгоценной бижутерией и, может быть, тоже что-нибудь, наконец-то, примерить на себя, достать, посреди летнего зноя, из чехла необыкновенно любимую и красивую шубу и покрутиться в ней перед зеркалом, погладить её мягкий и приятный мех, мечтая, что скорей бы пришла зима и можно было бы уютно прогуливаться в ней на морозе, сознавая свою величественность и привлекательность. А ещё, лёжа на диване полистать модный журнал, закинув на спинку дивана свои красивые ноги, съесть что-нибудь вкусненькое, пока никто не видит и не надо никому предлагать поделиться. Да мало ли что ещё. У настоящей женщины всегда в запасе много таких вот важных дел. А сегодня в воздухе так и летало такое настроение – заняться домашними делами и противится этому не хотелось. Поэтому Марусе пришлось идти.

Девочка отложила в сторону пяльцы и стала собираться в дорогу. Путь был не близкий – бабушка жила одна, в лесу, и к её дому пролегала старая партизанская тропинка.Мне даже думается, что в молодости бабушка сама была в партизанском отряде, и эта привычка жить в лесу сохранилась у неё на всю оставшуюся жизнь, иначе как можно объяснить её такое отшельническое поведение? Разве что отсутствием приказа свыше покинуть расположение и возможность переселиться к родственникам на старости лет. Или долгая, многолетняя привычка. Как бы там ни было, а вот так и жила бабушка много лет одна, в лесу, вдалеке от родных, старая партизанка. А девочка была в семье вроде как связной, и ей было не привыкать ходить туда-сюда-обратно в одиночку через лес, и носить с собой гостинцы, записки и устные послания. Девочка к таким прогулкам уже привыкла и, в общем-то, ничего не боялась. Так, иногда, по обстоятельствам.

Мама вручила девочке зашифрованную записку для бабушки, написанную невидимыми, самодельными чернилами на обрывке старой газеты, в корзинку положила несколько пирожков, завёрнутых в папирусную бумагу,предварительно перед этим на дно корзины засунула старенький, местами подёрнутый ржавчиной, но вполне ещё рабочий «Парабеллум» и уложила туда же что-то ещё, заботливо завёрнутое в тряпицу,пояснив при этом назидательным тоном:

– Это гранаты. Будь с ними поаккуратнее.

– Ага, – ответила девочка, давая понять, что вполне осознала важность вверенного ей груза и оказанного ей доверия.

Сборы были окончены и женщина выставила девочку со всем этим добром за дверь, напутствуя её в дорогу:

– Иди, – назидательно говорила мама каждый раз, – И почаще оглядывайся – нет ли за тобой хвоста? А записку в случае опасности съешь.

Девочка обернулась – хвоста за ней не было.

– Ля-ля-ля, Ля-ля-ля, – весело, вприпрыжку засеменила она стройными ножками по проторенной в поле тропинке, удаляясь всё дальше и дальше от дома, радуясь хорошему солнечному денёчку, ярким разноцветным цветам в поле и большим белым облакам, нависшим над ней важно, и вместе с темcнежностью, в голубом, почти прозрачном небе, и постепенно углублялась в лес.

– Хорошо-то как! – восторженно радовалась девочка. Вот только несколько тяжеловатая корзинка доставляла ей некоторое неудобство.

– Смуглянка… – подумала мать, провожая девочку взглядом в окно, тайком посматривая ей вслед из-за занавески и пытаясь разглядеть, на всякий случай, ещё пока невидимый, но возможно уже прицепившийся за девочкой хвост.

«Случайная встреча»

Девочка шла тропинкой через лес и полянки, с удовольствием прислушиваясь к пению птиц: птицы поют – это хорошо, значит их никто не потревожил и можно быть спокойной и не настораживаться – никого опасного поблизости нет.

 Бабочки порхали задумчиво с цветка на цветок, видимо соображая и пытаясь понять – откуда пчёлы берут этот самый свой мёд? Гусеницы беззаботно и безжалостно жевали горькую листву, наслаждаясь жизнью и бездельем, а муравьи натужно таскали свои веточки-брёвна в кучу, видимо не желая завязываться с ипотекой, строили свой муравейник сами, на своё усмотрение, медленно поторапливаясь.

Как ни старалась Маруся бесшумно ступать по тропинке, передвигаясь по лесу, а в какой-то момент, проходя мимо малинника, она всё же случайно наступила на сухой сучок и под ногами у неё звонко треснуло и хрустнуло, возвещая округу о её присутствии. Напуганные птицы сразу перестали петь. Было слышно, как где-то недалеко что-то свалилось с дерева. Падая, оно прошелестело листьями кроны, глухо угукнуло на всю округу, затем, видимо взлетая, ударилось об ствол дерева и упало на землю.

– Наверно филин… – подумала девочка.  А в кустах малины в этот момент что-то ойкнуло. (По правилам фольклора, выходя из дома, надо обязательно кото-то встретить – иначе сюжета не будет. И в традиции русских народных сказок первое, что приходит на ум – это волк или заяц. Так давайте и мы уже кого-нибудь встретим, пора)

– Кто там? – резко и скорее машинально произнесла девочка, несколько растерявшись и обращаясь ни к кому. В ответ она услышала молчание. А её рука в это время уже незаметно шарила по дну корзины, пытаясь нащупать там холодный и уверенный металл старенького «Парабеллума», но под руку подвернулись заботливоуложенные на дно корзины мамой гранаты, прикрытые тряпкой.  И уже более осознанно, обретя уверенность и обращаясь к кустам малины, Маруся твёрдо и самоотверженнопроизнесла:

– Кто там?

– Никого, – услышала она вдруг в ответ, – Я всё посмотрел.

– А ты кто? Выходи! Ты то есть.

– Я есть. А больше никого.– отозвалось неведомое кто-то.

– Выходи.

– Зачем?

– Не знаю, – всё так же твёрдо произнесла Маруся, – Всё равно выходи. А то я сейчас гранату кину.

– Не надо, – отозвалось с видимым волнением из кустов, – нас могут услышать.

– Кто? – задала вполне резонный вопрос девочка.

– Нехорошие люди, – услышала она очень уклончивый и неопределённо – ускользающий ответ.

– А ты кто? Говори! – решительно настаивала на своём Маруся.

– Я зайчик.

– А что ты там делаешь?

– Сижу. Сижу в кустах…

– Выходи.

– Боюсь?

– Чего?

– Боюсь тебя напугать.

– Чем же ты можешь меня напугать? Если ты зайчик, – с некоторым любопытством и недоумением удивилась девочка, уже недовольная такой глупой задержкой в пути, на которую может и не стоило тратить время:

– Давай уже, выходи, – теряя терпение повторила Маруся своё требование, – Я хочу на тебя посмотреть, – и на всякий случай тихонько передёрнула затвор старенького «Парабеллума», который ей наконец-то удалось нащупать на дне корзины и положила его обратно, не желая раньше времени хоть как-то выдать себя и скомпрометировать не известно перед кем:

– Выходи уже, а то и правда гранату брошу. И тогда в кустах будет много маленьких зайчиков.

– Хорошо, хорошо… – заволновалось в кустах, – Уже иду. Только не пугайся.

И… из кустов вышел серый, серый– присерый, самый настоящий, нечёсаный лесной волк средней полосы:

– Здрасти.

Рука девочки потянулась на дно корзины:

– А говорил что зайчик…– разочарованно протянула девочка.

– Зайчик. Внутри у меня зайчик. Это я только с виду серый волк. А в душе зайчик. Такой белый и пушистый, как нежный цветок лотоса, омытый тёплой утренней росой, согретой первыми лучами восходящего солнца над вершинами пушистых, ласкающих небо пальм у подножия храма истинной нежности во имя всеобщей любви и благоденствия.Так что я тебя не обманул.

– Может быть… – протяжно и задумчиво произнесла девочка, решая, что же ей дальше делать, а её рука между тем уже сжимала в корзинке прохладную, спасительную рукоять пистолета, – Эк тебя фейшукнуло-то в кустах. Надо звонить «ноль-три»: тут санитару леса самому санитары требуются.

– Бесполезно, – вполне уверенно и беззаботно выпалил волк, – Не успеют. Долго ехать будут. Я уже убегу. Думаешь, они за мной по всему лесу гоняться будут? Как бы ни так.У них вызовов на неделю вперёд. А чтобы меня поймать, месяц потребуется! Никак не меньше. Так что, останусь нежным, пушистым зайчиком во веки веков: Прыг – скок.

– А…

– А куда ты идёшь? – прервал её волк на полуслове, перехватывая в полёте инициативу, желая отвести дальнейший разговор от собственной персоны.

– Я иду проведать трёх поросят, – не моргнув глазом обманула волка Маруся, проявив партизанскую смекалку не желая выдавать незнакомцу истинной цели своего путешествия, – Вот, мама дала просроченных пирожков, хочу их угостить, – девочке не хотелось, чтобы у волка возникло желание проверить содержимое её корзинки и она обманула ещё раз.

– А гранаты у тебя есть? – неожиданно спросил почему-то волк.

Девочка сурово промолчала, не зная, что ответить и для чего волк задал этот наводящий вопрос, о чём он хотел спросить и о чём узнать, задавая его.

– Ну, иди, иди, – стал спроваживать её волк, не дожидаясь ответа и не желая дальше испытывать судьбу: Привет бабушке! То есть… поросятам конечно.  Чего это я в самом деле? Пока.

– И что? – насторожилась и растерялась Маруся, – Ты не станешь меня догонять и есть? И отбирать мои пирожки, как в сказках?

– А зачем? – нарочито небрежно отреагировал волк, – Я же зайчик. Белый и пушистый.

– Ну, пока… – девочка проявляла ещё некоторую неуверенность и недоверие к этакому первому встречному.

– Пока-пока. Иди уже. У меня тут дело в кустах образовалось.

– До свидания, –  Маруся сделала книксен на прощание, стараясь показать себя незнакомцу хорошей, воспитанной девочкой, ни к чему такому не причастной и ни в чём таком не замеченной и не заподозренной. Просто гуляет с пирожками, только-то и всего. Она развернулась и пошла, как ни в чём не бывало, дальше по тропинке, всё ещё внимательно прислушиваясь к звукам позади себя, а вернее – к их отсутствию, и посматривая – нет ли за ней этого пресловутого хвоста.

– Постой, – вдруг окрикнул её волк, – А можно мне с тобой?  А то мне тут скучно в засаде сидеть, хочется прогуляться.

– А у тебя хвост есть? – спросила Маруся, обернувшись и внимательно всматриваясь в глаза волка.

– Да, – волк повернулся в пол оборота, чтобы девочка могла увидеть и хорошенько рассмотреть его замечательный, как он всегда считал, необыкновенно красивый серый хвост.

– Нет, – вдруг, как холодным душем окатила волка девочка, выпалив резко столь не приятный для него ответ, – За мной с хвостом нельзя – мне мама не разрешает. Всегда говорит: «Смотри только – хвоста с собой не приведи».

– Не, ну не могу же я с хвостом расстаться и избавиться от него так вот просто – запросто. Своё ведь, родное. Всю жизнь со мной. Куда я – туда и он.

– Тогда уводи его в другую сторону от меня. И получше запутывай следы – тогда хвост сам по себе отвалиться от тебя и потеряется. Все так говорят. Всего хорошего! – и Маруся зашагала дальше.

– Странная девочка, – подумал волк, оставаясь стоять на месте в некотором недоумении, почёсывая затылок и мало что понимая, – И чем это ей мой хвост не понравился?  Чем не угодил?И зачем он должен отвалиться? К чему? И как это можно хвост привести? Хвост можно только принести, с собой и на себе. Странная девочка. А был бы лисий хвост, наверняка бы забрала меня с собой, да ещё бы и держалась за него всю дорогу. Да ну её. Одно расстройство желудка и никакого аппетита,– и обречённо вздохнув, волк снова удалился в кусты, доделывать свои, неизвестно какие, дела.

– Странный он какой-то, – в свою очередь думала девочка, – Этот повёрнутый заяц. И кто его так повернул?

Отойдя  подальше, Маруся спряталась за дерево и так и стояла некоторое время, украдкой выглядывая из-за чёрного ствола назад, в ту сторону, откуда только что пришла, и только убедившись, что за ней никто не идёт следом,  уже совершенно беззаботно пошагала дальше. Марусе было и невдомёк, что хвост тоже мог спрятаться за другим деревом и украдкой, незримо подглядывать за ней.

Она шла, радуясь пению птиц, тёплому яркому летнему солнышку, приветливо улыбающемуся ей сверху, зелёной листве, цветам, растущим вдоль тропинки и вообще всему-всему хорошему, что есть на свете. Иногда она наклонялась и приседала, чтобы сорвать с низких «кустиков» встречающиеся на пути ягодки земляники и с большим удовольствием отправляла их себе в рот :

– Как в мультике: «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью подмечаю…» И, вообще, в глазах уже мерещится!

Ей надоело наклоняться за ягодами, и она запела не так давно придуманную ею песенку:

– Я Колобок, Колобок, на боку – «Первый сорт»! Я от бабушки убёг, и от дедушки утёк. И от Лешего ушёл. От лесничего ушёл. От птеродактиля сбежал, и от три-це-ра-то-пса тоже… Фу-у… – девочка перевела дух, – ну и слово… так просто и не споёшь. Вот япеснюто придумала. А по-другому никак – из песни слово не выкинешь! Придётся петь как есть.

В этот момент она увидела прибитую к сосне табличку. На сером от времени, неровном куске фанеры красной краской было начертано: «Поляна N 7».