Геннадий Сорокин
Страх никогда не стареет
3
Проснулся я около семи. Первым делом закурил, подошел к компьютеру.
Ответ на запрошенную информацию несколько озадачил меня: система видеонаблюдения коттеджа сенатора Сарибекова не была подключена к внешним компьютерным сетям, значит, извне проникнуть в нее невозможно. Есть вариант – считать информацию со спутника. Он может вторгнуться в любую локальную сеть, если ему дать очень точные координаты. Но наш, с соответствующим оборудованием российский спутник, будет пролетать над Новосибирском только ближе к обеду. И не факт, что вновь заступившая смена охранников не сотрет к этому времени все записи предыдущей смены. Да и черт с ней, с этой машиной! Приезжал мужик, да и хрен с ним!
Дальше, ночью мне пришло сообщение. В раскодированном виде оно гласило:
«Клементьеву. По имеющимся сведениям, не позднее вторника руководство компании „BAe systems“ должно принять принципиальное решение о начале разработки, в инициативном порядке, нового типа лопастей для турбореактивных авиационных двигателей. Если данное решение будет отложено, то мы усматриваем в этом связь с убийством Сарибекова».
Понятно. Если бы Сарибеков инвестировал деньги в новый проект, то западные корпорации просто обязаны были бы не отставать от российских разработчиков. Если сенатор мертв, то и спешить не надо. Развитие военно-промышленного комплекса любого государства идет двумя путями. Первый – это государственный заказ на разработку военной техники, естественно, за бюджетные деньги. Второй, более рискованный, – это путь инициативных разработок. Инициативные разработки корпорации производят за свой счет. В том случае, если произведенная в инициативном порядке продукция не найдет своего потребителя, то деньги, потраченные на ее разработку и производство, можно смело занести в бухгалтерских отчетах в графу «безвозвратные убытки». Откуда-то сверху, на самом высшем уровне, Сарибекову Р. Х. настоятельно «посоветовали» инвестировать деньги в российскую авиастроительную промышленность. От такого пожелания он, естественно, отказаться не мог и дал согласие на инвестиции в 80 миллионов долларов, дивиденды по которым получил бы неизвестно когда, если бы вообще получил. А вот международной «BAe systems» никто такого пожелания не высказал, и они, узнав, что Сарибеков мертв и вопрос с инвестициями повис в воздухе, решили не спешить. Естественно, во вторник они решат отложить перспективные разработки до лучших времен.
Ох уж эта «Бритиш Аэроспейс системс»! Прыткая, как блоха. Они там, на Туманном Альбионе, решат, что рисковать активами не стоит, а меня беспокойные московские начальники начнут трясти, как пьяный погремушку. Но, чую, в убийстве сенатора искать заграничный след преждевременно. Хотя кто его знает!
Я вскипятил воду для кофе, пошел умываться.
– Нам через сколько на работу? – пробурчал из-под одеяла Сергей.
– Теоретически в твоем распоряжении полтора часа. А практически – минут двадцать. До приезда в ГУВД мы должны кое-что обсудить. Кофе будешь?
Когда Сергей, вслед за мной, приобрел респектабельный вид и отхлебнул горячего напитка, я ввел его в суть секретного сообщения, международной политики и гнусных происков «BAe systems».
– Итак, первое, – продолжил я оперативное совещание, – с учетом разницы во времени у нас срок спокойной работы где-то до конца среды. Там англичане примут решение и начнут подгонять гужевым хлыстом.
– Это точно! За начальством не заржавеет.
– Второе: сенатора выследили. Вряд ли кто-то, будем условно называть его Стрелок, устроил слежку за автомобилем Сарибекова. Хвост охрана может вычислить. И сразу же имей в виду, что за термином Стрелок может быть группа людей. Даже более вероятно, что их несколько. Этакая сплоченная группа товарищей, которые знали, где находится любовное гнездышко. Подготовились они тщательно, значит, время на рекогносцировку и планирование у них было.
– Геннадьевич, меня смущает, что при выборе квартиры люди сенатора никак не учли, что прямо напротив находится стройка. Оттуда же стрелять милое дело.
– Работы на стройке приостановили в связи с кризисом. Так бы там было полно народу. Далее. Порядок в конспиративной квартире сенатора наводила либо мамаша любовницы, либо женщина из его ближайшего окружения. Во имя элементарной безопасности сенатор не стал бы посвящать в свои интимные тайны случайного человека. Возможен шантаж, огласка. Мамашу, как сообщницу Стрелка, сразу же откинем. В любом варианте сенатор как любовник дочери – это самый дорогой человек, это кормилец, это курочка, несущая золотые яички. Остается некто из приближенных. Вот этот-то человек, вольно или случайно, мог посвятить Стрелка в интимные тайны покойного. Еще мог проговориться водитель. Но он места в точности не знал и не видел подъезд. Значит…
– Вчерашняя домохозяйка? Ну, эта, Фаина, экономка?
– Очень подходит. И у нее, заметь, конфликт с одной из наследниц. И мы вряд ли знаем всю суть конфликта. Возможно, неприязнь уходит куда-то вглубь. Все возможно. Теперь быстренько прикинем по лицам: сенатор мертв. Далее: новый хозяин выгонит его бывших личных охранников, выгонит бывшего водителя. У него наверняка есть свой водитель. Они все в проигрыше. Любовница и ее мамаша подавно. Экономка? Она пока остается. Есть о чем подумать. И вот еще, кто-то должен был заказывать пошив платьев для девочки. Как-то надо было мотивировать, для каких целей понадобилась школьная форма образца семидесятых годов. В конце концов, для любовницы надо покупать плавки, колготки, туфли. Мужчина, делающий такие покупки, привлечет внимание. Нужна женщина.
– А сама она не может купить?
– Кое-что может, кое-что нет. Как девочка лет пятнадцати станет покупать ажурные чулки? Ты Наталью-то в чулках увидел, и разговору на весь день. А тут девчонка купит. За кого ее продавщицы примут? Еще момент: сексуальные игрушки. Девчонку просто в секс-шоп не пустят, а сенатор сам ни за что не пойдет. Кто-то третий должен совершать покупки. И этот третий должен быть очень надежным человеком.
Я стал одеваться и продолжил:
– Еще момент. Быть может, ты на него не обратил внимания, но Наталья сказала, что сестрица ее чуть ли не пару лет до окончательного приезда отца без дела болталась по отчему дому. И с приездом сенатора сразу же уехала куда подальше. Факт примечательный. Что-то в этом есть.
Когда мы выходили из гостиницы, напарник дернул меня за рукав и указал на проезжавший мимо автомобиль:
– Вот он, «Ягуар».
– Ну и что? На этом «Ягуаре» ездит местный глава общества защиты бродячих животных?
– Точно такой же «Ягуар», только белый, вчера вечером в особняк Сарибековых въезжал. И точно такая же машина въехала во двор, когда мы с места убийства уезжали. У меня память на автомобили. Или этот «Ягуар» был, или точно такой же. Поверь на слово, машина редкая, во всем Новосибирске и с десяток не наберется. Они и у нас в Москве редкость.
– Это ты пока блевал, смог рассмотреть машину?
– Смог, конечно. Раз в году такую тачку увидишь. Геннадьевич, давай сегодня ты за руль! Голова трещит.
– Спрашивается, кто заставлял злоупотреблять крепкими спиртными напитками? Пил бы кофе, вино, нет, на беленькую всё налегал!
Около здания ГУВД Новосибирской области, среди прочих автомобилей, был припаркован ранее примеченный шикарный белый «Ягуар». А может быть, точно такой же. Я теперь такие «Ягуары» автоматически буду замечать.
Совещание, расширенное и углубленное по поводу наступившей новой трудовой недели, проводил заместитель прокурора Новосибирской области, старший советник юстиции Городилов Иван Степанович. Лощеный дородный мужчина лет сорока пяти. Пиджачок на нем был пошит добротно и со вкусом. Наверное, такие же носят мои «друзья» из руководства «ВАе systems». Перстень на левой руке Городилова вызывающе искрился драгоценными камнями. Не стесняется ведь хлестануться показной роскошью! А потом такие вот прокуроры стонут, как тяжело жить на одну зарплату. Что бы про милицию плохого ни говорили, но у нас это как-то не принято. У нас внешнее приличие соблюдается – на совещания бриллианты не надевают.
– Конфиденциальность, конфиденциальность и еще раз конфиденциальность! – подвел Городилов итог своей пустопорожней речи. Это он, этак иносказательно, о школьной форме намекнул. Нашел, кого учить! Сам бы язык за зубами держал. А мы и не такое видывали, да помалкиваем!
В нашем временном кабинете собралась моя рабочая группа в полном составе. Без приглашения явился Щукин.
Я еще и рот не успел открыть, как вошел следователь прокуратуры. Обращаясь ко мне, он покровительственным тоном сказал:
– Заместитель прокурора области поручил мне еще раз напомнить вам и членам вашей оперативной группы о соблюдении законности при проведении оперативных мероприятий. И еще, от себя лично хочу сказать, что вы ставите меня в известность о проведенных вами мероприятиях в последнюю очередь. Так сказать, постфактум.
Я молчал. Опыт есть. Одному прокурору как-то сказал про ноги у змеи, потом мои начальники оправдывались в высоких кабинетах, что, мол, нашего сотрудника не так поняли. А мне лично за эти змеиные конечности от имени министра внутренних дел за некорректное поведение при исполнении служебных обязанностей объявили строгий выговор.
Щукин, поняв, что ничего хорошего не предвидится, как-то по-товарищески сказал следователю:
– Коллеги все поняли. Я тоже заострил их внимание на укрепление взаимодействия со следственными органами. Обещаю вам, что впредь вы будете узнавать ход оперативных мероприятий вместе со мной. Наши московские товарищи учтут ваши замечания.
– И еще, я прошу руководителя отдельной оперативной группы, – имелся в виду я, – представить мне сегодня развернутый план мероприятий по раскрытию убийства. Пожалуйста, к обеду привезите мне его в прокуратуру.
Я молчал. Следователь, не глядя никому в глаза, вышел.
За окном вдруг громко каркнула ворона. Один из оперов, молодой Владимир, от неожиданности вздрогнул. Я, учтя глас природы, сказал:
– Владимир, вам поручается задание исключительной сложности и важности. Вы составите план розыскных мероприятий нашей отдельной оперативной группы.
– А, я, как это…
– Утвердит его, к примеру, Денис Юрьевич.
– Александр Геннадьевич, я не могу утверждать план представителя центрального аппарата МВД России, – выкрутился Щукин. Понятно, кому охота связываться с планом? За выполнение плана могут очень строго спросить.
– Хорошо. Владимир, план составишь от моего имени. Утвердит его начальник ГУВД Новосибирской области. Я у него подпишу.
– А план…
– Володя, мать его! Возьмешь любое оперативное дело по убийству. В каждом деле есть оперативный план. Поменяешь в этом плане место убийства и убитого. Мероприятия в основном оставишь те же. Никакой конкретики! То есть отработать ранее судимых, несовершеннолетних, лиц, злоупотребляющих спиртным и наркотиками. Вложи в план душу и оперативную смекалку. Узнай в отделе по работе с несовершеннолетними с десяток хулиганов, поручи в плане отработать их Латыпову. На Петра возложи проверить склонных к насилию психически больных. На себя возьми ранее судимых за убийство. Отметь в плане, что я буду заниматься анализом публикаций о Сарибекове в средствах массовой информации. Ну, и еще я, пожалуй, отработаю информацию в Интернете.
– У нас всего несколько компьютеров, подключенных к Интернету, – серьезно сказал Щукин.
– Владимир, в плане этого указывать не стоит. В секретной части плана напишешь, что следует поручить подведомственному агентурному аппарату установить лиц, угрожавших в разговоре со знакомыми Сарибекову убийством. Отработку этой информации поручишь Петру. Там же отметь, что необходимо дать поручение оперативному составу в местах лишения свободы на разработку осужденных, которые могут указать на потенциальных сообщников убийства. И к исполнению плана в обязательном порядке привлеки все службы ГУВД. К примеру, ГИБДД. Им поручи установить все автомобили, которые въезжали во двор, где было совершено убийство.
– А как они установят?
– А нам-то какое дело? План он на то и план, чтобы его все исполняли.
– Семенов, – обратился к нему помрачневший заместитель начальника криминальной милиции области, – я уверен, что ты в срок получишь исчерпывающую справку из управления ГИБДД. И на все поручения получишь справки и отчеты. У нас лучше всего умеют отписываться.
– Ладно, мужики, – примирительно резюмировал Щукин. – Работайте. Я вижу, в Москве планы составлять умеют. Трудитесь. А я к вечеру девчонку найду.
– Мать его! Ищи! И пусть убийца знает, что мы напали на его след. Ищи, а я план составлять буду. У меня до среды есть время. А ты ищи, ищи!
– Почему до среды?
– Потому что в среду в Москве прокукарекает жареный петух! Если я к среде внятно не скажу, как я планирую найти убийцу и кто, по моему мнению, мог совершить убийство, то меня под аплодисменты ваших прокуроров публично линчуют на главной площади Новосибирска. Мне убийца нужен! Мне не нужны показатели, сколько отработали ранее судимых, которые об этом убийстве и слыхом-то не слышали. Иди, арестовывай девчонку!
– А ты, часом, не знаешь, кто она такая?
Я посмотрел на Сергея. Он усмехнулся, затушил в пепельнице сигарету и сказал:
– Мужики, пошли покурим!
Все вышли, оставив нас вдвоем.
– Слушай, Денис Юрьевич, кто эта девчонка, я не знаю. Но если ты ее задержишь, то первый, кто с ней должен разговаривать, – это я. Если я, после прокурорских, буду вторым, то поищи себе другую работу. Я обещаю тебе, что я там, в Москве, аппарату министра внутренних дел кровью поклянусь, что если бы не ты лично, то я бы раскрыл убийство Сарибекова. А они, в Москве, ошибок никому не прощают.
– А если я раскрою убийство?
– Раскрывай. Я первый пожму тебе руку и с чистой совестью уеду в Первопрестольную. Но девку оставь мне. Это моя тема.
– Тебе нужна помощь?
– Пока нет. Как станет нужным, попрошу.
– Я найду девчонку к исходу дня. До того, как ты с ней переговоришь, буду держать ее в своем кабинете. Только сам пойми, долго не смогу.
Я крепко пожал ему руку:
– Сработаемся, Денис Юрьевич!
– А все-таки почему у вас время до среды?
– Планерка будет у министра. Моему начальнику там отчитываться, – соврал я.
– А, ну тогда понятно.
Когда вернувшимся моим оперативникам я раздал задание и они ушли, Сергей, покуривая в открытое окно, тихо сказал:
– Александр Геннадьевич, я у парней узнал, чей это «Ягуар» стоял перед управлением.
– ?..
– Это автомобиль заместителя прокурора Новосибирской области, старшего советника юстиции Городилова Ивана Степановича.
В вестибюле «Сибирской инвестиционной компании», в которой мы уже вчера были, к нам подошел полноватый мужчина лет пятидесяти пяти. Выдохнув крепким водочным перегаром, он представился:
– Начальник службы безопасности Петров Алексей Прохорович.
– Алексей Прохорович, если не секрет, у вас что, поощряют приходить на работу с похмелья? Или гибель хозяина так усердно отмечали?
– Да все равно теперь. – Он обреченно махнул рукой. – Наработался, одним словом.
– Судя по всему, вы из «бывших»?
– Бывший полковник МВД.
– Это радует, что из МВД. С братьями по крови всегда проще найти общий язык. Значит, так, водку сегодня не пить. К кофе не прикасаться. Только крепкий сладкий чай. Побольше чая. Нас ждать у себя в кабинете. Мы тут немного пообщаемся с руководством и придем к вам.
– Меня, может быть, к тому времени уже уволить успеют.
– Если к тому времени уволят, то все равно никуда не уходите и ждите нас. Где, кстати, кабинет заместителя Сарибекова? О, провожать нас не надо. А то от такого ядреного перегара он в обморок упадет, а мне с ним поговорить надо.
Рядом с кабинетом генерального директора располагался отдельный кабинет его заместителя, Кононенко Сергея Никандровича. Секретарь его, в отличие от секретарш покойного, была возрастом ближе к пятидесяти. Она доложила о нашем прибытии и пригласила пройти.
В просторном кабинете, по размерам нисколько не уступающем вчерашнему, с точно такой же планировкой, сидел облаченный в строгий деловой костюм очень серьезный господин.
За приставным столиком, слева от него, с раскрытым блокнотиком, изготовившись записывать мудрые мысли начальника, пристроилась Наталья Ралифовна.
Напротив нее сидел гладко выбритый широкоплечий мужчина лет примерно тридцати пяти, кареглазый, широколицый. Являлся этот красавец начальником юридического отдела. Несмотря на то что звали его Погосян Арсен Григорьевич, внешность его, в национальном аспекте, была нейтральной. Понятно, что кто-то из его предков был выходцем из Закавказья, но с годами кровь их перемешалась с местным русским населением, и в итоге выглядел он просто смуглым.
После вступительного словоблудия приступили к делу. Конечно же, Кононенко нового нам ничего не сказал. Да я и не рассчитывал после того, как его успели допросить все кому не лень, узнать от него что-то новое.
– Скажите, Сарибеков должен был сегодня подписать договор об инвестициях. Кажется, что-то связанное с производством авиационных двигателей. Какова теперь будет судьба этого договора?
– Извините, что-то не нахожу связи между убийством и этим договором, – вступил в разговор Погосян.
– Мы отрабатываем все версии. – Я недовольно посмотрел на него. – Так что про договор?
Кононенко украдкой посмотрел на Наталью, сидевшую скромно, незаметно.
– Судьбу договора, если пожелает, будет решать новый совет директоров. Так прописано в уставе нашей фирмы. Совет директоров будет избран общим собранием учредителей. Я думаю, что раньше чем через месяц в данном вопросе ясности не будет. Во всяком случае, я не имею полномочий на такое отчуждение финансовых средств.
– Ну что же, пускай учредители и решают, – охотно согласился я. – Разрешите откланяться. Приятно было познакомиться, Сергей Никандрович. До свидания, Наталья Ралифовна.
Арсена Григорьевича я демонстративно игнорировал. Что-то мне не очень была понятна его роль на этой встрече. А то, что он специально был приглашен для встречи с нами, я не сомневался.
В коридоре напарник спросил:
– Наталья у него сидела, чтобы он знал, кто в доме хозяин?
– Скорее всего. Понятно, денежки свои они на двигатель не пожертвуют. Считай, что в Лондоне это уже известно. Мерзкая история, время утекает сквозь пальцы. Никто не хочет рубль на авиастроение любимой Родине пожертвовать.
– А ты бы стал?
– Честно? Не знаю. Но я и не наворовал миллиард!
– Дочки, кстати, тоже сами государство не грабили. Они-то все законно получат, по наследству. К ним не придерешься.
Внешний вид начальника службы безопасности не ухудшился. Он угрюмо сидел за столом в своем небольшом кабинете и помешивал ложечкой остывший чай, который сам и приготовил. Ему секретарь не полагалась.
– Итак, для начала… – У меня зазвонил телефон.
Я нисколько не удивился, что это Наталья, которая пригласила меня к себе. Одного и срочно.
– Сергей, я скоро. Ждите!
Кабинет Натальи Ралифовны был на седьмом этаже. Здесь тоже только что вскипел чайник, но приготовились пить кофе.
Я присел в кресло у чайного столика, придвинул к себе пепельницу.
– Александр Геннадьевич, – она сделала маленький глоточек кофе, достала сигарету. – Мне сказали, что вы вчера нашли квартиру, из которой выходил отец.
– Дальше не надо. Может быть, исключительно для взаимопонимания, вновь перейдем на «ты»?
Мы пристально, разделенные небольшим столиком, посмотрели в глаза друг другу.
– Наталья, во-первых, я не обязан был рассказывать тебе при первой встрече об интимной жизни твоего отца, которая стала известна мне в связи с расследованием его убийства. Во-вторых, не обязан этого делать сейчас, но для тебя сделаю исключение и объясню мою позицию. Сдается мне, что во время этого расследования я не только о твоем отце, о многих узнаю массу нелицеприятных вещей. Предчувствие у меня такое. Но запомни, то, что знаю я, это знаю только я. У меня профессия такая – знать чужие тайны и копаться в чужом белье. Наташа, есть люди, которые с брезгливостью отнесутся к тому, что у твоего отца была, мягко говоря, несовершеннолетняя любовница. И, наверное, они будут по-своему правы. Мне же это совершенно безразлично. Для меня есть только факты и цель, к которой они ведут. И честно говоря, плевать мне на развлечения твоего отца. Не насиловал же он эту девчонку. Кстати, ты ее знаешь?
– Нет, конечно же.
– Не хочешь говорить, не надо.
– Александр Геннадьевич, – смягчилась она, – я догадывалась, что у отца любовница несовершеннолетняя. Но вот с кем именно он встречается, я честно говорю, не знала. Ну, представь, он что, знакомить меня с ней должен? Он ведь отец мне.
– Зачем вчера приезжал Городилов? Он к тебе приезжал или к вдове? Хотя приезжал он к тебе и между делом рассказал о квартире. Так ведь?
– Он друг нашей семьи, приезжал узнать, как у меня дела, рассказать, как продвигается следствие.
– Он всегда рассказывать новости ночью приезжает? Не хочешь, не отвечай.
– Нет, раньше не приезжал. Да раньше и отец был жив. К нему, может, и приезжал, а со мной у него дел не было.
– Надолго он вчера задержался?
– Да нет. А ты вообще что еще хочешь спросить?
– Я все спросил.
– Александр Геннадьевич, если тебя, – она подчеркнула «тебя», – интересует, сплю я с ним или нет, то я отвечу: не спала и спать не собираюсь. Доволен?
– А Инна? – без всякого перехода, «на автомате», спросил я.
– Не знаю. Она меня в свои интимные дела не посвящает. Еще раз тебе говорю, у меня с Иваном Степановичем раньше никаких дел не было.
– Теперь, надо полагать, появились. Он сам рассказал, что нашли в квартире? Или ненавязчиво получилось, как бы случайно проболтался?
– Ненавязчиво.
– Про нас с Сергеем спрашивал?
– Ну да, кто такие, о чем говорили. Александр Геннадьевич, а почему он не может мне правду рассказать?
– Да пусть рассказывает. Я ему на роток не накину замок. Он, кстати говоря, сегодня утром всем пообещал кары небесные, если кто-нибудь лишнего об интимной жизни твоего папаши ляпнет. А сам, как помело, на ночь глядя прискакал к тебе и всё растрепал.
– Александр Геннадьевич, убили мне не постороннего человека.
– Хорошо, будем вопрос о Городилове считать исчерпанным. У меня к тебе, Наташа, просьба. Личная. Дай указание, чтобы никого из персонала на этой неделе не увольняли. Дай мне неделю поработать, хорошо? Потом что хотите, то и делайте. И еще, мне надо увидеть вдову. В вашем доме я могу это сделать?
– Завтра утром я ее вышвырну вон. Но пока она там.
Мы встали из-за стола, подошли к двери.
– Ты сказал, что узнаешь обо всех нас…
Кто-то робко постучал и попытался открыть дверь внутрь кабинета. Ему бы это удалось, но я предусмотрительно подпер дверь ногой. Образовалась только щель с десяток сантиметров. И вообще, что это за манера такая, постучать в дверь и, не дожидаясь никакого ответа, вламываться? Зачем тогда стучать?
– Да, Наталья Ралифовна, – громко сказал я, – мы учтем это!
По коридору зацокали удаляющиеся каблучки смутившегося визитера. Вернее, визитерши. Но интимность момента была испорчена. Теперь мы просто вынуждены были попрощаться, и я был готов уйти, так и не поцеловав сенаторскую дочь. А жаль! Случай предоставлялся отменный. Было бы потом что вспомнить! Сказал бы как-нибудь, между делом, заместителю нашему, Дейсу: «Помнишь, Эдуард Борисович, дело по убийству сенатора? Так вот, как-то раз целовался я с его дочкой, ну с той, у которой состояние пять миллиардов рублей…»
– Саша, – прошептала Наталья, вплотную приблизившись ко мне, – ты сказал…
Я вновь прижал ногой дверь, притянул ее к себе и с чувством поцеловал. Начало наших взаимоотношений было положено по обоюдному согласию и желанию.
– Наташа, как только скажешь, мы встретимся. Один звонок, и я у тебя. Извини, но сейчас мне пора.
Вернувшись в кабинет начальника охраны, я сказал:
– Итак, джентльмены, продолжим! Кстати, вы не скучали? Сергей, ты ввел его в суть дела? Алексей Прохорович, если уж совсем плохо, можете выпить граммов пятьдесят. А то что-то уж неважнецки вы выглядите.
Начальник службы безопасности открыл шкафчик, достал початую бутылку водки, налил рюмку и, не закусывая, выпил. Тренировка. Не зря в МВД работал.
– Теперь обо всем по порядочку. Где родился, где крестился. Как с Сарибековым стал работать.
– Мне пятьдесят один год. Десять лет назад я был в должности начальника криминальной милиции одного из райотделов здесь, в Новосибирске. Выслуга лет уже позволяла мне уходить на пенсию, но я о ней еще не помышлял. С Сарибековым я познакомился случайно на какой-то презентации, разговорились, и он предложил возглавить его службу безопасности. Я, недолго думая, согласился. В мои обязанности входит обеспечение безопасности лично его, членов его семьи и самой организации, располагающейся в этом здании. Экономической безопасностью занимается мой заместитель. Коротко все. Про убийство меня уже ваши спрашивали. Абсолютно ничего пояснить не могу.
– Какие взаимоотношения были у Городилова и Сарибекова?
– У того, который заместитель прокурора области? Где-то лет пятнадцать назад Сарибеков насмерть сбил на своем автомобиле женщину. Городилов тогда работал в ГАИ и подделал материалы ДТП так, что никакой вины Сарибекова не было. Ну, естественно, родственникам погибшей хорошо заплатили и дело замяли. С тех пор Ралиф стал во всём покровительствовать Городилову. Перевел его в прокуратуру, всячески поддерживал. Без него он никогда бы не стал заместителем прокурора области. Все знают, умом Городилов особенно не блещет.
– В последнее время у них отношения не испортились?
– Да кого там! Городилов, как холуй, перед Сарибековым всегда прогибался. Стоило только Ралифу пальцами щелкнуть, как этот прокуроришка на цырлах прибегал.
– А с дочерьми как у Городилова отношения?
– С Натальей я его раньше никогда не замечал. Он для нее так, один из свиты отца. А про Инну ничего не скажу, она очень и очень скрытная. Но с Городиловым я ее тоже не замечал.
– Теперь про Фаину, экономку.
– Эта была предана, как собака. Не гнушалась никакой грязной работы, лишь бы он ее похвалил и перед другими слугами возвысил. Как человек она мстительная, скрытная, но умная и очень осторожная. На конфликт никогда открыто не пойдет, но камень за пазухой держать будет.
– Чем для нее обернется смерть?
– Как я со стороны думаю, она с Натальей не уживется. Может, Инна себе заберет. А вообще, она от его смерти только проигрывает. При жизни сенатор за нее всегда заступался.
– Семья, дети?
– Никого у нее нет.
– А с самим Сарибековым у нее ничего не было?
– Для него все женщины старше тридцати лет – древние старухи. Фаине за пятьдесят, так что она для него и двадцать лет назад была старой каргой.
– Ну, теперь про девочку Машу. Про сладенькое. Про увлечение достопочтенного сенатора девушками подросткового возраста. Не надо на меня так удивленно смотреть. Если я про это спрашиваю, то про девочек уже знаю. И я разрешаю, исключительно для поправки здоровья, принять еще граммов пятьдесят.
Он выпил, закурил «Кент», откинулся в угловом кресле. Кстати, все это время за его столом сидел я.
– Как-то раз мы днем ехали, часа в два. Ралиф на переднем сиденье, я с охранником на заднем. На остановке рядом с метро «Октябрьская», так чуть поодаль, у дороги, стоит девчонка. Лет шестнадцать-семнадцать. Худенькая, с длинными светлыми волосами. Одета в такое простенькое пальто, шапочка вязаная. Ралиф велит остановиться, подходит к ней и минут десять о чем-то говорит. Возвращается, велит мне сесть на переднее сиденье, отпускает охранника и с девчонкой садится на заднее сиденье. Всю дорогу он ее смешит, какие-то истории рассказывает. Потом приказывает остановиться. Сам садится за руль, нам велит возвращаться в офис и с этой девчонкой куда-то уезжает. Возвращается часа через два, один. Было это лет семь назад. После этого случая он по телефону стал часто общаться с некой Мариной. Насколько я понимаю, с той девчонкой, с которой уезжал. Прошло года полтора. Я сам за рулем был, Ралифа пьяного вез из бани. Он мне говорит, жалко, что с Маринкой пришлось расстаться. Классная, мол, телка была, только вот старая стала и вообще надоела. Так вот, сколько у него таких Марин было, я не знаю. Маши этой вашей тоже не знаю и не видел.
– Теперь о замужестве Натальи.
– Где она нашла этого Валеру, я просто ума не приложу. Он телок, безобидный. Но парень порядочный и своенравный. В общем, они встречались с полгода. Ну, на это внимание никто не обращал. Вокруг Натальи всегда ухажеров много вьется, да только она в большинстве их близко к себе не подпускает. Тут как гром среди ясного неба: она за него замуж выходит. Ралиф с ней вдребезги разругался. Она ушла из дома, но через месяц-полтора он ей и квартиру новую купил, и свадьбу оплатил. Наталья, когда ей надо, умеет так взбрыкнуть, что мало никому не покажется. Муж ее не просто любил, он ее боготворил. Как-то раз у них сломалась машина, и я подвозил Наталью с мужем с вечеринки, из Академгородка. По дороге они рассорились. Наталья пьяная была, Валера практически трезвый. Они вышли из машины поговорить, а все дело происходит на Старом шоссе, около Матвеевки. Дождь начинался, вечер. Она ему что-то высказала, влепила пощечину и велела уезжать. Мы уехали, а он остался на трассе один. На другой день смотрю, Валера, как ни в чем не бывало, около нее вьется. И мне говорит, мол, я был не прав, зря приревновал ее на гулянке. Вот такой вот мужичок-простачок.
Мы с Сергеем незаметно переглянулись. Наша знакомая, оказывается, ещё и дерется.
– Год назад, – продолжил Петров, – вызывает меня Ралиф и внезапно говорит, мол, если этот ублюдок подойдет к Наталье ближе чем на километр, прикажи ему все ребра переломать. И все, Валера исчез в одночасье. Больше его никто не видел. Как говорят, они все между собой здорово разругались, причем Наталья и отец были на одной стороне, чего раньше никогда не было. Она за мужа всегда вступалась. А тут что-то такое произошло, что они его не только за один день из дома выгнали, они его вообще из города выперли. Он уехал к матери в Кемерово, там и живет. А развели их потом наши юристы без их личного участия. Что между ними произошло, никто не знает.
– А сейчас у Натальи как с ухажерами?
– Серьезного вроде бы ничего нет. Бегает тут один программист вокруг нее как собачонка. Некий Андрей Киселев. Так себе мужик, ни рыба ни мясо. Но она на него много внимания не обращает. Да кто ее, эту Наталью, поймет? Вышла всем вопреки замуж за простолюдина, потом его же на пинках выгнала. А вообще-то ей мужчины нравятся вот такого типа, как он, – Алексей Прохорович показал на Сергея. Тот был невозмутим.
