Геннадий Головко
Там-2. Георгий
не приходит. Наконец, ОН тебя жалеет и позволяет тебе уйти. Но это уже будет почти через полгода,
30 декабря. Вот ты и праздник всем испортил, и сам промучился. Смекаешь, куда я клоню? Правильно. Уходить нужно вовремя и, желательно, безболезненно. Пожалел он тебя. Забрал пораньше от греха и мучений подальше. А ты причитаешь. Праведник ты, конечно, был не ахти какой, но и грешков серьезных за тобой не замечалось. Однако, куда ОН тебя определит – ЕМУ одному известно. А пока, экскурсию продолжается.
Мы подлетели на какую-то станцию. Уже начало рассветать, и можно было довольно четко разглядеть окрестности. В принципе, это была обычная железнодорожная станция, чистенькая и опрятная. Дворник с метлой равнодушно маячил на перроне, издавая своим инструментом характерные шаркающие звуки. Туман еще обнимал окружающую реальность, и дворник со своей неторопливой монтонностью казался призраком. Мы вышли из вагона и вошли в здание вокзала. Вокзал как вокзал, провинциальный и старенький. Одно меня удивило. Ну, понятно, раннее утро и особенно никого я там увидеть и не ожидал. Только вот в вокзале не было вообще никого! Ни билетных кассиров, ни пассажиров, ни информации.
–
Правильно подметил, – сказал Давид. – Народу здесь бывает мало. Вообще-то отсюда есть два пути – вверх и вниз. Вверх – это в рай, а вниз – это, смотря в какой адрес, ну, по-твоему, в какой круг ада направят. А происходит это не часто, как Он решит. В основном, конечно, вверх. Почему? Да все просто. Станция эта называется Лимб. Тут Данте не ошибся. Да и вообще, с тех пор, когда он здесь был, прошло много времени и все сильно изменилось. Да и приврать он был не дурак. Короче, народ здесь живет спокойный, в основном, уравновешенный,
не буйный. Основная их ошибка при жизни была то, что они не верили в Бога! Удивительно, но
такие еще есть. Вот и живут они теперь здесь, ни шатко, ни валко. Одно паршиво – страдают. Да, он заставил их душевно страдать постоянно, пока их разум не воспримет
реальность и они, либо поймут и осознают свое заблуждение, либо уж, если ты такой тупой – добро пожаловать на нижнюю ступень. А, как ты понимаешь, их там достаточное количество и, не дай бог тебе там оказаться. Мы вышли из вокзала и перед нами, в дымке рассеивающегося тумана, предстала картина провинциального городка, серого и скучного. Этакий, чеховский болотный пейзаж. Маленькие
ветхие домишки, улочки, деревца, фонари… Изредка появлялись и исчезали какие-то люди. Но все они были какие-то озабоченные, улыбка была стерта с их лица, казалось, навеки, лица их были задумчивыми и серыми, глаза пустые и бессмысленные, одежда мрачная и серая. Казалось, они автоматически передвигаются в неизвестном им самим направлении.
–
А как же они могут замолить свои грехи неведения и неверия? – спросил я.
–
А церковь на что? Вот когда ты начинаешь реально верить в НЕГО, он это прекрасно видит и чувствует, и вот тогда уж принимает решение.
ОН не ошибается.
Бывают, конечно, попытки обмана. Типа, я верю и все такое.
Но, ЕГО не обманешь
! В этом случае, человечек уже взял билетик вниз, в один из тех городков, которые мы сейчас с тобой и увидим. Пошли, здесь больше делать нечего.
Мы снова вернулись в вагон и поезд неспешно тронулся. Вниз. Уже рассвело, и настроение стало получше. Наш вагончик накренялся все больше и больше. Дорога не заняла много времени, и вскоре мы увидели также, нечто, похожее на город . Подъезжая к нему, погода вдруг резко испортилась, небо стало черным и поднялся ураганный ветер. Солнце скрылоcь, в воздухе запахло не то гнилью, не то отходами. Короче, чем-то мерзко завоняло.
– Вот так тут воняет постоянно, – Давид закрыл нос кружевным носовым платком.
– А отчего же такой жуткий запах? – я тоже уткнулся носом в рукав.
– Да оттого, что сами живущие здесь сами и издают такое зловоние. Видишь ли, живут здесь люди бессовестные. Это город сладострастия. Правда, запах говорит совсем о другом. Давно уже надо бы переименовать его в более подходящее название. Так вот, живут здесь грешники, жившие на земле в разврате и обмане. Однако это не относится к высокой и чистой любви. Пребывают здесь, в основном, насильники, или же люди, поставившие сладострастие и принципиальную измену во главу угла всех жизненных принципов. И даже буря и сильнейший в аду ветер не может развеять этот дух. Им просто не дают мыться и общаться друг с другом. А если кто и пытается приблизиться друг к другу, возбуждаемый вожделением, их тут же отталкивает друг от друга с такой силой, что ветер может подхватить их тела и где-нибудь знатно приложить или шмякнуть обо что-нибудь тверденькое. Мрачное местечко. Да и как тут можно кого-то возжелать, когда от соседа на версту воняет? Ты лучше не выходи из вагона, чтобы тоже не сдуло. Ищи тебя потом по помойкам. Смотри отсюда.
И действительно, картина было, мягко говоря, весьма странной и мрачной. По улицам, заваленным мусором и усыпанной грязными лужами и грязью, с трудом передвигались какие-то мрачные тени в лохмотьях и обрывках одежды. Лица их были черны и покрыты слоем грязи и пыли, глаза впали и вообще, на людей они были похожи меньше всего. Иногда, когда кто-то нарочно или без умысла, сталкивался друг с другом, их отшвыривало так, что они придавали ускорение еще десяткам человекоподобных существ. И от всего этого вихря движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который никогда не сможет прекратиться.
– Неужели им так всю жизнь мучиться?– мне даже стало их жалко.
– В принципе, да. Хотя, пути господни неисповедимы. Ему подвластен разум окружающих и уж ОН точно знает, кто из них реально покаялся и стоит на пути к Богу. Вот, тогда его отмывают, одевают, обувают и к НЕМУ на суд. А дальше – как ОН решит. Либо, где-то тут, в аду, неподалеку, либо, все-таки, в рай или поближе к нему.
Я откинулся подальше на сиденье, буквально вжался в него при мысли, что и меня может ожидать такая незавидная участь. Холодок пробежал по моей спине. Давид заметил мое состояние и ухмыльнулся. – Не бойся, тебе еще многое придется увидеть, и, уверяю тебя, это еще не самое страшное. Ну, поехали дальше!
Поезд так же медленно и бесшумно тронулся, и мы снова поплыли в утреннее небо из мрачного города хаоса и сладострастия. Смрад рассеялся и мы, наконец, вдохнули свежий утренний воздух.
– Я даже боюсь спрашивать, что там дальше, – мрачно промолвил я.
– Дальше – хуже!– как всегда, включил Давид свой черный юмор. – Дальше – город обжор и пьяниц. Милейшие люди. Были. Вот, собственно, и померли от переедания. Заплыли, понимаешь, жиром так, что и вместо мозгов у них сало.
– И что же с ними сделали? – аккуратно поинтересовался я.
– Сейчас увидишь.
По мере того, как наш импровизированный поезд приближался к очередному необычному перрону, погода становилась все холоднее. Странно, подумал я, здесь не бывает одновременно лета или зимы… Везде все по-своему, чисто индивидуальная погодка в каждом городе. Очень странно.
– Ничего странного, – Давид тут же прочел мои мысли. – Кто какую погоду заслужил. И, как известно, у природы нет плохой погоды. Он хитро ухмыльнулся и продолжил: – Видишь ли, для того, чтобы несколько охладить пыл этих неуемных обжор и пьяниц, ОН вынужден был применить хоть и простое, но довольно действенное средство: дождик. Правда, он больше похож на град, ну, нечто среднее. То есть, дождик, но холодный. А вот спрятаться от него невозможно. Просто негде. Спросишь, где же они живут? А нигде! В поле, под этим самым проливным холодным дождем. Простыть им, конечно, не светит, но приятного мало. Да ты не думай, иногда он прекращается, но солнца, все равно, здесь не бывает и этот вечный сезон больше похож на позднюю осень с оттенками зимы. Короче, не комфортно. Да, ну и портятся они, конечно, как и все нормальные люди.
– Это как?
– Обычно. Гниют, воняют, и тело их превращается в одну огромную язву. Да, вот еще. Их постоянно мучают галлюцинации по поводу еды или выпивки. Отсюда, постоянный голод, а уж слюни текут рекой!
Жуткое зрелище, должен я тебе сказать! Да ты и сам уже можешь все увидеть, своими глазами.
В эту минуту поезд остановился, стало ужасно холодно, полил ровный ледяной ливень, заполняя собой все в пределах видимости. Хотя, какая уж тут видимость! Сплошная пустыня и холодные скалы. Люди бродят с потерянным видом. Многие из которых, уже совсем не похожие на людей, покрыты язвами и коростой. Часть, обессилев, просто лежит в замерзших лужах, в грязи, не имея сил встать и попытаться хоть где-нибудь укрыться. Это пейзаж полной безысходности, горя и отчаяния. Эти несчастные молят бога простить их и дать хоть немного согреться, возможность искупить свою вину. Не знаю, показалось мне, или нет, но этот город был, если так можно сказать, населен более густо, нежели предыдущие. Да, видимо, этот грех наиболее популярен, – подумал я и вспомнил свои огрехи в этой сфере, казавшейся такой безобидной. Дааа, предупреждали же всех, что это такой же смертный грех, как и все остальные! А наказание за это, как оказалось, и вовсе непредвиденное! Грустно, ребята…
Следующей нашей остановкой стал городок, всем своим видом напоминающий некий штат на юге Америки. Небольшие домишки, больше похожие на времянки и хижины серыми пятнами раскинуты на ровной безжизненной пустыне. Причем, создавалось такое впечатление, что они представляют собой два противоположных лагеря, поскольку находились на приличном расстоянии друг от друга. И ни души!
– А где же народ? – спросил я.
– Все здесь, отдыхают. Просто мы попали в перерыв.
– В обеденный? Так, вроде бы, здесь обед упразднен?
– Да уж конечно, не в обеденный. В обычный. Устают они, понимаешь. А ОН их жалеет, дает немного передохнуть, а потом снова.
– Что снова?
– Сейчас увидишь.
И, буквально через несколько секунд, из лачуг и хижин выскочили люди и начали интенсивно двигаться друг на друга, как будто, на поле биты. Причем, все они были вооружены огромными каменьями, которые еле тащили по направлению к врагу.
– А зачем им камни? Биться с соседями? – спросил я.
– Да нет, просто они их не имеют право бросить. Таковы правила. Видишь ли, это город жадин и скупцов, которые ведут вечный спор о своей правоте. Здесь ты видишь людей, которые заработали свои барыши путем обмана и взяток. Нет, убийц ты здесь не найдешь. Они ниже. А вот скупердяи – сколько угодно! Вот ты никогда не был таким, поэтому, насколько я могу предположить, тебе здесь не место. Но поучительно! Наглядно. Все они призваны таскать эти булыжники, пытаясь всучить их оппоненту, свято веря, что это спасет их от этой божьей кары, однако, все это не так. Этот грех неискупаем, его нельзя исправить или замолить, Это пожизненно. И посмертно. Так что, как видишь, чем дальше, тем грустнее.
Да, мне действительно стало совсем не по себе. Просто я попытался представить, что же ждет меня… Опять всплыли огромные сковороды и жарящиеся в них грешники. Текущее реками пылающее масло, черти с вилами … Оооооо, не дай бог!
– Да ладно тебе себя накручивать. Неизвестно еще, куда тебя определят. Но должен предупредить. Клянчить, просить прощения и заверять ЕГО в своей невиновности, лояльности или истинной вере, если всего это у тебя по жизни не было, абсолютно бесполезно! Еще хуже будет, т.к. тут ты ЕГО попытаешься обмануть. А это еще один грешок! Да еще какой! Присовокупится. Короче, раньше нужно было думать о загробной жизни. При жизни земной! А попал сюда – будь добр признать все свои огрехи и принять за них наказание по заслугам!
Итак, продолжим! Следующий город и городом-то не назовешь. И спешиться там негде. Поэтому, мы его посмотрим сверху, дабы ноги не замочить. Предвкушаю твой вопрос. Вообще-то это – огромная река. Этакая, вяло текущая. Но очень смрадная. Видишь ли, все 4 города, которые я тебе показал – это так, детские игрушки. На самом деле, ОН ужасно не любит буйных, хамов, наглых, ленивых и тупых. А тут они все и собрались – уроды, дебилы, придурки, жлобы. Однако, родились они вполне нормальными людьми. Просто со временем, ведя крайне неприличный образ жизни, стали такими, какими есть. Вот отсюда и «достойная» жизнь после смерти! Смотри, смотри! Такого ты нигде не увидишь.
И действительно, сверху нам отлично было видно, как толпы людей сидят по горло в вонючей, полной грязи и отбросов реке, барахтаясь, дерясь друг с другом, стараясь утопить соседа в зловонном болоте. Я только подумал, что в этом болоте живут, скорее всего, и мерзкие гады, как в то же мгновение увидел нечто подобное огромной змее, без шкуры и чешуи, покрытой желто-зеленой слизью, с огромной безобразной человеческой головой с искаженной страшной обезображенной глубокими морщинами жуткой стариковской мордой. Лицом это назвать было невозможно. Змея поднялась на несколько метров над болотом, вращая глазами, как бы, выискивая себе жертву, и, внезапно, кинулась вниз, заглатывая живьем какого-то беднягу.
– Не повезло, – равнодушно промолвил Давид. – Да ты не тушуйся, змей этот – тоже из их числа. Кто кого больше сожрал, тот и превращается в подобное чудовище. Интересная у людей жизнь!– Давид злорадно и заразно рассмеялся. Я тоже попробовал засмеяться, но, вместо этого, лицо мое исказила совсем не смешная гримаса.
– Так вот, жрут они друг друга, жрут, потом, как это ни странно, съеденные из них же и выходят, только уже в виде страшных чудовищ и гадов. С хвостами, гривами, отравленными клыками и мерзкими телами. Вот что я тебе скажу. С этого места все наши будущие «достопримечательности» становятся гораздо серьезнее и жестче. Ну, по коням! Поехали дальше!
И наш бронепоезд поплыл вперед, точнее, вниз. Мы пересекли горную гряду. Мне она показалась просто отдушиной после увиденного. Где-то вдали внизу гудела горная речка, извиваясь, как грешник в объятиях горного великана. Сразу за горным хребтом, как стена, выросла огромная туча, закрывающая весь обзор до горизонта. Мы, как нож в масло, врезались в ее черноту и, как будто бы, застряли в ее седой мякоти. Но вскоре темень рассеялась и перед нами открылась прелюбопытная картина. На огромной равнине, местами окутанной туманом, всюду виднелись как бы, костры – не костры? Но очень похожи на огни туристического лагеря. По крайней мере, именно такие ассоциации они у меня возникли. Однако, приглядевшись, я разглядел рядом с кострами какие-то углубления… Ямы, что ли? Ан нет! Это же могилы, только открытые! Как будто, кто-то забыл их закопать. И в могилах… люди! Похоронены, но как будто бы, живые! Лица их оскалены и искажены жуткими гримасами боли и страха. Видно, что они хотят выбраться, но что-то, или кто-то им этого сделать не дает.
– Это всякая нечисть. В смысле, те, кто проповедовал лжеучение. Еретики всякие, сектанты (Бррррр! Как же я их не люблю!). Короче, все, кто народу голову морочит своими россказнями о другом боге, вере. А многие сами себя богами считают! Ну, им больше всех и досталось! Если все остальные только тлеют в своих могилах, то эти горят синим пламенем! Видишь? Наверное, это не совсем приятно… Судя по тому, как они корчатся. И поделом! Нечего и сомневаться в праведности господня учения и его заветов. Кстати, о заветах. Ведь все же их знают? А ты? Вот видишь, тоже знаешь! А почему же не соблюдал? Молчишь? Вот все вы такие. Как жить праведно – не получается, а как жарить – так пощади! Эээххх! Давид махнул рукой, и мы поплыли дальше. Точнее, даже не поплыли, а полетели головой вниз. Я еле держался на сиденье, а Давид ушел в себя и, кажется, даже не обращал внимания на наше скоростное падение. Это мня немного успокоило, и я, вцепившись руками и ногами в скамейку, сжав зубы, молча терпел. Однако, всему приходит конец, и наше падение сменилось плавным парением над очередным городом. Точнее, злачным местом.
– Ну вот, произнес Давид, здесь и начинается самое интересное. Как раз здесь-то и пребывают одни из самых отвратительных грешников. И нет им отсюда пути наверх. Ни на одну ступень! Это приятное общество состоит из убийц, насильников, самоубийц (Давид значительно посмотрел в мою сторону), богохульников и даже… игроков! Да, да, игроков, потерявших не только свою совесть, но и имущество, родных, жен и детей. Они не лучше убийц. Даже хуже. Это точно не лечится. Хотя, должен тебе сказать, что человека, убившего кого-либо, защищаясь от его агрессии, либо насильничества, ты здесь не увидишь. Это судьи ваши за большие деньги готовы душу дьяволу продать. (Ну, ты их уже видел). А тут все по справедливости. Я бы сказал, по высшей справедливости! Тут уж никому в лапу не сунешь, да и не сбежишь. Стража тут – будь здоров! Про Минотавра слышал? Ну да, в свое время и он попался под горячую руку Тесея. Того, того. Сейчас увидишь.
Наш поезд остановился. Мы вышли. Сначала ничего необычного я не заметил. Обычный лес, за ним долина, посредине которой течет река, серое небо, тучи. Все, как при нормальной земной жизни. Однако внезапно налетел страшный ветер, моментально превратившийся в бурю, ломавшую на своем пути все, начиная от деревьев, кончая вырванными из земли огромными каменьями. И тут прямо перед нами, как привидение, вырос человек. Не совсем обычный, даже, совсем необычный. Одет он был в рваные лохмотья, перепачканные кровью и грязью. Тело его было более крепким, нежели у обычного, даже самого крупного мужчины, он был бос, а самое главное, вместо обычной головы он имел голову, очень напоминающую быка. Огромные ноздри, крупные сточенные зубы, налитые кровью глаза и, как мне показалось, на его лысой как колено, голове виднелись маленькие бугорки, отдаленно напоминающие рожки. Все тело его было в шрамах и кровоподтеках. Лицо его было зверским и хищным. Я почувствовал, что еще мгновение, и он набросится на нас. И уж тогда нам точно несдобровать!
– Тише, тише!– успокоил его Давид. – Свои, свои.
– Новенькие, что ли? – прорычало в ответ чудовище откуда-то из глубины чрева.
– Старенькие. На экскурсию мы. Ты что, не узнал?
– Аааа, – протянул Минотавр, приглядевшись и успокоившись. – Ну, проходите, гостями будете.
– Больно надо, – скривился Давид. – Твое гостеприимство, как, впрочем, и гостеприимство твоих подопечных, нас не устраивает. Знакомься, – он повернулся ко мне. – Это и есть тот самый Минотавр! Как видишь, не такой уж он страшный и непобедимый. Не повезло ему, бедняге. Уж больно похотлива была его матушка и связалась с быком. Представляешь? Извращенка! Понятно, наверное, где она теперь пребывает? Так вот, после такой необычной бычьей связи и появилось вот это чудо. Ну, куда его было девать? Конечно, подальше от глаз, в пещеру. А в ту пору уж очень модно было совершать всякие там подвиги, придумывать чудовищ, всякое золотое руно. Сказки, короче, были в большом фаворе. Так вот, узнал как-то один молодой, но очень тщеславный вьюнош про Минотавра и решил его грохнуть, якобы для освобождения дамы. А тот ни сном, ни духом. Вот этот парубок набрал таких же головорезов, как он сам, подкрался к пещере, да и закололи они добра молодца-бычка, пока тот мирно спал. Ни за что, ни про что. Вот тебе и весь подвиг! Ему, конечно, слава и почет, а Минотавра сюда вот пристроили. Уж больно он стал обижен на людей. Так вот, чтобы он никого из более или менее нормальных людей и здесь не покалечил, поставили его сторожить да терзать нелюдей.
– Ну ладно, обратился он к чудовищу, – показывай свое хозяйство.
Минотавр послушно повел нас в сторону заката. Солнце уже собиралось завершить свой путь , вот-вот должно было обрести свой самый загадочный и томный багрово-красный оттенок. Перед нами открылась степь без начала и конца. Ни одного деревца, кустарника или, или, хотя бы, перекати-поля. Желтая, выгоревшая веками земля.
– А где же … ну, эти, люди? То есть, преступники? – робко спросил я, не понятно, к кому обращаясь.
– Не видишь? – прорычал Минотавр.
Я оглянулся и в недоумении покрутил головой.
– Так вот же они, под твоими ногами. Разве ты не ощущаешь скрип их черепов?
Я с ужасом посмотрел под ноги и обомлел. То, что я считал степными бугорками, действительно, были черепа. Впрочем, не совсем черепа, а натуральные головы. С волосами и без, рыжие, черные, светлые и лысые. Все они, так или иначе, были живы, так как, периодически выдавали себя шевелением. Когда же мы наступали им на темечко, они проседали, и из-под земли был слышан сдавленный стон боли.
– Господи, да им же больно! – не выдержал я.
– Не упоминай имя Господа всуе! – резко оборвал меня Давид. – Аль не в курсе? Не учили? Кого жалеешь? Изгоев, преступников? Мучиться им вечно! – пафосно и проникновенно воскликнул он, гордо подняв белокурую голову.
– Извини, – смущенно промямлил я. – Просто, интересно, чем они дышат?
– Чем, чем? Ничем! В аду можно и не дышать. Не помрут. Только мучаются. Конечно, неприятно. А ты как думал? Безнаказанно резать, убивать людей, предавать близких, родную землю и все, что ОН на ней создал? Тогда, зачем все это было создавать? Думаешь, легко ему было все это изобрести и оживить? Нет, дорогой мой, ой, как нелегко. А вот уничтожить в один момент у вас это быстро и хорошо получается! Ну, не у тебя конкретно, но вообще, у вас, у людей. Кстати, а вот эта физиоморда тебе никого не напоминает? – обратился он ко мне, указывая себе под ноги. Я внимательно посмотрел вниз и меня, как будто, замкнуло. Я просто обомлел! Прямо у меня под ногами я увидел перекошенную от боли физиономию бывшего своего приятеля и начальника Мгелико! Да, да, это точно был он. И, если бы он не повернул ко мне лицо, я просто наступил бы ему на череп и пошел дальше. Лицо его было все исчерчено кровавыми извилистыми подтеками, синюшные щеки обвисли, глаза впали в темные глазницы и совсем не были оттуда видны. Он тоже узнал меня и, было, открыл рот в мольбе о пощаде и избавлении, как вдруг все мы ощутили сильнейший грохот и толчок, как будто бы, земля содрогнулась под ногами. Рот Мгелико тут же издал жуткий вопль!
– Не бойся, это огненная молния, – прорычал Минотавр. Товарищ твой, видишь, решил выползти из-под земли. Только, молния обычно не промахивается. А если такое и случается, вот тут-то я и нужен. Нюх у меня звериный, бегаю быстро. Догоняю, и втаптывая в землю по уши! Это похуже молнии, – звериный оскал отобразился на его безобразной физиономии. – А еще у меня есть отличные помощники. Гарпии. Птицы такие с крыльями-стрелами и огромными железными клювами. Да вот они! В ту же минуту над нами медленно пролетели две огромные птицы, похожие на доисторических ихтиозавров с огромными клювами и виднеющимися в них рядом акульих зубов и огромными перепончатыми, как бы, прозрачными крыльями, из которых торчали с десяток острых и длинных стрел. Птицы внимательно осмотрели нас с головы до пят и, видимо, не заинтересовавшись нашими персонами, важно полетели совершать дальнейший облет своих владеньев.
Я посмотрел под ноги. Вместо лица своего бывшего шефа, я увидел расколотый надвое дымящийся череп, в трещине которого виднелась кипящая черная масса. Нет, на мозги это точно не похоже, – подумал я и, на всякий случай наступил на черепок, как бы туша тлевшие головешки.
– Не переживай, – промолвил Минотавр, – через пару дней очухается.
– Да я, собственно говоря, и не переживаю, – честно ответил я и тут вдруг ощутил в себе некое удовлетворение увиденным и совершенным. Слава богу, ОН его покарал! Вот это и есть истинная справедливость! Тут мне стало стыдно за свои мысли, и я решил больше об этом не думать.
– Ну вот, – произнес Давид, – больше тут ничего интересного нет. Пошли дальше.
Мы кивнули Минотавру и пошли по направлению к поезду. Зверь развернулся и начал внимательно осматривать степь поз глухие стоны самых отпетых грешников.
– Ну, как? – ухмыльнувшись, спросил Давид. – Впечатляет? То-то! Господи, когда же эти людишки наконец поймут, что такое ад и что такое рай? Все откладывают до последнего. Все на авось! Авось, пронесет! Авось, помилуют, авось, попаду в рай? Да нет, не пронесет и не пронесут! Мимо кладбища еще никого не проносили! И не помилуют, и не простят! Раньше надо думать о себе и о душе! Как только начал что-то соображать, нужно непременно понять, что исполнение ЕГО заповедей – это прямая дорога к благости и в рай, к продолжению вечной жизни, как на небе, так и на земле, в каком бы обличье ты там не появился!
Мы подошли к поезду , уже было собрались зайти внутрь, но тут внезапно Давид остановил меня жестом и серьезно произнес: – Значит так. Сейчас мы спустимся в самый центр ада, его, так сказать, ядро. Зрелище не для слабонервных, но учти – ты должен молчать и, ни в коем случае не поддаваться ни на какие провокации. Иначе, останешься там навеки, и даже я не смогу тебе помочь. Нет оттуда дороги наверх, а остаться там на вечное мучение – страшнее нет наказания. Боль и мучения станут твоей реальностью на веки веков! И не сможешь ты от этой боли ни умереть, ни погибнуть. А боль будешь постоянно испытывать реальную, жуткую! Точнее, нереальную. – Давид замолчал и стал еще мрачнее.
