Геннадий Казанский
Хроники Мира Музыки
На входе их встретил гэр Зебастьян.
– Заходите, пожалуйста, мы вас ждали!
Элли и Дэнни поприветствовали продавца.
– Гэр Зебастьян, спасибо вам за подарки и знаки внимания! Правда, не стоило себя утруждать…
– Ах, прекратите! Мне было в радость вручить их. Тем более что в том месте, откуда я родом, принято на праздники дарить разные сувениры.
Элли хотела поинтересоваться, о каком месте идет речь, но запнулась, увидев грандиозную перестановку в магазине. Всё было переоборудовано и приготовлено для симфонического концерта: инструменты расставлены, стулья обращены в сторону дирижёрского места, разноцветные софиты из разных секций направлены на дирижёра и оркестр соответственно.
Музыканты расселись по своим местам. Оставалась лишь пара пустых стульев.
– Что у вас стряслось? Что это за срочное дело, которое надо решать вечером перед Рождеством? – прошептала Элли на ухо Зебастьяну.
– Я мог бы ответить на ваши вопросы, но, боюсь, у нас нет на это времени. И, даже если я начну рассказывать, вы мне не поверите и сочтёте ненормальным. – Он пристально изучал её взгляд, словно стараясь запомнить или опасаясь забыть. – Обещаю, я вам всё покажу во время концерта. – Зебастьян подмигнул Дэнни, который пребывал на седьмом небе от счастья и восторга от происходящего.
К ним подошёл Корелли. Черный смокинг с двумя длинными лацканами, развевающимися, как ласточкин хвост, впечатлял не меньше, чем палочка, зажатая в руке дирижёра.
– Ждать, что талант разовьётся сам, – все равно что выращивать лотос в пустыне! – открыл свои философские мысли Корелли.
Не успел Зебастьян по достоинству представить маэстро, как Корелли перешёл к делу:
– Как видите, сегодня мы организовали симфонический концерт, но нам не хватает двух инструментов. Дэнни, мне бы хотелось, чтобы ты использовал особую скрипку, которую предоставит гэр Зебастьян.
– Но я же ещё не умею играть! – поразился мальчик.
– Я покажу, как брать те ноты, которые необходимо сыграть в определённый момент. Жестом подскажу, когда нужно включаться. – Корелли говорил преподавательским тоном. – Фрау Элли, вам я выдам треугольник. Вы сможете с ним справиться?
Элли, шокированная происходящим, начала было отказываться, ссылаясь на отсутствие способностей, но Корелли продолжил спокойным голосом:
– Фрау, без вас мы точно не справимся. Именно это звучание может стать критическим в том деле, которое мы задумали. Не волнуйтесь, вы поймёте, когда надо исполнить свою роль, ведь в природе человека заложено понимание, как в природе солнца заложен свет, – довёл до конца своё умозаключение Корелли и выразительно посмотрел на Зебастьяна. Во взгляде читалась фраза: «Надеюсь, вы удовлетворены?»
Когда с философией было покончено, маэстро показал Дэнни, как сыграть нужные ноты в тот момент, когда дирижёрская палочка укажет на него. И показал Элли, как нужно ударить по треугольнику, чтобы добавить эффекта тому, что задумано.
Когда Элли и Дэнни заняли оставшиеся стулья, к ним подбежал Джонатан. Мальчик наклонился, чтобы погладить собаку, но пёс увернулся от руки и лизнул его в щёку.
– Фу-у, Джонатан, что ты делаешь?! Отстань! – Дэнни залился смехом и обнял пса за шею.
Корелли занял место дирижёра и пристально взглянул на партитуру.
Затем он перевёл взгляд на музыкантов. В состав оркестра входили: две флейты, два гобоя, два фагота, две трубы, четыре скрипки, четыре альта, включая скрипку Дэнни, три виолончели, два контрабаса и фортепиано. Корелли заменил орган клавесином и тем самым отделил сонаты от церковного звучания.
Взмах палочки положил начало игре оркестра.
Элли и Дэнни сидели рядом, а Зебастьян стоял за их спинами. Он положил левую руку на плечо Дэнни, а правую – на плечо Элли.
Карие глаза мальчика, такие большие и ещё совсем детские, тоже стали менять цвет и приобрели светло-пурпурный окрас. Увидев это, Элли пришла в ужас, но не успела она ничего сказать, как её окутал белый туман. Она не могла видеть, что её глаза тоже изменились и стали тёмно-пурпурными.
Дэнни вновь парил в облаках над Миром Музыки, но этот раз он был не один.
Три пары никому не видимых глаз перемещались в направлении Плачущего леса, наблюдая за тем, как разгоревшийся пожар пожирает деревья. Сапинды пылали в огне. От них с треском отлетала кора. Жуткий рёв огня смешивался с воем лугару. Чудища бежали, поджигая всё на своём пути.
Дэнни и Элли слышали нарастающий гул оркестра. Ударные и духовые задавали единый поток, где ноты бурлили, как в горной реке. Разбиваясь на брызги и тоны, ноты прибывали, словно потоп. Он становился всё громче, сильнее. Как стихийное бедствие, поток сметал всё на своем пути.
Лугару замедлили темп и стали осматриваться по сторонам. С безумным оскалом на морде чудища принюхивались и рычали. Один поднял морду к небу, затянутому свинцовым маревом, и издал пронзительный вой: «У-у-у-у-у-у-у-у!»
С одной стороны – бурлящий поток, с другой – гул пожара, а между ними – вой лугару.
Свинцовые тучи пронзил всполох света.
Поток оркестра становился всё громче, пока не накрыл весь лес.
Лугару зажимали человеческими руками мохнатые волчьи уши. Они выли, скулили, неспособные слышать что-то, кроме оркестра.
Дэнни ощущал торжество момента, он видел лес как на ладони.
– Что это? – безмолвно изумился он.
Джонатан бежал по лесу, разбрасывая лугару – тех, кто ещё стоял с зажжёнными факелами в руках. Мастиф скалился и кидался на них. Одни в страхе разбегались, другие – нет, и этот факт приводил пса в ещё большую ярость. Схватив одно чудище за лапу, он с размаху швырнул его в пламя, перепрыгнул через поваленный ствол дерева и вцепился в загривок другому. Утробный рык его заставлял врагов бежать без оглядки.
Рычание Джонатана разносилось по лесу, как рокот камнепада. Он смешивался с неистово играющим оркестром, мелодия которого звенела из каждого ствола дерева.
Сапинды подхватили музыку и исполняли с ним в унисон, усиливая поток, избавляющий лес от скверны.
Чудища поддались панике, дрогнули, пустились прочь. И огонь развернулся в обратном направлении, уходя к опушке. Деревья и кусты зашевелились. Они хватали горящими ветвями захватчиков, сжимали и гнали их прочь.
Большая группа лугару окружила мастифа. Джонатан обладал могучей силой и выносливостью, но даже ему было не одолеть целое полчище. Лугару разом навалились на него, клыки вонзились в шкуру мастифа. Джонатан взвыл, попятился, пытаясь вырваться из западни, но челюсти одного чудища сомкнулись на его лапе, другой вцепился в шею. Лугару, как крокодилы, трепали храброго защитника леса.
В мыслях собаки проскочила боль поражения. «Как же я подвёл своего любимого человека!» – и слеза заскользила по плюшевой морде пса. Джонатан не сдавался: он вырывался и клацал зубами прямо перед мордами чудищ. Лугару отскакивали и нападали снова. Шерсть мастифа песочного цвета окрасилась кровью. Алые струйки сбегали с лап на землю, оставляли маленькие лужицы, которые быстро впитывались в грунт.
Дэнни, не в силах сдержаться от страха за полюбившуюся собаку, начал кричать.
Истошный вопль мальчика, не готового столкнуться с болью утраты питомца, стал нарастать, звенеть и усиливаться, пока не набрал критическую мощь и не полетел как цунами. Волна воздуха оторвала чудищ от собаки и понесла в сторону уходящего пожара. Освобождённый, истекающий кровью мастиф остался лежать под деревом.
Кленовый листочек сорвался с ветки, пролетел над вторгшейся армией через копоть пожара, сделал вираж, подруливая острыми кончиками, и упал на израненные лапы собаки. Рядом приземлился другой листочек. Ветви ближайшего дерева протянулись к защитнику, который в одиночку бросился на врагов. Деревья накрывали его, разглаживали раны, укутывали и успокаивали. Джонатан приподнял морду, желая поблагодарить древесных знахарей, но обессиленно уронил голову. Глаза пса закрылись.
* * *
Взмах дирижёрской палочки – и звонкие пассажи струнных задали победную атмосферу игры, нерастраченных сил, упоения жизнью. Неизменный пунктирный ритм фаготов и валторн взывал к музам. Пассажи струнных разрастались, захватывая всё более широкий диапазон. А затем вступил мощный хор медных, провозглашавших героическую тему. Её сменяли ниспадающие хроматические ходы, в которых слышались ржание крылатых коней, звон оружия, скрип доспехов и раскаты команд Эвтерпы.
* * *
Через тучи пробился свет. Яркий, ослепляющий, он бил по жёлтым волчьим глазам, заставляя лугару щуриться и плотнее прижимать человеческие руки к морде.
Из света на крылатых конях обрушились музы – блюстительницы порядка. Элли с восхищением отметила неземную грацию воительниц. На них были белые доспехи, высокие латные сапоги, головы покрыты белыми шлемами с орнаментом из листьев сапинды. Из-под шлемов выбивались туго заплетённые косы. Музы спустились на землю под гул огня и грохот оркестра. Из-под копыт лошадей выбились столбы песка, гасящие огонь. Стражницы понеслись в галопе, не меняя аллюра.
– Горячо! Горячо! – выкрикнула Терпсихора кликер-слово лошадям. Она руководила скачкой, как хореограф балетной труппой. – Горячо!
Удивительно, что кликер-слово совпало с жаркой обстановкой, царящей в лесу.
Конь под Терпсихорой бил копытами, разя противников жуткими ударами. Из-под передних копыт вылетали комья земли, которые, попадая в волчьи морды, ослепляли соперников. Клио в галопе налетела на сбившихся в кучу лугару, разорвала строй. Чудища разлетелись в разные стороны. Они выли. Боль от переломанных конечностей не оставила в них никакой воинственности. Лугару отступили. Их морды вытянулись ещё больше от осознания того, с кем им предстоит иметь дело.
Неуловимым движением Клио вытащила клинок из ножен и нанесла удар по одному из лугару. Оружие прошло через тело, не ощутив препятствия. Отсечённая голова чудища покатилась по земле. Волчьи глаза застыли, язык вывалился из окровавленной пасти. Тело ещё мгновение простояло и, сложившись, рухнуло навзничь.
Лугару издали вой ужаса и ринулись прочь, прижимая острые мохнатые уши. Белогривые кони помчались следом, загоняя чудищ в их же ловушку из огня.
Деревья сомкнули ряды, оркестр гремел, не зная пощады. Врагам леса некуда было больше бежать, негде больше скрыться.
* * *
Руки Корелли двигались, как у шамана, вызывающего дождь в пустыне.
Напряжение первых фраз[5] оркестра передавалось дальше, распространялось на всё более широкие пласты, наполняло все пассажи, секвенции, придавало аккордам патетический характер. Звучало нечто могучее, необъятное, триумфальное.
* * *
Стена из деревьев отделила чудищ от лошадей и наездниц. Сотни лугару были заперты за частоколом стволов. Эвтерпа, Клио, Эрато и Терпсихора скакали вокруг.
Эрато выкрикивала заклинание обращения на незнакомом языке. Лугару снова взвыли от страха и боли. Их звериные морды превращались в лица, серая шерсть сходила, оставляя грязную, прикрытую лохмотьями кожу. Обращенные в людей, они попадали на колени и молили о пощаде с плачем, орошая себя слезами.
* * *
Палочка в руках Корелли замедляла движения, оркестр затихал. Жадный огонь с шипением угасал. Серый дым, разгоняемый ветром, распространялся над лесом.
Огонь погас, тучи растворились, дым пожара начал рассеиваться.
– Вражеская атака отбита, но основная битва ещё впереди, – сказала Эвтерпа.
Голоса муз стали удаляться.
Глаза Дэнни, Элли и Зебастьяна заскользили вверх, всё выше и выше. Зажмурились. Открылись.
Снова лавка «Мир музыки». Элли и Дэнни, пытаясь отдышаться и совладать с эмоциями, сидели на своих местах.
Оркестр заканчивал концерт[6], слышались характерные кадансы и интонации-«приседания». Вместе с тем в музыке проявлялось много остроумных, даже юмористических деталей. Пунктированная затактная ритмическая фигура пронизывала фактуру пьесы, за исключением кадансов. Завершалось музыкальное действо ритмической фигурой.
Корелли указал палочкой на Элли, и она ударила по треугольнику два раза, как ей показывали. На этом всё смолкло.
Аплодисменты стали апофеозом действа. Музыканты аплодировали дирижёру, а дирижёр – музыкантам.
Дэнни получил от Корелли разрешение встать, сорвался с места и побежал в поисках мастифа. Джонатан лежал на своём коврике за прилавком. Пёс посмотрел на мальчика усталыми глазами и поджал под себя израненные лапы, к которым прилипли листья сапинды.
– Победы в бою, как и в музыке, должны пройти длинный путь, Дэнни. Ты сегодня отлично справился со своей задачей и взял правильные ноты в нужные моменты, – сказал Корелли, подойдя к ним.
Дэнни взглянул на маэстро полными слёз глазами и перевёл взгляд на Зебастьяна:
– Гэр Зебастьян, с Джонатаном всё будет хорошо?
Хозяин лавки присел рядом и погладил своего четвероногого друга:
– Листья, укрывшие его раны, целебные, и через два-три дня он будет в полном порядке, – проговорил Зебастьян. – То, что ты сотворил для спасения Джонатана, было немыслимо!
– Гэр Зебастьян, я не знаю, как у меня это получилось.
– Это говорит о том, что в тебе скрыты великая сила и талант. Развивай его, занимайся с педагогом, и тебе будут открыты все тайны.
– Мудрость, заложенная с детства, поможет таланту обрести величие во взрослой жизни, – подытожил Корелли.
– Я начала понимать то, что вы говорите, или просто привыкла? – спросила подошедшая Элли.
Корелли не понял вопроса. Он вежливо поклонился, ещё раз поблагодарил группу и отправился домой отмечать праздник. Необычный оркестр покидал музыкальную лавку, оставляя повсюду пустые стулья.
– Гэр Зебастьян, теперь вы можете объяснить, что я видела? – спросила Элли.
– Отвечаю на ваши вопросы по порядку. Есть множество разных миров. Мир Музыки – один из них. Сегодня мы сражались против Кайзера и его обращенных в лугару людей. Нам повезло и не повезло, что перед Рождеством, когда силы волшебства на подъёме, мы смогли защитить лес, но теперь враг знает о нас. Он знает, что у Мира есть стражи, в том числе и из других мест.
Элли продолжила засыпать Зебастьяна вопросами.
– Фрау Элли, я бы с удовольствием всё объяснил, но у вас и у меня осталось очень мало времени, чтобы добраться до наших домов, где мы сможем отпраздновать Рождество. Приходите в любое время, и мы с вами обязательно обо всём побеседуем. Время – понятие эфемерное. Для одних оно стоит на месте, когда они ждут какого-то важного события, для других – убегает быстрее, чем вода из ладоней. Дэнни, ты ещё молод, а когда человек молод, день ему кажется вечностью; повзрослев же, мы перестаём замечать и годы. Между мирами свои временные законы. Боюсь, сейчас я не смогу всё объяснить. Знаю одно: нужно дорожить каждым моментом, проведённым со своими близкими и любимыми.
Третья часть
История Кайзера
1.
– Фрау Элли, вы просто обязаны попробовать имбирное печенье и пудинг моего приготовления!
Зебастьян расставил чашки и тарелки на прилавке, подкатил стулья и поставил свою любимую пластинку оркестровой музыки в древний патефон.
– Спасибо большое за гостеприимство, гэр Зебастьян. Вы очень удачно всё оборудовали. – Элли нравилась здешняя атмосфера уюта, а запах свежеприготовленного печенья только подогрел интерес к истории, которую они с Дэнни пришли послушать в тот зимний вечер.
Праздники давно миновали, каникулы закончились, и дети вернулись к занятиям в школы и сады, где преподаватели продолжали рассказывать о прелестях точных наук и творческих подходах.
Наступил последний месяц зимы. Снег продолжал наметать сугробы и осыпать шапки и шубы прохожих. Горожане, по своему обыкновению, спешили каждый по своим делам.
В то воскресное утро, по разумению Зебастьяна, посетителей должно было быть немного, поэтому они договорились с Элли и Дэнни устроить чаепитие в лавке «Мир музыки». Ведь, как известно, приятнее слушать истории с чашкой горячего напитка в руках.
Пока Зебастьян вёл последние приготовления к рассказу, Дэнни и мастиф Джонатан играли в игру, в которой Дэнни убегал, а могучий пёс его догонял. Задорный смех мальчика и весёлый лай собаки разносились по всему магазину и отражались эхом от музыкальных инструментов. Вопли, лай и суматоха царили во время этой, безусловно, увлекательной игры.
– Тебе меня не догнать, малыш Джонни! – весело выкрикивал Дэнни и забегал то в одну секцию, то в другую.
Выпрыгивая из секции «Мембрас», мальчик зацепился ногой за ковёр, потерял равновесие и чуть было не отправился в очередной свободный полёт, но Джонатан успел клыками ухватить его за свитер и удержать от неминуемого падения. Дэнни пуще прежнего залился смехом, развернулся к мастифу и обнял его за шею.
– Спасибо, малыш Джонни, но это не считается. Ты снова водишь! – он легко шлёпнул ладонью пса по передней лапе и побежал дальше. Джонатан гавкнул и помчался за Дэнни, готовый в любую секунду спасать мальчика, если тот снова попадёт в беду.
– Гэр Зебастьян, а вы сможете поведать нам всю историю этого загадочного Кайзера? – спросила Элли, стараясь перекричать разрезвившуюся парочку.
– Постараюсь, но, если буду уделять излишнее внимание деталям, вы меня прерывайте и возвращайте к цели рассказа.
– Можете не сомневаться, с удовольствием займусь редакцией, – ответила Элли, и её лицо озарилось перспективой стать дирижёром повествования.
Зебастьян улыбнулся, выставляя последнее блюдце, и откашлялся, пытаясь вернуть самообладание. Щёки его слегка порозовели.
Наконец ему удалось совладать с собой.
– Ну что же, всё готово к чаепитию. Можем присаживаться за стол. Осталось только пригласить нашу играющую парочку.
Шум, издаваемый Дэнни и Джонатаном, достиг предела: они уже сами не слышали ничего вокруг, кроме своего хохота и лая.
Зебастьян взял волынку, что висела ближе к нему, и начал что есть мочи надувать меха и издавать высокие ноты. Пёс тут же остановился, схватил Дэнни за рукав и потянул к столу.
– Гэр Дэнни, Джонатан, мы с фрау Элли ждём вас. Присаживайтесь, пожалуйста.
Пряный чай разлился по чашкам, пудинг и печенье легли на блюдца. Всё было готово к истории загадочного и пугающего Кайзера, которую Зебастьян давно обещал поведать друзьям.
– Как говорит гэр Людвиг, начнём.
Элли и Дэнни закивали в знак согласия.
– Вам нужно понимать, что Кайзер не из нашего мира и не из Мира Музыки, он совершенно из другого места. Его интересует только властвование там, где он находится, а в остальных мирах он силой и ужасом черпает ресурсы.
В музыкальной лавке повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь дыханием Джонатана, который доел свои деликатесы и мирно сидел, переводя взгляд с одного участника чаепития на другого. Дэнни уже разобрался со своей порцией пудинга и приступил к печенью, макая его в чай.
– А что такое кайзер? – спросил мальчик.
– Кайзер – это титул. Означает «император», – ответил Зебастьян и снова замолчал.
– Мы вас внимательно слушаем, – вежливо напомнила Элли, намекая, что не стоит затягивать со вступлением.
Хозяин лавки откашлялся, готовясь к долгому повествованию.
2.
Тёплый осенний ветер подгонял двух путников, шагающих по дороге в широком поле. Их русые волосы развевались под порывами ветра. Он дул им в спины, заставляя двигаться быстрее, заботясь о том, чтобы мальчишки не опоздали на занятия в школу. Их большие ранцы с учебниками висели за спинами и тяжким грузом знаний тянули к земле.
Не проявляя особенного энтузиазма в ускорении, мальчишки двигались вперёд. Они всячески старались оттянуть приближение к цели, шаркая пыльными ботинками и пиная друг другу камушки.
Ребята остановились понаблюдать за усердной работой муравейника. Один из них достал конфету из кармана, развернул обертку и положил перед дружным строем неутомимых работников. Карманы младшего всегда были заполнены сладкими припасами на случай необходимости. Муравьи набросились на добычу и потащили её в свой дом. Мальчишки переглянулись. Их объединяли похожие черты лица, русые волосы, серые глаза, но более всего – мимика.
– Ханц, ты всё сделал, что вам задавали? – спросил старший, Кристиан.
Ему была доверена священная миссия – приглядывать за младшим и по возможности следить за тем, как он делает уроки.
– Нет, не всё, и ты знаешь почему! – с раздражением ответил Ханц. По его соображениям, глупо было задавать вопрос, когда брат и без того знал ответ.
Именно Крис накануне затеял ту «великолепную» игру с жердью. Они помогали родителям на ферме, собирали сено в стога, когда Крис придумал отличное развлечение: сначала перепрыгивать стог, отталкиваясь палкой от земли, а потом и речку, которая текла неподалёку в берёзовой роще.
Перепрыгнув ручей в узком месте, братья решили, что будет интересно попробовать силы в прыжках на большее расстояние, и пошли вниз по течению в поисках подходящего препятствия. Они шли то по одной стороне, то по другой, пока не наткнулись на подходящий для прыжков участок: заболоченную часть местности, где из воды выступали кочки болотных трав.
Крис с разбегу оттолкнулся палкой и приземлился точно на первую кочку. Ханц последовал его примеру и в следующее мгновение стоял рядом со старшим братом.
Таким образом они преодолели половину заболоченной поляны, пока не произошло событие, которое обязано было приключиться именно с Ханцем. Не рассчитав силы толчка, он не долетел до следующей кочки и, приземлившись в болото, увяз по колено в иле. В глазах его застыли ужас и понимание того, что болото начинает стремительно засасывать. Ханц в панике начал кричать и метаться, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь и вытянуть себя на поверхность. Слёзы отчаяния обожгли его похолодевшие щёки.
– Ну что, Ханци-манци, застрял-таки? – ехидно поинтересовался старший брат, который уже давно стоял рядом, готовый прийти на выручку. Но в то же время он хотел преподать брату урок. Он приводил доказательства утверждения, что надеяться можно только на себя.
– Заткнись, Крис, и помоги мне выбраться! – Ханц уже в истерике орал на брата, который даже бровью не повёл, продолжая хихикать.
– Крис, ты полный псих! Дай мне руку, я сейчас утону! Что ты маме скажешь?
– Скажу правду и предложу больше не рожать идиотов, которые не умеют даже прыгать, – отчеканил Кристиан и залился жутким смехом от, на его взгляд, удачной шутки.
– Крис, пожалуйста! Мне страшно, помоги!
Кристиан просунул жердь под мышку неуклюжего младшего братца и начал медленно вытягивать его на поверхность. Задача оказалась не самая простая: одежда намокла, ил, ещё тёплый после летних жарких дней, обхватил ноги Ханца, словно клешнями, и тянул его в обратную сторону.
Кристиан напрягся изо всех сил, упёрся ногами в кочку и начал тащить. Когда он почти вытянул младшего брата, левая нога заскользила и Крис начал терять равновесие, заваливаться на бок. Последним рывком он выдернул брата, а сам рухнул в болото. Ханц вскрикнул, начал вытаскивать его и вскоре кое-как выволок старшего на кочку. Кристиан не шевелился, не сопротивлялся, не двигался и не дышал. Ханц перевернул его на спину – остекленевшие глаза брата смотрели в небо.
– Крис, Крис, что с тобой?! – истерика захлестнула Ханца. И тут он услышал смех Кристиана, который в очередной раз издевался над ним.
– Ты просто идиот! – заорал Ханц. – Сколько можно?!
– Ладно тебе, Ханци, пойдём домой. А по пути надо придумать, где ты потерял один башмак.
Ханц посмотрел на свои запачканные илом ноги и понял, что один из башмаков безвозвратно утерян в болоте посреди леса.
– А что мы скажем? – в голосе его послышалась дрожь.
– Не переживай, что-нибудь придумаем, – обнадёжил Крис и похлопал Ханца по плечу.
Кристиан понимал, что попадёт им знатно. Оба были перемазаны в иле, младший находился на грани истерики и потерял ботинок, работа по уборке сена не была выполнена, не говоря уже о том, что к урокам они теперь не успеют подготовиться.
Аккуратно перепрыгивая с кочки на кочку, мальчики добрались до берега и поплелись домой. Хлюпая единственным башмаком и шмыгая носом, Ханц погрузился в тревожные думы. А у старшего настроение было приподнятое, ведь они оба выбрались из этого приключения живыми и невредимыми. Оставалось только придумать, что сказать о ботинке. Было решено выкинуть второй и рассказать, что они свалились в реку. Врать, конечно, нехорошо, но в этом случае правда была куда страшнее.
Уже смеркалось, и вечер нагонял осеннюю прохладу, когда они подобрались к ферме. Недалеко от их дома находился колодец, обложенный камнем. Мальчики отмылись как могли, замерзнув до синевы на губах, и, когда они подошли к дому, их трясло от холода. Увидев, в каком состоянии вернулись дети, родители пришли в ужас и провели по-настоящему серьёзный разговор с каждым из них.
* * *
Продолжая размышлять о вчерашнем дне, мальчики подошли к деревянному зданию школы, вокруг которой росли огромные тополя. Ещё не успевшие стать золотыми листья скромно молчали о наступившей осени.
Мальчики разошлись по своим классам и занятиям. У Кристиана первый урок был чистописание, у Ханца – арифметика.
С усидчивостью у братьев были проблемы, но тем не менее Ханцу учёба давалась гораздо легче, чем Кристиану, что заставляло родителей думать о том, что впоследствии Ханц сможет заниматься бухгалтерией или другой бумажной работой, тогда как Кристиан будет продолжать трудиться на ферме.
На одной из перемен группа мальчиков разных возрастов собралась вместе.
Живя в небольшой деревушке, все дети общались вместе, дружили, играли, ругались, мирились, придумывали шалости и развлечения. Вот и сегодня одному из мальчишек пришла в голову «светлая» идея:
– А почему бы нам не изготовить хлопушки из тех химических реагентов, которые можно раздобыть в классе естественных наук? – предложил самый дерзкий в их компании.
Идея взбудоражила воображение друзей.
– Нужен надёжный план, как отвлечь фрау Кюри, – продолжал Арчибальд, которого все звали просто Арч.
– Только давай ты не будешь следить за ней и подавать сигнал опасности, как в прошлый раз! – проговорил с насмешкой Зибс.
– Нужно выманить фрау Кюри из кабинета, тогда нужные ингредиенты останутся без надзора и мы возьмём столько, сколько понадобится, – Кристиан стал развивать план налёта на класс, в котором хранились химические реактивы.
Фрау Кюри слыла самым строгим преподавателем в школе, и на её уроках стояла гробовая тишина. Все ученики боялись её проницательного взгляда. У самых нерадивых создавалось впечатление, что она знала даже то, о чём они думают, когда предлагала ответить на её сложные вопросы.
– У меня есть идея, – продолжал Кристиан. – Один из нас на следующей перемене возле кабинета начнёт петь мерзким голосом или горланить стихи и соберёт вокруг себя толпу. Подключим к этому процессу остальных учеников школы. Услышав неистовые вопли, фрау Кюри заинтересуется и выйдет посмотреть. В это время основная группа налётчиков войдет внутрь и быстро возьмёт то, что нужно, а потом аккуратно выйдет до завершения представления.
– Пусть Арч возьмется петь или читать стихи, раз он любит отвечать за сигналы, – не унимался Зибс, и улыбка начала расползаться по его лицу.
– Отстань, Зибс, я не буду петь, – вспылил Арчибальд и сверкнул синими глазами, приглаживая волосы цвета соломы. – Сами исполняйте, а я пойду внутрь и всё возьму. Ведь это я раздобыл список необходимого и только у меня есть остальные ингредиенты в сарае на ферме.
Причина, по которой Зибс задевал его, была проста: в прошлый раз, когда они замыслили шалость по «аренде» необъезженного коня и хотели запрячь его в телегу сварливого молочника, который развозил товар по магазинам, из-за невнимательности Арчибальда их шайка была поймана на месте преступления. Арч должен был следить за молочником, стоя на углу главной улицы, но заболтался с проходившей мимо девочкой и не увидел, что молочник уже подошёл слишком близко и застал хулиганов в самом разгаре замены коня.
Мальчишек наказали, приговорив к двум неделям домашнего ареста, где из развлечений им разрешалось только работать на ферме, читать скучные учебники и разучивать стихи или песни. Две недели летних каникул – это очень много в их возрасте. По ночам им, конечно, удавалось тайком покинуть стены заточения, но активных игр и шалостей в этот период не было, так что деревушка вздохнула с облегчением.
– Предлагаю тянуть жребий, – Зибс достал из кармана три спички и обломил одну из них. – Если наш герой-любовник хочет проникнуть в класс, я не имею ничего против, но, честно сказать, петь я не настроен.
Перемешав спички за спиной, он протянул их братьям. Естественно, короткая досталась Ханцу Он тихо выругался, но такова воля жребия.
– Значит так, – Арч достал из кармана список необходимого. – Нам нужно взять вот эти составляющие.
Трое шалопаев склонились над списком и начали пристально его изучать. Ханц стоял рядом и думал над тем, какую песню будет исполнять.
Во время следующего урока по классам пустили записки, приглашающие всех желающих присутствовать на «невероятном представлении местного вундеркинда, ученика всемирно известного менестреля[7] Анариона».
Ученики понимали, что подобного рода выступления должны сулить веселье и смех, поэтому чуть ли не вся школа собралась возле класса естественных наук. Когда час пробил, Ханц встал на стул и, возвышаясь над толпой заинтересованных учеников, поднял вверх руки и хлопнул в ладоши. Толпа подхватила его жест, и школу заполнили аплодисменты.
Фрау Кюри, сидевшая за столом и методично проставлявшая оценки в журнал, услышала шум и пошла проверить, кто так взбудоражил школьную общественность перед её кабинетом. С трудом протиснувшись в коридор, она увидела ученика в мантии и цилиндре, взятом не иначе как в театральном классе. Ханц поклонился публике и начал горланить песню не человеческим, а, скорее, гусиным голосом.
Ханц отбивал ритм ногой, неистово притопывая по стулу. Толпа школьников и несколько преподавателей стояли с выпученными глазами, глядя на ученика, который отчаянно старался привлечь всеобщее внимание, отвлекая от класса, где его друзья собирали ингредиенты.
Для них всегда было загадкой, что веселее: подготовка к афере или шалость, которую они замышляли.
Собрав все ингредиенты и разложив их по разным мешочкам, трое друзей выбрались из подсобного помещения, и тут Арч зацепился рукавом за крюк, торчащий из старого шкафчика с колбами, мензурками и пробирками. Он попытался выдернуть рукав, но, не рассчитав силы рывка, сдвинул шкаф, который накренился и начал медленно заваливаться на горе-хулигана. В порыве отчаяния мальчик попытался удержать его, но ноги заскользили по дощатому полу. Арч едва успел пискнуть, как тут же друзья пришли на помощь и навалились на падающий шкаф, который ни в какую не собирался сдаваться, а лишь завис на несколько мгновений, а потом продолжил движение уже в неминуемом падении.