bannerbannerbanner
Кризис

Генри Киссинджер
Кризис

Полная версия

К: Нам лучше заключить пари на это. Если они будут играть жестко, мы знаем, с чем нам предстоит столкнуться. Есть две вещи. Во-первых, я думаю, что пока мы знаем, что Советы были непостоянны, и, таким образом, как оказывается, у нас не будет никаких ограничений на то, что мы можем сделать. Если они будут вести себя мягко и будут податливы, будет очень трудно быть крутым.

Х: С президентом.

К: Верно.

Х: Он сделает ошибку.

К: По ходу дела Вы должны представить себе, что, если Советы используют нас, мы должны называть вещи своими именами и не играть с ними какой бы то ни было ценой.

Х: Это мое мнение.

К: Мы в хорошей форме.

Х: Это полностью моя точка зрения. Я не думаю, что мы сможем сыграть недостаточно жестко.

К: Пока Вы так играете.

H: Они будут играть податливо, а нам все равно придется называть вещи своими именами, говорить правду.

К: Это тоже хорошо. Но для этого есть временной предел. Я дал им время до 9 утра завтра. Думаю, было бы ошибкой [что-то делать раньше], потому что у нас больше никого нет [голоса в Совете Безопасности].

Х: Совершенно верно. Я ему это сказал.

К: Он [Никсон] предпочел бы отправиться сегодня вечером?

Х: Инстинктивно, да. Я сказал ему, что британцы отказались от перспективы установления статус-кво анте беллум, ситуации до начала военных действий, и Вы считаете, что нам следует быть очень осторожными, чтобы не идти против других, пока они не подумали об этом. Если Вы вернетесь к Добрынину и скажете им, что мы будем делать именно так.

К: Я уже сказал им об этом.

Х: Как можно больше.

К: Я сказал им, что попробую протолкнуть это в Ки-Бискейне.

Х: Хорошо, Генри.

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

20:00

К:…Британцы поддержат резолюцию о простом прекращении огня, но не о прекращении огня на прежних границах. Это ставит нас лицом перед проблемой. Следующий шаг – санкции против Израиля за отказ от прекращения огня. Ко вторнику или среде Израиль может оказаться на арабской территории, и тогда они это примут. Третий момент… любой, кто может захватить территорию и затем подчиниться прекращению огня… номер один, обращаемся ли мы сегодня вечером в Совет Безопасности, номер два, с какой резолюцией.

Х: Мое чутье сегодня там, наверху.

К: Мы можем дать Советам время до 9 часов завтрашнего утра. Если они будут удивлены – то будут сбиты с толку; если не удивлены – то станут тянуть время.

Х: Я не знаю, как идут боевые действия.

К: Они действуют напористо и агрессивно. Израильтяне проявляют чрезмерную робость.

Х: Они не в окружении… Сирия.

К: Да, но никаких ракетных ударов с другой стороны.

Х: Не хочу ракетной атаки. Я думаю, что египтяне хотят, чтобы они вошли туда против их ракет, – а израильтяне не клюют. Мы, вероятно, могли бы подождать до утра – не слишком голодные, пока мы не пьяны в стельку.

К: К 9 часам утра надо стартовать.

Х: Я так думаю.

ПОСОЛ У. ТЭПЛИ БЕННЕТТ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПОСТОЯННОГО

ПРЕДСТАВИТЕЛЯ США В ОРГАНИЗАЦИИ

ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ, – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

20:45

К: Вы были со Скали в…

Б: Да, сэр.

К: Что случилось?

Б: Нам удалось предотвратить любое заявление сегодня вечером.

К: Ну, и что, были ли желающие сделать заявление?

Б: Да. У австралийского представителя уже было подготовлено заявление, в котором говорилось бы, что завтра… что мы консультируемся по поводу встреч, что… у меня оно прямо здесь, перед нами. Я могу прочитать Вам, если хотите.

К: Да.

Б: «Председатель Совета Безопасности объявил 6 октября, что он срочно проконсультировался с членами Совета по поводу боевых действий, вспыхнувших в тот день на Ближнем Востоке.

Абзац. На основе имеющейся на данный момент информации члены Совета выразили серьезную обеспокоенность сложившейся ситуацией и выразили сожаление по поводу того, что военные действия были возобновлены в нарушение прекращения огня.

Абзац. Члены Совета уполномочили председателя в качестве первого шага просить Генерального секретаря призвать все стороны к немедленному прекращению всех военных действий и незамедлительно доложить членам Совета о своем ответе.

Абзац. Члены Совета санкционировали эти временные меры в соответствии с [неясно] повесткой дня без ущерба для прав и требований или позиций заинтересованных сторон». Джон Скали указал, что это было бы совершенно неприемлемо с нашей стороны без одновременного вывода войск, что было бы адекватно прекращению огня, с нашей точки зрения.

К: Очень хорошо.

Б: И окончательным итогом этого были консультации с британцами, французами, австрийцами и австралийцами, и в результате они вообще не пришли к соглашению относительно заявления, и Джон сказал, что надеется получить инструкции к 10:00 утра.

К: Хорошо. Отлично.

Б: Китайцы заняли следующую позицию: они не согласятся ни на одно заявление, потому что ни Сирия, ни Египет не просили действий Совета Безопасности.

К: Согласились бы они на встречу завтра?

B: Я подозреваю, что они будут противиться этому, но каждый член имеет право созвать его.

К: Но это означает, что они наложат вето на любое действие?

Б: Так вполне может случиться.

К: Хорошо. Пока.

Б: Мы будем здесь, и Джон произносит свою речь в честь Дня Колумба в «Уолдорфе».

К: Надо же, скажите ему, что он делает хорошее дело.

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЗАЙЯТ – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

20:48

К: Я просто хотел переговорить с Вами в конце довольно беспокойного и, уверен, тяжкого для Вас и для всех нас дня. Позвольте мне откровенно сказать Вам, какова наша оценка, и я буду говорить с той откровенностью, которая между нами всегда была. Я полагал, что мы неплохо преуспели в наших вчерашних обсуждениях [о мирном процессе, который должен начаться в январе] дела создания основы некоторого взаимного доверия, и я с нетерпением жду встречи с Вами здесь и возобновления наших дискуссий в ноябре. Сейчас мы находимся в сложной ситуации. Если боевые действия не будут прекращены в разумные сроки, события могут снова выйти из-под контроля. Теперь, по нашей оценке, если боевые действия будут продолжаться, израильтяне, вероятно, одержат победу. Знаете, Вы можете не согласиться с этим, но это наша оценка, и поэтому, когда мы предлагаем, что мы предпочли бы прекращение огня плюс восстановление статус-кво анте, т. е. ситуации до начала боевых действий, я…

З: Анти- что, г-н Киссинджер?

К: Нет, анте, ситуации до начала последней вспышки.

З: Очень странно.

К: Я понимаю Вашу позицию, и мы говорили об этом в пятницу, но тогда со временем это сработает на пользу арабской стороне, если развитие событий будет таким, каким оно может быть. Я просто хотел, чтобы Вы лично знали, что, если военная фортуна пойдет другим путем, мы не станем благосклонно относиться к каким-либо дальнейшим территориальным завоеваниям Израиля. И мы хотели бы, чтобы это дело было завершено таким образом, чтобы не затруднять возобновление того, что, как я думал, было началом лучшей возможности для обсуждения. У меня нет очень конкретного предложения, и сегодня мы пытались сдерживаться в надежде, что, возможно, что-то удастся сделать.

З: Конечно, вопрос, знаете, когда Вы думаете о пяти тысячах убитых египтян, а затем надо возвращаться туда, где мы были, об этом не может быть и речи в Каире. Если бы я был в Каире, то подумал бы о безумии.

К: Сколько убито египтян?

З: Я не знаю, сколько убито, но могут быть убиты тысячи.

К: Конечно, у нас сложилось впечатление, что на этот раз действие было начато, вероятно, вашей стороной, но мы можем ошибаться.

З: Даже так, но как Вы можете советовать кому-либо после этого [жертвы составили пять тысяч убитыми] вернуться туда, где тот был? Я имею в виду, что это совершенно неразумно. И просто помните, что Вы говорили, что мы можем дать им после того, как они прекратят огонь. Все было так хорошо, что они начали прекращение огня, факт их оккупации на семь лет, шесть лет был вполне нормальным из-за прекращения огня. Я думаю, что для них и для поэтапного развития будет лучше обнаружить, что это действительно война, и, следовательно, найти решение для нее.

К: В этом я полностью с Вами согласен.

З: Они были так довольны и не хотели что-то делать из-за прекращения огня. И прекращение огня, которое стоило нам того, о чем я говорил Вам каждый день. Я не знаю, кто это начал или как это началось, но мы должны использовать лучшее [неразборчиво], которое у нас есть сейчас.

К: Что есть что?

З: Я не знаю, но позиция возврата туда, где мы были, – конечно, никто не может предложить это правительству, но я, так или иначе, не знаю, какие другие позиции поднимаются. Я не пошел в Совет, потому что на самом деле я… Я не знал, что делать в Совете, Совет может голосовать вместе со мной, но с одним вето.

К: Каково Ваше мнение?

З: Не знаю. У Вас есть какие-нибудь предложения? Вы изучаете это некоторое время и знаете других людей; мы не имеем к ним отношения.

К: Видите ли, наша теория состоит в том, что другая сторона собирается начать очень сильную атаку в течение следующих одного или двух дней, и тогда у нас будет еще одна серьезная проблема, с которой нужно будет бороться, и мы хотели бы сдерживать военные действия, насколько это реально, дать возможность действовать дипломатии. Я имею в виду, что Вы определенно изложили свое мнение, о котором Вы уже красноречиво говорили мне, о невыносимой природе ситуации.

 

З: Ситуация для нас действительно невыносима. Неоднократно говорилось, что это египетская земля. Никто не может [неразборчиво]. Водный канал обеспечил Израилю безопасность, и поэтому как они могут лишиться этой безопасности?

К: Нет, я думаю, что во многих отношениях это была очень эффективная операция.

З: Там нет безопасности. Безопасность возможна только при согласии на сосуществование.

К: У меня, к сожалению, нет конкретного плана, господин министр иностранных дел, но я действительно считаю, что Вы сделали очень [хорошее замечание]. Сегодняшние события выявили определенные сильные стороны, а теперь вопрос состоит в том, как перейти отсюда к какому-то положительному результату, а не к расширению войны, которое в итоге могло бы обратить вспять многое из того, что произошло.

З: Я бы хотел, чтобы Каир… я бы сделал что-либо. Меня не очень волнует война или все такое.

К: Послушайте, я действительно… вчера Вы убедили меня, очень, в своих серьезных намерениях и доброй воле.

З: В любом краю мира самое важное – как обрести покой.

К: Я не могу с этим не согласиться.

З: Теперь вопрос, что я могу предложить? Вернуться на старые позиции, чтобы установить [линию] вчерашнего дня? Не думаю, что могу даже прошептать это.

К: Предположим, что это произойдет через день или два, так или иначе.

З: Да. Так что я думаю, что если не будет никакой дополнительной помощи откуда-либо, мы сможем защитить то, что у нас есть, в меру наших возможностей, но сейчас есть момент, когда этот вопрос безопасности был переоценен и, наверное, нет никакой защиты. Мы можем сказать это сейчас и начать что-то выпрашивать, возможно что-то делать.

К: Это я понимаю, и с этой точки зрения, если мы сейчас проявим государственную мудрость, из всего этого может проявиться что-то положительное. Если это будет сделано каким-то конкретным и практическим образом. Вот почему я позвонил, верьте: я действительно не знаю. Я просто хотел, чтобы Вы знали, что я открыт для обсуждения и что мы не выстроились в очередь, чтобы создавать трудности.

З: Ну, я надеюсь, что нет, потому что в этом нет ничего хорошего, ни для кого.

К: Но дело в том, что вопрос теперь идет в Генеральную Ассамблею.

З: Я не обращусь к Генеральной Ассамблее. Тут какая-то ошибка. Я всего лишь хотел передать ноту в Генеральную Ассамблею, которую я передал им сегодня. В понедельник собираюсь снова передать [ноту], и на этом все. Мы не хотим дебатов в Генеральной Ассамблее.

К: Вы не хотите дебатов?

З: Нет.

К: Ну, это недоразумение. Я думал, что Вы этого хотите.

З: Нет. Я не хочу до ноября, чтобы дать Вам шанс. Что я должен был сделать, так это прочитать письмо, которое я передал сегодня председателю [Генеральной Ассамблеи] как заявление относительно того, что произошло, и сесть и послушать других выступающих – по их усмотрению. Поскольку сегодня заседания не было, я [откладывал] любое требование или просьбу о проведении дебатов. Я знаю, что радио говорит другое, но надеюсь, Вы смотрите [неразборчиво]. Но я не просил начать прения и даже не ставил вопрос. Если это поможет. Но это кое-что [неразборчиво]. Спросите их, какова будет очередность, это важнее.

К: Теперь предположим, что Вы знаете, что мы сказали, что дадим такую возможность. Как мы можем остановить боевые действия сейчас?

З: Я действительно не знаю. Вы так далеко. Вы можете сохранять хладнокровие, Вы можете говорить мне, о чем подумать, и я планирую сесть на самолет завтра утром, чтобы встретиться с президентом [Садатом], а затем вернуться. Я сделаю все, потому что искренне верю, что все войны как минимум заканчиваются своего рода миром, а мир – это именно то, что мы хотим. В этом плане, я думаю, у нас есть взаимопонимание, Вы неоднократно говорили об этом.

К: Вы объяснили мне это в пятницу.

З: Да, и это было сказано до того, как Вы сможете четко сказать, а, возможно, Вы не можете этого сказать, но это [является] фактом. Так что, если мы можем получить какую-либо поддержку в отношении какого-либо одобрения этого со стороны Америки, например Вы можете [неразборчиво] ясно думать, что [неясно] во всех государствах сохраняется вознаграждение за вознаграждение. Что-то вроде этого. Я говорю не за себя. Не знаю, можете ли Вы подумать об этом до завтра, и мы перезвоним Вам еще раз и посмотрим, что можно сделать.

К: Позвольте мне подумать об этом сегодня вечером, и я позвоню Вам завтра.

Ключевой вопрос в отношении стратегии в ООН состоял в том, чтобы не вносить конкретную резолюцию; это нужно было для предотвращения изоляции Соединенных Штатов, дальнейшего разжигания страстей в арабском мире и создания коалиции Европы и Советского Союза с арабским миром. Если говорить конкретно, то существовали следующие моменты: 1) Мы выступали против прекращения огня при сохранении занимаемых позиций, потому что это создавало бы прецедент для использования Организации Объединенных Наций для узаконивания завоеваний путем военного нападения. 2) Мы искали основу для политики США и действий ООН, когда все разведывательные службы предсказывали неизбежную победу Израиля. 3) Мы стремились удержать Советский Союз от идеологического и геополитического крестового похода против Соединенных Штатов и Израиля. 4) Мы стремились контролировать возможность доминирования в дипломатическом мирном процессе после окончания военных действий. Поэтому мы поддерживали тесный контакт с министром иностранных дел Египта и с Садатом. Это окажется линией поведения, которая никогда не будет нарушена даже в самый напряженный период конфликта. Чтобы не допустить сбивающих с толку сигналов, которые могут прийти в Москву из Каира, я проинформировал Добрынина о своих разговорах с Зайятом. Это также послужило предупреждением о том, что мы развиваем наши собственные связи с тем, кто все еще оставался советским союзником, и с которым у нас не было дипломатических отношений.

ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

21:10

К: Здравствуйте, я позвонил Вашему союзнику Зайяту.

Д: Да, какова была его реакция?

К: Он сказал, что сам не настаивает на дебатах в понедельник и, если мы скажем ему не проводить их, он их не будет просить организовать.

Д: Если мы ему скажем?

К: Если я…

Д: Если Вы ему скажете.

К: Ага.

Д: Но Вы ему скажете. Но Вы сказали ему, что [неразборчиво], я уверен, что он должен быть.

К: Я сказал ему, что перезвоню завтра.

Д: Почему Вы не сказали ему ничего с самого начала?

К: Я сказал ему, что против.

Д: Но Вы же сказали, что он сделает это, если Вы переговорите с ним, так чего же он ждет?

К: Я хочу, чтобы он немного подумал. Я сказал ему, что против дебатов.

Д: Тогда почему он ждет?

К: Если Вы позволите мне закончить, то, чего он хочет, тоже совсем другое дело. Я сказал ему, что наша оценка такова, что они будут отогнаны, по крайней мере, туда, где были; он сказал, что не может предлагать отход Каиру, его тогда уволят. Но он сказал, что, если я ему что-нибудь предложу, они могли бы и воспринять это.

Д: Я думаю, это то, что я на самом деле… то, что я пытался сказать Вам в том смысле, что не просто предлагать отход, а что-то предложить им взамен.

К: Вы можете подумать о какой-нибудь формулировке в течение ночи?

Д: Что мы могли бы предложить?

К: Да я сам не знаю. Если у меня появится идея, я Вам скажу.

Д: Хорошо, я скажу так, Генри, потому что это действительно касается [неясно], но я бы больше предпочел, чтобы у Вас появился шанс до 9:00 связаться с Каиром (?), но я постараюсь это сделать.

К: Ну, или, может быть, с нами.

Д: Я понимаю, когда речь идет о нынешней ситуации, но любое Ваше предложение требует консультаций с Каиром… не предложение, которое они не приняли бы… что они на самом деле имели в виду… чтобы упомянуть признаки, обрисовывающие в общих чертах их взгляды.

К: Ну да.

Д: Значит, такого рода вещи могут заключаться в следующем: понравится ли ему какое-нибудь заявление от нас обоих, или упомянуть им, чтобы заставить их сказать, послушайте, я был тогда, но меня попросили продолжить с… не знаю… консультациями по нефти, или что-то в этом роде, понимаете.

К: Совершенно верно.

ЛОРД КРОМЕР – КИССИНДЖЕР

Суббота, 6 октября 1973 года

21:38

К: …Мы думаем, что нам, вероятно, не удастся избежать созыва завтрашнего заседания Совета Безопасности.

Кр: Нет. Нет проблем.

К: Но мы действительно глубоко убеждены, считая, что простое прекращение огня недальновидно в нынешних обстоятельствах, и я скажу Вам почему. По нашему мнению, в течение трех суток израильтяне будут продвигаться в глубь Сирии. Они могут не выйти за пределы Суэцкого канала, но они уничтожат все, что там есть. И тогда, чтобы их вернуть назад, очень пригодится резолюция. Ну, что ж…

Кр: Ну, хорошо, я думаю…

К: В дополнение к общим принципам, о которых я говорил ранее. А сейчас мы совершенно уверены, что, если израильтяне выйдут за рамки нынешних линий прекращения огня, мы их заставим отойти обратно.

Кр: Да, это тот момент, о котором я пытался сказать. Если они это сделают, тогда, я думаю, у нас будет новая ситуация.

К: Да, но если мы не будем позиционировать себя сейчас. Позвольте мне сказать Вам, что Эбан не стремится к созыву заседания Совета Безопасности.

Кр: Я уверен, что он не хочет.

К: И… если оно состоится, он захочет возврата к статус-кво анте, т. е. к ситуации до начала военных действий. […]

Кр: Да…

Кр: Я считаю, что это очень сложный вопрос.

К: А сейчас что мы будем делать – дело будет передано в Совет Безопасности завтра, и я просто говорю это Вашим сотрудникам, чтобы они могли подумать об этом. Мы не собираемся напарываться на наше же оружие, чтобы устроить голосование завтра.

Кр: Нет.

К: Что мы сделаем, так это представим нашу резолюцию. И тогда мы вполне можем пройти величественным шагом.

Кр: Нет. Я думаю, что это, наверное, очень разумно, не так ли?

К: Но что нам нужно, так это представить все в Совете Безопасности, чтобы (если) (неясно) сошли с ума на Генеральной Ассамблее, мы могли препятствовать этому на том основании, что вопрос находится на рассмотрении Совета Безопасности, и мы не будем участвовать в прениях Генеральной Ассамблеи.

Кр: Нет. То, что вопрос обсуждает Генеральная Ассамблея, на самом деле хуже всего.

К: Совершенно верно, но у нас должна быть некая [неясно] позиция, потому что, если мы ничего другого не сделаем, то мы должны выступить хотя бы перед Ассамблеей.

Кр: Да, я Вас понял. Я все прекрасно понял.

7 октября 1973 года

День начался с обсуждения с Хейгом, который был с Никсоном в Ки-Бискейне и действовал от его имени, потому что Никсон был занят отставкой вице-президента Спиро Агню и находился в стадии переговоров. Все настойчивее вырисовывался вопрос о военных поставках для Израиля. Я рекомендовал продолжить поставку уже обещанных или находящихся в процессе доставки товаров. Теперь, когда я вернулся в Вашингтон из Нью-Йорка, межведомственные обмены происходили, как правило, на уровне совета национальной безопасности или ВГСД. Большую часть дня я потратил на то, чтобы потянуть время. Совет Безопасности ООН, организация, специально созданная для борьбы с нарушениями мира, был парализован помехами, чинимыми со всех сторон. Советы тянули время; Египет, в зависимости от того, какому послу верил, либо тянул резину, либо готовился к прекращению огня на занимаемых на этот момент позициях; Израилю нужно было время, чтобы завершить мобилизацию; о Сирии ничего не было слышно. Только Соединенные Штаты были готовы обратиться в Совет Безопасности, но предпочитаемая нами резолюция представляла собой лишь изощренную тактику проволочек, потому что ни один член Совета нас не поддержал бы. Поскольку всем было нужно время, а мы не хотели выносить этот вопрос на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, мы решили созвать официальное заседание Совета Безопасности ближе к вечеру, отложить обсуждение до следующего дня и нацеливаться на голосование ко вторнику или среде. К тому времени, если верить оценкам нашей разведки, Израиль восстановит, по крайней мере, исходные линии границ. Тогда каждый может быть готов согласиться с прекращением огня на месте на момент завершения боевых действий.

 

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

9:35 утра

К: Где Вы?

Х: В своем кабинете, собираюсь пойти к боссу.

К: У нас ничего нет от Советов. Думаю, что около полудня [пресс-секретарь Рон] Зиглер должен сказать, что мы обратимся в Совет Безопасности. Прежде чем это будет сделано, проверьте еще раз. У нас практически нет поддержки. С другой стороны, у арабов дела идут лучше, чем кто-либо мог предположить. Я только что разговаривал с израильтянами. Им нужно будет вести операцию до среды или четверга. Они не очень-то рвутся к участию в заседании Совета Безопасности. На самом деле никто не рвется – израильтяне, Советы, египтяне, британцы. С другой стороны, я думаю, что мы можем провести камерную встречу. Совершенно недопустимо, чтобы Совет Безопасности ничего не делал во время боевых столкновений, и я считаю, что мы должны продолжить наши действия. Мы должны добиваться возврата к статус-кво анте беллум.

Х: Да.

К: Если мы продолжим работу, мы должны требовать возвращения [к статус-кво анте] – израильтяне никогда не простят нам прямого прекращения огня, и они никогда его не соблюдали.

Х: Будет тяжело, если мы останемся одни.

К: С другой стороны, простая просьба о прекращении огня создала бы впечатление, что мы выступили против израильтян, а это имело бы неисчислимые внутренние последствия, и международные тоже, и мы изменили бы нашу вчерашнюю позицию.

Х: Израильтяне паникуют?

К: На грани. Они очень хотят получить какое-то военное снаряжение, которое было одобрено и которого некоторые СД, сукины дети, из минобороны приостановили поставки, о чем я не знал. Я думаю, что мы должны выдать часть.

Х: Я тоже так думаю.

К: Я считаю, что, если арабы победят, с ними будет невозможно сотрудничать и не будет никаких переговоров. А перемена была бы приписана нашему собственному внутреннему кризису [Уотергейту].

Х: Верно, согласен. Я считаю, что мы должны принципиально стоять на своем. Мы обязаны предоставить все по нашим обязательствам, пока они не смогут стабилизировать это дело быстро – за два или три дня.

К: Они именно так и думают. Если мы не сделаем что-то сегодня, кто-нибудь выступит с простой резолюцией о прекращении огня.

Х: Что еще босс должен знать, Генри?

К: Нет, это главное.

Х: Интересный отчет. Израильтяне шокированы уверенностью арабов.

К: Да, верно.

Х: Это может облегчить переговоры.

К: Зависит от того, как мы себя поведем. Мы должны быть на их [израильской] стороне сейчас, чтобы потом им было что терять. Поэтому я считаю, что надо поставить оборудование.

Х: О чем мы говорим, о боеприпасах и запчастях?

К: Сейчас посмотрю, список у меня здесь. [Читает из списка.] Что мы можем сделать, так это отправить то, что уже было одобрено.

Х: Мы доставляем груз по воздуху?

К: Нам не нужно ничего делать. Они присылают самолет сюда, и мы могли бы делать это на месте… они забирали бы то, что уже заказали. Я глубоко убежден в том, что если мы будем сейчас играть жестко, то они [израильтяне] будут нас слушать в последний раз. Если мы отвернемся от них, они ничего не потеряют. Позже, если мы поддержим их, они захотят помочь с еврейской эмиграцией или с режимом НБН [наиболее благоприятствуемой нации] или другими вещами. [Статус наиболее благоприятствуемой нации для советской торговли был заблокирован поправкой, внесенной сенатором Генри Джексоном (демократ, штат Вашингтон) и конгрессменом Чарльзом Вэником (демократ, штат Огайо), обуславливая предоставление этого статуса эмиграцией евреев из Советского Союза.]

Х: Свяжусь до полудня.

К: Пусть Зиглер прочитает мне сообщение.

МИНИСТР ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЭБАН – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

10:00 утра

Э: Хочу добавить две вещи к тому, что сказал Вам Шалев. Очень скоро Вы получите военную сводку новостей. У меня было несколько телефонных разговоров – ночь была не очень хорошей. Было брошено еще больше войск.

К: Вы говорите о Синае?

Э: Я говорю о Синае, но даже на севере там было дальнейшее проникновение, в районе Хермона. Наш гарнизон был выбит на горе Хермон. Мы не в состоянии полной боеготовности по причине вчерашних особых обстоятельств. Вы получите военные отчеты, и, я думаю, они подкрепят выводы этого сообщения.

К: Я только что обсудил это с моими коллегами – не сообщение, а общую стратегию.

Э: Насколько я понимаю, вы просите о созыве специального заседания Совета Безопасности сегодня вечером, чтобы предупредить…

К: Да, чтобы опередить кого-то еще, введя резолюцию о прямом прекращении огня.

Э: Вы можете попросить о созыве заседания и внести резолюцию сегодня вечером. А затем попросите обсудить вопрос завтра.

К: Хорошо, если так можно сделать. Мы считаем, что нам нужна платформа, на которую мы могли бы опираться.

Э: Мне только что передали радиосообщение о том, что Великобритания получила указание созвать встречу. Возможно, Вы сможете поговорить с ними, чтобы они не торопились. Если бы Вы могли попросить Вашего посла связаться, мы могли бы обсудить это дело.

К: Мы не давали ему никаких указаний. Позвольте мне уточнить у британцев, собираются ли они продолжать. Я не могу поверить, что они собираются продолжить, не посоветовавшись с нами.

Э: Вы могли бы отметить два момента: а) Вы будете просить о встрече; б) все, что для этого требуется, – это Ваше мнение. Это будет иметь предупредительный эффект и позволит выиграть время. Полный военный отчет будет доставлен Вам и подкрепит выводы в сообщении. Посол вернется сегодня днем и захочет Вас видеть.

К: Я встречусь с ним, как только он приедет, а мы уточним у британцев.

ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

10:18 утра

К: Я просто хотел сказать Вам, что нам позвонил Добрынин, который сказал, что письмо от Брежнева к Вам поступит в ближайшие два часа, поэтому, как я думаю, мы должны отложить это дело до тех пор, пока мы не получим его послание. Я знаю, что это может заставить проявлять нетерпение…

Н: По какому поводу?

К: Я знаю, что эти задержки неприятны, проблема в том, что мы можем вообще остаться без поддержки.

Н: Мы не можем этого сделать.

К: Я думаю, мы должны отметить, что мы не сидели сложа руки и были очень активны, прежде чем обратиться в Совет Безопасности, а не оказаться полностью изолированными. Лучше всего знать, как легли карты. Думаю, мы можем подождать, даже если столкнемся с бурным выяснением отношений. Если мы сможем это увидеть, у нас есть основная платформа.

Н: Мы должны это сделать. Не думаю, что мы узнаем что-то новенькое от Брежнева.

К: Кто-то с арабской стороны внесет резолюцию о простом прекращении огня. Мы окажемся в ужасном положении, налагая вето или голосование против простого прекращения огня. У нас было сообщение, в котором говорилось, что они получат свое оборудование к среде или четвергу, но не примут прекращение огня, пока не отбросят их назад. Я считаю, что если мы не сможем разрушить нашу сплоченность во время этого кризиса, мы действительно сможем это сделать после, потому что тогда им будет что терять.

Н: Одна вещь, о которой мы должны помнить: и это то, что мы не хотим выглядеть настолько произраильскими, чтобы нефтяные государства – арабы, не участвующие в боевых действиях, – нарушили бы нашу общую сплоченность.

К: Пока мы ничего не сделали.

Н: Вы держите Скали в курсе дел.

К: Да.

Н: Пиар, связи с общественностью очень важны. Даже если мы ничего не будем делать, пусть Скали уйдет – он может много сделать и болтать и не создаст проблем.

К: Мы провели встречу с четырьмя постоянными представителями и некоторыми другими, чтобы…

Н: Вы держитесь на шаг чуть отстраненно – мы можем использовать Вас для нанесения мощного удара.

К: Я рекомендую Вам объявить, что Вы попросили о созыве Совета Безопасности, как только мы получим советское послание. Я сказал Добрынину, что мы не добиваемся созыва Совета Безопасности любой ценой – что, если бы Советы сделали предложение, где мы могли бы урегулировать вопрос вне рамок Совета Безопасности, мы бы его рассмотрели. Вчера вечером я позвонил министру иностранных дел Египта. Некоторые из наших нефтяников в нашей стране [конец стенограммы].

ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – КИССИНДЖЕР

Воскресенье, 7 октября 1973 года

12:35

К: Позвольте мне рассказать Вам, как на сей момент обстоят дела. Египтяне сказали британцам: он [они] не хотят созыва заседания Совета Безопасности, но если оно состоится, мы будем совершенно одни. Мое предложение состоит в следующем: мы придержим наше объявление до 4 часов сегодняшнего дня. Нет смысла проводить голосование и всех будоражить. Нет смысла торопиться и ничего не получить в итоге. К среде или четвергу, я думаю, все закончится, таким образом, [именно] ООН может внести свой вклад в [данную] ситуацию в том виде, в каком она существует. Поскольку израильтяне и арабы пока еще не хотят проведения заседания, я думаю, что нам следует подождать до 4 часов дня.

Х: Да, я думаю, это нормально.

К: Мы скажем, что готовы, завтра утром или сегодня вечером. Может быть, лучше сегодня вечером провести неофициальные консультации. Мы еще не получили известий от Советов, но скоро получим.

Х: Я согласен с Вами. Он [Никсон] чувствует себя спокойно. Знает, что [война] будет короткой, и он не хочет отправляться туда и получить по мозгам.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31 
Рейтинг@Mail.ru