Геннадий Головко
Благо
– И ты-то сам в это веришь? Да брось ты, внучок! Небось, завидуешь мужикам без момона, одышки и с мускулатурой?
Я заерзал в кресле. – Ну, есть немного. Так я нагоню. Какие мои годы?
Старик еще пуще зашелся от смеха, держась за живот. – Ой, уморил! Да вот такие твои годы и есть. Уж немалые. Это, конечно, хорошо, что ты собираешься хоть сейчас заняться собой, да вот только процесс этот будет тяжелый и затяжной. Конечно, терпение и труд все перетрут, но, если, конечно, у тебя их будет в достатке. Ох, и не легко это!
– Так что ж делать? Оставаться таким, как есть или, все-таки, попытаться поменяться … ну, в лучшую сторону?
– Меняться к лучшему никогда не поздно. И господь это оценит.
– Ну да, всю жизнь пить, курить, безобразничать там, вы еще скажите, в тюрьме отсидеть, а господь все это проглотит, да еще и по головке погладит?
– Господь милостив.
– Ну не до такой же степени? Нельзя же, чтобы все твои грехи прошли безнаказанно?
– Конечно, нет. И не пройдут. И ты это почувствуешь. Наказание, раскаяние, легкость от осознания исправления. У благодати нет сроков и нет опозданий. Вот послушай, какую историю я тебе расскажу.
Жил-был один человечек. Хороший человек, без камня за пазухой. Художник, музыкант, талант, в общем. Ну, разумеется, как все творческие талантливые люди, был он не от мира сего, все в небесах витал, искал свою музу и свое место в творчестве. Ох, сколько муз он перепробовал! Да все не те! Нету нужного вдохновения, хоть ты тресни! И стала его одолевать тоска, зеленая такая, на змия похожа. И приходила она к нему в образе друзей его мнимых, полных неудачников, тоже называющих себя художниками, да музыкантами. А на самом деле, обычных пьянчуг, пытавшихся примазаться к Духовному. И стал он походить на собутыльников своих. А откуда ж, скажи мне на милость, вдохновение да муки творчества, когда по утрам муки только головные, да душевные. И в голове один вопрос – где взять выпивку? Так и жил, тужил, пьянствовал да гулял. Трезвовал порой, конечно. Вот, видимо, в подобный период просветления и удалось ему жениться. Девушка попалась хорошая, симпатичная, скромная. Угораздило ж ее влюбиться в такого непутевого! Так и не мудрено – парень-то он был хоть куда, высокий, красивый, волосы длинные, вьются. Улыбка красивая, до ушей, открытая. Сам веселый, на гитаре да на банджо играет. Короче, нравятся такие девчонкам молодым. Вот и зажили они вместе. Не сажу, что уж больно хорошо, но и не шибко худо. В скорости родились у них детишки – мальчик и девочка. Вот тут-то нашего красавца и понесло! Опять запои, дома ругань. Мать с отцом тоже прибавляли масла в огонь – жили-то они все вместе. Частенько и домой-то не доходил – в бурьяне перед домом ночевал. А раз привел домой целый цыганский табор. Жена вернулась с работы (родители тогда уж жили отдельно). Батюшки! Это что ж такое?! В комнатах детишек полным-полно. И все мал-мала. На кухне две цыганки варят какое-то жутко пахнущее зелье. В ванной полощется чье-то тело, кряхтя и брызгаясь остатками шампуня. Короче, полнейший ужас! Оказывается, пожалел он их, одиноко стоящих на автобусной остановке, вот и пригласил домой – поесть, да помыться. Даааа. Вот и суди теперь человека. Вроде бы поступок и хороший, человечий, добрый, а с другой стороны – цыгане, куча, да и у тебя дома! Это же хуже пожара! Вот как бы ты на его месте поступил?
Меня аж передернуло. И от реалистичности представленной картинки, и от раздвоения своей личности. – Даже и не знаю, – протянул я неуверенно.
– Да знаешь ты все! Сказать стыдно. Конечно, ты же от цыган шарахаешься, как от чумы! ( И откуда он это узнал???).
– Ну, наверное… ну, конечно же, и разговаривать с ними бы не стал.
– А коли у них горе? Ну, предположим, ребенок заболел и нужно вызвать врача? Неужто отказал бы?
– Наверно, да, – я потупил взгляд. – Но ведь они же все время врут! Вот поди, разгляди, где у них правда, а где ложь?
– И тут ты прав. Конечно, могли и обмануть, и жилище обнести. Тут сердцем слышать нужно. Ну, дело, как говорится, уже сделано, и назад время не повернешь.
– И что же произошло потом?
– А что? Ну, выгнала их жена на улицу, мужу прописала по первое число. А он стоял с раскрытым ртом и не мог понять, что он сделал неправильного? Или вот еще случай. Я бы сказал, не стандартный. Помер живущий у них по соседству мужик. Выпить, конечно, любитель был большой. И, частенько, наш герой (Кстати, зовут его Сергей), составлял ему компанию. Умер сосед тихо, утром. Видать, плохо было после вчерашнего, да никто не пожалел, не опохмелил. Вот и двинул, он, понимаешь, кони. Ну, все, как обычно. Похороны, соседи, поминки. Так вот, во время прощания Серега подошел к гробу для прощания, вынул початую бутылку водки, да и залил немного покойнику в рот, а потом, заткнув бутылку пробкой, сунул ее в гроб под саван.
– Ты что ж творишь?, – прошипела ему в ухо мамаша.
– А что, выпить он любил, так что ж, ему смотреть теперь, как на его же похоронах все пьют, да его поминают, а ему, грешному, даже не выпить? – резонно заметил Сергей. Трудно было бы с этим не согласиться и все дружно и смущенно промолчали.
– Ну, хорошо, – не унималась мамаша, – а бутылку-то зачем ему в гроб сунул?
– Так кто ж его знает, что там, на небесах? Говорят, жизнь там тоже есть. А как нормальному человеку с непривычки в ней разобраться? А выпьет он сто грамм, вот ему и легче будет там сориентироваться после нашей-то суетной жизн
И опять с этим никто не смог поспорить. Только головами закивали обреченно, да поохали. Вот такой он был человек… веселый, что ли?
– Да, странный парень, – я был шокирован услышанным.
– Да это что? Про его дела можно романы писать. Только вот настал один день… необычный, что ли? Ну да, необычный. Точнее, с утра все было абсолютно обыденно, как всегда. Работа, погода и проч. Шел он, значит, после работы по улице. Кстати, не домой, а в противоположную сторону. Дошел, значит, до продуктового магазина. Двухэтажный старинный магазин в старинном доме, выложенном из древних больших обтесанных серо-желтоватых камней. Камни были очень старыми и, в районе крыши, все поросли где мхом, где травой, а где и небольшими ростками, напоминающими будущие деревья. Рядом с ним расположилась маленькая, но уютная булочная. Возраст ее был, по-видимому, таким же почтенным, что и у соседа, поскольку вид у нее был аналогично-затхлый и напоминал некий боковой булочный аппендицит. Уже начало смеркаться, небо приобретало темно-закатный оттенок и, вот-вот должны были зажечься уличные фонари.
