Ричард Длинные Руки – курпринц – Гай Юлий Орловский

Вот ты, Петька, меня спрашиваешь, за что буржуев вешать надо. А ответ-то, Петька, прост: буржуины, они жадные, Петька, до невозможности. У них, гадов, все со скрытым смыслом делается, с замахом на похапать.

Вот ты думаешь, для чего ихние харистократы столько титулов себе понавыдумывали?

– Нос задирают, Василий Иванович!

– Никак нет, Петька! Хотя нет, задирают конечно, но самая-то главная цель их в чем? А вот в чем: под каждый титул написать книгу о Ричарде Длинные руки и наживаться на простом народе, мать их. Тьфу! Из беседы Василия Ивановича Чапаева с верным ординарцем Петькой накануне рокового Лбищенского сражения.

Не могу ничего сказать о качестве первых книг о Ричарде, но последние – это, конечно, что-то с чем-то. Уже начало книги «Ричард Длинные Руки – курпринц» (39-ой, кажется, по счету? А, фиг с ним, со счетом, по-любасу тысячу накропаем!) настраивает на позитивные мысли:

Солнце выглянуло из-за туч, косые лучи с силой ударили в замок лорда Джордана Беверейджа, владетельного лорда Бармачшира и Тюрстера.

Агрессивное солнышко!

Солнечный круг, небо вокруг – это рисунок мальчишки.

Солнце поставило парню фингал – что-то Орловский не то написал…

Дорога под копытами наших коней делает дурацкую петлю, как это часто бывает, без всякой видимой причины, замок начал медленно поворачиваться другой стороной, затем нелепый поворот закончился, замок снова повернулся и смотрит золотом стены из оранжевого песчаника, свежей зеленью, охватившей первый этаж и карабкающейся выше, однако перед моими устрашенными глазами осталась картинка другой стороны: сожженной страшным пламенем, с потекшим от звездного жара камнем, наплывами внизу, похожими на застывшие волны моря.

Хоссподи! А фоннаты пишут, «легко читается»! Читайте Толстого, он В РАЗЫ легче! И не курит кактусы до вращения замков.

Странное дело, дорога раздваивается, и одна ее половина, красиво изгибаясь, ведет к воротам замка с праздничной стороны, а другая, изогнутая точно так же, симметрично, исчезает прямо в стене, поврежденной ударом чудовищной температуры.

– Вот я тебе ремня дам за битый градусник!

– Маааам, это не я, это температура дерется!

Мы двигались рысью, на такой местности не разогнаться даже на арбогастре, Бобик весело играл с нами в прятки между камней. Зигфрид все тот же могучий рыцарь, чистосердечный, открытый, слева у седла знакомый мне длинный треугольный цельнометаллический щит с затейливым гербом, хотя и чувствуется, как его подновляли и перерисовали десятки раз, после того как бронники выправят вмятины, чеканка носит явные следы сен-мариской изящности.

Воспоминания о старых добрых временах нахлынули с такой силой, что я вспомнил о Сигизмунде

За ним потянулась широкая лужа крови, и, как я догадываюсь, там сейчас в широкую рану вываливаются кишки.

– Спасибо, ваша милость!

– Не за что, – ответил я, злой за уступку политики человечности

по обе стороны дороги пошли и даже побежали цветущие кусты

Я поклонился, а она в свою очередь церемонно присела, а оттуда, из низкого приседа, проворковала:

– Ваше высочество…

ОТКУДА????????????!!!

Мы поднялись по лестнице на этаж, но управитель не остановился, только шаг замедлил, глаза вот такие, уши шевелятся, я же не только красавец, но и умница редкого разлива, слушает, как я рассуждаю с апломбом ценителя

Я торопливо воздел себя на ноги, а то уже погрузился по щиколотки

Она вошла нечеловечески спокойная, идеально прекрасная с теми миндалевидными глазами, при взгляде на которые начинает стучать сердце, а душа замирает в тоске по чему-то высокому и неизведанному.

А я-то опасался, что войдет с другими, которые похожи на свеклу, и от которых душа уходит в пятки. Или с теми грушевидными сиськами, при взгляде на которые… хмм…

Она принесла еду, а я смотрел на ее безукоризненное лицо и почти с ужасом думал, что я вот, возможно, на краю величайшей разгадки нашей вселенной, а сижу и жру, а мысли заняты тем, как десятидневный отдых сократить до недели, а то и до пяти дней, это дало бы нам огромные преимущества, ибо тот, кто двигается быстрее, выигрывает в войнах…

Школьнички правы, Толстой – фуфло. Ему такую фразочку завернуть – кишка тонка…

Да и зачем, мелькнула мысль. Окна для того, чтобы впускать в дом свет, для этого распахивать без необходимости. Это же на каждую створку понадобится до тысячи демократов, чтобы открывали-закрывали, нет, двери вроде бы вон там…

даже сами сэр Джордан и леди Мелисса в более домашних одеждах, хотя все еще богатых и по моде пестрых.

Шмотки пока не разорились…

откинул полог и сразу ударился, как в стену, о взгляды этих супругов

Да что это за ужасный мир?! Все твердое, жесткое, даже от солнышка можно словить люлей!

Вот от этой фразы вас всех кошмары будут мучить:

Зайчик пошел мне навстречу, нижняя челюсть ходит справа налево с таким жутким хрустом, перемалывая нечто в пасти, будто ему кто-то засыпал туда горсть алмазов.

Зайчик – это лошадь… Это я так, чтобы ваши кошмары не были чересчур сюрреалистичны.

Он разогнулся, все еще распространяя дым, что валит прямо из тела, оказался гигантом выше меня на полкорпуса даже на арбогастре, в ширину просто чудовище, а по весу тоже раза в три больше, чем мы с Зайчиком.

Он уставился в меня узкими щелями глаз

На какое-то время я то ли сомлел, то ли отрубился, а то и вовсе потерял сознание, но когда пришел в себя, все еще в седле, Зигфрид придерживает за бедро, не давая свалиться с коня, сам весь залит зеленой кровью и облеплен стекающими по его доспехам лохмотьями не то кишок, не то внутренностей.

Книга не то кал, не то дерьмо…

Я невольно уставился на это чудо, а она красиво взмахнула этими удивительными ресницами, что упираются в брови, глаза подчеркнуто удивленные, неужели и сам принц Ричард, о котором столько слухов, тоже вроде деревенщины, никогда красивых женщин не видел, что ли…

Да и в птеродактиля могу превратиться, успею, но это всего лишь уйти от непонятной погони сейчас, а в следующий раз могут нагрянуть так, что и хрюкнуть не успею…

Хреймдар то и дело оглядывался в испуге интеллигента, попавшего в уличную драку.

Вывод… А нужен ли он? Избранные фразы выносят книжонке беспощадный приговор. А тиражи – читателям…